***
Часто у молодых отцов, гуляющих в сквере с колясками, взгляд обречённый, вымученный, дополняемый мешками под глазами и общей потрёпанностью. Теперь я знаю, почему. На палубе не развернуться с этим маленьким торнадо. Она находила тысячи вопросов, вспыхивала, будто бензин от одной спички, дулась на самые обычные фразы. Но, видя её грустный взгляд по вечерам, устремлённый назад, к дому, мне становилось предельно ясно: она ещё ребёнок, сбежала, а теперь мучается. И вроде отец у неё – кусок дерьма, но всё равно сомнения одолевают. Она очень умна для своих лет, улыбается так солнечно-заразительно, вкусно готовит. И когда я вижу синяки под ненароком задравшейся футболкой, я точно понимаю, что ни к какому пьянице-отцу её не отпущу, даже если она будет рыдать по ночам об этом. Сейчас она единственная, с кем я могу расслабится. Криста очень похожа на мою сестру в детстве. Своенравная, громкая, яркая. Мечтательница. Я с сестрой не особо ладил первые лет десять. Мы ругались по пустякам, я ревновал её к родителям, она меня – к деду с бабушкой. – Остров! Кир, остров! – вопила Криста мне в ухо, пальцем указывая вперёд. Воистину. Точка на горизонте имелась. Преисполненный надеждами о мягкой кровати, вкусном обеде и нормальной ванне, я обвил руками выступающую балку – нос «корабля», закусил губу и вперил щенячий взор на, без сомнений, рай земной, будто могло это ускорить время прибытия. Девчонка похихикала в кулачок, хрустнула морковкой и ускакала на кухню пробовать пересоленный суп из Морского короля. Вовремя. Ибо пыл мой остудить поспешили сами небеса. Сначала парочка невнушительных туч нависла над моей головой, а потом внезапно хлынул дождь. С молнией, оглушительным громом. Промокший и продрогший до костей за какую-то минуту, я ворвался под крышу, напугав своим явлением Кристу. Она что-то уронила в кастрюлю. Мы долго смотрели друг другу в глаза, пока девчонка не перевела задумчивый взгляд на плиту. На мой немой вопрос она медленно, с расстановкой, ответила: – Мне стоит доваривать суп с твоими носками? Много думал. Под конец кивнул: – У нас еды больше нет. Она пожала худенькими плечиками и проворно поварёшкой выудила чёрную ветошь. Ба, да это же мои любимые, с эмблемой Марвел. Я честно полагал, что от них избавились ещё у того сальноглазого. Вот только зачем Криста их держала над кастрюлей?! Но ответ оказался прост: какой-то гений над плитой расположил верёвки для сушки белья во время шторма. Ну, спасибо, мужик, услужил. Но злиться мне долго не дала сама природа. Море, будь ты проклято! Я уже и думать забыл о страшной качке, как оно решило освежить мою память. И ощущения. Впервые я был не рад превосходству над кем-то, ибо первенство моё на сей раз состояло в более хорошем вестибулярном аппарате, чем у Кристины. Она, зелёная, вспотевшая, судорожно искала взглядом панацею от морской болезни. Я щедро предоставил ей её – обычный тазик. Но она с благодарностью приняла мой дар, соизволив удалиться в дальний угол. А неприятные для желудка звуки скрыли шумы ветра и волн, бьющихся о бок судёнышка, да гром, сотрясающий окна. Скудный запас посуды звенел, так и норовя сбросится с полок. Приходилось ловить налету. А когда кастрюля с супом пошла в дело, я беззвучно взвыл, обжог все руки, но спас обед. Так продолжалось всю ночь без перерыва. Наш кораблик уносило прочь от острова обратно в море, и ничего с этим поделать я не мог. Криста это понимала, в который раз раздирала губы в кровь. Наверняка представляла, что плавать так мы будем несколько месяцев краду. Говорить, что всё будет хорошо, и мы уже завтра ступим на землю, я не стал. Не потому что сам подвергся унынию, - хотя этого не отрицаю, - но я не люблю этих пустых слов. Лгать детям в таких ситуациях считаю делом подлым. Сродни уверениям, что погибший папочка будет дома к праздникам. Хотя это лишь плаванье, и смерть от голода нам не грозит. Вполне возможно, в то же время, мы действительно пришвартуемся уже совсем скоро. А пока дождь барабанил по крыше, керосиновая лампа тускло освещала одновременно кухню и спальню. Устроившись за бочками с пресной водой, задремала Криста. Я же примостился у плиты, карауля суп из носков. Ожоги болели, кое-где россыпью вспучились волдыри. Мне всегда везёт на увечья от горячих предметов. Море успокаивалось постепенно, штормовой ветер утихал. Рассвет подарил уже спокойную солнечную погоду. Практически штиль. Я бы смог заснуть только сейчас, удостоверившись