Когда Роберт - олень

Этой ночью Джон так и не смог уснуть. Боли в животе были едва терпимы: ближе к часу волка его скрутило так, что спасло только оставленное Пицелем маковое молочко и долгое время у раскрытого настежь окна. Лиза приходила на ужин, без сына (не всегда лорд Аррен ловил себя на том, что скучает по малышу, а вот на сей раз отметил), слуга принес еду след в след за ней, потому стряпчий не проверил... и наверняка не проверил, что было подано Робину. Джон пытался было поговорить с женой, но, как почти всегда за совместной трапезой, Лиза отмалчивалась или щебетала, как хорош новый дублет малыша, как хорошо он кушает ее молоко, как неохотно - перемолотую тыкву или паштет из курицы, что выучил пару новых слов... будто бы Роберту Аррену был год. Не четыре. И больше ничего. Первые пару лет все было понятно: тяжелые роды, болезненный ребенок, странные приступы у сына, переросшие со временем в припадки. Лиза не отходила от желанного мальчика ни на шаг, да и сам Аррен ей потворствовал, не даром же считается, что мать должна быть главным проводником, опорой и защитой для младенца. Только вот - Робин не младенец уже и должен бы быть подвижным, любопытным, хорошо говорящим, и ни в коем случае не виснуть у матери на груди. Должен ушибаться, падать, получать свой первый, даже если и неприятный, жизненный опыт. Должен начинать заниматься с мейстером грамотой. Должен общаться с отцом, даже если отец кашляет, плохо ходит и не сможет уже отвести его на первое в жизни ристалище. И это я не способен этого ему дать, как брата или сестру. Стылый, старый, больной. Из самобичевания десницу вывел все тот же кашель, настолько сегодня затяжной, что даже слюна начала капать на стол, за которым Аррен провел остаток ночи; кашель, почти выворачивающий наизнанку и ведущий, как и всегда в последнее время, к мучительной тошноте. Джон с сомнением посмотрел на остатки белесой жидкости в склянке. Внутри, от середины ребер до самого низа живота, опять что-то закрутило в судороге и будто бы прорезало острым ножом. Мысли о завтраке перед собранием Малого Совета пришлось оставить там же, где и сон. В мечтах. В памяти о молодости. В надежде, что сын Стеффона станет хорошим королем. Джон начал дышать, умышленно глубоко и долго, пока спазм не оставил его, после чего развел маковое молоко холодной водой из графина, выпил, съел две ложки меда и запил уже чистой, прикрыл веки и сосчитал до двадцати. Голову повело, совсем немного, зато боль начала униматься. Пицель наверняка просто видит, как мне плохо, вот и... ..."Вас или казнят, или отравят". Лорд Аррен опять досчитал до двадцати и принялся, сам, одеваться, чем в очередной раз озадачил прислугу. Собрание Малого Совета было уже почти в сборе, когда он смог, наконец, занять место Роберта во главе стола. Недоставало только Ренли и, разумеется, государя. Аррен даже не удивился, больше того, сейчас-то был даже повод, и с этим поводом тоже придется сегодня иметь дело. Ренли, впрочем, появился, едва только Джон успел опуститься на стул: -Прошу прощения, если задержал, лорды, - молодая копия короля Баратеона почти бегом присоединилась к присутствующим. - Хотел лично убедиться в добром здравии государя нашего, но в покоях его не застал. Зато узнал потрясающую новость: мой царственный брат сегодня не приказал доставить ее милость к себе, а сам снизошел до королевы! Станнис, мрачный, как всегда, одарил младшего пронзительным взглядом. -Ренли, перестань немедленно. Как и где проводит время его величество - не предмет для... Дверь распахнулась, и Джон, несколько опешив сперва, занял правильное, положенное место справа, давно уже пустовавшее. Король андалов, ройнаров и первых людей, владыка Семи Королевств широким шагом приблизился к столу, внимательно оглядел сидящих и направился к свеже оставленному десницей месту. -Рад видеть всех вас здесь, - громко заявил он, опускаясь на заскрипевший под его тяжестью стул. - Мистер Аррен, раньше чем мы начнем, ответьте на вопрос: когда тут последний раз меняли мебель? Эта меня категорически не устраивает. И широко улыбнулся.