Куда теперь?

— Напомни мне по возвращению убить тебя. — Сказала Уэнсдей смотря на высокого парня из-под густых тёмных ресниц. Её голос был, как всегда, спокойным и чётким, словно отбивал ритм Вивальди, что она так любила играть по вечерам. Но даже так он практически сливался с шумом узкой улочки Дилли Хаат. Запах специй и сладких фруктов смешался, поражая рецепторы. Отовсюду музыка, справа уличный музыкант на бансули, слева голоса кричащих продавцов и спорящих с ними покупателей, время от времени по забитым улицам пытались проехать мотоциклисты и даже авторикши. Каждый прилавок был наполнен яркими цветами, украшениями, тканями, одеждой. Ксавье был очарован этим буйством жизни, в отличие от своей спутницы. Миниатюрная девушка вся в чёрном в руке держала зонтик, что защищал её от убийственного солнца Нью-Дели, другой рукой держалась за ладонь её спутника. Обычно, Уэнсдей старалась держаться подальше от таких проявлений нежности, но обстоятельства не позволяли. — Хорошо, напомню. Ты сегодня что хочешь? Карри или тандури? — воодушевлённо спросил художник, рассматривая узоры на лампах. — Тандури. — Хорошо, — его губы моментально расплылись в улыбке. Аддамс всегда поражалась, как он может так легко, без всякой на то причины так искренне улыбаться. Подобную реакцию у неё вызывали только несколько вещей, которых можно посчитать на пальцах одной руки. Уэнсдей обратила внимание на соседнюю лавку. Книги, письмена, разумеется веды, где детально описывались мифы, легенды, традиции и обряды, последнее особенно интересовало Аддамс в основном из-за жертвоприношений, особенно людских. — Уэнсдей, посмотри сюда. Девушка повернула голову и посмотрела пронзительным взглядом на Торпа. С его лица не пропадала улыбка, даже когда он лёгким движением надел очки на Аддамс. Это были круглые очки с чёрной оправой и с чёрными линзами. Наконец-то можно было расслабить глаза и не щуриться от жгучего солнца. — Тебе идёт. Мне купить? — его зелёные очи неустанно разглядывали её лицо, ловя каждое изменение в мимике. За столь «долгое» знакомство он постепенно изучал её. Посторонние могли подумать, что у Уэнсдей Аддамс нет эмоций. Она холодная и бесчувственная, но он то знал, что это совсем не так. К примеру глаза. Довольно странно, но в те редкие моменты, когда она чувствует смятение, тревогу, когда не знает, как ей реагировать, что говорить, очень часто моргает и отводит взгляд. Когда ей что-то нравится или она заинтересована, еле заметно приподнимает брови и смотрит прямо. Не исподлобья, как обычно, а именно прямо. В эти моменты начинает казаться, что её взгляд становится мягче. Так происходит и сейчас. — Мне не нужны твои патриархальные подачки. Я могу самостоятельно их купить. Но художник благополучно проигнорировал её слова, расплатившись с продавцом. — Это мой подарок и благодарность за твоё присутствие. — Ксавье криво улыбнулся. На удивление, его эмоции постепенно перестали выбивать из колеи Аддамс.

***

После возвращения в отель, и без того угрюмая Уэнсдей стала темнее ночи. Не сказав ни слова, она вернулась в свой номер. Торп позаботился, чтобы в номер Аддамс отнесли ужин. Сам парень взял пример и остался у себя, разбирая покупки и начиная новую картину, вернее он хотел начать. Юноша дал себе задание – в каждой стране он должен нарисовать хотя бы одну картину, посвящённую этому путешествию. Но как назло, вдохновение покинуло его, закрылось в номере и не выходило. Художник ходил вокруг мольберта, разглядывал его под каждым углом разбирал краски, чистил кисти, скреплял холсты. Только всё это бессмысленно. В голове пусто. Одно дело графитовые наброски, эскизы, портреты девушки, что стала синонимом «чёрно-белый». А другое – это полноценная работа, масляными красками, со своей задумкой, разработанным фоном, тенями и бликами. Одни сплошные пытки, и это не те пытки, которые одобрила бы сама Уэнсдей Аддамс. Прикрыл глаза и перед ним снова её образ: маленькое, худое тело, тонкие бледные пальцы крепко удерживают зонт. Пытка.

