Ускользающее пламя

Mikis Theodorakis - Magic Night Ночное арт-кафе — место чуть сонное, чувственное, слегка мистическое. Время течет медленно, запахи сладкие, цвета — из палитры роз и красного дерева, еле слышен звон бокалов. Посетители, в броских и удобных нарядах сидящие за столиками и на диванах, похожи на львов и птиц, развалившихся на горячих скалах. Все слегка загипнотизированы игрой саксофониста на маленькой круглой сцене. Сидящая за столиком почти у самой сцены девушка, с длинными рыжими волосами и в мягком платье-свитере, тоже мечтательно прикрывает глаза. Но, хоть поток музыки и кружит ей голову, карандаш в её пальцах порхает по разложенным листам бумаги аккуратно и быстро. Порхая — оставляет эскизы. Эскизы людей, битв, башен и объятий. С одинаковым увлечением девушка смотрит и на свои рисунки, и на саксофониста: черноволосого, с орлиным профилем, в черном костюме и с осанкой почти неестественно прямой. А он порой выныривает из волн своей игры и отвечает ей взглядом. Последние такты мелодии алыми искрами рассыпаются под потолком, триумфом долгожданной встречи. Все хлопают… …Когда музыкант, выйдя из-за сцены, берет в баре два высоких бокала с латте и садится за столик художницы, она довольно улыбается, отбрасывая со лба пряди волос. — Итак, сегодня наш третий вечер, — мягко, но деловито замечает он, расставляя бокалы. — Сегодня мы рассказываем, чем занимаемся. — И ты первый, Август, — она отпивает кофе и кладет щеку на ладонь. Август вскидывает густые брови, отвечая, будто в чем-то сознаваясь: — Да, я любитель играть на саксофоне, но вообще-то — электротехник, даже немного преподаю. С выражением «А я знала, что ты скрываешь что-то!» художница показывает на свои рисунки: — А я рисую комиксы. Для сети и пары журналов. В основном, фантастику. В юности недолго была гимнасткой. Август наклоняется к рисункам с извечным выражением лица человека, который «впервые встретил художника, самого настоящего». — Как прорисовано движение… О, мафия, неоновые восьмидесятые, даже космос. Героиня круто двигается, Ника, знание гимнастики помогает? Улыбка художницы странно дергается. Ника пожимает плечами, что-то меняется вокруг них. Когда она неловко кладет ногу на ногу, Август не может не взглянуть на то, как красиво они обтянуты плотными колготками. Ника печально фыркает, заметив это: — Эти прекрасные ноги однажды обе сломались. Почти пополам. Обошлось, слава Богу, без палочки навсегда, но вместо спорта пришлось учиться рисовать. Неловкое молчание за их столиком быстро затапливается другими звуками: чьим-то смехом, шуршанием одежды официанта, льющимся неподалеку вином. Пытаясь скрыть огорчение, Август почти по-голливудски выпрямляется на стуле, но тон все равно извиняющийся: — Прости, Ника, не хотел! — Ладно, меня накрыло откровенностью, будто давно тебя знаю, — она задумчиво пьет еще горячий, пряный кофе, разглядывая этого интересного парня. Который, будто на что-то решившись, наклоняется к ней со словами: — Буду честным и тоже кое-что расскажу. Август жестом показывает на спину и негромко говорит: — Я на выступления, и не только, надеваю корсет. Потому что в спине — титановые спицы. Отец в детстве недоглядел. Глаза Ники расширяются, она медленно отводит бокал с кофе и бросает украдкой взгляд то на Августа, то на свои комиксы. «Как вдохновение так выцепляет образы…» — широкой волной нахлынывает мысль. И он ловит её волну. — Заметил в комиксах парня, похожего на меня. Ну, чуть приукрашенного, — Август тоже решил отвлечься латте. — Нравится типаж, врать не буду, — смеется Ника. — Художник берет образы из реальности и крутит контрастность. Например, в прошлый раз увидела здесь парня с полностью выбеленными волосами и в «полицейских» зеркальных очках, ночью. Так и просится на страничку! Август оживляется: — А сегодня кто-то вдохновил? — Пантера в золоте, конечно, — незаметно показывает бокалом в нужную сторону Ника, но Август и сам во время выступления обратил внимание на роскошную длиннокудрую латиноамериканку в золотом мини-платье, восседавшую на одном из диванчиков. — О да. Но она несколько вульгарная, хоть с отличной фигурой спортсменки. — замечает Август, понизив голос. — Похожа на стриптизершу. Ника хмурится и назидательно вскидывает палец: — Почему сразу стриптизерша? Я пару раз прошла рядом, у неё затонированы на теле шрамы. Может, она… Полицейская или наемница? Амазонка! Август шутливо поднимает руки вверх: — Не смею мешать взгляду творца. А этот похожий на меня парень в комиксах — герой или злодей? Поставив бокал, Ника задумчиво поднимает взгляд к потолку, где в полумраке посверкивают хрустальные светильники, и чуть нараспев отвечает: — В каких-то историях — злодей. В каких-то — меняется к лучшему. Героиня часто пересекается с ним и замечает это. Неотрывно глядя на неё, Август спрашивает, переплетя пальцы рук: — Перевоспитание силой любви? Их взгляды встречаются. Ника отвечает ровным голосом, но улыбка плещется в её голубых глазах: — Не совсем. Я не люблю троп «Героиня переделала людоеда в вегана», он кучу девушек сгубил. Но «приключаясь» с ней, этот парень сам решает меняться в светлую сторону, даже где-то не осознавая. — Разница небольшая, — тихо замечает Август, поставив руки локтями на стол и прижав палец к переносице. — Но она есть и важна, — в тон ему отвечает Ника, чуть взлохмачивая волосы рукой и накрутив прядку на палец. И всё вокруг как-то стихает для них, ароматный малиновый полумрак кафе окружает завесой. Особо понимание словно притягивает шелковой лентой друг ко другу. — Уже полночь, — Ника бережно складывает рисунки. — Мне пора домой. — Мейнстримно, конечно, но могу я тебя проводить? Только возьму саксофон, — Август поправляет воротник рубашки. — Можешь, — взмахивает она ресницами и поправляет платье. Вскоре, пара растворяется в июньской ночи, не спеша идя вдоль рельс, вдоль дикого сиреневого сада, под россыпью звезд. О чем-то они переговариваются, вдыхая запах ночи и друг друга, слегка прикасаясь. Будто знакомы всю жизнь, и не одну.