Непонятно зачем (луна уже час видна), Он зайдёт «просто так» и останется до обеда. Но понятно одно: ваша общая с ним война Обернётся хоть для кого-нибудь, да победой.
— Танцы? — переспросила Кузнецова, как будто молоденькая девочка-медсестра предложила ей что-то плохое. Маленькая колбочка выпала из рук Вики и покатилась по столу, но была поймала ловкими пальцами ее коллеги. — Вика, тише, — перебил Алексей, не позволяя сказать больше, и обратился к девушке на безупречном английском: — Прошу простить мою подругу, она очень ревнивая. Мы придем. — На хорошеньком личике гамбийки отразилось понимание, она улыбнулась, явно расслабившись, и закрыла за собой дверь. — Леш, ну какие танцы! У них тут лекарств толком нет, оборудование не работает! И вообще, зачем ты сказал эту чушь про подругу и ревность? — Если нас с тобой увидят в темном коридоре, в котором нас не должно быть, то не удивятся. А на танцы мы пойдем, чтобы посмотреть и послушать. — Ладно. — Вика сдалась, в словах Барышникова была истина, не поспоришь, но оснащение больницы приводило ее в ужас, а мероприятие, на которое их столь любезно пригласили, выглядело как пир во время чумы. Алексей смотрел глубже и во всем искал полезное — поэтому они снова оказались в одной команде. Наверное, Комаров решил: если не убили друг друга на «Разящем», в Гамбии справятся. «Танцы» оказались посиделками под музыку в кафетерии: приглушили свет, столы перенесли ближе к стенам, зазвучала гитара. Вика не отличала медработников от персонала в гражданской одежде, но ее поразил всеобщий настрой. Люди здесь будто не замечали происходящего вокруг, и вначале это показалось Вике неправильным, но потом она поняла: когда их привычный мир грозил рухнуть, эти люди цеплялись за веселье и смех, как за спасительный круг, чтобы не погрязнуть во мраке. — Может, не стоит? — Как только они заняли свободные стулья, кто-то — Вика только начинала запоминать обитателей больницы, но еще не всех узнавала — любезно протянул два стакана с янтарной жидкостью. Стаканы помутнели, наверное, от старости, а жидкость походила на виски. Барышников, который, как обычно, не притрагивался к алкоголю, с сомнением следил за ее действиями. Крепкий виски обжег горло, Вика поморщилась, но осушила бокал, тут же перед ней появился следующий. — Что-то мне нехорошо. — Кузнецова поднялась на ноги, но потеряла равновесие, и Алексею пришлось ловить ее. Никто не удивился, пока подвыпившую новенькую выводил из кафетерия ее друг, но стоило звукам гитары и голосов стихнуть, Вика отстранилась, как ни в чем не бывало. — Черт, я купился. — Усмехнулся Барышников, следуя за ней по лестнице вниз — лучшего момента для поисков лаборатории просто не было. Посиделки в кафетерии были в больнице не редкостью; поиски лаборатории не приносили успела, как будто она испарилась или же и вовсе ничего подобного не было; Стас, Дмитрий и Артем следовали неотделимой тенью, куда бы Вика и Леша не шли, но ничего не происходило. Комаров говорил про угрозу Гражданской войны, но, гуляя по замысловатым улочкам гамбийской столицы, невозможно было поверить в ее реальность. Банжул жил своей жизнью: тихой, спокойной и размеренной. Но была у медали обратная сторона. Вике и Барышникову удалось узреть ее в одно февральское утро, когда их машина повернула не туда. Центральные улицы были перекрыты — после поездки в Европу президент Джамме вернулся в страну, и торжественная колона встречала своего лидера. — Нам нужно вернуться назад. — Этим утром их сопровождал Артем, он понял, что они только удалялись от центра, и нужно менять маршрут, но Вика не позволила, велела ехать вперед, пресекая попытки Леши отговорить ее, и вскоре дорога закончилась, уперевшись в высокую ограду, за которой подобно муравейнику гудел еще один город, очень маленький и бедный, в нем не было даже полноценных домов, только хибары и навесы, которые несильно спасали от палящего солнца или ливней, когда наступал их сезон. Вика спрыгнула с высокой подножки джипа, поднимая пыль подошвами армейских сапог, и приблизилась к забору, уже понимая, где они оказались, и что за поселение находилось там. «Часть