***
Хрупкая фигура девушки сидела на кухне за столом, тонкие быстрые пальчики строчили по клавиатуре текст, наслаждаясь приятным стучанием клавиш. Как бы художник не старался, но перенастроить Аддамс до заводских настроек и уломать её перейти на более современные технологии, ему не удалось. Хотя, отчасти он был даже рад, ведь в голове у него уже окаменел изящный образ, что сосредоточено печатала новые шедевры литературы на чёрной печатной машинке. Ксавье вошёл в комнату незаметно и тихо, словно призрак — влияние ясновидящей чувствовалось и замечалось беспрепятственно. Торп молча заварил кофе и поставил его на столик, где расположилась писательница, а сам же принялся заваривать горячий напиток себе. Чернильные глаза Уэнсдей засмотрелись, как тонкая струя пара дымом поднималась вверх, растворяясь в воздухе. — Мы не можем вечно от них это скрывать. — Спорное утверждение. — безэмоционально ответила девушка, продолжая работать. Но её пробивает током, она поднимает взгляд и встречается с нахмуренностью Ксавье. Чувствовалось, словно её облили ледяной водой, а затем пустили ток по венам. Восхитительно. — Мы оба знаем, что произойдёт, если они узнают. — Правильно не «если», а когда. Правда всегда всплывает, как утопленники в Темзе. — Какое очаровательное сравнение, — уголок сливовых губ кольнул вверх. — Мы же оба понимаем, к какой катастрофе это приведет. — Они наши друзья и я не хочу им врать. — Ты уже врёшь. Если Аякс узнает, то узнает и Энид, а затем узнает вся школа и весь чёртов мир. — Ну и что? Что в этом плохого? — уже всем корпусом поворачивается Ксавье к девушке. — Ты хочешь заживо похоронить наше спокойствие? Парень устало массирует переносицу, понимая, что этот диалог ведёт в никуда. Уэнсдей победно отводит взгляд, продолжая работать. Атмосфера в комнате изменилась в ту же секунду, как изгои затихли. Запах свежезаваренного кофе наполнял пространство и обострял ощущения. Сделав глоток из любимой чашки, художник достал телефон и поднёс к уху, протяжные гудки слышались на всю комнату. — Кому звонишь? — спрашивает дева, продолжая печатать. — Юдоре. Расскажу, как ты меня обижаешь и не слушаешь. Уэнсдей переводит взгляд на парня. Секунда, писательница подрывается с места. Ксавье выбегает из комнаты, а вслед за ним Аддамс, кричащая нецензурную брань на испанском.***
Особая атмосфера аэропорта ощущалась всем телом. Тёплый воздух кондиционеров, запах дорогих парфюмов и шум, бесконечный шум, что даже ночью не стихал. Ну, и куда же без периодически галдеющих детей, что бегут к окнам, разглядывая посадку или взлёт самолёта. — Господи, ну где же они?! — Ходила из стороны в сторону Синклер, грызя ногти. — Посадка ведь скоро начнётся. Мы опоздаем на самолёт и он улетит без нас. — Энид, пожалуйста не мельтеши перед глазами. — говорит художник, прокручивая в руке телефон. Эта идея ехать отдельно и в разное время, чтобы не заподозрили, ему изначально не понравилась. Но это ведь Уэнсдей. Если ей что-то взбрело в голову, то всё — расшибётся, но сделает. Что ещё хуже — Марина тоже не спешила появляться на горизонте. Два сапога пара. — Вот твой кофе. — к ним приблизился спокойный Аякс. Он тут же вручил крафтовый стаканчик волчице и после того, как девушка сделала пару глотков, её настроение заметно улучшается. — Что ты ей дал? — прошептал Торп, изогнув бровь на друга. — Немного успокоительного, — пожимая плечами и загадочно усмехаясь, ответил горгон. — Лететь далеко, лучше заранее успокоиться, нам всем. Через некоторое время, наконец-то, две фигуры появились в поле зрения. Ведьма и ясновидящая шагали в ногу, перекидываясь фразами друг с другом, пока не заметили толпу друзей у зоны ожидания. — Добрый вечер, мои хорошие. — усмехнулась Марина, раскидывая руки в стороны. На её фоне, Уэнсдей выглядела ещё более мрачно, чем обычно. — Вы опоздали. Мы же договаривались встретиться ровно в семь. — пробубнила обижено Энид, не выпуская стаканчик с «кофе» из рук. — Красивые девушки часто опаздывают. — улыбнулась ведьма. — Это понятно. — хмыкнул Ксавье, скрестив руки на груди и посмотрел на Драч. — А ты почему опоздала? Марина медленно перевела голову в сторону друга, а затем ударила его локтем в живот — так, что художник даже согнулся. Чернильные глаза ясновидящей зыркнули на ведьму и художника, но расслабились в тот момент, когда встретились с довольной улыбкой Марины, что будто бы так и говорила: «Аккуратнее, а то догадаются» и Аддамс приходится остудить пыл. — Вы почему, кстати, так долго. — спрашивает Аякс, параллельно поглядывая на табло посадок. — Нас задержали. — бубнит писательница. — В смысле? Когда? — Напрягся Торп. — Когда сумки смотрели. Видите ли, им не понравилось, что я на самолёт провожу всякие непонятные жидкости в бутыльках. — А тебя? — Зелёные глаза уставились на утончённый силуэт девы. Уэнсдей глянула исподлобья на парня, а затем отвела глаза. — Им не понравилась моя коллекция ножей для раскрытия конвертов. Несмотря на спокойствие в лице Ксавье, в его глазах ярко читалась эмоция закипания, ещё немного и пар пойдёт с ушей. — Столько всего нового узнаём, когда путешествуем вместе. Да, ребята? — усмехнулась Марина, явно довольная больше всего этой ситуацией. Это будет долгая поездка.***
Оказалось, не опоздать на самолёт было не главное проблемой. Куда более сложной задачей стало выбраться из него живым. Проблемы начались уже при заходе в самолёт. Людей было много, особенно детей и словно все, как назло, решили разодеться в пёстрые красно-зелёные, чем намеревались прожечь глаза Уэнсдей. Ещё одним неожиданным испытанием оказалось пережить весь полёт не выбросивши телефон прямо в иллюминатор. В самолёте оказался интернет, и потому Энид посчитала, что восьмичасовой полёт — это идеальная возможность обсудить все детали поездки. Нахмурившись, Аддамс чуть ли не пыхтела над смартфоном, пытаясь хоть как-то противостоять электронным нападкам Синклер. И как назло, Ксавье сосредоточено работал в скетчбуке, абсолютно не обращая внимания на окружающий мир. Писательница заглядывает назад, в щель между сидениями, и шипит: — Марина. Ведьма расположилась прямо за ними и предусмотрительно заняла сразу два сидения, объясняя это тем, что: «Нету ничего более ужасного для высокого человека, чем долгая поездка в самолёте». — Что? — раздражённо спросила ведьма, отрывая взгляд от книги. — Помоги. — Это не может подождать? Главные герои наконец-то переходят к интересному. — Почитаешь свои непристойности потом. Сделай так, чтобы я не слышала и не видела сообщение от Энид. — Марина на это раздражённо закатила глаза и взяла в руки телефон Аддамс. — Котёнок, даже моя мать умеет ставить беззвучный режим на телефоне. — монотонное стучание пальцев с привычными красными ногтями и уведомления Энид остаются без внимания.***