в безопасности и проверив компас. Теперь будем плыть на юго-восток. – Ты похож на гангстера. Я выронил было из рук самую полезную и важную в мореплавании вещь. Обернулся, возмущённо взглянул на Кристу. Та хихикнула. В этом мире есть мафия? – С чего ты решила? – пробубнил я, зевнул и потянулся за картой. Девчонка выползла из-под импровизированного одеяла, плюхнулась рядом. И больно потыкала в плечо: – Причёска. А. Перед отправлением меня насильно затащили в парикмахерскую, дабы освежить тот ужас на моей многострадальной голове. Та дрянь, которой закрепили мои волосы в прилизанном виде, так и осталась, невымытая даже проливным дождём. – Тебе идёт, - кивнула сама себе девчонка и улыбнулась своей самой милой улыбкой. Злорадствует? Искренне делает комплимент? Я скептично хмыкнул, вновь абстрагировался от всего, погружаясь в миры навигации всё глубже. Маленькая точка на карте выглядела весьма соблазнительно. И была близко. – Иди, проверь, есть ли где на горизонте земля, - менторским тоном я скомандовал. Криста вскочила на ноги, вытянулась в струнку и отдала честь. И стоило мне немного расслабиться, совсем чуть-чуть, задремать, прислонившись к плите и стенке, стоило мне увидеть проблеск рая, как дверь распахнулась, ударив меня по ногам. Было не больно – большую роль сыграли ботинки, коие я не снимал сегодня, в отличие от Кристины, предпочитавшей бегать босиком по отполированным доскам палубы. – Паруса сдулись! – шокировано поведала мне она. А я не сразу понял. Паруса? Сдулись? Что?!.. Она прочувствовала моё замешательство, пояснила: - Ветер паруса унёс! – Аа… - выдохнул я. Потом, согнав приятную сонливость, вздрогнул: - КАК?! Вылетел на свежий воздух, не поморщившись даже от вредных лучей солнца, задрал голову. И точно. Нет ничего. Лишь клочки ткани грустно повисли на мачте. Ну да. Мы забыли убрать паруса. А шторм оказался слишком серьёзным противником для них. Грустно почесал макушку, уткнулся лицом в ладони и шумно выдохнул. Вёсла. Где-то они были. Гребля на таком кораблике – дело глупое, но что поделать? Так как на вёсла человек-кошелёк поскупился, гребли мы сковородками. После трёх часов сего несомненно полезного занятия, пару раз поменявшись местами, наши руки не то что болели. Казалось, их молотом отбили. Криста кидала на меня долгие ядовитые взгляды, а я понял, насколько воображение детей богатое. Или это моё воображение? Она успела меня заставить потанцевать в испанских башмачках и в них же заточить в железную деву, попутно заставив какого-нибудь библиотекаря перечитывать мне Майн Кампф и Капитал. А чтобы глаза не отдыхали, веки мне пришила к бровям, и я наблюдал сцены фильма Сто двадцать дней содома. У, маленькая шалунья! – Да ты больной, - покачала головой Криста. – Так смотрят в пустоту лишь маньяки всякие. И что такое Содом?***
После того, как я попытался ей объяснить сюжет книжки Де Сада, она «уронила» мне на ногу сковороду, обозвала извращенцем и ушла, оставив на мне работу гребца. Я бы её ни за что бы не посвящал в легенды Библии, но она так ныла! Дети умеют подчинять и доминировать. Остров был совсем близко – рукой подать. А мне копошиться тут ещё час. С ней бы тоже вышел час, но работать в одиночестве намного хуже. Я уже вижу город. И людей, снующих туда-сюда. Здорово. Кажется, уже здесь чувствуется аромат свежевыпеченных булок. Или это уже воображение? Руки мелко тряслись, но я продолжал, бегая от одного бока к другому, грести этой чёртовой сковородой. Можно было бы и доски оторвать, но судно было жалко. Всё же хорошо послужило во время бури, в отличие от моей лодчонки. Солнце пекло нещадно, даром, что у меня практически чёрные волосы. Бандану забыл повязать, а сейчас, если отвлекусь, не смогу себя работать потом. Было дикое желание, безумная идея, навязчивая и манящая одновременно: прыгнуть в море, держа в зубах верёвку, и так плыть к берегу, за собой таща корабль. Когда оставались считанные метры до причала, я начал бегать по палубе ещё резвее, наплевав на себя и разорванные мышцы, протёртые до мяса руки, и так обожженные. Повязал верёвку, закрепив корыто (уже) без парусов, чтобы опять в море не смыло, наконец-то выпрямился, кинул взгляд на город. А чего это он расплывается? Куда уходит?! Небо. Облака и чайки. Интересно, а они знают про ту, которую я съел?.. Наконец-то я смогу заснуть. Я долго не мог придти в себя. Во сне я вновь прогуливал пары с сестрой, забившей на школу. Мы скрывались ото