***

Двери его комнаты открываются. Первое, что он замечает – это бледное лицо, скрытое под чёрной чёлкой. Настольная лампа плохо освещает, только дает разобрать очертание силуэта. Без лишних слов Уэнсдей входит в комнату, закрыв за собой дверь. Ксавье замечает в её руках подушку и одеяло. — У меня сломался кондиционер. Починят только завтра. Это и вправду проблема. По ночам здесь может быть выше 30°, спать при такой температуре с закрытыми окнами… Не сказав ни слова, парень отодвигается и ложится на одну часть кровати, благо она двуспальная. Аддамс снимает обувь и залезает на кровать, меняя подушку на свою, разумеется чёрную и укрывается своим одеялом. Таким образом разделяя, создавая невидимые границы. И в этот момент он начинает по-настоящему беспокоиться. Ей удобно? Он не занимает много места? Ей не жарко? Не холодно? Ей не противно? Ему выключить свет или оставить? Спросить что-нибудь? Что, чёрт возьми делать, когда предмет твоего обожания лежит с тобой на одной кровати?! Девушка ложится на свою сторону. — Перестань. Вдруг звучит её голос. Ксавье с недоумением смотрит на неё. — Ты слишком громко думаешь. Если хочешь что-то спросить – спрашивай. — на одном дыхании говорит не открывая глаза. Парень открывает рот, как рыба и говорит первое, что попалось ему на язык: — Ты уже начала писать новый роман? Брови девушки слегка дёргаются, а под веками видно, как двигаются глаза. Жутковато, но он рад, безумно рад, что попал прямо в яблочко. — Да, начала. — Это будет продолжение прошлых книг или новая история? — Торп рассматривает её. Зачарованно наблюдает, как оранжевый свет лампы падает ей на лицо. Он хочет потянуться за скетчбуком, хочет запечатлеть этот момент на бумаге, но боится, что резкий звук скрипящей тумбочки спугнёт эту атмосферу. — Вайпер, главная героиня прошлых книг, отправляется в кругосветное путешествие, и расследует устрашающие тайны прошлого. Всего на одну каплю. Но Ксавье ясно ощутил, как её холодный тон приобрёл лёгкую теплоту. — А эти «устрашающие тайны прошлого» никак не связаны с нашей завтрашней поездкой? Уэнсдей приоткрыла глаза, её чёрный омут встретился с зелёной долиной в глазах художника. — Возможно, — всего на миллисекунду, краешки её губ дернулись вверх, — Сладких кошмаров, Ксавье. — Спокойной ночи, Уэнсдей.

***

Между ними был договор. За несколько дней до путешествия он был напечатан на машинке Уэнсдей и подписан обоими. Ксавье не переставал удивляться профессионализму и холодной расчётливости девушки. В договоре было несколько пунктов. 1) Места выбираем по очереди. Так как идея была Торпа, девушка согласилась, чтобы первую страну выбрал он. Его выбор упал на Индию. Солнечная, яркая, загрязнённая, с интересной культурой и историей. Уэнсдей уже ненавидит эту затею. 2) Время пребывания не больше 2 недель. Один месяц – две страны, за 6 месяцев – 12 стран. Если обе стороны будут довольны, контракт будет продлён на ещё 6 месяцев. 3) Посещение достопримечательностей выбирают по очереди. Обе стороны должны присутствовать. 4) У каждого должно быть своё личное время. 5) Если кто-то из сторон собирается ввязываться в какие-то авантюры, раскрытие преступлений, убийств, драк и так далее. Обе стороны будут знать об этом и участвовать. Как можно было догадаться, этот пункт был написан Ксавье.

