Сместить параллели

Вот в двух словах сущность журналистики. Дружба прощает проступок, необдуманное движение страсти, но она неумолима, ежели речь идет о торговле совестью, умом, честью. О. Бальзак Доехала я без особых приключений. Променад по дороге закончился под, разумеется, мартышкинскую композицию "Arabella". Естественно, снова про девушек, отношения и тому подобное. Если Тернер будет писать песни не о девушках, это будет уже не Тернер. Доехав до рабочего места, представляющего собой современное, большое, но не чудовищно громадного размера здание, я сразу же подверглась атаке солнечных лучей, что отражались от стеклянной поверхности дома. На территории издательства в большом количестве хаотично стоят экзотические пальмы, наряду со странными статуями. Кстати, инициатором создания бухого в дупло клоуна с ополовиненной бутылкой вина была я. Директору она настолько понравилась, что он решил поставить ее прямо сбоку от входа. Пусть, говорит, люди посмеются! И ведь ошибся. Не смеются люди, глядя на статую: ржут они, как укуренные голландским сеном кони, вот что они делают! Выхожу из машины, чувствую, как меня целиком охватывает приятный мандраж. Волнительное чувство, сравнимое с удовольствием, получаемым от нераскрытых подарков в детстве: ты еще не знаешь, ЧТО там такое, но это самое незнание приятно щекочет любопытство, заставляя перебирать самые сладкие, порой даже фантастические варианты. Вот так и сейчас: как пройдет интервью? Хорошо или плохо? Включит ли Тернер свой новый образ бэд боя в темных очках, отвечая на вопросы подчеркнуто вежливо а-ля "отвали-я-здесь-только-из-за-работы" или же будет расположен к беседе? Ответ один: А хрен его знает! Надо бы звякнуть этому хрену, всезнающему такому, может что и... Пресвятые ежики! Какого. Черта. здесь. делает. ЭТО! Прямо перед центральным входом раздражающе нагло расположился тот самый Yamaha. Так-так, получается, наездник, этот конь педальный, находится сейчас где-то внутри здания. Что он здесь вообще забыл? Интере-е-есно. О-очень интересно. Первый раз со мной такое случается: неприятные дорожные моменты на дороге и оставались, а это еще что за безобразие?! Ну дела. Если я его узнаю, ему не избежать моей кары. Я буду мстить! Жестоко и беспощадно! Это будет куда хуже двухчасового концерта Джастина Бибера в фан-зоне! А значит - это будет адовый ад! Спокойствие, Вивьен, только спокойствие. Интервью - Тернер, интервью - Тернер, интервью - Тернер. *** Первый этаж встретил меня, как и всегда, с теплотой и иронией. Мягкие, иногда даже плюшевые диваны нежного персикового цвета, расположенные по обе стороны в стенных проемах относились к первому. Ирония же заключалась в картинах, развешанных по всем стенам. Прямо напротив входной двери, располагался один из самых страдальческих портретов Джеймса Дина*. Вот входишь ты, вся такая пасмурная агрессивная жлобина, глаза вперед поднимаешь, а там - грустный Джеймс Дин, с глубокою тоской в глазах. Кажется даже, что он сейчас вздохнет так грустно, покачает головой и произнесет укоризненно: "Долбаеб ты, нихрена не знающий. Оптимистичнее будь, идиотка!". И сразу внутри происходит катарсис такой невероятной силы, что ты прямо физически ощущаешь как становишься благороднее, жизнерадостнее. Словом, превращаешься в Человека! Про соседство портретов Джона Леннона и Бритни Спирс я вообще не говорю. Очередная шутка-минутка от нашего дизайнера. - Вивьен! Вивьен же, алло! - из философских размышлений меня вывел звонкий женский голос. Он принадлежал Ребекке, женщине, что сидела на ресепшн еще задолго до появления первых органических соединений на Земле. Шучу. Ребекка имеет многоклеточное строение, а значит, она не может зваться первым живым существом по определению. - Через десять минут начинаете. Где именно, думаю, сама знаешь. - менторским голосом продолжила многоклеточная Ребекка. Затем добавила, уже куда более живым тоном. - Ох и повезло тебе! Ох и повезло-о-о. Мы поспорили с Ленни на пятьдесят фунтов. Открытым Алекс будет или не