Оказавшись в аэропорту, ситуация стала только хуже. Рождественских украшений здесь было больше, чем людей, а людей здесь было приличное количество. Словно весь Джерико решился в одном пространстве. — Ты только посмотри, какие здесь ёлочные игрушки! — присвистывала Энид, разглядывая огромную ёлку в самом центре аэропорта, параллельно спускаясь по эскалатору. — Туристы — это её главный заработок. Неудивительно, что тут всё выглядит, как открытка на Рождество от дальних родственников. — Пожимает плечами Аякс. — Глянь, сколько детей. — Тут даже штампы в паспорте в виде Санты! — пищит от восторга волчица. В это время к эскалатору только-только подошли Ксавье с Уэнсдей. Девушка внимательно всматривается в силуэты друзей, словно ожидая, как они в любой момент могут повернуться. И пока карие глаза смотрели на людей, зелёные — смотрели на неё. Пальцы художника медленно приблизились к лицу писательницы и убрали выпавшую прядь за ухо, а затем Аддамс ощутила совсем мягкое прикосновение губ на скуле. — Ты что делаешь? — вздрогнула ясновидящая. — А если заметят? — Мои губы так близко, а ты думаешь о других? — обижено усмехается Торп, за что получает от Уэнсдей недовольный взгляд исподлобья. Изгои вместе подошли к багажной карусели. И без интереса рассматривали толпу туристов. — А где Марина? — нахмурившись, спросил Ксавье, оглядываясь. Ведьма выскочила из самолёта чуть ли не первой и потому компания быстро потеряла её из виду. Но поиски её были куда менее короткие, чем могли бы быть. А всё из-за особенности Марины — каким-то чудом, всегда умудряться привлекать внимание. — Марина. — с угрозой зашипела Уэнсдей, пробираясь сквозь толпу. — Привет, котёнок. А я вас обыскалась. — усмехнулась ведьма. — Слезь оттуда немедленно. — Мне и здесь комфортно. — Ты привлекаешь внимание. — недовольство Уэнсдей возрастало с геометрической прогрессией, и Марина лицезрела это расплываясь в улыбке до ушей. Как лиса. — Марин, ты нашла наши чемоданы? — Ксавье подошёл к девушкам и спрятал руки в карманы, как ни в чем не бывало. — Да! Вон, подъезжает сумочка Уэнсдей, и следом твоя. — сказала девушка, подлетела ближе к карусели и забрала сумки, повесив их на метлу. Компания изгоев ушла подальше от толпы и ведьма отдала багаж. — На нас все смотрят. — бубнит Энид, осматриваясь. — Из-за твоих выходок, у нас могут быть проблемы. — говорит Аддамс, смотря на уже спустившуюся на землю Марину. — И какие же? Арестуют за превышение скорости в воздухе? — Нам внимание ни к чему. — Я тебя умоляю. Мы сейчас на родине Санта Клауса, ты действительно думаешь, что моя выходка на метле кого-то удивит? Или это кто-то действительно запомнит? — Усмехнулась ведьма. — Интересно, как бы на это отреагировал Мистер Рембрандт? — Похвалил бы за посвящение людей в мир изгоев. — Ну разумеется, ты всегда была его любимицей. — прошептала волчица, закатив глаза. — Единственная и незаменимая. — улыбнулась ведьма, прожигая взглядом Энид. С полминуты в компании царила тишина. — А вот и сумки! — к ним подошёл Аякс, держа в обеих руках багаж. — А что происходит? — Ничего нового. — вздохнула Уэнсдей, скрещивая руки на груди и продолжая наблюдать за удивительным противостоянием взглядов. — Так, я не знаю, как вас, но меня это столпотворение ни разу не радует. Пошли отсюда, а то ещё немного и депортируют. — заговорил Ксавье, вставая посередине между Аддамс и Драч. — Наши Рождественские каникулы официально открыты!***
С первым испытанием изгои столкнулись уже при выходе из аэропорта. Это могло быть неприлично дорогое такси, столпотворение людей, даже элементарная драка, но всё оказалось куда хуже. Зима. Стоило компании оказаться на улице, как жалобный писк послышался от Аякса. — Ну и холодрыга. — Сильнее натянул на уши шапку Горгон. — По сравнению с Нью-Йорком здесь морозильная камера. — потуже завязал шарф Ксавье. — А мне нормально. — улыбнулась Энид. — Мне тоже. — монотонно кивнула Уэнсдей, печатая что-то в телефоне. — Разумеется, у одной волчья приспособленность, а другая и в Антарктиде не замерзала. — закатывает глаза художник. — Так говоришь, будто бы лично её там видел. — посмеялся Петрополус. В это мгновение Аддамс замерла, словно олень при свете фар, а Ксавье убрал выпавшие пряди за ухо. Но тут внимание всех переключилась на чудо в красном. Марина вновь была на метле, только на этот раз она буквально зависла в воздухе, в метре от земли. — Марин? — хмурится Торп. — Ненавижу лёд, скользко и мерзко. — шипит сквозь зубы, подгибая ноги ближе. — Вызывайте такси быстрее! — Оно нам не понадобится. — заулыбалась Энид, заведённо хлопая глазками.***
Солнце, утопающее в огненной палитре заката, окрасило снежный лес во всевозможные оттенки оранжевого и красного. Древесные вершины засыпанные снегом напоминали кисти художника. Вскользь между деревьями проникали последние лучи солнца, играя на кристаллических ветвях и отбрасывая на землю тени гигантских сосен. И как же контрастно смотрелся природный ландшафт в тот момент, когда по заснеженным дорогам выехал автомобиль. — Будь аккуратнее, пожалуйста, застрянем здесь — даже никто не заметит. — бурчит Аякс, нервно пытаясь обновить Google карту. — Не преувеличивай. — Улыбается девушка, сосредотачивая всё внимание на дороге. — Если что, Энид с местными волками договорится. — Зевает Марина, опрокидывая голову и намереваясь вздремнуть. Изгои разместились в машине весьма неожиданным способом. Так, как арендовала её Энид, за руль села она, и любые аргументы против девушка пропустила мимо ушей. Рядом с ней, на переднем пассажирском