***

На следующее утро Уэнсдей чувствует себя странно. Её веки медленно открываются, в комнате холодно, кондиционер работал всю ночь. Но почему-то ей тепло, комфортно тепло. И уже через мгновение она понимает в чём причина. Она ощущает чужое дыхание у себя на макушке, чужие руки на своём теле, чувствует чужое тело за своей спиной. Её руки, пальцы с черными ногтями переплетены с чужими длинными. Она никогда не забудет эти руки. Что действительно её напугало – это казалось правильно, не отвратительным и не странным, словно так и должно быть, стыдно признаться, но ей даже было комфортно - так, как даже в морге не было. Удивление и смущение сменяется на злость – она не могла такое сделать, это всё Торп. Она подкинет ему тараканов в постель. Не спеша Уэнсдей выбирается из цепких длинных рук. Худые, бледные с четкими венами, чем-то напоминают лапки паука. Пауки ей нравятся, а Ксавье… В отместку за непристойную близость, она выключает кондиционер, открывает шторы и окна, забирает свои вещи и ей хотелось громко хлопнуть дверью… Аддамс передвигается на цыпочках, тихо прикрывает за собой дверь. Сегодня её очередь выбирать место. Нужно подготовиться.

***

Пожалуй, это могло бы быть лучшим утром за весь год, а возможно и за всю жизнь. Ксавье просыпается от того что солнечные лучи падают на его лицо, грея кожу, даже обжигая. Сначала он лениво переворачивается на бок, он чувствует под собой пустоту, но ясно ощущает до боли знакомый запах. Приятный, тягучий, оставляющий шлейф. Сколько бы он не думал, никак не мог дать ему определённую характеристику. Но как ему кажется, даже если бы он прошёл возле тысячной толпы, он бы всё равно ощутил этот запах и вспомнил кому он принадлежит. Он открывает глаза и больше не видит черного одеяла и подушку. Этого следовало ожидать. Но всё равно до безумия хотел снова увидеть мирно спящую перед ним Аддамс. Это наталкивает на воспоминания из прошлого – их первая и личная встреча. Как он спас её, а она и не сильно была этому рада. Оглядев комнату, он увидел открытые окна, занавески, что развивались при малейшем дуновении ветра, и белый пустой холст в углу, что укоризненно стоял, смотря на своего творца. Как бельмо на глазу.

***

Ксавье в приподнятом настроении спустился в столовую. Попутно разглядывал антураж отеля. Картины и фрески нарисованные на основе легенд, комбинация цветов, узоры, мебель, растения, наряды местных – абсолютно всё интересовало молодого художника, ровно до того момента, как он не спустился в столовую и не увидел в дальнем темном углу её. В тот момент абсолютно все цвета потеряли насыщенность, и как бы странно в этом случае это ни звучало, только одна Уэнсдей Аддамс была ярким пятном. Как бы Торп ни старался, с его губ никак не могла исчезнуть дурацкая подростковая улыбка. Он подошел к столу девушки. — Приятного аппетита, — его голос выдавал эмоции ещё больше, чем лицо. Хотя, казалось бы… Аддамс сидела в телефоне и читала очередной детективный роман. Она признала, что носить с собой телефон намного удобнее чем таскать за собой кучу книг. Когда в её поле зрения появился высокий художник, она отреагировала колкостью: — Ты чего скалишься с утра пораньше? — Не скалюсь, а улыбаюсь. У меня просто хорошее настроение, к слову. Как тебе спалось? Уэнсдей заметила интересную деталь. Когда он так широко улыбается, на его щеках появляются ямочки. Это довольно…мило. Хотя мозгом она понимала, что это всего лишь особенность строения большой скуловой мышцы, но всё равно. — Я чуть не задохнулась ночью от того, что на меня кое-кто навалился всем телом. Так что, спалось мне неплохо. Раньше он бы воспринял её слова всерьёз. Сначала бы извинился, его настроение ухудшилось бы на весь день и до глубокой ночи он бы загонялся о том, как он мог так ошибиться. Но теперь, стоило ему только заметить лёгкое подтягивание в уголке её губ, как любые тревоги исчезли. Торп ушёл, но не прошло и десяти минут как он вернулся с подносами еды. На сторону девушки поставил миску с цыпленком тандури, а себе бирьяни. — Я не знал пила ли ты уже кофе, поэтому на всякий случай взял, — сказал он поставив на стол эспрессо со льдом, затем парень сел напротив Аддамс — Итак, куда сегодня лежит наш маршрут?