очень. Я поставила, что не будет. Без обид, но такой уж он. - Браво, мои любимые коллеги. Вы умеете поддержать. Я сразу поняла о чем она. Алекс - человек довольно зажатый. Поговорить вроде бы непринужденно может, но в целом до непринужденности как таковой - далековат. Не удивлена насчет этих двоих: будь их воля они бы весь мир проспорили. А тут мир не мир, но знаменитость, со своими тараканами и прочей живностью в голове, а народу лишь бы что-нибудь заметить, покритиковать, сплетни распустить, как это было с Сюзанной**. Где только там флирт разглядеть ухитрились - одному Великому Хрену известно (нет, я ему точно когда-нибудь позвоню) - Но-но-но! ты забыла - камеры-то не будет, будет только... - Долбанный диктофон. - заученно закончила за меня Ребекка. Похоже, я слишком часто произношу это словосочетание. - Посмотрим, Ви, посмотрим. Может у тебя и есть шанс. Он зашел немного раньше тебя. И в приподнятом настроении, даже вроде напевал себе под нос песенку... - я ликую! Отлично! мне даже не надо будет прилагать усилий, чтобы разговорить его, да-а-а! - ...А потом его атаковали поклонники, вернее - поклонницы с просьбами об автографе. Лучше бы они с таким энтузиазмом работали, чем звезд дожидались! Ну вообщем после этих оголтелых фанаток он сразу посмурнел, злой как черт стал, да. Ну давай, пора тебе, уда-а-а-ачи! - Женщина бодро помахала мне ручкой. Но мне что-то лучше от этого не стало. Пот-ря-са-ю-ще.. *** Нужная дверь. За ней - Алекс Тернер. Перед ней - бледнющая Вивьен Веллер. Главное - не теребить диктофон, точно. Глубокий вздох, улыбка, а теперь открываем... О-о-о нет. Снова. Меня начинают одолевать сомнения. И так со мной всегда перед важными событиями! Надо было все-таки подготовить вопросы... да о чем мне вообще его спрашивать, все-равно ничего нового не скажет... пошлет он тебя, дура, так тебе и надо, тряпка. Да едрись оно все конем, ты кто - школьник, боящийся выхода к доске с неготовой домашкой или профессиональная журналистка? Поехали бл**ь! Резко открываю дверь. А во-о-о-от... А вот и наш герой. Такой, каким я себе его и представляла: худощавый, стильно одетый, с острыми чертами лица и,- ну конечно! - кок тоже на месте. Он еще не все запасы геля для волос Англии использовал? Или еще что-то осталось? Удивительно, что он без очков. Тернер, словно только что сбежавший участник с конкурса двойников Элвиса, сидел боком ко мне, оживленно болтая с кем-то по телефону, никоим образом не отреагировав на мое появление. Странно, мне показалось, вошла я довольно шумно. Покашлять мне, что ли? Это меня отрезвило. Я там, понимаешь ли, волнуюсь, мучаюсь, накручиваю себя, а он - да плевать он на это интервью хотел. Хорошая позиция. Недолго думая, берусь за ручку двери и хлопаю ею снова. Подействовало. Тернер соизволил поднять на меня свои очи и... и упереться ими в меня же. О-о-очень странный взгляд, ей-богу странный. У меня что, пятно на платье? Да и чем же я могла его испачкать, не ела, ни пила, а на выходе из дома оно было чистым. Ну все, мне становится неловко. - Алекс, мое здравствуйте! - начала я голосом излишне задорного конферансье. - Значит, сегодня будем разговаривать о новом альбоме вашей группы. - Гениально, Веллер, просто потрясающе. Ты обречена выиграть в номинации "кретин красноречия года". А Тернер, кажется, впал в Нирвану и я не уверена, что оттуда выйдет. Да что же это такое! Но то ли он взял себя в руки, то ли увидел мое говорящее лицо - через мгновение Тернер "вышел" из ступора и посмотрел на меня снова, уже осмысленным взглядом. Нажал на отбой. Вижу, как его губы расползаются в хитрю-у-у-ущей улыбке с толикой... превосходства. Да, точно, превосходства. Такой тип улыбки, как-будто он знает нечто интересное, чего не знаю я и этим невероятно доволен. Уже интересно. - С удовольствием поговорю с вами о новом альбоме. - боже, да он словно просиял, того гляди нимб над головой неоновой святостью засветится. - А вас кстати зовут... - Зовите меня Вивьен. Можно просто Ви. Да, просто Ви. - С открытой, по