сидении расположился Аякс, что взял на себя роль «главного по карте». А на заднем сидении уже удобно расположились Ксавье, Уэнсдей и Марина. Пока последняя удобно устроилась, чтобы нагнать не выспавшиеся часы, Торп и Аддамс сидели, как на иголках. По крайней мере, писательница точно. Миссия «Не раскрыть отношения и при этом нормально отпраздновать Рождество» была сложной, но они и не с таким разбирались. — Я приятно удивлена. — отозвался голос ведьмы. — Когда я впервые тебя увидела, Эн, я думала ты способна только на то, чтобы перемывать косточки и красить ногти. Когда ты умудрилась сдать на права? — Летом. Весьма приятно слышать такие лестные замечания о твоём первом впечатлении, — Закатила глаза волчица. — Когда я впервые тебя встретила, я думала что ты эгоистичная чудачка, что способна только выпускать едкие комментарии. — И? — И я до сих пор так думаю, но теперь мне это даже нравится. — улыбнулась Синклер в зеркало заднего вида. Во время их диалога Аякс протягивает руку и включает музыку в машине. Незатейливая праздничная мелодия разносится по всему салону, наполняя каждый миллиметр особой атмосферой предстоящего Рождества и уюта. Волчица улыбается, продолжая следить за дорогой, а Аякс что-то пел себе под нос. Уэнсдей погружённая в свои мысли, смотрит в одну точку, не замечая ничего вокруг. Пока не ощущается мягкое прикосновение к руке. Чёрные глаза девушки метнулись в сторону и наблюдают слабую улыбку Ксавье, рука которого мягко легла на ладонь Аддамс. Музыка больше не звучит. Всё, что слышит ясновидящая — это собственный пульс, который она в обычные дни и не ощущала. Это было рискованно, необдуманно и глупо — прямо перед всеми в машине. Когда в любой момент Энид или Аякс могли обернуться и увидеть это. Слишком большой риск. И от этого остановилась только лучше. Аддамс поворачивает руку и их пальцы переплетаются. Смертельно бледная кожа начала пылать в районе щёк, словно они делают что-то недопустимо-неприличное прямо на глазах у всех. Внезапно, на фоне этой идиллии, раздается неестественный скрип, привлекая внимание всех. Музыка, которая еще мгновение назад наполняла салон, сменяется молчанием. Спокойная атмосфера исчезает. — Что-то не так с машиной? — спрашивает Торп, рассоединив их с Уэнсдей руки. — Мы, кажется, заглохли. — объявляет Аякс, встревоженно смотря то на коробку передач, то на Синклер. Волчица, сохраняя свою решительность, пробует снова завести машину, но тщетно. Мотор не поддается ее усилиям. — Чертова машина! На самом деле, сейчас? — проклинает волчица, ее глаза искрятся от решимости, но ситуация выходит из-под контроля. Девушка выбирается из машины и открывает передний двигатель, следом за ней вылезает и Аякс. Художник вместе с писательницей обмениваются красноречивыми взглядами и также выходят наружу. Снег под ногами трещит, а морозный воздух обдувает лицо, колючим холодом оставляя укусы на щеках. — У нас небольшие проблемы с этим чудом техники. — шипит Энид, продолжая рыться в переднем моторе. — Надо вызвать эвакуатор. — кивает Аякс, залезая в телефон. Напряжение скапливается в воздухе, словно натянутая тетива лука, что в любую минуту может порваться. — Только этого не хватало! — рявкает Петрополус, недовольно глядя в экран смартфона. — Что такое? — к нему подходит встревоженный Ксавье. — Связь не ловит. Проверьте, у вас что? Экстрасенс и ясновидящая тут же потянулись в карманы своих курток, проверять смартфоны на наличие связи. — Ничего. — говорит Аддамс. — У меня тоже. — Потрясающе. Застряли не пойми где без связи. Я думала, так только в фильмах бывает. — Встревожено вздыхает Энид, опуская крышку переднего мотора. Кажется, с каждой секундой становилось только хуже. Солнце опускалось всё ниже, и темнота захватывала всё больше неба. Шансы нормально провести Рождество таяли, как снег под лучами уходящего светила. — А где Марина? — оглядывается Аякс. Ксавье подходит к машине и открывает дверцу. — Подъём! — крикнул художник. — Уебок! Я тебя в снегу похороню, скотина. — Из автомобиля вылезает недовольная и сонная ведьма. — Как-нибудь в другой раз, у нас проблема. — спокойно отвечает Ксавье. — Энид всё-таки решила пообщаться с волками? — Машина сломалась, связи нет. — серьёзным тоном заговорила Уэнсдей. — Такими темпами мы никуда не успеем. — топчется на одном месте Синклер. — Тут хоть бы из леса выбраться. Шутки шутками, а здесь реально волки водятся. — задумчиво хмурится художник. — Какие у кого варианты? — Можем переночевать в машине, утром виднее будет что делать. — пожимает плечами Горгон, приобнимая за плечи Энид. — Машина к этому времени совсем остынет. Сегодня передавали морозы — будет чудо, если её не занесёт снегом. — Скрещивает руки на груди Уэнсдей. Внешне она выглядит спокойной, но на глубине чёрных глаз видится тревога. Ей не впервой выживать в лесу. Чего не скажешь об остальных. — Можем не стоять на месте, а пойти искать ближайший населённый пункт. — говорит ведьма. — Опять-таки, здесь водятся волки, идти непонятно куда, не зная точное направление — не лучший план. — Так пусть Энид будет с ними договариваться, о чём мы думаем? — Марина! — хором крикнули изгои. — Что?! — Марин, ты можешь слетать и найти кого-нибудь, кто поможет? — спрашивает художник, оглядываясь на девушку. — Скоро ведь ночь, ладно ещё какую-нибудь деревню найти, но как я вас найду потом? Каждая их идея была отвергнута из-за больших рисков и, кажется, любые надежды хоть на что-то пропадали всё стремительнее — так же, как и солнце, что уступало Луне. В этот момент из глубины леса послышался вой. — Это волки? — встрепенулся Аякс. — Не похоже. — нахмурился Ксавье. — Олень. — шепчет Уэнсдей, уставившись вглубь леса. Она резко оторвалась с места и пошла по направлению к звуку, стремительно преодолевая расстояние. Словно не слыша за спиной голоса друзей, Аддамс отодвигает ветки деревьев, игнорируя проседавший снег под ногами и собачий холод на кончике носа. Лесная чаща, будто бы волнуясь за свою тайну, постепенно отступает, уступая место открытому снежному лугу. И вот, писательница наконец-то выбирается из лесной гущи и оказывается на снежном лугу. Вздох облегчения вырывается из её