***

Ксавье знал, что после похода на базар Уэнсдей будет недовольна им, и скорее всего она устроит ему какую-то пакость. Но чтоб настолько. Художник знал, что спрашивать девушку о том, куда они собираются, нет смысла. Скрытная личность не позволяла ей выложить все карты на стол. И он особо и не переживал, до момента пока они не сели в самолёт Бог знает куда. — Уэнсдей. Ты не можешь просто так заставить меня отправиться чёрт знает куда, просто потому что ты на меня злишься. — Тебя никто не заставляет. Ты сам поехал со мной и своей рукой подписал это, — девушка показала на телефоне фотографию договора, — Если что-то не устраивает, вперёд, можешь выпрыгнуть из самолёта. — Я ничего не имею против твоих затей. Но я хочу знать во что ты опять ввязалась. — Ты ведь любишь сюрпризы? Это один из них. Продолжать разговор было бессмысленно. Вытянуть из Аддамс информацию невозможно, тем более, когда она специально что-то скрывает. Поэтому всё что ему остаётся – это довериться. Нужно научиться доверять ей.

***

Ксавье молчал. Уперто и долго. Он молчал с момента в самолёте и до приземления. Он был хуже грозовых туч, временами Уэнсдей удивлялась как может в одном человеке уживаться столько эмоций. Но вне зависимости от настроения и молчаливого бойкота в отношении Аддамс, когда они подошли к причалу и зашли на пароход, Торп подал ей руку, помогая спускаться. Сначала Уэнсдей с опаской прикоснулась пальцами к его ладони, ожидая увидеть очередное видение, но к счастью всё обошлось. Девушка позволила ему помочь, и они вместе ушли в самый дальний угол, подальше от других. Пара стояла возле перил наблюдая, как они отплывают от берега. Это было своего родом сигналом для ясновидящей. — Что ты знаешь о мифологии Индии? — всё таким же острым тоном. Художник уставился на воду, наблюдая за волнами: как они пересекают всю реку и разбиваются об берег. Зелёный взгляд коснулся собеседницы. Девушки показалось что от долгого молчания его голос приобрел некую бархатность. — Много богов. — Верно, в ведах сказано, что богов всего 330 миллионов. Более того – у одного Бога могут быть сразу несколько разновидностей. Одним из таких богов была Шакти. Олицетворяющая силы вселенной и внутреннюю энергию богов и людей. Уэнсдей, ощутила пожар на своём лице. Взглянув вверх, она столкнулась с глазами художника. Внимательный и острый, он пронзал кожу, проникая в кровь, заставляя её циркулировать быстрее, вызывая покраснение на щеках. Аддамс отвела взгляд. — Зачем ты мне это всё рассказываешь? — спросил парень, придвинувшись чуть ближе, — Это как-то связано с тем, куда мы направляемся? На его слова девушка только загадочно постучала пальцами по перилам.