территории трущоб расчистили для строительства электростанции, — рассказывал проводник про эту часть города, — а остальное огородили для контроля недовольного населения». Станция — совместный проект президента Джаммо, Британии и Южной Кореи — виднелась отовсюду, из любой точки города, для одних она была новой эпохой в истории страны, для других — вечным напоминанием о режиме. Появление чужестранцев по ту сторону периметра привлекло внимание поселенцев. Вика подошла ближе к решетке и оказалась в центре внимания десятков пар глаз на темной коже. Голод, боль, отчаяние, пустота — казалось, что Кузнецова смотрела в бездну, а бездна смотрела на нее. Оцепенение длилось, пока рядом не зазвучал тихий голос Алексея, а его руки не легли на ее плечи, уводя обратно к машине, но даже спиной Вика ощущала взгляды людей за забором. Первое впечатление о Гамбии оказалось на удивление приятным, но теперь стал понятен весь его обман. По иронии судьбы именно тем вечером Вика и Леша получили приглашение на прием в резиденции президента. Гамбия отмечала День независимости, и гостей из далекой России не могли не отметить, но ждали их двоих, разумеется без сопровождающих. Утренняя картина все еще стояла перед глазами, пока Вика собиралась на вечер. Алексей уже ждал в гостиной, а у входа стояла красивая машина. Больше всего на свете Кузнецовой хотелось побыстрее справиться с их задачей и оказаться дома, увидеть наконец Дашу. — Добрый вечер, — поздоровался водитель из резиденции, к их огромному удивлению, на весьма неплохом русском, и это положило конец разговорам, не успевшим начаться в машине. Будь с ней сейчас кто-то другой, возможно, Вика не сдержала бы рвущиеся наружу эмоции, но Барышников служил живым напоминанием о том, что нужно держаться. В резиденции их встретили с должным гостеприимством, задавали дежурные вопросы, говорили дежурные фразы, но быстро оставили в покое. Они ведь не были политиками, не занимали высокие должности, двое русских медиков не вызвали сильный интерес. — Пойдем. — Зазвучала тягучая мелодия, и Леша увлек Вику в медленный танец. Не то чтобы она хотела — Барышников не спрашивал. Вика опустила голову на дорогую черную ткань его пиджака, окутанная тонким ароматом туалетной воды и теплом знакомых рук, и стало немного легче. Как так вышло, что человек, много лет делавший ее жизнь невыносимой, вдруг стал для Кузнецовой островком спокойствия. Она считала, что Алексей принес в ее жизнь хаос, снова, но настоящим хаосом оказалась маленькая африканская страна, а объятия Барышникова дарили спокойствие. Как когда-то, много лет назад в «Логосе», охваченном смертельными вирусом, когда ее друзья погрязли в болоте своих проблем, только один человек был рядом, даже зная, что Вика его не любит. А потом направил на нее дуло пистолета и оказался предателем. У Барышникова было столько лиц, что Вика запуталась, какое же из них настоящее, но сейчас это не заботило ее. Сейчас она эгоистично искала успокоения. — Тут все такое помпезное, дорогое, а там… — Вика говорила тихо и не закончила свою мысль, но Леша все понял. — Таковы реалии, и не в наших силах их изменить, Вик. — Но ты же смог остановить «Потомков солнца»? — Это совсем другое. Мы с тобой не можем вмешиваться в политику другой страны, у нас свои цели, но на каждое действие свое противодействие. Вспомни груз, с которым мы летели. — Алексей не договорил, потому что внезапно затихла музыка, и красивый зал наполнил громкий топот. С десяток военных прошли мимо гостей, которые только что танцевали, но теперь застыли на месте, расступаясь перед ними. — Сегодня мы празднуем день, когда наша маленькая, но сильная страна обрела свою независимость. — Президент Джамма поднялся на ноги, он не повышал голос, гости слушали его, внимая каждому слову. — Но к сожалению, не все рады нашему успеху. Враги есть среди нас! — Едва уловимый кивок головой, и солдаты схватили одного из советников президента, вывели в центр зала. — Пусть всем послужит уроком, для врагов нет пощады. — В воздухе мелькнул металл, из шеи советника хлынула кровь, и тело со стулом упало на пол. Его унесли, быстро, вытерли