груди, как будто лес отпустил её из своего объятия. — Аддамс, ты чего так резко…?! — изгои нагоняют девушку, но слова исчезают в воздухе в тот момент, как они видят картину перед собой. Прямо на снежном пространстве царит тишина, и целая дюжина оленей стоит там, словно перенесенная из сказки. Они паслись на лугу, своими изящными головами поднимая пушистый снег, словно находились в обители, которая была скрыта от посторонних глаз. Друзья замирают на месте, не решаясь нарушить этот момент магии. Сердца замирают в такт с тишиной, а морозный воздух наполняет легкие свежестью. Тут, из силуэтов целый отары зимних жителей виднеется облик человеческий, в ярком и тёплом одеянии. Человек с тростью видимо заметил неожиданно пришедших гостей и не спеша двинулся в сторону. — Может убежим? — шепчет горгон, за что получает локтем в живот от Энид. Оставаясь на небольшом расстоянии, человек снял капюшон, и перед группой открылся вид на мужчину средних лет. Длинные чёрные волосы обрамляли его лицо, придавая ему загадочный вид. Такие же глубокие глаза, как и темная ночь, сверкали интересом и доброжелательностью. Мужчина улыбнулся, и тени играли на его лице, создавая загадочность взгляда. Вокруг него витала аура уюта и тепла, словно он был частью этого волшебного зимнего леса. — Заблудились? — Баритонно прозвучал голос незнакомца.***
Огненные искры поднимались высоко вверх, растворяясь в воздухе, наполняя пространство атмосферой уюта и спокойствия. Хотя казалось бы, куда сильнее? Незнакомый мужчина, позже они узнали, что и его зовут Йоханнес, помог изгоям и привёл их в своё жилище. Йоханнес — Саам, это древний северный народ, что расположились на севере Финляндии, что ещё с давних времён поклонялись духам природы и занимались оленеводством и рыбалкой. Саамы живут уединенно, маленькими группами в холодных просторах Лапландии, и несмотря на отшельнический вид жизни, они были весьма дружелюбны, достаточно, чтобы принять пять спутников в свой дом. Они находились в огромном шатре, по центру которого стоял костёр, вокруг мелькали силуэты людей: мужчин, женщин и детей. Между ними и затеснились изгои. Энид с Аяксом играли с местными детьми, увлечённо слушая их истории о жизни на суровом севере. Ксавье зарисовывал узоры, изображённые на шатре, параллельно вместе с Уэнсдей слушая древние легенды народа саамов от Йоханнеса. — Вы можете у нас заночевать, а утром мы позвоним и вашу машину отремонтируют. — У вас есть телефоны? — изогнул бровь художник. — Мы старомодные, но не древние же. — усмехнулся мужчина. Торп многозначительно посмотрел на Аддамс. Она нахмурилась и, кажется, находилась в шаге от того, чтобы закатить глаза. В этот момент чёрные глаза девушки, Аддамс, цепляются за фигуру в красном. Марина находится в окружении молодых саамов, и её смех сливается с их беседами и историями. Веселье и радость наполняют шатер, создавая атмосферу праздника и дружбы. Таинственная музыка звучит повсюду, будто сливается с самой сущностью окружающей природы. Звуки традиционных инструментов, смешанные с пением, создают волшебный фон, словно природа сама принимает участие в празднике. Марина подрывается с места, оставляя юношей среди толпы, и с легкостью присоединяется к танцующим. Улыбка не сходит с лица ведьмы, а её танец словно рисует в воздухе искры радости. Она вплетается в общий ритм, взаимодействуя с другими танцорами, будто каждый шаг и вращение — часть волшебного северного народного праздника. — Как думаешь, если бы не этот отпуск, — тихо раздаётся голос Ксавье. — Она бы отпраздновала Рождество в одиночестве? Уэнсдей, промолчав, смотрит на профиль художника, а затем на танцующую подругу, что внешне напоминала языки пламени — она сгибалась всем телом подстраиваясь под духовые ритмы музыки. — Как знать. — сухо отвечает Аддамс. Несколько минут они сидели в тишине, наблюдая за картиной перед ними. Но тут Ксавье поднимается с места и спрятав руки в карманы, оглядывается на готку. — Потанцуем? Аддамс напрягается и мельком отводят взгляд, смотря на мирно разговаривающих между собой Энид и Аякса. — Это Рождество запомнится всем надолго. — Улыбается художник. Выражение лица девы смягчается, и она поднимается на ноги, тем самым принимая предложение юноши. Мир вокруг будто перестал существовать, и в этот момент остаются только они двое. Вихрь ритмов, сверкающие огоньки и мелодия музыки создают своеобразное волшебство, в которое они погружаются.***
На утро, вся компания встаёт рано, чтобы успеть выполнить хотя бы половину тех планов, что были изначально у них, до конфуза с машиной. Попрощавшись с Йоханнесом и его семьёй, изгои отправились к первой точке назначения. Им нужно подкорить снежные горы на снегоходах. Изгои стояли у изножья горы. Там находился маленький штаб, где непосредственно арендовали снегоходы, лыжи, сноуборды и прочее снаряжение для активного отдыха в снежных горах. Парни уже надевали экипировку, пока девушки её забирали от инструкторов. — Инструктор сказал, что нам повезло — ещё неделю назад снега было так мало, что и вовсе запрещали посетителей брать. — сказал Ксавье, одевая перчатки. — Какой однако убыточный бизнес. — усмехнулся Аякс — Как бы то ни было, — заговорила Марина. — Я намереваюсь заставить вас хорошенько поесть снега, а тебя, истеричка, я лично им засыплю. — Ты сначала обгони. — усмехнулся художник. — Мы с родителями раньше часто ездили в Швейцарию кататься в горах, так что тебе, стерва, нужно постараться чтобы хотя бы со мной поравняться. — Боже, сколько снобизма, Торп, — закатила глаза мимо проходящая Уэнсдей. — Тебя это тоже касается, Mon cœur. — «Мун» что? — удивился Аякс, в этот момент к ним подошла Энид. Ксавье ощутил, как в лёгких пропал воздух. А пальцы писательницы мелко подрагивали, хотя лицо оставалось таким же непроницаемым. В голове обоих крутился ураган мыслей, в попытках найти хоть какое-нибудь нормальное оправдание, которое не вызовет подозрения. Но всё тщетно. — Значит, это спор? — Вдруг прерывает тишину голос ведьмы. Марина поправляет очки и ласково улыбается. — Кто последний достанется до вершины той горы, тот должен будет оплачивать сегодняшний ужин. Атмосфера напряжения