крайней мере я так думаю, улыбкой отозвалась я, направляясь к креслу, что стояло напротив дивана, занятого Тернером, а в мыслях крутилось только одно: "ушам. своим. не. верю". Сколько интервью просматривала с мартышками - ни в одном из них у Алекса не было такого чересчур бодрого голоса. С удовольствием он поговорит, е-мое... - Красивое имя. Звучит прямо как Вивьен Ли. Десять очков Гриффиндор! - Между прочим, в честь нее и назвали, так что тут вы попали в яблочко. - Я это умею, - после некоторой паузы Алекс продолжил с вновь вернувшейся хитрой улыбкой, - Можно сказать, не торможу на поворотах, чтобы попасть в цель. Загадками говорить изволите, сэр? Да уж, сюрприз так сюрприз. Я-то еще думала над тем как буду его располагать к общению, продумывала предварительные темы до интервью, а на деле еще не известно, кто себя будет чувствовать комфортнее. Вот тебе и зажатый подросток. Повзрослел, однако, мальчик. И сейчас мне надо с этим заматеревшим индивидом, вальяжно расположившимся на диване с широко расставленными ногами, говорить так, чтобы не получилось как с Сюзанной. - Кстати о поворотах. Ваш альбом AM бьет все рекорды. Как вам такой успех, а? - Вы уже включили диктофон, верно? Вы тоже на поворотах не особо тормозите. - не успела я отшутиться, как этот мистер-загадочность продолжил. - Разумеется, меня радует этот факт. Этот альбом совмещает в себе тот тип музыки, к которой мы всегда стремились, он отличается от предыдущих. - Не то слово - отличается! Вы перешли на совсем иной уровень, этот альбом стал более... как бы это точнее сказать - взрослым, что ли. Тональность стала спокойнее, размереннее, изменился барабанный ритм. Если раньше вы делали акцент на бешеную энергетику, вроде "Cigarette Smoking" или "Dancing Shoes", да той же потрясающей "I Bet You Look Good On The Dancefloor", то теперь упор делается на некую сексуальную брутальность. Почему произошел такой переход? С чем он..мм.. так сказать, связан? - Увлеклась ты, увлеклась, надо держать свои эмоции под контролем. Но КАК, как это сделать, черт возьми, когда разговор об Arctic Monkeys? - Очень точное вы дали определение: "Сексуальная брутальность". - кажется, он выглядит удивленно-довольным. - Думаю, так оно и есть. А вам самой нравится такое направление? Оп-па. - Да..ээ... Нравится ли мне? н-ну... - молодец, Ви, отличная работа. Теперь ты превращаешься в юного Тернера, времен, когда его ораторское искусство было чуть лучше чем у непросыхающего алконавта. - Нравится. Не могу сказать, что предыдущие альбомы были хуже - я бы соврала, но в AM чувствуется фундаментальное раскрепощение и это не может не нравится. - рокер удовлетворенно кивает измазанной гелем головой, внимательно слушая мою если не блестящую, то хотя бы тускло поблескивающую речь. - Скажите, будете ли вы дальше двигаться по этой музыкальной стезе или, все-таки, хотели бы что-нибудь изменить? - Пока - нет. - брутальный Тернер совсем не по-брутальному смущенно пожал плечами. - В этой нише я чувствую себя вполне комфортно. Раньше мне все давалось мучительнее: выступления, игра с публикой, интервью. - Неужели? - Клянусь барабанными палочками Хелдерса! - тут наступила секундная тишина. А затем ее нарушило наше обоюдное ржание. Мэтт может гордиться собой - его музыкальными инструментами люди уже клянутся. - Сейчас, к примеру, я абсолютно спокоен. У вас здесь... креативная обстановка, знаете, это расслабляет. Нигде такого я пока не наблюдал. Его взгляд устремился куда-то поверх моей макушки и мне не составило труда догадаться, что именно он сейчас лицезреет. Все четыре стены этой комнаты были увешаны различными штуками, среди которых: ручки разноцветные, лопнувшие шарики, оторванные страницы со стихами известных поэтов, крышки от бутылок, ретро-афиши, шарфы с пошлыми надписями и Аид знает еще что. Хлам, если честно, но в совокупности дает органичный в своей комбинации хаос. Где-то даже пришпандорены презервативы в веселенькую расцветочку. Один из них как раз-таки и висит прямо напротив тернеровского