Рецепты доктора Моро

Хороша страна Россия! Здесь пасётся конь в пальто. Здесь родился, жил и умер Знаменитый дед Пихто. Через пень растёт колода, Оберег у всех — авось, Ну, а хуже, чем татарин, Ясно всем — незваный гость! Перевод с гальтарского, автор неизвестен.

      Грозный всхрап и удар копытами в спешно захлопнувшуюся дверь денника. Успели, гады! Теперь развернуться и, высунув голову в коридор, посмотреть, что в конюшне делается. Трое конюхов держатся на почтительном расстоянии и возобновлять свои гнусные действия вроде бы не планируют.       Моро сдал чуть назад и мотнул головой, силясь сообразить, что, собственно, его разозлило. Что-то в привычном, простом мире вороного жеребца Моро, чистокровного мориска семи лет от роду, оказалось неправильным, хотя бы потому, что раньше таких мыслей в конскую голову не приходило. Будем разбираться.       В родном деннике конюшни герцога Алвы все вроде бы как надо: навоз вычищен, вода в поилке свежая, овес засыпан… Моро на всякий случай ткнулся мордой в кормушку. Есть не хотелось, но проверить надо. Нет, с овсом все нормально и даже вкусно. Но что-то очевидно не так. Общее ощущение того, что он видит с жеребячества знакомые вещи впервые, да еще и ракурс поменялся. И цветовосприятие какое-то другое. От странных мыслей Моро аж головой замотал. И увидел пусть не основную причину странного, но его зримое воплощение.       В углу у входа валялась перепачканная подсохшей кровью и лекарством тряпка. Хотя какое нафиг лекарство? Зелье знахарское какое-то. От мази Вишневского — разве что деготь, а вот что они туда еще намешали, поди догадайся. Откуда здесь эта вонючая гадость, Моро вспомнил, скосив взгляд на собственное саднящее плечо — еще один источник раздражения.       Прошлый вечер. Темная улица. Сладкое предвкушение родной конюшни. Неожиданно резкий посыл в свечку. Грохот. Боль. Падение. Тревожный голос Монсеньора сквозь страх и звон в ушах… Это вчера. Сегодня видим глубокую царапину, очень похожую на огнестрел. Рана чистая, уже не сочится. Это на ней конюхи пытались поменять повязку. Вот из-за чего Моро взвился. Он и сейчас от воспоминания о грязных руках конюха аж всхрапнул злобно. От таких рук один шаг до сепсиса. А уровень ветеринарии здесь известно какой — само пройдет, а не пройдет, то на колбасу пойдет. На колбасу не хотелось. Откуда он знает слова «ветеринар» и «колбаса», Моро не задумывался, но с антисанитарией и ее последствиями бороться намерен решительно. От чего вновь высунул голову из денника, прижал уши и грозно заржал. Бить копытом в дверь не пришлось. Конюхи его и так поняли правильно и шустро убрались.       Теперь можно и по сторонам поглядеть. К слову, что-то у него со зрением. С одной стороны, угол обзора вроде бы сильно расширился, но, с другой стороны, образовалась слепая зона перед самым носом. Вроде бы всегда так было, а сегодня почему-то удивляет. Странно. Может, он, падая, головой ударился, а местные коновалы контузии или сотрясения мозга не заметили? С учетом мыслей о колбасе, может, оно и хорошо, что не заметили. А вот самому уши на предмет запекшейся крови осмотреть надо бы. Но это не сейчас. В деннике зеркал нету, а в отражении в воде поилки ни шута не разглядеть.       Значит, разглядываем запор на дверке денника. Раньше Моро это в голову не приходило, но до щеколды вполне можно дотянуться, если вытянуть шею и опустить голову максимально низко. И, если потренироваться, то и отодвинуть запор может получиться. Открытие показалось важным, но несвоевременным. Он потренируется работать с запором ночью. А сейчас просто дружелюбно перемигнуться с высунувшейся на шум из соседнего денника Сонькой. А вот беломордую линарскую образину никто не звал! Брысь отсюдова! Белая башка исчезает с недовольным ворчанием. Где-то в стороне испуганно заголосил облезлый короткохвостый недоумок. Зря волнуется. Кому он нужен? Сонечка на такого Конька-Горбунка и не посмотрит!       