сменилась игривостью, и взгляды изгоев наполнились решимостью. Синкер и Петрополус направились к своим снегоходам. — Спасибо. — прошептал Ксавье Драч, а затем пошёл следом. Взгляды ясновидящей и ведьмы соприкасаются. — А ты «спасибо» сказать не хочешь? — Сказала бы, если бы точно не знала, что ты преследуешь собственную выгоду. — хладнокровно отвечает Аддамс. — Ты абсолютно права, у меня есть свои причины. — Марина подбирается ближе и шепчет: — Постарайся не проиграть, ты и так мне должна ужин. Девушка уходит чётко ощущая, как загорается лицо Уэнсдей. Снег трещал под рёвом мотора, ледяной воздух обжигал лица, оставляя ощущение свежести и оживления. Белый покров земли заполнил собой каждый миллиметр пространства. Пять фигур, восседавших на снегоходах, жали на газ, обгоняя друг друга, громко что-то крича во весь голос или смеясь от накопленного адреналина. Атмосфера наполнялась весельем и волнением, словно они воплощали силу и свободу зимних просторов. И кажется, что это никогда не закончится.***
Следующее место, куда они прибыли, было поистине сказочным. Место, где буквально каждый миллиметр пропитан атмосферой Рождества, с запахом печенья и лесной ёлки. — Привет всем, мои волчата! И у меня сразу к вам вопрос. Как часто вы видите фотографии с диснейлендов? Согласитесь, сейчас соцсети буквально переполнены контентом про эти парки из любой точки мира. Но сегодня, вместе со мной, вы отправитесь в куда более необычное место, а именно в Санта-парк! Единственный в своём роде. — ярко улыбалась Энид, глядя в камеру телефона. — Как она умудрилась здесь ловить интернет? — недоуменно спрашивает Ксавье у Аякса. — Она его найдёт в любой точке мира, можешь даже уже не удивляться. — Усмехается горгон, наблюдая за своей девушкой, что вела прямую трансляцию. В это же время, взгляд Уэнсдей был сосредоточен на месте их прибытия. Вход представлял собой огромную треугольную арку. Но, что куда более примечательно, был тот факт, что сам парк находился буквально в скале. Когда компания вышла внутрь, их встретил огромный, километровый коридор, стены которого представляли собой почву горы. По бокам внизу были расставлены неоновые лампы, что придавали тёмной атмосфере коридоров загадочную сказочность. По мере того, как они продвигались вдоль коридоров, обстановка время от времени менялась — то неоновые лампы неожиданно начинают загораться разными цветами, то на пути не встретиться рождественская ёлка. И всё это в сопровождении огромного количества людей, в особенности детей. И вот они наконец-то добрались до подземелья, где царствовали горные эльфы, что развлекали детвору. Волшебная наковальня, замок снежной королевы, школа эльфов, комната страха, коридор ледяных фигур, волшебный поезд, и много-много ларьков со сладостями. Среди всеобщего веселья и азарта рождественской ярмарки, они погрузились в мир, где волшебство оживало в каждом уголке. — Вот это я понимаю Рождество! — воскликнул Аякс, смотря на сверкающие огоньки и красочные украшения. — Может, давайте сделаем остановку у ларька со сладостями? — предложила Марина, с улыбкой смотря на аппетитно выглядящие конфеты. — А я хочу покататься на волшебном поезде! — воскликнула Энид, указывая на стоящий рядом аттракцион. Компания стремительно начала разделяться и каждый убежал в том направлении, куда глаза глядели. Уэнсдей, хоть внешне оставалась такой же спокойной, но даже она смогла поистине ощутить всю эту сказочную атмосферу. Девушка медленно прогуливалась, замечая детей с родителями, радостно смеющихся и восторженно рассматривающих волшебные аттракционы. Аддамс сама по себе была частью этого чудесного мира, она впитывала в себя атмосферу праздника, словно таинственное волшебство, переплетающее все вокруг. И, кажется, теперь она понимает, почему все так повёрнуты на Рождестве. Её бдительность ослабевает и писательница не успевает и слова сказать, как её буквально утаскивают в одну из комнат парка. — Тише, это я. — шепчет Ксавье, приложив палец к губам. — Ты что вытворяешь?! — дева оглядывается, пытаясь разглядеть в толпе силуэты друзей. — А если бы заметили? — То, к твоему несчастью, конец света не произошёл бы, — снисходительно улыбается художник. — Пошли. Он безприпятственно берёт девушку за руку и уводит за собой. Под руководством Ксавье они скрылись в лабиринте ледяных фигур, что был осветлён фиолетовым неоном и ледяными статуями. Уэнсдей держалась за тёплую ладонь художника, краем глаза смотря на его профиль. — Так что это было? — спрашивает девушка. — Просто захотелось тебя похитить хотя бы на 10 минут, без сопровождения лишних глаз, — отвечает Ксавье. Уэнсдей смотрит на него с недоумением. — С похищениями у тебя всё так же плохо, как и в школе. Ксавье рассмеялся. — Это всего лишь часть нашего маленького приключения. Где главная задача — повеселиться и скрыться. — Ты мог меня оповестить о своём «хитроумном» плане. — Слегка закатывает глаза Аддамс, но всё же она смягчается, стоит только взглянуть на необычно улыбчивого Ксавье. Задумываться, был ли он таким раньше, или она просто этого раньше не замечала. — А где веселье, в таком случае? — отвечает Ксавье с ухмылкой. — Ты ведь любишь приключения, не так ли? Только в этот раз обойдёмся без опасностей. По крайней мере, до поры до времени. Уэнсдей и Ксавье прогуливаются вдоль лабиринта. Ледяные статуи вокруг них казались волшебными, их светлые контуры прекрасно сливались с фиолетовым сиянием, создавая атмосферу таинственности и истинного волшебства теней и света. Прогуливаясь по замысловатым переходам между ледяными фигурами, они обнаружили, что лабиринт словно приводит их в другой мир. Ледяные скульптуры изображали различных персонажей сказок, легенд, и, кажется, они оживали под влиянием света и фантазии. Уэнсдей ощущала, как тепло этого мгновения наполняет душу, пусть она об этом и молчит. — Невероятно, правда? — улыбнулся Ксавье. — Да. Спасибо, что привел меня сюда, — ответила Уэнсдей, чувствуя, как уголки её губ слабо приподнимаются.***