всех в кино, какой-то блокбастер. Она чавкала, поедая карамельный попкорн и постоянно отвлекала от просмотра своими остроумными комментариями. Порою шутила глупо, но неизменно смешно. На замечании про Ку-клус клан и Морфиуса я проснулся. Яркий свет доставил много боли, а попытка потереть глаза повлекла за собой адовы муки. Точно, я же рук не берёг. – С ним точно всё будет в порядке? Криста чуть не плакала. Что произошло? С кем она говорит? И где я, чёрт побери, лежу?! – Обморок. Из-за солнечного удара и болевого шока. – Старый голос, хриплый, будто прокуренный. И не понять, мужчине или женщине он принадлежит. Только сейчас, сосредоточившись, я смог понять, что за запахи меня окружают. Спирт, таблетки и нашатырь. Больница, точно она. Койка, на удивление, очень удобная, а подушка не набита чем-то комкообразным и твёрдым, как в наших поликлиниках. С закрытыми глазами я слушал вердикт врача и комментарии и всхлипы Кристины. Под конец разговора я понял, что гробовщику пора снимать с меня мерки, ибо чего только не навешали на меня. Так и ипохондриком не долго стать. После упоминания личинок в ушах, я не выдержал. – Ой, да заткнитесь, эскулапы, - гаркнул я, всё ещё не открывая глаз. Они примолкли. Но врач вставил свои пять копеек: – Бредит. Точно инфекция. Если бы я мог, я бы сделал двойной фейпалм. Мне помогли подняться, внутривенно вкололи обезболивающе и заставили сдать разные тесты и анализы, очевидно, чтоб развить мою новоявленную паранойю. Взрастить из ростков ипохондрии джунгли шизофрении. Я оказался здоров. Ну, не так болен, на что рассчитывала ссохшаяся мадам в халате. Поверх декоративных очков взирала на меня ядовито-зелёными глазами, выискивая смертельную болячку, но мой организм её разочаровал. Ничего, кроме давнего гастрита и плохого зрения. Про последнее она так и не узнала, не раскусила меня в ношении линз. Хотя откуда здесь взяться линзам? Это, пожалуй, одна из самых актуальных проблем для меня на сей день. У меня оставался запас оных на целый год, а то и полтора – совершенно новая упаковка в простом пакете, да и с чеком, к тому же, учитывая наличие ещё двух комплектов запасных. Я не особо хорошо помню мой последний день в той жизни, но я явно ходил в аптеку. Помимо обычного стратегического запаса, я обнаружил однажды и эту маленькую радость. Поверил во Всевышнего. Глаза мои были налиты кровью, мешки под глазами вырисовывались чётче, чем обычно, и выглядел я как геймер, не вылезавший из плена любимой ролевой много суток. Сестра бы сказала: «как наркоман без дозы». Оторвавшись от зеркала, чуть радуясь освобождению волос из плена геля, я повернулся к эскулапу, разинув рот. Она окинула взглядом и зубы и горло, нахмурилась. – Ты откуда такой взялся? – проскрежетала мадама и дыхнула лёгким перегаром, перебитым запахом недавно выпитого кофе. Я молча тыкнул в окно, откуда открывался прекрасный вид на море. Она фыркнула, со скепсисом поджала обветренные губы. Явно мне не доверяет. Криста тоже почувствовала напряжение, замерла на подоконнике, приосанилась. Будто готова в любой момент сорваться с места. – Зубы у тебя больно белые, ровные и здоровые, - бросила врачиха, копаясь в карманах пожелтевшего халата. Щёлкнула зажигалка, в нос ударил запах дешёвых сигарет. Вот же курва, я только бросил! Она затянулась, задумчиво пробежав глазами по диагнозу, записанному фирменным «не-могу-понять-что-здесь-зашифровано» почерком, уточнила: – Ты не кажешься обычным человеком. Рассказывали, что де на один остров пираты месяц назад напали, вырезали город, но благородной семье удалось бежать. Уж не беглые ли вы аристократы? Женщина усмехнулась, откинулась на спинку стула. Истолковав молчание по-своему, она прищурилась: – А не пираты ли вы часом? На это удалось мне ответить: – На этом тазу? – намекая на кораблик. – Да, и вправду. На этом игрушечном шлюпе только на рыбалку плавать. Но… - она выдохнула дым прямо мне в лицо. Доиграется же, старая перечница! - …откуда цацки? Взъерошив волосы на темечке, я попытался взять себя в руки. Надо придумать хорошее оправдание. Но для чего? Эта женщина вряд ли что-то сделает нам, если будем молчать. Хотя что ей мешает доложить на нас властям? И тогда будет настоящий допрос со всеми вытекающими. Меня обвинят в похищении Кристы, что бы она не твердила. К тому же, я не смогу назвать даже место рождения. – Я… - и тут же прикусил язык, выдохнул, - …и моя сестра – дети торговца. Девчонка чуть не вывалилась