лица: фиолетовый такой, громадный, - видать на лошадиный агрегат, - гандонище в горошек. - О да-а-а! Что верно то верно. Упоротое веселье вписывается в любой интерьер, если захотеть. А то что вас заинтересовало... что могу сказать - это не может не заинтересовать. - А-а-а, так значит вы уже догадались, что меня заинтересовало. Спешу сказать - это не то фиолетовое произведение искусства. - Тернер энергично задвигал бровями, словно опереточный злодей. Чтоб меня! Да в нем комик умер. Громадным усилием воли подавив приступ истерического смеха я продолжила это... интервью? разговор шифрующихся извращенцев? диалог закоренелых шутковедов? С ответом я затрудняюсь. - Алекс, вы поставили меня в тупик! Либо я такая развращенная, либо там есть еще что-то более интересное, чего я в упор не вижу! - Ей-богу, понять не могу. Для интереса повернулась даже. Не-ет. Нет ничего круче громадного фиолетового гандона. - Одно другому не мешает, поверьте. - я состроила лицо настолько оскорбленной невинности, что рокер не выдержав, засмеялся. Открыто так, мило, по-доброму. Убила бы юмориста. Но не могу - хорошую музыку пишет, черт такой. - Ну посмотрите, неужели не видите? - Слушайте, вы уже всерьез меня заинтересовали. Ну же, не томите - признайтесь, что там такое? - А... догадайтесь сами, Вивьен. - Чей это, чей это он понизил голос на тона эдак два, да и еще взглянул со вспыхнувшим нехорошим огоньком в глазах. Уф, еще раз спасибо Дамблдору, что это не видео-запись. Если в интервью с Сюзанной честный люд разглядел флирт и сексуальное напряжение, то здесь мне даже страшно представить, чтобы они увидели. Похоже, непосредственно сам половой акт, не иначе. Пальцы правой руки, опершейся на ручку кресла, сами по себе обреченно запустились в волосы. Я думала. - Может... Может это вон та картина с зеленым обдолбанным котом, держащим сигарету в лапе, нет? - Слишком банально. У вас еще две попытки. - Ммм... Кукла Шекспира в гавайских шортах! - Снова мимо. Еще одна. - Рок-н-ролльный пистолет! - Точно, как я сразу не догадалась! Секс, наркотики и рок-н-ролл, близкая тема к нынешним обезьянам. - Мне жаль, правда, но вы проиграли. Сокрушительно проиграли. - Ага, как же, жаль ему. Вон как сидит лыбится. Предупреждая мой следующий вопрос Алекс ответил заранее. - Это буклет с фотографией Леннона, там еще пара строк его стихов. Немного левее от того, на что вы подумали сразу. Чтоб-я-сдохла. Ступила я, конечно, капитально. Знала же, что этот любитель бриолина поклонник Леннона. Ну да и хрен с ним. - Да, определенно - это полное фиаско. - горький вздох вырвался из моей груди. Мой собеседник в притворном сожалении развел руками. - Но все же давайте вернемся к самой животрепещущей теме - к вашей группе, Алекс. Как вам живется в Штатах, не скучаете по старой доброй Англии? Не кажется ли вам круглогодичное, чересчур яркое солнце Лос-Анджелеса иллюзорным в сравнении с непостоянными в погоде, но зато родными островами? - Эк, загнула. Посмотрим, что ответит. - Классно сказано. Иллюзорное солнце Лос-Анджелеса... Очень поэтично. Будто взято из песни. - На миг его лицо стало отрешенно-задумчивым, исчез налет пижонского пафоса, отчего, кстати, его лицо стало добрее, естественнее и... более прежним, что ли. Как в старые добрые времена - стеснительный Алекс, Англия, никакой американщины, ребята, которые просто обожают музыку и не представляют свою жизнь без нее. Такими они были, но все меняется. Неизменен только Хелдерс. Вместе со своими адидасами. Пока я ностальгировала Тернер о чем-то напряженно думал. То, что решение найдено я догадалась, когда его застывшие глаза будто ожили и тут же вцепились в мои твердым цепким взглядом: - Не будете против, если я использую эти слова в одной из своих будущих песен? Парень, ты еще спрашиваешь! - Ну конечно не буду! - эмоционально заверила я с жаром, достойным матадора в самый кульминационный момент корриды. - Если эти слова будут в какой-нибудь вашей следующей песне, то при каждом ее прослушивании меня будет охватывать