После долгого и насыщенного дня, изгои решили наконец-то решить дилемму с местом жительства. И, разумеется, их отель ну не мог быть обычным. На улице уже совсем потемнело, и только белоснежный свет отражал последние лучи солнца, освещая путь. Машина неспешно подъехала к очередному лесу, но уже менее густому и менее снежному. Если так можно вообще было сказать о Лапландии. Компания выбралась из машины и пошла чуть вглубь леса, где их уже ждали номера. — И почему нельзя было заказать номера в более легко-доступном месте? — хрипит от холода Аякс, натягивая шапку сильнее. — Потому что мы сюда пришли за впечатлениями, а не за удобством. — говорит Марина, пробираясь сквозь снежную пустыню. И вот, перед ними оказались их номера. Стеклянные иглы. Невольно в голове Ксавье начали прослеживаться параллели. Небольшие стеклянные иглы, и все они были рассчитаны только для одного, чтобы рассматривать в ночи Северное сияние. — На сайте писали, что они здесь очень часто бывают — говорит Энид, чуть не подпрыгивая от нетерпения. — Я никогда не видела Северное сияние. А ты, Уэнсдей? — Только Южное. — на автомате отвечает Аддамс, но тут же прикусывает язык. И даже такая мелкая реакция не ускользает от взгляда ведьмы. — Сюда любят приезжать японцы. У них, типа, есть такое поверье: у пары, которая проведёт ночь под Северным сиянием, родится сын. — беспристрастно рассказывает Аякс. Уэнсдей от такого закатывает глаза и в отвращении морщит лоб. — Интересно, что имеется в виду под «проведёт ночь»? — усмехается Марина. Изгои разбирают ключи от номеров и расходятся, пожелав всем спокойной ночи и хорошо отдохнуть. Закрыв за собой дверь, Аддамс кладёт вещи в углу и проходит вглубь номера. Здешние иглы были куда меньше, чем в Антарктиде. Однако, там не было такого потрясающего вида на 360°. В ближайшее время Северного сияния не предвидится, да и не то, чтобы писательница стремилась его увидеть. Ясновидящая находит пульт и переключает комнату. Медленно круглое панорамное окно полностью закрывается от окружающего мира, кромешная темнота освещается настольной лампой, возле которой девушка уже присела в кресло, дабы прочитать недочитанный роман. Чайник вскипел, и Уэнсдей, перед этим переодевшись в пижаму, неторопливо начинает заваривать чай, как тут на телефон приходит оповещение. Ксавье не спишь? Ей не нужно даже было читать имя отправителя, чтобы понять, кто это был. Пальцы быстро печатают ответ, она откладывает телефон в сторону и продолжает процедуру заваривания. Но вновь приходит оповещение Ксавье пустишь? Аддамс хмурится и подходит к двери, заглядывая в глазок, и видит она ровным счётом никого и ничего. И тут уже спрашивает дева.Где ты?
Ксавье а ты меня ждёшь?) Писательница прикусывает губу и хмурится. Подловил подлец.Ты так написал, что я подумала
Набрав половину сообщения Уэнсдей останавливается, а затем стирает его. Оставив вопрос юноши без ответа. Девушка вновь возвращается к заварке чая, а затем присаживается в кресло, возобновляя чтение и погружаясь в литературную историю с головой. Ровно до следующего оповещения телефона. Ксавье 0:13 Чёрные глаза метаются на дисплей часов, что показывали: 23:47. И вновь оставляя сообщение без какой-либо реакции, продолжает читать. Уэнсдей погружается в мир книги, часы медленно тикают, но ее внимание полностью поглощено происходящим в литературном произведении. Время, кажется, останавливается, и она наслаждается каждым моментом покоя. Потратив некоторое время на чтение, девушка возвращается в реальность. Дева вновь переключает пульт и перед глазами снова предстоит вид на тёмное небо, усыпанное звёздами, но всё ещё без сияния. Она вглядывается в темноту ночи, точно сама не осознавая, куда летят её мысли. Вдруг раздаётся стук. Готка подходит к двери и открывает её нараспашку, прежде чем Ксавье успевает сделать ещё один стук. — Так ждала? — улыбается художник. — Не стой на холоде. — спокойно говорит Аддамс, буквально затаскивая в номер Торпа. Она разворачивается к нему спиной и вновь возвращается к своему месту, наблюдая, как Ксавье по-хозяйски входит внутрь, расслабленно рассматривая обстановку. — Так, что ты хотел? — спрашивает Уэнсдей, наблюдая за действиями парня. — Хотел узнать, как ты здесь. Как прошёл твой день? Что понравилось? — И это всё? — приподнимает брови девушка. — А что ещё? — улыбается Ксавье, присаживаясь на кровать. Дева ощущает, как сердце её бьётся немного быстрее, чем обычно. Торп, несмотря на свою непринужденную улыбку, вызывает у неё чувство комфорта и дискомфорта одновременно. Что-то подобное было и в школе, только тогда она расценивала эти чувства неправильно, от слова совсем. — Присядь ко мне. — шепчет Ксавье, похлопывая на кровати около себя. И прежде, чем она успевает это осознать, Уэнсдей поднимается на ноги и присаживается возле него. Между ними воцаряется молчание, они смотрят друг на друга и их разделяют считанные сантиметры. Уэнсдей осматривает лицо парня, словно видит его впервые и в то же время в тысячный раз. Она знает отпечаток его губ — каждую впадинку, контур и мягкость. Она любит эти губы — мягкие, горячие, умеющие даже в щеку целовать так, что внутри разгорается пожар. Как сейчас — когда кончики его пальцев прикасаются к запястью. Едва ощутимое касание, а в груди щемит от переполняющих чувств, хочется то ли оттолкнуть, то ли прижаться сильнее, в груди всё колышется и сжимается, щемит так, что больно физически — будто это слишком для её холодного сердца. — Я люблю тебя. — Шепчут лиловые губы. На его лице читается удивление, что плавно сменяется на ответные чувства. Они придвигаются ближе, мягко впадая в губы губами, вкладывая в поцелуй всё, что не могут выразить словами — потому что таких слов просто не существует. Ещё немного ближе — Ксавье скользит приоткрытым ртом к её уху, шепчет какие-то глупости, от чего на лице обоих отображается улыбка. Дева обрисовывает кончиками пальцев рельеф его плеч, рук, спины. Ксавье едва заметно вздрагивает, когда она проводит дорожку прикосновений вдоль его позвоночника, даже сквозь одежду всё чувствуется остро. Что же будет без неё? Хочется минимизировать расстояние между телами. Он вовлекает в новый поцелуй — неторопливый и невыразимо нежный, перехватывающий дыхание. Невыносимая жажда. Девушка и парень неспешно отстраняются друг от друга. Ксавье расстёгивает кофту