в окно, шокировано похлопала ртом, но, всё же, поняла ход моих мыслей. Надеюсь. – Когда мы перевозили товар на одном из судов, на нас напали пираты. Я замолк, а врачиха приподняла бровь: – Твоя «сестра» плохо одета, в отличие от тебя. – Он меня спас. Я зайцем проникла на этот корабль, и когда началось нападение, он меня взял с собой. Помощь подоспела вовремя. Мадам со всклоченными волосами долго сверлила то меня, то Кристу ястребиным взором, по-совиному нахохлившись, но сдалась. Остаток часа она меня проверяла, ещё двадцать минут растолковывала, что принимать и сколько часов спать, а потом вытурила за порог, демонстративно захлопнув дверь. На скромный вопрос, как добраться до рынка, она нам красочно расписала путь. Правда, не туда, куда надо нам. Городишко представлял из себя эдакий образец раннесредневековых, - а, может, и «поздне-», - построек. Кривые узкие улочки, покосившиеся, но вполне опрятные дома. И часовня в самом центре. Может, и не часовня, но башню видно даже с окраины. Народ здесь оказался куда более гостеприимным, но торговцы, как и всегда, впрочем, не щедрились на скидки. И Криста получила лишь полпакета конфет. Довольная, вышагивала следом, шурша фантиками. А я задумчиво рассматривал играющих рядом детей. По сравнению с ними Кристина выглядит грязной оборванкой, даром, что так оно и есть. Проходя мимо магазина одежды, я обернулся на замолкнувшую девчонку. Ясно, она сама не прочь пощеголять в чём-то более роскошном, чем выцветшая футболка. – Идём, - я толкнул голубую дверь с разноцветным витражом, колокольчик брякнул; я будто оказался дома: самый обыкновенный бутик женской одежды. Стайка девушек-консультантов окружила меня, возвещая о неделях скидок и новом поступлении эксклюзивного нижнего белья из Вест Блю, меня уносило вглубь магазина, засасывало в тайный женский мир, окутанный жуткой смесью из разных духов, ослепительный в своей цветастости и, несомненно, любимый всеми представительницами слабого пола. Когда какофония вокруг меня сменилась алчными взглядами, я смог выскользнуть из цепких лапок алогубых валькирий-хранительниц женского рая. Добрался до Кристы, уже присматривающей себе шляпу с пером. Мимолётно взглянул на консультантш. Те двинулись на меня всей гурьбой, желая не то посоветовать чего, не то затискать «маленькое солнышко» до самой до смерти. Посыпались на голову не подготовленной к такому Кристины разные комплименты. – Какие красивые голубые глаза! – Какие пышные волосы! – Какой курносый носик! То, что она тощая, как спичка, и неопрятно выглядит, они умолчали, видя во мне хорошего клиента. Логики тут нет. И не скоро она появится. Хотя, согласен, серо-голубые глаза в обрамлении тёмных ресниц выглядят как драгоценные камни в оправе из бронзы. Ассоциация возникла неспроста – память подбросила мне образ бывшей девушки, носившей серьги с таким сочетанием синего и коричневого. Криста была не рядовой представительницей слабого пола, поэтому развернула стопы и двинула на выход. Я пожал плечами, и пока гурии не сцапали меня и мой кошель, поспешил за девчонкой в соседний магазин. – Это же магазин мужской одежды, - неуверенно протянул я, с сомнением посматривая на своенравную юную морячку. Та с нелепо-серьёзным видом вздёрнула нос и нырнула в магазин за представительным мужчиной. Теперь в нос мне ударил одеколон. Девушки-помощницы не спешили тревожить меня, оставив самостоятельно бродить меж вешалок, но их роль выполняла Криста: дёргала меня, заставляя доставать с высоких полок то, что она хотела разглядеть поближе. Но, как и любая женщина, эта девчонка любила заставлять ждать. Перемерила все детские костюмчики, не обращая внимания на меня, развалившегося на диванчике, что так любезно был придвинут к примерочным. Вот это сервис. Меня из дремоты вывел тактичный кашель. Я продрал глаза, посмотрел по сторонам, ища источник шума. – Я тут, - донеслось из примерочной. И неуверенно выглянула Криста, цепляясь пальчиками за занавеску. Она вдохнула и выдохнула, вышла ко мне. Это… странный выбор для девочки. Хотя моя сестра по жизни изображала из себя мужских персонажей на всяких маскарадах. Тёмно-синий лёгкий камзол до колен, прямоугольные лацканы ярко-красные, алые. Двубортный крой, и восемь золотых пуговиц в два ряда поблёскивают в свете ламп. Манжеты, тоже красные, украшены запонками в тон пуговицам. На ногах же были сапоги из грубой чёрной кожи с жёлтыми металлическими пряжками. Настоящее