нереальный прилив гордости за себя! Кто же не любит это чувство. - Мазохисты? - предположил оригинально мыслящий Тернер. - Думаете, они не испытывают за себя гордость? - Может испытывают, но мне тяжело представить, каким образом и из-за чего. - И снова дружный ржач! Чувствую, это скоро войдет в привычку. - Д-а-а-а, вот уж точно тяжело. Но, хочу заметить, вы так и не ответили на вопрос. - Оу, черт, - начал изображать из себя Тернер плохого, явно переигрывающего актера, - Я уж подумал, что сумел вас запутать. - Ну, знаете ли - не вы первый, не вы последний. Довольно популярный метод, нет, я бы даже сказала популярное искусство у известных людей уклончиво отвечать на вопросы так, что непонятно: он вообще ответил или нет? А уж о вашем умении мастерски уходить от вопросов ходят легенды. - О да, в этом я спец, виноват, признаю. - вроде бы признает, а глаза и ухмылка с лихвой выдают гордость за себя. - Мне нравится Лос-Анджелес. - надо же, ответил! Какой приятный сюрприз! - Нравится жить в нем. Не каждому он понравится, к этому городу надо привыкнуть, здесь жизнь протекает несколько необычнее чем в других регионах. Но - да, в этом вы правы - родины часто не хватает. В таких случаях я просто пакую манатки и на некоторое время сваливаю в родной Шеффилд. Это часто проветривает мне мозги. - Но Америка, выходит, создает условия для творчества лучше Британии? - Направление, в котором мы сейчас двигаемся, требует много американского воздуха, так что да - американская атмосфера нужнее. - И, получается, последний вопрос... - произнесла я, всматриваясь в сюрреалистические, выполненные в духе Дали настенные часы. А время быстро летит, однако. - Есть бомбовые идеи насчет будущего альбома? - Не знаю насчет бомбовых, но взрывчатые так точно. - поднимаю большой палец вверх, в знак того, что шутка оценена. Таки не смогли США выбить тонкий английский юмор. - Но с этим пока не торопимся: впереди еще столько выступлений, элементарно нет времени. Дух AM не отпустил нас. - О, не только вас, Алекс! - вот. А теперь я прощаюсь, не успев задать еще столько вопросов, э-эх. Не могу удержать сожаления в голосе. - Надеюсь, Город Ангелов будет и дальше вдохновлять вас на такие крутые альбомы как этот. Вы, ребята, делаете потрясную музыку. Рада была с вами поговорить, Алекс. Протягиваю руку в прощальном рукопожатии. Вот и, собственно, все... - Да ну, давайте продолжим. - мои вытаращенные в неверии глаза, видимо позабавили Тернера. - В конце концов, солидная часть времени была потрачена на обсуждение здешнего арт-хаусного интерьера. Вы куда-то торопитесь? Выключаю диктофон. В упор смотрю в смеющиеся глаза моего визави. - А жизнь умеет преподнести приятные сюрпризы. Тороплюсь ли я? Учтите: Я готова вести интервью до тех пор, пока не останется ни одной не обсужденной песни вашей группы. Но так как это невозможно по определению, давайте... Давайте о наиболее известных ваших песнях, их историях, анализ и прочее. И вообще - о музыке! Как вам такая идея? - Прекрасная идея! - Хорошо. Вот вам первый вопрос, - давай! Выдай из себя что-нибудь эдакое, интересное, чтобы у-у-ух! Задай тон предстоящему разговору! - Чай или кофе? Нет, меня все-таки роняли в детстве. Много-много-много раз. Но зато нетронутые за время беседы чайный и кофейный сервизы, с прилагающимися ему жидкостями и впрямь призывно блестели в вездесущих солнечных лучах, что пробивались сквозь окна и здесь. - Что вы думаете услышать в ответ от англичанина, Вивьен? - Глупый был вопрос, признаю. Но я могу свалить все на правила приличия! - По-моему, правила приличия - универсальная штука по отмазкам. Ай какой шутник, мне это нравится! Шутки шутками, а надо устраиваться поудобнее. Интервью набрало такой оборот, о котором я даже и помыслить не мечтала. Вот тебе и "коротенькое интервьюиришко", ха! Ох, Ребекка - готовьте-ка свои пятьдесят фунтов, мэм. *легендарный американский актер 50-ых и просто шикарный человек. *имеется ввиду вот это самое интервью http://www.youtube.com/watch?v=F5htdIW9sVo