Сообразить, кто такой этот Горбунок, Моро помешали вернувшиеся конюхи.       — Соберано! Соберано Рокэ!       Старший конюх жалостливо голосил и активно размахивал грязными лапами перед Монсеньором. Двое других молча кивали головами в такт. Наврут с три короба, к астрологу не ходи. Несмотря на обидную несправедливость, от предвкушения встречи со своим Человеком Моро задрожал, счастливо всхрапнул и, не выдержав, тоненько заржал от нетерпения.       — Против снадобья мэтра Пастери не возражаешь?       Рокэ Алва вполне серьезно поднес к конской морде плошку с мазью. Моро шумно вздохнул и выпятил губу, принюхиваясь. Все верно: березовый деготь, касторовое масло, еще что-то… Жаль, но едва ли ксероформ.       — Мазь на основе земляного масла. Говорят, им наш кансилльер геморрой лечит. Надеюсь, безуспешно.       Н-да, нефть ксероформу не замена, но придется лечиться тем, что есть. С чего Моро пришел к выводу о безвредности нефти и желательности неведомого и недостижимого ксеноформа, конь не задумывался. Он просто это знал. Как и то, что куда бы лучше было присыпать рану стрептоцидом, но об этом и мечтать не приходилось.       А вот намекнуть Монсеньору на необходимость руки перед процедурой помыть следует. Моро крайне бережно, одними губами прихватил Человека за рукав и подвел к поилке.       — А ну сдай, озорник! Или… Или ты хочешь, чтобы я руки вымыл? Забавно. Говорят, все тот же мэтр Пастери перед операциями руки крепким пшеничным вином протирает. Одобряешь? Что ж, изволь.       Ну вот, рана обработана, повязка наложена, монсеньор ласково похлопал стоически перенесшего все эти манипуляции коня по шее.       – Что, зайчик, пойдем пройдемся? Сегодня – в поводу, а через недельку поправишься, сил наберешься, и поедем мы в Кэналлоа… Помнишь луга Кэналлоа?       Взгляд Алвы заволокло мечтательной пеленой. Луга Моро помнил смутно, но обижать, своего Человека не хотелось, поэтому конь осторожно ткнулся носом в руку Монсеньора. От рук пахло лекарством, изысканным парфюмом и вином. В результате не чихнуть не получилось. Человек тихо засмеялся, потрепал коня по гриве и принялся пристегивать чомбур к недоуздку. 1 Моро недовольно мотнул головой и прижал уши. Человек его совсем за идиота держит? Он, что, нормальной просьбы пройти рядом без веревки не поймет?! Хотя… С кем поведешься. А у его Человека полна конюшня чалых да белых недоумков, которые сигналы «Но» и «Тпру» путают, небось. Тут самый адекватный Человек беречься и перестраховываться начнет. Моро перестал обижаться и даже наклонил голову для удобства Монсеньора. Только тот истолковал поведения друга до смешного бестолково.       — Нет, сегодня скакать не будем — в поводу погуляем.       Что он, дурной, не понимает, что раненое плечо перетруждать нельзя? Его Человек — не бугай перекормленный, но и сам Моро — не дриксенский тяжеловоз. А тут еще старший конюх под копытами мешается. Но Монсеньор его сам осадил.       — Нет, Пако. Я сам займусь Моро.       Все-таки смышленый у него Человек! А сам Моро невесть с чего разнервничался. То не так, это не эдак. Последствия контузии, не иначе. Или посттравматический синдром? По-любому, пустырничка пощипать надо будет. Только Моро не помнит, как тот пустырник выглядит, если он не в таблетках.       Подумать о лекарственных травах конь не успел. Уж больно радостным и ярким оказалось утреннее солнце. Человек шагал возле конского плеча, счастливо щурил глаза и неторопливо рассказывал о грандиозных, но дурацких планах кардинала и просто дурацких кознях кансилльера. Моро в детали не вслушивался. Политические дрязги его никогда не интересовали. Просто было хорошо. Никакого пустырника не надо. Зоопсихологов — тем более. Да и откуда здесь взяться зоопсихологам?       