пиратское одеяние. Я присвистнул. Девчонка, расценив это как восхищение, усмехнулась, прыгнула на диван, облокотилась о меня. Маленькая транжира. Вскоре я узнал цену этого костюма. Во мне взыграл было скупердяй, но Криста самолично выудила из моего кармана кошель и под несколько ошарашенными взглядами продавцов оплатила покупку. Похоже, пуговицы и вправду были из золота. Потом была парикмахерская, где из лохматой девчонки сделали симпатичного мальчишку. Проще – постригли коротко. Карэ, что ли? Кажется, оно. Криста вышагивала гордо по мощённым камнем улице, а на неё оборачивалась вся детвора. Ещё бы, идет эдакий пират миниатюрный, нос кверху, хмыкает надменно. И я рядом. В ядовито-зелёной сорочке, поверх неё жилет красный, золотой ниткой вышитый. Попугай, одним словом. Надо бы завтра зайти в более дешёвый магазин, присмотреть себе нормальную кофту. Гостиницу с приемлемыми ценами мы не находили долго. Но попался мне на глаз один домишко с цветами на подоконнике. В нём старушка жила и сдавала комнаты практически задарма. Или только нам такую скидку сделала. Всё что-то бормотала, семенила следом, хвостом заделавшись. Но до первой закрытой двери. Наша комната. Чистая, уютная, хоть и маленькая. Кровать крошечная в самом углу и роскошный диван практически посредине. С Кристиной шла долгая война за право спать на нём. Выиграл я. В карты. Маленькая заноза пыталась жульничать, но у меня большой опыт. Против моего мастерства не попрёшь! Зато она оккупировала ванну на долгих три часа. Бабулька в весёленьком розовом переднике позвала нас на ужин, и только тогда девчонка вышла. Упаренная, но довольная. Закуталась в полотенце, как в халат, невозмутимо пошла на ароматы кухни. – Оделась бы хоть! – воззвал я к разуму, но тщетно. Тлен. Всё тлен в этом мире. Кухня была тесной. Дощатый пол, на нём пушистый зелёный ковёр. Прямоугольный с закруглёнными краями стол для большой семьи, а у него стулья из одного набора. Тонконогие, но с мягким седалищем. Не было не занятого пространства – всё забито. У стен большие буфеты, в углу, противоположном двери, примостилась утварь для готовки: газовая плита, раковина и холодильник. Над этим всем протянуты верёвки для сушки трав – несколько пучков уже висят. Я присоединился к Кристе, уже сидящей по правую руку от бабули. На полках было много фотографий. Старых, потрёпанных. – Приятного аппетита! – крикнула девчонка и принялась мучить кусок мяса в окружении овощей и риса. Я не торопился приступать к набиванию брюха. Ещё бы, как можно есть, когда на тебя так пристально смотрят прищуренные бесцветные глаза, утонувшие в морщинах? Старуха пыхтела и кряхтела, скрипела ножом о тарелку, не отводя от меня тяжёлый взгляд. Руки не помыл? Робко отодвинул стул и прошёлся к раковине. Приятно-холодная вода на минуту сопроводила меня на небеса блаженства. Перекрыл воду, вытер грабли полотенцем и обернулся. Бабулька всё ещё была прикована ко мне немигающим взором. Что не так на этот раз? Кончился запас терпения, я сел на своё место и, подперев подбородок кулаком, воззрился на неё. Молчания минута, две. Криста молча, нарочито аккуратно, отодвигает от себя пустую тарелку и сползает на пол. Покачала головой и ушла. Сзади послышался скрип ступеней. Казалось, бабуля померла – не моргнула ни разу. – Вы… - начал было я, но старуха оживилась, доверительным шёпотом сообщала: – Ты так похож на… моего сына. Я много на кого похож – морда стандартная, типичная. – Он умер, - судорожно выдохнула она, на миг застыло лицо маской. – Когда схватили Золотого Роджера, пиратов стало очень много. Он был дозорным. Я представлял себе, кто такие эти дозорные, смутно знал, кто есть Роджер, но никак не мог понять, зачем она мне это рассказывает. Неужели увидела во мне благодарного слушателя? – Погиб, защищая остров. Знаешь, чего он хотел? Мира во всём мире? Стать главным батькой в ауле? – Не знаю, - выдавил я как можно более эмоционально. Получился трагичный надломленный стон. Бабулька недоверчиво на меня взглянула, практически незаметно покачала головой. – Он хотел быть пиратом. Ну. Окей. Кул стори. – Да шучу я, - махнула рукой старуха. Очень странная женщина. ОЧЕНЬ. – Он просто защищал людей. А был таким разбойником в детстве! Тоже думал, что я – странная, чокнутая старуха. Я резко замотал головой: – Что Вы, что Вы! Я не думаю о Вас так! Она фыркнула: – Думаешь, раз старая, то и маразм прогрессирует? Молодёжь, вечно вы отнекиваетесь. Я скрипнул