кровь, и вечер продолжился, как ни в чем не бывало, но все о чем могла Вика мечтать — это поскорее убраться отсюда. Желательно, из страны. После такого вечера говорить особо не хотелось. Рассказывать ребятам, как все прошло, сил не было — их едва хватило, чтобы избавиться от платья, из красивой ткани превратившегося в оковы. Хотелось лечь, заснуть и очнуться дома, но уснуть вряд ли удалось бы. Совсем рядом плескались темные воды Атлантики, песок еще не остыл после жаркого дня, ноги утопали в нем, а впереди виднелся знакомый силуэт — Барышников сидел на песке, не удосужившись переодеться. Слова были лишними, шум волн убаюкивал и перебивать его не хотелось, поэтому Вика молча опустилась рядом, едва касаясь его плечом. — Я однажды видел такое. — Алексей уловил ее присутствие, но продолжал смотреть вперед, как будто не желая показывать Вике свое лицо — как будто она что-то сможет в нем прочесть. — Мне не было и десяти, вроде бы, и тогда я мало что понимал, но все таинственное влекло, как, наверное, любого ребенка. Пробрался за Клаудией в ритуальный зал и стал свидетелем, как они наказывают предателя. Джамма сегодня действовал так же. — Ты думаешь, он имеет отношение к культу? — Вика хотела спросить совсем о другом, но не решилась перейти черту и напроситься глубже в его душу. Она знала Алексея столько лет, но в такие моменты казалось, что не знала совсем. — Нет, Вик, прямого отношения не имеет, но косвенное — возможно, ведь мы здесь именно поэтому. Пойдем. — Барышников поднялся на ноги и протянул ей руку. Вика сомкнула пальцы на его ладони с такой легкостью, что поразилась сама себе. Но обдумывать еще и это у нее просто не было сил.***
Время шло, а поиски лаборатории ничего не давали. Дождавшись, когда в больнице начнется ночное время, Вика, Леша и Дима, сопровождавший их сегодня, склонились над планом помещения. На маленьком экране телефона разглядывать его было весьма неудобно, но альтернативы не было. — Вот здесь мы все просмотрели. — Вика указала Диме на часть схемы, где должна была существовать лаборатория за стеной. — Там точно ничего нет. — У меня только одно предположение. — Барышников так долго вглядывался в план, что тот наверное уже отпечатался на радужке глаз. — Мы ищем не в том здании. Есть ведь еще одна больница. — Частная, да. — Вика устало откинулась на спинку стула. Предположение было слишком похоже на правду, а это влекло за собой новые проблемы. Попасть в ту дорогую больницу не представлялось возможным. — Не могу больше. Поехали домой. — Ее желание не было единоличным, но покинуть больницу им не дали. По всему городу работали громкоговорители, выла сирена — на побережье надвигалось грозное творение стихии — цунами. Врачи переговаривались о том, чтобы подняться на телебашню, и Вика тоже хотела пойти — увидеть весь масштаб стихии, но Барышников, остановил, поймав за руку. — Пойдем, Вик, — Леша увлек за собой обратно вглубь здания. Они поднялись на последний этажи и вышли на балкон. Здание больницы не было высоким, всего три этажа, но находилось на возвышенности, вода сюда не подступила бы, но вокруг царил хаос. С востока, со стороны побережья, виднелось мерцание предупредительных сигналов — от дома, что выделили им, точно ничего не осталось — а с запада, от резиденции президента то и дело доносились автоматные очереди. Не только стихия разбушевалась в Банжоле — начался государственный переворот. Прошло совсем немного времени, и в больницу стали поступать первые пострадавшие, их было не так много на фоне общего числа жителей, но больше, чем за последние несколько лет — медикаментов едва хватало. Ни Вика, ни Леша не были врачами, хоть и носили повязки с красным крестом, но пришлось ими стать. Вика сбивалась с ног, голова гудела от усталости, но не было времени даже на маленькую передышку. Все стихло — и сирены, и выстрелы — только к утру, и тогда Кузнецова отыскала среди множества белых халатов знакомое лицо и устало опустилась на пол, касаясь его плеча своим. Казалось, что все закончилось, но Кузнецова хорошо знала, насколько обманчива такая иллюзия — на самом деле все только начиналось.