Ускользающее пламя

Yoko Kano - Road to the West Золотистый ореол вокруг полной луны был самой теплой и чистой краской в панораме ночного города у морского залива. Угольно-черные зеркальные стены небоскребов надменно высились над темно-серыми жилыми кварталами. Узкие проулки таили опасности. Бледное свечение окон не разгоняло мрак, а фосфорная артерия шоссе казалась призраком. Тихо и будто возмущенно шепталось невидимое, слившееся с ночью, море. То в его волны, то в лик луны всматривалась женщина, стоявшая на балконе третьего этажа одного из прибрежных отелей. Бледная кожа, украшения, длинное черное платье с декольте и люрексом и высокая прическа украсили бы пафосный журнал. Но взгляд был не томным, а цепким. Её рыжие волосы были в этом черно-бледном мире вторым цветом. Из какого-то бара послышался меланхоличный саксофон. И его кто-то будто ждал, чтобы появиться по музыку. В гостиничный номер зашел сам Август ван дер Хольт. Его простой костюм-тройка только оттенял бриллиантовую булавку для галстука, резкие черты и взгляд хозяина положения. Август и был им. «Полукровкой» и «электропсихом» называли его за глаза в темных барах, лишь безумцы — в лицо. Хольт улыбнулся, увидев на балконе её. И улыбка была теплее, чем обычно. Рыжая дива, не спеша и слегка позируя, повернулась к нему. Август подошел к ней и церемонно протянул маленький черный чемоданчик, картинно поклонившись. — Добрый вечер, прекрасная мадемуазель Николь. Мой маленький дар за сделку. Названная Николь широко улыбнулась, взяла чемоданчик и очень ловкими движениями вскрыла кодовый замок. Веер радужных бликов брызнул на грудь и плечи красавицы, когда чемоданчик приоткрылся. Август откровенно залюбовался картиной и сказал: — А теперь, могу я за свой вклад получить хотя бы поцелуй? Замок щелкнул, закрываясь. Николь мечтательно посмотрела вверх, взмахнув ресницами, затем — на Августа. И тихо, без игривости, но нежно сказала: — Почему бы и нет? Поцелуй был долгим. Бледные губы скользили друг по другу, ресницы закрытых глаз скользили по коже, ароматы двух духов сплетались. Николь целовалась, будто скользила кистью по шелку, а Август — чуть торопясь, с усилием отводя руку, которой так хотелось схватить за талию. Саксофон улетал ввысь. Наконец, Николь слегка отстранилась, медленно убирая губы. Август открыл горевшие черным глаза. Когда она улыбнулась, коснулся губами её уха и прошептал: — Скажу тебе две вещи. Ты мечта. И ты из полиции, шпионка. Николь не отстранилась, не дернулась. Только повернула голову, чтобы снова взглянуть Августу в глаза. Два выстрела грохнули почти одновременно. Николь отскочила обратно на балкон, Август качнулся, оперся рукой на маленький столик и бросил пистолет на ковер. Быстро обернувшись, Николь увидела пулю, застрявшую в стенке, затем — красное пятно, расплывавшееся у Хольта по сорочке на боку. Свой револьвер она не выронила. Август странно рассмеялся. — Специально промахнулась, чтобы только поцарапать? — Не важно, — отчеканила Николь, быстро и ловко пятясь к пожарной лестнице, не выпуская из другой руки чемоданчик. — Согласен, — Август упал на стул, поморщился от боли, но даже закинул ногу за ногу. — У тебя пятнадцать минут, потом тут будут мои люди. О, вино. — Спасибо. И я не из полиции, — сказала Ника, уже растворяясь в ночи. …Прижав к «царапине» платок, Хольт налил себе вина и о чем-то думал, слушая вновь заигравший, как ни в чем не бывало, блюз и глядя в ночь, пока в номер не вломились, грубо топоча ногами, его «черные костюмы». Неприметное такси мчалось по хай-вею прочь от города. Сидевшая на заднем сидении Ника снова открыла чемоданчик, полюбовалась несколько секунд на дивное сияние, захлопнула крышку и посмотрела на водителя через зеркало заднего вида. — Почему люди такие, Джошуа? — пряди её волос выпали из прически на плечи, взгляд был печальным. — Какие? Она глубоко вздохнула. — Горделивые и слепые. А луна плыла себе безмятежно, саксофон пел ей.