Когда Роберт - олень

Порой одной бабочки хватает, чтобы все пошло под откос.

А тут целый Баратеон! Представляете, сколько весит такая переменная на Планетосе?

Можно ли вырастить любовь как, скажем, огурец?

Можно, если поливать заботой и подкармливать взаимоуважением и доверием.

(Где-то дней через 10 после вышеописанных событий) Нэд сидел за столом в солярии, опустив голову в ладони. Перед ним лежал клочок пергамента, доставленный вороном на заре, и перечитанный раз примерно двести. Аккуратным почерком его бывшего воспитателя на нем было выведено: "Эддард, Роберт сошел с ума. Говорит порой на чужих языках, изобретает слова, часто мучается головой. Но не похабничает, балует Серсею и почти ничего не помнит. Знаю, это не просто, но ты нужен будешь в столице. Дж.А." Этого только и не хватало. Мало было ему Кет... Санса, по ее мнению, начала входить в возраст, когда ей пора искать нареченного (Боги, ей только десять, и хоть, благодаря матери, голова у нее и забита мечтами о красивой помолвке, а потом - роскошной свадьбе - но она же еще в куклы играет!), и потому контроль за девочкой утроился. Конечно же - из-за Теона ("Кракенам нельзя верить, как ты не понимаешь!") и бедного Джона Сноу ("Всякий бастард - подлец и лжец по своей дурной крови!"). Кажется, Кет думает, что оба они спят и видят, как снасильничать десятилетку, лишив тем самым шанса на хорошее, благородное замужество. И если для спокойствия жены Грейджоя можно услать в Дредфорд, например, то с Джоном, всем, что у него осталось от его младшей сестрички, он так не поступит. Он обещал, а та проклятая война и так слишком часто заставляла его забывать о чести. А еще Арья. По мнению Кет, младшая из их дочерей отбилась от рук совсем: дерзит септе, откровенно плоха в положенных женских делах, бегает на конюшню, порой даже одевается как мальчик и лезет в драку... Как Лианна; видят Северные боги, у него, не то в утешение, не то в проклятье, растет еще одна маленькая дикарка. Лиа, Лиа, сестричка, я помню последний проведенный с тобой день, как если бы он был вчера. А вот Роберт почти ничего не помнит, - горько подумал Эддард. - Стратегически идеальная комбинация. Неизвестно только, как надолго не помнит, и что будет, когда жгучая ненависть к Таргариенам опять заполонит его мозг? Надо изначально было выдать Джона за бастарда Брандона. Почему эта мысль не пришла ему 15 лет назад! Брат был тем еще повесой, поверили бы все, да и кому еще воспитывать сына погибшего Старка, как не Старку живому? (И заодно из речи Кет убралось бы это восхищенное придыхание, каждый раз появляющееся при упоминании того самого Дикого Волка.) Эддард поднялся и медленно пошел к окну. Нужен в столице... понятно, на что надеется Аррен: появление друга детства может подтолкнуть государя, тот войдет в разум, и жизнь в королевстве вернется в привычную колею. Но на кого он оставит Север? На Роба, еще тоже мальчишку, по большому счету? На Кейтилин? На Пуля? У окна мужчина задержался, взгляд его приковала Богороща, видимая едва из-за замковых построек. Его тянуло пойти туда, под мрачные взгляды чардрев, может - получить ответ от предков, может - просто побыть ненадолго не Хранителем Севера, а просто живым человеком. А ворона притом нужно послать обратно сегодня же. И до этого - принять решение. Что будет с Джоном и Теоном, когда он уедет? Разумеется, его леди-жена не примет решений без совета с ним; но Теон уже взрослый, а Джон... в парне так сильна та же волчья кровь, как и в Арье, как и в его, Джона, матери. Оставшись один на один с осуждением почти половины двора, он может сорваться и наделать глупостей. Например, как упоминал однажды, уйти в Ночной Дозор. Все равно - придется поговорить