зубами и уткнулся в чашку с чаем. Напрягало общение с ней. Женская логика всегда была для меня дикими дебрями, в которые если войдёшь, то прежним обратно не выберешься. Седые волосы стянуты были в хвост, до сих пор упругие локоны спадали на спину. Бабуля внимательно следила за мной и моим взглядом исподлобья, растягивала алые губы в улыбке. – А чего ты хочешь? Дома оказаться. – Не знаю даже. Старуха прищурилась, морщины испещрили лицо. – Может, сокровище Золотого Роджера ищешь? – она усмехнулась, а я невольно сглотнув, вспомнив сказки о ведьмах. Вот она, сидит рядом и показывает беззубую челюсть. – Что за сокровище? – не удержался я. И она рассказала. Странную историю. Маразм и впрямь уничтожает человека. Ван Пис, таинственное сокровище в конце Гранд Лайн, океана, опоясывающего планету. Что за долбанное фентези?! Хотя порою мне казалось, что лун здесь и вправду больше нужного. Под конец долгого рассказа я допил остывший чай, тихонько сполз со стула и дослушал конец уже у лестницы. Поблагодарил кисло, метнулся к нашей с Кристой комнате. Закрыл на замок, на всякий случай, выслушал мнение девчонки по этому поводу, скривился от новых диагнозов и скрылся за дверью ванной. Белый кафель успокоил нервы. Такой же был и в моей квартире. Залез в ванну, включил прохладную воду и расслабился. Хватит с меня всей этой чертовщины. Нафиг, нафиг. Уже более весёлый, я вышел на холод, перешагнув порог царства чистоты и мыла. Криста читала газету. Шлёпанье босых мокрых ног по полу её отвлекло, она взглянула на меня, но тут же резко повернулась обратно к чтиву, бросив: – О-оденься. Странная. А волосы больше не рыжие. Какие-то… русые. Золотисто-русые? Есть такое понятие? В общем, отливали золотым. Я сел рядом на кровать, озадаченно уставившись ей в макушку. Покрасилась? Или менять цвет волос по желанию тут нормально? Она не могла выдержать долго моё взглядосверление, нахмурилась и отодвинулась. А затем раздражённо процедила: – Извращенец. – Выдавила: - ну что?! Я и спросил, почему у неё теперь такие волосы. Она посмотрела на меня, как на идиота последнего. – Я хной красилась. А здесь шампунь ядрёный – всё и смылось. Хна? А, ну понятно. - Ты так и будешь в одном полотенце ходить? – возопила она, отодвигаясь ещё дальше. Да что с ней не так? – Экзгибиционист, - выплюнула она с долей отвращения. – Жертва усатого сутенёра-педофила, - не остался я в долгу и удалился гордо, не слушая вопли Кристы. Может, я зря её не скинул в море?***
Посреди ночи я проснулся от воплей толпы и огненного шоу. Спустя десять минут я понял, что это нападение, а не выступление фаерщиков. Ещё через мгновение мне подсказали, что это пираты пришвартовались. Как я не услышал пушечные залпы – тайна. Но Криста уже методично собирала вещи, изредка впадая в панику. Но… мы же только вчера приплыли!.. Сумбурно продолжились сборы, я отыскал все свои пожитки, запихал их в выданный Кристиной мешок и понёсся за ней на первый этаж. Вовремя: крыша обвалилась, и наша комната превратилась в руины. И пока лестница ещё держалась, мы пробежали вниз, разбудили старуху. Та в спешке начала бегать по дому, порываясь взобраться на верхний этаж. Всучила мне две объёмные сумки, толкнула в спину. Её слова потонули в шуме с улицы, нарастающем с каждой минутой. Жители бежали, как крысы, давя упавших, не дожидаясь отставших. А пираты наслаждались маленьким адом, устроенным на острове. Старуха скрылась в комнатах, но одно я понял: она велит бежать. Разрываясь между желанием вытащить её и втемяшить в голову, что сейчас важнее убраться отсюда, и желанием последовать её последней воле, я выбрал последнее. Этому поспособствовал напуганный вид девчонки. Она жалась ко мне так непривычно и отчаянно. Я сделал вдох, неторопливо выдохнул и под скрип балок вырвался из дома-гостиницы. Позади раздался хруст. Я повернулся уже когда дом начал обваливаться, погребая под собой старуху. Вот же чёрт. Ну твою же мать. В реальность вернули выстрелы. Отлично, у пиратов ружья и пистолеты. И они шли сюда. Посреди порушенных домов ещё оставались магазины. В один из таких, маленьких и относительно неприметных, мы и вбежали, тут же закрыв за собой дверь. С сумками было тяжело двигаться, но шкура дороже. Ювелирный. Это был ювелирный магазин. Куда пираты зайдут уж точно? Именно сюда! Отчего-то в зобу спёрло, когда я оглядел все побрякушки. Криста же озвучила мои мысли: – А давай спасём драгоценности? – Во имя мира и добра. И