***

— Мы на месте, — кратко ответила девушка доставая из рюкзака зонт. — Идём. Аддамс спустилась с пароплава. Не оглядываясь она шла дальше, поднимаясь по лестнице. Ксавье обходил прохожих, пытаясь не потерять её из виду, хотя найти чёрное пятно в толпе не будет проблемой. Ясновидящая остановилась на последней ступеньке, дожидаясь своего спутника. Когда парень догнал её он с недоумением уставился на девушку, перевёл взгляд на картину перед ним, его рот открылся. Прямо перед ними стояло величественное здание, чем-то напоминающее Тадж-Махал. Основное строение, было бело-красного цвета, но из-за дневного освещения, оно выцвело до пастельно жёлтого и клубничного. Вокруг было много растений, деревьев, цветов, пальм – они создавали ощущение уединённости, будто бы сама природа сотворила это место. — Мы собираемся здесь весь день стоять? Пошли, я хочу успеть до того, как сюда понаедет народу. Уэнсдей достала из кармана подаренные очки и направилась в храм. Парень не смог сдержать ухмылки и последовал за ней. — Это храм Дакшинешвар. Он посвящён богине Кали. Кали — Богиня, которая руководит жизнью с момента рождения и до смерти. Она символизирует космическую силу вечного времени. Она и смерть и жизнь в одном лице. Сам храм был основан Рани Рашмони в 1855 году, он является лучшим, ну или по крайней мере самым большим. Задумчиво рассказывала Аддамс, заходя во двор. Людей здесь, и правда, было немного. Ксавье с интересом слушал писательницу. Параллельно разглядывал архитектуру и удивлялся, как люди того времени могли построить настолько симметричное и роскошное место. В одном из углов дворика время от времени скапливались люди. Уэнсдей подошла туда, а вместе с ней и Торп. — А это сама Кали. Перед ними стояла статуя четырёх рукой женщины, с чёрной кожей, тремя глазами и высунутым языком. А сама богиня стояла на теле мужчины. Она была украшена многочисленными венками из живых цветов, видимо подношения. На лице парня исказилось удивление. Он видел в книгах изображение индийских богов, но странным это выглядеть не перестало. Юноша стоял возле Уэнсдей, рассматривал статую перед собой и пытался хоть что-то вспомнить из истории искусств. Последнее что ему хотелось – это выставить себя идиотом перед ней. Аддамс заметила недоумение на лице Торпа и, глубоко вдохнув, принялась объяснять: — Слово Кали с санскрита означает «чёрная», потому её изображают либо синей, либо черной. Четыре руки символизируют 4 стороны света и 4 основных чакры. Три глаза богини управляют тремя силами: творением, сохранением и разрушением. Ксавье всегда дорожил моментами, когда они были вместе. Всегда наслаждался, когда она рассказывала о чём-то или просто разговаривала. Для нее это действительно было достижением – сказать больше чем одно предложение. Во время школы, художник просил её помочь с уроками, якобы он не понял тему урока, на удивление она всегда соглашалась. Это было его любимое время дня. — А на ком она стоит? Кто этот несчастный? — спросил парень, скрестив руки на груди. Брови девушки слегка приподнялись. — Этот «несчастный» её муж, — краешек лиловых губ приподнялся верх. — По легенде: Демон преисподней Махиша пришел к власти обманом. Боги решили создать равного ему противника — богиню Кали. Она воевала против целой армии демонов. А когда победила, приковала Махиша к земле и отсекла голову. Но жажда крови захватила её разум, и она не могла остановиться и продолжала уничтожать мир. Из-за угрозы разрушения планеты, Шива, её муж, кинулся ей в ноги. Кали наступила на него. Однако после высунула язык от удивления и успокоилась. С несколько минут они вместе молчали и смотрели на статую. Затем в Уэнсдей повернулась на 180 и пошла дальше прогулочным шагом, а Торп разумеется за ней. — Как ты думаешь к чему это? — заговорил первый парень, скрестив руки за спиной. Он словил на себе недоумевающий взгляд чёрно-белой девы. — Ну, обычно легенды в мифологии должны давать объяснение каким-то событиям. Смена времён года, солнечное затмение, извержение вулкана и так далее, но к чему эта история? Девушка в чёрном задумалась. Она никогда не смотрела на эти легенды с точки зрения жизненных уроков. В греческой мифологии мифы объясняли появление огня, куда уходят люди после смерти и почему солнце поднимается каждое утро. Но в Индии по-другому, вся их идеология строится вокруг человека его души, как правильно поступать и как неправильно. Неудивительно, что Индуизм дожил до 21 века. — Они придумали эту легенду, для того чтобы люди дважды подумали, перед тем как поддаваться эмоциям. Аддамс ощутила прикосновение теплых рук. Художник аккуратными движениями забрал у девушки зонтик и продолжил нести его сам. — Мне кажется, что это скорее о взаимоотношениях. Ну знаешь, когда раздражённый или злишься, начинаешь разрушать всё вокруг себя. И только те, кто по-настоящему тебя любят, готовы подставить себя под удар. Лишь бы помочь. Они продолжили гулять в тишине.