с Кет. Сейчас, пока он по непонятной причине набрался решимости. Осталось только выбрать: сказать ей правду, и унизить сестру в глазах жены, или солгать опять и избавить Кет от иллюзий насчет ее не полученного и потому столь желанного Брандона Старка. Старые Боги, что вы со мной делаете! Я не могу больше врать с честным лицом; каждый день этот обман, как и затравленный взгляд Джона, встают у меня болезненным комом в горле! Нэд налил два кубка вина из графина, арборское, осталось еще с последнего визита хмельного и совершенно нормального, по своим меркам, Роберта Баратеона. Так бы бочонки и стояли в подвале: северяне предпочитали эль, медовуху или кедровую и перечную, из мелких, никогда не доспевающих, перчиков, настойку; если уж вино - то кислое с небольшим добавлением меда перед подачей - северный виноград вырастал не крупнее ногтя на мизинце, а сок его часто шел в консервации и засолки; но сегодня и вправду был какой-то ненормальный, как Роберт, день, и Нэд приказал принести графин. К тому же, Кет его любила. Слуга зашел как раз вовремя - поинтересоваться, не угодно ли лорду отойти ко сну, принять ванну или подкрепиться. Нэд выбрал тарелку сыра, клубники из замковой теплицы, тончайшие поджаренные гренки с травами и еще один такой же графин. Разговор предстоял долгий и непростой. - После того, как еда будет подана, пригласи сюда мою леди-жену. - Закончил Эддард. -Да, м'лорд, - слуга поклонился и спешно покинул солярий. Где-то в груди у Нэда внезапно начало образовываться то самое, здоровое, почти радостное чувство - как после победы над неправедным врагом. Он откажется от этой проклятой лжи. Лишь бы Кет поняла, почему он скрывал от нее правду. Она все эти годы была ему хорошей женой, мудрой советчицей и идеальной хозяйкой Винтерфелла. А вот он ее доверие, получается, предал. Но нарыв всегда надо вскрывать, как бы страшно и больно не было. Только так у него есть шанс зажить. Вскорости принесли закуски и еще один графин. Поразмысливший за это время лорд Старк попросил заменить кубки с хрустальных на серебряные, а второй графин убрал внутрь рабочего стола; расположился в одном из удобных кресел возле низкого резного столика и допил бокал, заев вино ломтиком гренки с сыром. То самое чувство в груди росло, а комок в горле, напротив, делался меньше. Впервые за последние несколько недель (или лет) ему было почти хорошо. Дверь отворилась почти беззвучно, и Кейтилин Старк скользнула в солярий. -Вы хотели видеть меня, мой лорд-муж? - уточнила она. -Запри дверь, пожалуйста, - попросил Нэд. - Кто караулит по ту сторону? -Том Томас и новенький, пока не запомнила его имени. -Тогда я лучше сам. Садись пока, там твое любимое арборское и клубника. Угостись. Эддард высунулся за дверь и переместил охранников по двум удаленным концам коридора, на слабые попвтки возражения Тома Томаса напомнил, кто тут лорд, как и то, что постоять за себя и свою женщину он в состоянии. Сконфуженные стражники с извинениями разошлись на порученные им точки. -Кет, - начал мужчина, когда дверь была заперта, а сам он сел напротив жены, - ситуация такова, что мне придется ехать в столицу. Государю нужна моя помощь. -Муж мой, - Кейтилин еще раз пригубила вино и спешно доела откушенную клубнику, очевидно беря так пару секунд на раздумья, - я не знаю, что случилось, и решать это, разумеется, тебе, но к чему такая спешка? Нэд вздохнул. -Король Роберт... Джон Аррен утверждает, что он заболел, головой. Кет, я... мы всегда доверяли друг другу, верно? -Разумеется, - женщина напротив смотрела на него внимательно и настороженно, - к чему ты ведешь, Нэд? -Один раз я тебя предал, - сокрушенно ответил лорд Старк. После чего принялся рассказывать правду.