мы начали «спасать» золото и серебро. И мы понимали, что не вернём побрякушки законным владельцам. В уже обчищенную лавку заглянули пираты. А нас уже не было. Моя ноша потяжелела на килограмма два, не меньше, а сами мы уже прятались в магазине одежды. Пора и мне себе наряд подыскать. Мы уже были позади потенциальных убийц, почти на пристани. В каждом доме, в каждой лавке мы «спасали» вещи, и вскоре мог только ползти под весом краденного. И теперь, когда до нашей лодки осталось совсем чуть-чуть, я хотел бросится к ней, но маленький каблучок Кристы вжимал меня в пол, сама она преобразилась за время мародёрства. Личинка стервы. Хотя она думала больше обо мне, гуляя средь стеллажей и подбирая более подобающую одежду. Морщила смешно нос, откладывала в две кучи бельё. Очевидно, что мы возьмём, а что – нет. Я уселся на стул, подперев подбородок кулаком и зевнул. Мне вторило шуршание за прилавком. Кто ночью может быть здесь?.. – Н…не убивайте меня, - всхлипнуло дрожащее существо, неудачно попытавшееся сбежать, упавшее и сейчас сучащее в воздухе ногами в высоких сапожках, да размазывающее тени и помаду по лицу. Короткие шорты, простенькая футболочка. Обычная девушка. Она отползла, уткнулась спиной в стену, чуть не подвывая от страха. Я так похож на пирата? – Всё нормально, успокойся, - прошептал-прошипел я, но девушка только пуще взвыла. И замолкла только после моего крика: - дура! Сейчас на твои вопли сбегутся пираты! Куриные мозги! Волосы всклокочены, на коленях ссадины, на щеке боевой порез. Она уставилась на меня стеклянными глазищами, похлопала пару раз ртом, задрожала. Тушь смешалась с кровью, слезами и прочей косметикой, уродливыми узорами покрыла скулы и шею. Так её даже не изнасилуют, если найдут. Что?! – помотал головой, - думать о другом надо, идиот. Криста появилась неожиданно, уцепилась за мой локоть, повисла. – Понеси, а, - она указала на гору одежды. О, женщины! И как я это донесу за один раз, да ещё и мимо пиратского корабля?! Взглянул задумчиво на девушку, спросил: – Тележка есть? Она чуть не испустила дух. Дрожащей тонкой рукой с поломанными ногтями, на которых ещё остались следы тёмного лака, указала вглубь зала. Уже изрядно опустевшего. Какая-нибудь запасная дверь, ведущая во двор? Оставил Кристину следить за главным входом, сам рысцой побежал на поиски хоть чего-нибудь, что облегчит мою ношу. Почему я не стал перечить девчонке и тем более не поступил по-своему – отдельный разговор. Раньше я пытался спорить с сестрой. Но в демагогии ей нет равных. Видимо, образовалась уже привычка. Пробегая мимо вешалки со смокингами в который раз, я не удержался и обматерил архитекторов этого магазина во весь голос. И будто небеса услышали: потолок не выдержал, частично обвалился. Увесистый кусок бетона хотел порадовать мою голову, но я отверг страстный порыв камня – увернулся. Зато мне открылся путь к чёрному выходу, спрятанному за стеллажами с обувью. Тележку, похожую на ту, на которой девочки-скауты из США развозят коробки с печеньем, я сумел найти, как и дорогу к Кристе. Она была напугана чем-то, забилась за диван, и выбралась только с моим появлением. – Что случилось? Оказалось, что та девушка будто взбесилась, хотела свернуть шею Кристине, но она дала достойный отпор. Его последствия я увидел почти сразу: из-за прилавка натекла лужа крови. Осторожно заглянул. Та девушка просто неудачно приземлилась, проломила голову углом стола. Несчастный случай. Но не для Кристы. Подошёл к ней, встал на одно колено, и не смог больше вынести её потерянного вида, слёз, что она глотала судорожно, и дрожжи во всём теле. Обнял, а она уткнулась мне в шею, в голос взвыла. Но долго так стоять опасно. Уже не слышно пальбы, криков и даже песен пиратов. Они могут быть где угодно, хотя сомневаюсь, что тогда бы они сохраняли тишину. Отстранил Кристу, похлопал её по плечу и уже бодро сказал: – Давай-ка соберём всё шмотьё! А руки у самого дрожали. Мы вышли из магазина только через двадцать минут, я первый проверил обстановку, выглянув на пару секунд. Тихо. И огромный корабль зловещей тенью стоял рядом с нашей крохотной лодкой. Тележка была смазана, ехала легко, и я без проблем её тащил за собой. Криста даже повеселела от того, что угроза далеко, помогала мне при спуске с лестницы, ступени которой крошились и грозили развалиться прямо под ногами. Достигнув причала, мы стали крайне осторожны и аккуратны, я погрузил и тяжёлые сумки, и тележку