колыбельная лернейской гидре

жестоки игры на костях с костями, мне ведомо – я сам такой игрок. глаза твои впиваются, грозя мне огнем наполнить жалкое нутро. вгрызаются, как звери – столь же дико – ища каких-то странных тайных уз. впиваются, как может ежевика, когда рука собой тревожит куст. штрихуют невпопад зрачками, что, видимо, лицо уходит в тень, что сам себе напоминаю камень, напоминаю брошенных детей, напоминаю силуэт страницы, прочтенной где-то пять минут назад. любить его, убить, посторониться – вот то, о чем волнуются глаза. волнение, красивое такое, незнающее, что оно видно – так о листве не знает корень, не думает о ягодах вино. так море не вздыхает о медузах, не молит поле о нужде пичуг. волнение такое, что смеюсь я, безумствую, сгораю и кричу. жестоки игры на костях с костями, где мыслишь – ты лиса, а я щенок. но я в ответ беру тебя горстями, чтоб вымазать тобой горящий рот.