Уэнсдей, намеренно оставляя зрительный контакт. Следом идёт его кофта и футболка, тонкие пальцы девушки не стесняются вновь проходиться по всем мышцам спины, ощупывая и надавливая. Жажда. Обычно управляющая в такие минуты, словно отходит на второй план. Одежда избавляется как-то сама собой. Прикосновения и поцелуи — это всё, что для них сейчас существует и может существовать. Голая кожа покрывается мурашками в тот момент, когда девушка ощущает под спиной холодные простыни. Тело непривычно горячее, настолько, что кажется оно расплавится прямо здесь и сейчас, под звёздами. Её руки ложатся на его плечи, обнимая и прижимая ближе, так если бы Уэнсдей действительно хотела стать частью него. Его волосы щекочут щёки в тот момент, когда большие руки обхватывают бедра, мягко раздвигая их. Номер наполняется тяжёлыми дыханием и тихими стонами. Белая ножка обливает его бедро, вовлекая в новый поцелуй — неторопливый и невыразимо нежный, перехватывающий дыхание. Всякие мысли вытесняет неровный ритм сердца, такой отчаянный, будто оно не может удержаться в груди. Ксавье подтягивает Уэнсдей чуть выше — и входит неспешно, вырывая из лёгких протяжный глубокий выдох. Замирает — поднимает руку к её лицу, кладёт ладонь на щёку и обводит губы большим пальцем. Соприкосновение взглядов чувствуется, как удары током, напрочь выбивает землю из-под ног. Словно кошка трётся щекой о его ладонь, и как под мятой, сходит с ума от этого — как правильно и невероятно приятно это ощущается — его кожа на её. Ксавье шепчет: — Не закрывай глаза. А дева и не смогла бы, даже если бы захотела, даже если очень сильно. Но всё равно едва заметно кивает. Он движется плавно, медленно, глубоко и сильно. Она прижимается ещё ближе, хочется слиться с ним в одно целое. Ощущать эти размеренные жаркие толчки почти так же прекрасно, как наблюдать за его лицом: за блеском глаз, за улыбкой — уголки приоткрытых губ подрагивают при каждом столкновении тел. Его глубокое рваное дыхание вперемешку с её стонами-мольбами, закручивает внутри вихрь, целый ураган, цунами. Наслаждение разливается по венам загустевшим мёдом, делая Уэнсдей слабой и податливой — то, чего она так сильно боялась, стало для неё настоящим сокровищем, даром. Она по-прежнему не может закрыть глаза, отвести взгляд от губ, шепчущих: — Mon cœur. Грудь девушки тяжело вздымается, воздух вокруг сгущается. И чернильные глаза смотрит в глаза возлюбленного. Ладонь её мягко ложится на щёку художника и она всматривается в зелень глаз юноши. Губы её изгибаются в мягкой улыбке и она тянется к Ксавье. Художник усаживает деву на себя, обхватывает её руками, с особой нежностью и лаской. Тут всё вокруг словно загорается, Две пары глаз устремляются вверх и они вглядываются в небосвод, как зачарованные.***
Дверь иглы открывается в необъятную темноту ночи. Силует девушки тихо прикрывает за собой дверь и прогуливается вдоль тропинки. Взгляд мечется сначала в сторону одного номера, а затем — в сторону другого. Марина закатывает глаза, затем продолжает идти, тяжело выступая по неровной поверхности снега, бурча под нос. — Там трахаются, здесь трахаются, одна я со снегом ебусь. Одно неверное движение, один неверный шаг и Марина подскальзывается. Да так, что ноги выше головы. — Ненавижу лёд! — хрипит девушка, а потом смирившись со своей участью, лезет в телефон. Её дыхание клубком густого дыма поднимается высоко вверх, растворяясь в воздухе. Голова устало откинулась на снег, волосы начали впитывать в себя его влагу. Серые глаза девушки поднялись вверх, они внимательно вглядывались в тёмный небосвод, как тут яркие разноцветные полосы начали словно ножом прорезать небо. Марине кажется, что все мысли, как и воздух в лёгких, расщепился на атомы. Есть только она и необъятное небо. — Семейный праздник. — Шепчет под нос ведьма, с минуту продолжая смотреть на небо. Замёрзшие пальцы лениво печатают на клавиатуре и она прикладывает телефон к уху. Долгие гудки слышатся, а затем так же резко, как они начинаются, так же резко и прерываются. — А я на Северное сияние смотрю, — девушка слушает. — Да что значит пьяная?! Я тебе про высоко-духовное, а ты мне сразу про эту дребедень житейскую. Марина тихо слушает голос из трубки и наслаждается этим мгновением спокойствия. — С Рождеством, Дим. И маме с папой передай. — Девушка мягко улыбается и слушает голос. — Ну, и Насте можно. Если она ещё под ёлкой не валяется. Сияющие линии и вихри танцуют на небесах, словно невидимые кисти художника рисуют картину ночного неба. Сердце наполняется покоем, и все погружается в волшебный мир арктической ночи, полной загадочного света и морозной красоты. Это время, когда даже мельчайшие детали наполняются особым смыслом, и воздух пронизан чувством праздничного волшебства.***
Ксавье ушёл из номера Аддамс прежде, чем наступил рассвет. Уэнсдей проснулась в кровати одна, около неё пустовало уже остывшее место. На которое девушка смотрела с особой тоской. После долгой ночи, с горем пополам, компания выбралась из постелей. — Ну и холодина! — вздрагивает Аякс, выбираясь из их номера. — А мне нормально. — пожимает плечами волчица, идя за ним следом. — Ну да. Если бы у меня температура тела круглосуточно была 40° по Цельсию, я бы тоже себя чувствовал здесь, как на курорте. — На слова парня Синклер закатывает глаза и потуже завязывает его шарф. — Не бурчи. Пошли скорее, нас уже все заждались. Парочка с трудом преодолела заснеженную ночным снегом дорожку. Наконец преодолев полосу препятствий, изгои оказываются в уютном деревянном доме. Он напоминал хижину охотника, вплетенную в лапландскую природу. Его стены, словно в объятиях сосен, оказались теплыми и приветливыми. В доме царило уютное тепло, свечи ярко светились, озаряя комнату загадочными тенями. Воздух наполнялся ароматом хвои и древесины, создавая неповторимую атмосферу. На самом деле, это был не дом, даже не хижина охотника. Это был ресторан, в нём постояльцы отеля проводили свои вечера, обеды и завтраки. Деревянные стены, увешанные картинами природы, красная обивка мебели, камин. Весь этот антураж совершенно не вписывался в техническую атмосферу отеля, но это никого не волновало. — Похоже, мы