Из состояния тихого блаженства Моро вывело испуганное конское ржание. Младший конюх вывел прогуляться короткохвостого придурка. Чего тот принялся голосить, Моро не понял, просто неодобрительно фыркнул в его сторону. Этого чалому хватило до полной невменяемости. Молодой конюх эдакой прыти от уродца не ожидал и повод из рук выпустил. Очумевшая кляча опрометью рванула назад в конюшню. Обежать Моро по достаточно большой дуге умишка не хватило. Мориску только и оставалось, что сделать шаг в сторону так, чтобы принять чалого на здоровое плечо. Все, можно идти дальше. С чувством глубокого удовлетворения. А оборачиваться ради зрелища завалившегося на спину и беспомощно молотящего воздух копытами чалого — недостойно чистокровного мориска с репутацией убийцы-людоеда.       Пако с подручными помогать коллеге ставить на ноги короткохвостого не бросился. Моро со своим Человеком встретили их, только возвращаясь в конюшню. Конская прислуга устроилась отобедать в пустом деннике. Монсеньор замечание им не сделал, а учуявший запах спиртного Моро грозно всхрапнул. Распитие спиртных напитков на рабочем месте он категорически не одобрял. Даже молодое вино. У него в отделении с этим строго.       Только вернувшись в денник, Моро понял, он устал и хочет спать. Рана не беспокоила, но восстановление требовало сил. Жеребец высунул голову в проход и убедился в надежности запора. Все хорошо, теперь можно и прилечь.       Сон навалился сразу, но здоровым и спокойным его не назовешь. Впрочем, то, что Моро видел во сне, кошмаром тоже не было. Во сне он был человеком. На нем был странный зеленоватый балахон и полупрозрачные перчатки. Его окружали такие же люди с закрытыми до глаз лицами. В ярком свете ламп грозно поблескивали зловещие инструменты. Моро был здесь главным. Он только что закончил аортокоронарное шунтирование. Операция прошла успешно, чем конь был весьма доволен.       Видимо, поэтому проснулся он в хорошем расположении духа. Настрой требовал активных действий. Сказано — сделано. Задвижка денника поддалась с третьей попытки. Свобода!       Тихонечко выходим в проход. В конюшне тихо. В одном из денников кто-то откровенно храпит. Сона громко вздыхает и осторожно выглядывает. Но она сейчас не в охоте, поэтому происходящее ее нисколько не заинтересовало. А вот короткохвостый истерично завопил не то что на всю конюшню, а на всю Олларию. В конюшнях Приддов перебудил всех, небось. Если бы в Нохе были лошади, то и их бы поднял, придурок.       Младший конюх Пепе, весь в прилипшем сене, на котором он спокойно спал, замер посреди прохода и ошалело таращил на беглеца глаза. Тот остановился в нескольких шагах, чтобы не нарушить личное пространство конюха, вежливо поклонился и шаркнул ножкой. Получилось не совсем изящно. Его ж этому никто не учил. Как-то видел, как серый Грато Лионеля Савиньяка так перед дамами выпендривался. Хотя выпендривался-то Савиньяк, а кланялся его Грато. Но произвести впечатление на Пепе Моро сумел. У бедняги глаза из просто круглых сделались кругло-квадратными. Полезный эффект, надо запомнить.       Теперь гордо задираем хвост, разворачиваемся назад и чинно-мирно идем к себе. Даже дверку за собой прикроем. Мориски ж хоть и убийцы, но убийцы воспитанные. Запереться тоже можем. Но не будем. Пусть у конюха создастся впечатление, будто они вчера сами защелку защелкнуть забыли. Им полезно: в другой раз меньше на работе вино пить будут. Пепе в этой версии усомнился. Нет, коня он не заподозрил. Принялся рассматривать щеколду, решив, что она расшаталась и открылась, стоило жеребцу навалиться на дверцу посильнее. Попробовав защелку и так, и эдак, счел запор достаточно прочным и удалился спать дальше. Так вот чей храп раздавался из денника!       Выждав для надежности, Моро вновь высунул голову наружу и убедился в том, что запор ему по-прежнему поддается. Вновь выходить не стал. Прежде надо объяснить короткохвостому остолопу, что, если он не хочет стать совсем бесхвостым, то свое мнение надо держать при себе, а язык — за трензелем.