с одеждой на наш «игрушечный шлюп», помог забраться и Кристе. – Затащи всё вовнутрь, а я сбегаю за парусом, - едва прошептал я. Девчонка не хотела меня отпускать, вновь разрыдалась. Ну что поделать?.. Самому не хочется, но как тогда уплыть? Теперь я был строг: наказал Кристе делать то, что велено, а сам, как последний идиот, ринулся в город. Где-то точно должен быть магазин «Всё для лодок». Но уже в самом центре, там, где пепелище. Ноги болели, - я по жизни мало бегаю, - дыхание сбилось. Но я был уже рядом. И уже всё понял. Паруса так просто мне не добыть. И голоса, тени, что показались из-за угла, вселили в меня новые силы. Я ринулся обратно. За мной тлела вывеска магазина для моряков, в котором ещё бушевало пламя. Если бы проводились конкурсы, - да что там – Олимпийские игры, - для дегенератов, то я бы получил все медали, ибо большего кретина мир ещё не видел. Я полез на пиратский корабль за парусами. По верёвочной лестнице взобрался на борт, скрипя досками, прошёл по палубе до мачты. А дальше в ход пошёл нож – я резал ткань, прикидывая, какого размера мне нужны треугольники и прямоугольник, чтобы наш Титаник вновь поплыл, гонимый ветрами. Сзади открылась дверь, я медленно обернулся. На меня смотрел мужик в поварском колпаке, весьма брутального вида туша, явно озадаченный действом, происходящем на его территории. Когда ещё увидишь, как какой-то задохлик портит парус столь наглым образом на корабле самих ПИРАТОВ. Он ошалело тыкал в меня толстым пальцем, поварёшка в другой руке угрожающе сверкнула в свете огня. – Ты кто? – спустя минуту спросил он хриплым голосом. Я сразу не нашёлся, что ответить. Со стороны кажется, что я спятил. На деле же просто идиот без инстинктов самосохранения. И я ляпнул первое, что пришло на ум: – Джек Воробей. Потому что мне сейчас хотелось быть именно этим кадром. Невозмутимо спрыгнуть с корабля и скрыться в дальнее далёко. Но я продолжил перекраивать парус. Кок закурил. – Таких самонадеянных храбрецов я давно не видел, - покачал он головой, - а, может, ты просто сумасшедший. Или полнейший кретин, раз залез сюда. Я пожал плечами. Что-то и вправду мозги усохли под солнцем. Слез с мачты, не убирая нож, одной рукой сложил новые паруса, поглядывая на мужика. Ему всё равно? А что капитан скажет? – Закончил? – изогнув бровь, вопросил пират, затем ехидно добавил: - деньги и карты у нас в трюме. Мне принести? – Неее, - протянул я нервно, - я спешу. Кок усмехнулся. Скинул пепел за борт, затянулся. Мне можно идти? Затравленно оглянулся на лестницу. Что ему мешает обрезать её, когда я начну спускаться? – Смешной ты парень. – Я вздрогнул. Ну всё, сейчас он этой поварёшкой превратит моё лицо в месиво. Поварёшкой! – Никак не могу понять, ты пират? Вор? – …революционер. – Я хотел это сказать решительно, дерзко, но получился какой-то сдавленный писк. Кок саркастически взглянул на меня. Выбросил сигарету за борт. – Из той революционной армии? Да неужели? Какой-какой армии? Меня опередили!.. – Я сам по себе. Я несу демократию в этот мир! – возопил я, встав в супергеройскую позу, вздёрнул нос, прижал к себе покрепче новые паруса и метнулся к лестнице. Быстро-быстро перебирая ногами, я спускался всё равно недостаточно шустро. – А что такое «демократия»? – пират свесился, наблюдая мои потуги выбраться из плена верёвок и досок, в коий я попал из-за внезапного вопроса. Этот мир меня поражает. – Когда я её установлю – сам узнаешь. Благодаря ножу я выбрался, летел до земли недолго. Доски встретили мою спину жёстком приветствием, выбив из меня дух. Я валялся недолго, как пришёл в себя, так припустил к лодке, в которой уже извелась Криста. Сделав последнее усилие, установил парус под командованием девчонки. Мы поспешно уплыли от огромного корабля, с которого за нами наблюдал уже не только кок, но и пара юнг, которых я и не заметил сначала. – Удачи, Джек-революционер! – крикнул мужик, а я чуть не свалился с носа лодки. Эти пираты… – «Джек»? – повторила Криста и уставилась на меня. Коротко обрисовал ситуацию. Она прониклась. И уже не только кок на меня смотрел так насмешливо. Что такого в моих планах?! И почему, чёрт побери, здесь не знают о демократии?! Это какой-то неправильный мир. – А ты говорил, что не станешь пиратом, – задумчиво произнесла девчонка, разглядывая парус. Чёрный парус. С изображением Весёлого, чтоб его, Роджера. Нашёл, где резать! И теперь мы плыли на самый север под чёрным парусом Титаника.