первые. — Говорит Петрополус, проходя вдоль столиков. — Сядем там. — Заявляет Энид, подходя к столу возле панорамного окна. Девушка передала парню телефон и присела в кресло, активно снимая верхнюю одежду. Аяксу и говорить ничего не нужно было. Он смирился со своей участью и начал делать многочисленные фотографии своей девушки со всех ракурсов и во всех позах. — Какой хештег поставить? — задумчиво спрашивает Энид, активно печатая, а Аякс садится на соседнее кресло. — Напиши: #УлыбаюсьЧерезБольВЧелюсти Синклер подняла глаза непонимающе взирая, а через мгновение лицо девушки загорается и она слабо бьёт парня по рукам. Утро в ресторане привносит свежесть и спокойствие. Столики, украшенные рождественскими мелочами, создают уютную атмосферу. Деревянная мебель придаёт интерьеру нотку природной элегантности, а низкие кресла и диваны приглашают к уютному отдыху. Звуки приготовления блюд и приятная фоновая музыка создают атмосферу теплой и дружелюбной встречи. Тяжёлая дверь отворяется и в помещение входит Ксавье. Он замечает друзей и походит к их столику. — Доброе утро. — Доброе. — Отвечают Аякс и Энид хором. — Как вам ночка? Ксавье, снимая шарф, усаживается к ним за стол. Вопрос о ночи вызывает легкое напряжение среди друзей, их взгляды неожиданно становятся осторожными, словно ночь прикрыта какой-то тайной. Энид и Аякс обмениваются взглядами, держащими в себе долю недосказанного. Ксавье присаживаясь, замечает многозначительную реакцию парочки и мягко улыбается. — Севернее сияние, вы проспали? Озарение и неловкое хихикание слышится от девушки с парнем. — Нет, мы не проспали, — отвечает Аякс, пытаясь придать обыденный тон разговору. — Вечер был насыщенный. — Да-да, столько впечатлений, — закивала Энид, нервно улыбаясь. Тема разговора снова стала более расслабленной. Неловкость постепенно рассеивается. Погружаются в беседу о планах на день, делятся впечатлениями от Лапландии и Санта-парка, поглощаясь атмосферой рождественского уюта. Дверь вновь отворилась, и в помещение вошли две фигуры девушек — Марина и Уэнсдей, плечом к плечу, вовлеченные в активный разговор. — Если бы ты была осторожнее, нам приходилось бы отрабатывать наказание в Неверморе гораздо реже, — Марина жестикулирует энергично. — Если бы ты чаще держала язык за зубами, нам и вовсе не приходилось бы отрабатывать, — с упреком отвечает Уэнсдей. Девушки подошли к их общему столику, прервав свою беседу, когда заметили внимательные взгляды друзей. Уэнсдей и Марина присоединились к компании, располагаясь по соседству. — О чем вы так активно спорите? — интересуется Ксавье, встречая взглядом обеих девушек. — Вспоминаем прошлое, — улыбнулась ведьма. — Пришли к выводу, что в школе мы были теми ещё идиотами. — Как-то рано вы начали анализировать события полугодовой давности, — усмехнулся Аякс. — Незачем быть такими строгими к себе, — добавляет Энид. — Это сейчас кажется, что всё было намного проще, а тогда… — грустный взгляд окинул Ксавье, Уэнсдей и Марину. Триада Невермора. — Без нашего прошлого, без его ошибок и достижений не было бы сегодняшнего итога событий, — говорит Аддамс задумавшись и потупив взгляд в одну точку. — Бессмысленно уже думать, что было бы, если бы мы были чуть умнее или более осторожны. Это прошлое, его надо отпускать. Тишина окутала группу, слова Уэнсдей зазвучали в воздухе, расплываясь и унося с собой моментальные отражения в прошлом. Все понимали важность этой мысли, и каждый на своем уровне осознавал, что даже с трудностями и ошибками прошлого они пришли к этому моменту. Аддамс поднимает взгляд и видит, как взгляды ее друзей поочередно встречаются с ее — каждый, выражая свой собственный отклик на сказанное. В тот момент они чувствуют, что прошлое — это часть их истории, и даже с темными оттенками, оно сделало их теми, кто они есть сейчас. — Звучит, как прекрасное начало дня. — Шепчет Ксавье, упираясь локтями об стол. Зелёные глаза парня встречаются с чёрными девушки, уголки губ приподнимаются, а взгляд Уэнсдей смягчается. Кажется, что в этом мгновении весь мир останавливается и замирает. На лицах Аякса и Энид появляется улыбка. Атмосфера в ресторане наполняется звонкими разговорами и смехом, и все оживленно завтракают, наслаждаясь вкусными блюдами и теплым утром. Когда разговор заходит о сегодняшних планах, взгляды компании становятся более заинтересованными. Приятное чувство предстоящего приключения к самому дому Санта Клауса отблескивает в глаза каждого находящегося. В один момент, Энид сосредоточенно нарезая мясное блюдо заговаривает: — Ну что, пора раскрывать карты? — спокойно, с лёгкой ноткой весёлости заговаривает девушка, не поднимая глаза. Уэнсдей хмурится, не понимая, как реагировать на неожиданные слова подруги. — О чем ты? — удивленно посмотрела Уэнсдей. — Она говорит о вашем театре двух актёров, — отвечает Петрополус, опираясь локтем об стол. — Действительно думали, что мы не узнаем? — волчица нанизывает мясо на вилку и с аппетитом прожёвывает. — Все эти взгляды и моменты, которые вам удается так «искусно скрывать», не могут оставаться незамеченными, — улыбнулась Энид. Аддамс ощущает, как сердцебиение замирает у неё в ушах. А глаза непривычно расширяются. Словно олень, стоявший на дороге, увидел свет машинных фар. В отличие от девы, Ксавье также был удивлён, но хотя бы мог выдавить из себя пару-тройку слов. — Вы знаете о нас с Уэнсдей. — Констатирует факт художник. — Удивительно, не правда? — усмехается Синклер, продолжая есть. — Давно? — выдавливает из лиловых губ писательница. — Достаточно. Ваш спектакль был настолько увлекательным, что наблюдать за ним было одно удовольствие, — расслабленно говорит горгон. — Куда более удивительна ваша наивность, — возмущённо заговорила Энид. — Ладно Аякс. Но я? Я была главной школьной сплетницей, неужели вы реально думали, что я не замечу очевидную химию?! Писательница и художник практически одновременно поворачивают голосу в сторону, всё это время, молчащей ведьмы. Марина спокойно сидела, уперевшись подбородком об стол, с интересом наблюдая за происходящим. — Ты знала? — Как знать? — Пожимать плечами девушка. — Что более важно. Куда теперь мы отправляемся?