***

— В чём подвох? Уэнсдей обернулась, из-под ресниц смотря на художника. — Ты ведь не просто так выбрала именно эту богиню и именно этот храм. Выкладывай. Художник не мог видеть половину ее лица из-за очков, но очень остро чувствовал как полумертвая смотрела на него не моргающим взглядом. — Ты умнее, чем кажешься, — Аддамс быстрым шагом направилась на задний двор. — Это комплимент?

***

— Что они делают? — спросил парень, когда он догнал девушку. Парень обратил внимание, что все посещающие храм местные отправились к маленьким сооружениям, и таких было больше 20. Местные переносили с собой животных, цветы и какие-то бутылки. — Ты знаешь, что Индия – это одна из самых богатых стран в религиозных направлениях? Христианство, буддизм, индуизм, конфуцианство, ислам, вайшнавизм, шиваизм, смартизм, и так далее, — её голос оставался холодным она спокойно наблюдала за картиной перед ней, даже не заглянув на собеседника, — Как думаешь, как по мнению людей можно было угодить богини смерти? — Жертвоприношения. — Как-то само собой вылетело из уст художника — Совершенно верно. Сейчас в жертву можно приносить только животных и то не всех. Однако. — Всегда найдутся те, кто считает, что закон им не писан. — Именно. Кали весьма неоднозначная богиня. Одна её половина направлена на жизнь и процветание, а другая на разрушение и смерть. Ещё с XII века существовала тайная секта, их называли Тхаги, и они поклонялись именно тёмной стороне. Считается, что их перебили еще до XX века. — Но? — Но уже на протяжении 3 месяцев в близких городах от Калькутты происходят похищения. Как минимум 14 жертв. — 14 пропавших. Это огромная цифра. Почему этим никто не занимается? — Потому что идиоты. Неспособные сложить два плюс два. Да и вряд ли кто-то заметит пропажу 14 людей в стране, где жителей больше миллиарда. Аддамс сложила руки на груди, нахмуренным взглядом уставившись в одну точку. — Если мы хотим уложиться в 2 недели, то должны начать прямо сейчас. Улыбкой Ксавье Торпа можно было осветить целую улицу.

***

К концу отпуска в Индии, пустой холст, что стоял в комнате Ксавье был испорчен красками, карандашами и поталью. На нём был нарисован женский силуэт в изысканном сари из чёрной ткани и золотыми вставками. У незнакомки на картине были чёрные волосы, переплетённые в две косы и собраны в высокую причёску. Картина была бы обычной, если бы не фон. Кровавое поле с трупами. Когда Уэнсдей увидела картину впервые, она смотрела на неё также, как в первый раз, когда увидела свой портрет в мастерской Ксавье в Неверморе. Она сделала вид, что ей безразлично, но, когда художника не было в его спальне, девушка подолгу рассматривала картину и чувствовала мелкие уколы иголок в районе щёк.