*****

Кейтилин Старк с самого утра была, если говорить откровенно, не в духе. Сначала оказалось, что на кухне кончилась мука, о чем стряпчий доложил Вейону Пулю, а тот - лично ей. И лично ей же пришлось выяснять, что проблема - в двух не работающих почему-то мельницах, а так же, и это самое смешное, что из подвалов просто не были вовремя подняты мешки с проклятущей мукой. Затем - Санса, ее маленькая красавица, была застукана танцующей под лютню на которой неумело бренчал этот самый Теон Грейджой. Мелочь, конечно - не считая того, какие взгляды он бросал на ее дочь: Кет лично зашла в Малый зал и наблюдала за танцем Сансы пару минут. Понятно же, чего добивался поганый сын пирата! Затем - Бран опять полез наверх, на сей раз - на внутреннюю стену, и добрался почти до верха, когда дозорные его заметили. Нет, по счастью они не стали пугать маленького лорда, и он добрался до башни благополучно - но после этого его свели вниз и передали ей. Бран утверждал, что с ним ничего не случится, да и не случилось; а сердце ее сводило судорогой от мысли про каждый кирпич, который ее упрямый сын обхватывал пальцами. Последней каплей стал бастард. Она, спускаясь на кухню, чтобы уже сама убедиться, что проблема с мукой решена (Пуль не мог решить весь этот вопрос без нее? Серьезно?) застала их с Арьей поднимающимися навстречу. Дочь тут же зашла за спину Джона и спрятала руки, а отродье неизвестной шлюхи склонило голову и сказало: -Леди Старк, Арья ни в чем не виновата. Я не досмотрел, и она поранилась. Мы идем к мейстеру. Разумеется, Кейтилин кинулась к своей малышке. Левая, рабочая, рука была в порядке, а вот правая сочилась кровью, и женщине показалось, что кожа с кисти сорвана начисто. -Мам, я в порядке. И Джон как раз и есть ни в чем не виноватый. Мы просто заигрались. Тут-то леди Старк и не выдержала. -Сноу, убирайся, - взрычала она, - чтобы я тебя не видела до утра как минимум! Я сама отведу дочь к Лювину. Арья, милая, пойдем. -Но Джон... -Джон - тот, кому не место в этом мире. А если уж и место - то пора бы ему его понять. Мейстер Лювин, осмотрев руку Арьи, сказал, что ничего страшного, просто кожа тоненькая и сосуды близко к поверхности, аккуратно отмыл кисть и наложил повязку на небольшую, но глубокую царапину, заверив, что через пару дней с юной Старк все будет в порядке. И не успела Кейтилин выдохнуть - как пришлось идти в солярий к мужу. А потом он рассказал ей... Это. Ни одно арборское, даже если бы она поглощала его так же, как король Роберт, не сгладило бы ни линии всех ее чувств. Нэд и вправду лгал ей. Пятнадцать лет. Потому что не верил, что она не скажет его лучшему другу. Ему проще, почему-то, было представить Джона своим бастардом. Хорошо, он не мог доверять ей в самом начале брака - но потом? Иные побери, она вымолила его (не его, Рейегара, но все же) бастарда у богов, когда тот болел! Иные побери, он намешал такую кучу из того, что мог выдать просто за изнасилование, и ни у одного Роберта не поднялась бы рука на ребенка страдалицы-Лианны. Иные побери... Иные побери, все это время она ненавидела и мужа, и племянника, и себя (недостаточно хороша, значит) только за то, что Старки так же неумелы во вранье, как... как в интригах, этикете, умении быть ласковыми или, опять же, во вранье! Иные побери... бедный ее Нэд. Дурак! -Ни в какую столицу ты один не поедешь. - Отрезала Кейтилин, когда муж договорил почти иссохшимся, надтреснутым голосом. - Напиши Аррену, что тебе нужно уладить много дел, у нас, кстати, почему-то две мельницы не работают, а Вейон не знает, почему. Напиши, что будет нас при дворе - двое. Роб, с ним Кассели, и Пуль, хоть я и зла на него сегодня, Лювин и знаменосцы, сможет усидеть на нашем железном троне, у нас он хотя бы из железа. Нэд, еще раз, я еду с тобой. Один на юге ты не сможешь. И ее муж, впервые за разговор, улыбнулся. -Только не думай, что я буду извиняться перед Джоном. Ты это все устроил сам. Тебе и разбираться.