Извозчик душ

Здание Суда. Один из нижних этажей. В третий раз я прихожу в крупнейший небоскрёб Мира Мёртвых и околачиваю его подвалы. Этот этаж особенный: атмосфера отдаёт Инквизицией, почти что круглый, как туннель в горе гномов, а у стен из серого, почти чёрного во мраке, кирпича, дрожало изумрудное пламя факелов. С потолка, как плети, свисают ржавые цепи. В одном из этих помещений мы уже были, когда привозили одну из зомбированных душ с Поезда, что громко хохотала. Это место – что-то вроде камеры пыток, и сейчас, за одной из тяжёлых дверей, обитых ржавым железом, здесь Смерть пытал Аида. Он по любому во всём раскается и всё ему выдаст. Здесь сама атмосфера располагает к этому: влажные округлые стены, как туннели в Горе Гномов, усеяны факелами с ядовито-зелёным пламенем. В их свете по стенам ползут тени жуткой формы. Всего лишь тени, но когда они проносятся мимо, даже мёртвым ощущаешь такую тревогу, что не остаётся сомнений – это какие-то древние духи, преисполненные первобытного мрака. Они активно метались по коридору. Видимо, мучения Аида в самом разгаре. Аид задыхался. Он с хрипом сжимал цепь на своей шее и, выпучив глаза, пытался её разжать. Перед ним стоял чёрный силуэт, отбрасывая в полумрак тень от своих громадных крыльев. Из его костлявой руки тянулась ледяная цепь, выпивавшая из бога смерти все силы, все воспоминания. Смерть выворачивал его душу наизнанку и подвергал адским мучениям, чтобы увидеть весь его внутренний мир, все его мотивы и переживания, все его эмоции и помыслы. – Что нас ждёт дальше? – я поинтересовался у Мары, дабы разговором хоть как-то сгладить гнетущую атмосферу. Богиня была на страже рядом с нами, но вместе с тем казалось, будто она лишь призрачно присутствует здесь. В её чёрных глазах застыл таинственный и бесконечный туман. Словно помимо нашей реальности её сознание блуждает в бесчисленных множествах других миров и пространств, непостижимых человеку. Она молчала и смотрела куда-то сквозь нас. Словно не спешила с ответом. – Для вас ничего, – холодно заверила она. – Вы получите очередную награду, а дальше всё пойдёт старым чередом: будете так же работать Извозчиками. То, что вы были Хантерами, не сделает вас гвардейцами Смерти и не увеличит жалования. Иначе это нарушит равенство между Слугами. Мы переглянулись. Впрочем, такого ответа и стоило ожидать. Самое невероятное приключение в истории Мира Мёртвых мы успели застать и даже поучаствовать в нём. А дальше ждёт вечная рутина. Город Суда – Ад, Город Суда – Рай, Мир Живых – Город Суда, избитые маршруты. Надеюсь, за эти тысячи лет я не выживу из ума, как Луций, и не начну причитать о том, что развиваться никогда не поздно, не всё потеряно и после смерти жизнь только начинается. Также утешают себя старики, ощущая как жизнь неумолимо катится к закату. Одна из дверей со скрипом отворилась. Я успел увидеть, как духи тут же, словно по стойке "смирно" рассредоточились у стены. Смерть вышел, именно Смерть, а не Сэм. Конечно, его оболочка смазливого юноши ещё оставалась, но она словно потрескалась, потекла как грим, лицо побледнело и покрылось морщинами. Едва заметными, но казалось, словно Сэм заметно состарился. А может, так казалось из-за его глаз. Напряжённых, в которых застыла холодная ярость. Анька и Луций посмотрели с недоумением, одна Мара вытянулась, словно всё поняла. – Это не Аид, – заключил Смерть. Словно продырявил точку в конце предложения, какую он ставит обычно в конце каждой земной жизни. Мы все переглянулись. – Он не Учитель. Его загипнотизировали для отвода глаз. Словно изначальный Учитель всё знал, знал. Сделал так, что мы заподозрили Бога Смерти, знал, что начнём его искать. Словно он всё это подстроил... – То есть, он знал, какую информацию могли получить Хантеры? – спросил Луций, Смерть внимательно перевёл на него свой взгляд, в котором был даже не лёд, а километры столкнувшихся айсбергов. Даже мне не по себе. – То есть ты хочешь сказать, что он... – Из Хантеров, – прохрипел Смерть своим настоящим голосом, от которого волна депрессии прошла по моему сознанию, на миг окрасив мир в угнетённо-серые тона. Он не отрывал испытующего взгляда от Луция. – И ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду... Луций пытался сохранить невозмутимость. Я видел по его напряжению, что именно пытался, но получалось плохо. Доигрался всё-таки со своими вольными размышлениями и творчеством прямо в своей квартире. Попал под подозрение самого Смерти. – Сэм, этого не может быть. Я тщательно следил за ним, – твёрдо ответил римлянин. Так, речь идёт не о нём. – Джэвед все эти века не уходил от моего неустанного контроля. Перс Джэвед – лучший друг Луция ещё задолго до меня, вместе с ним он занимался крамольными делишками, построив государство для эльфов и сделав их прибрежную колонию настоящей морской державой. Это всё понятно, подозревать его и я бы стал, но о каком контроле со стороны Луция речь? – Значит, ты не досмотрел, – прохрипел Сэм, и паутина морщин ещё глубже изрезала его лицо, словно опасной бритвой. Пламя зелёных факелов задрожало, словно подул ветер. – Однажды я уже позволил тебе не лишать его личности, и даже разрешил тебе помогать ему в его преступных деяниях, – Мара словно вышла из транса и стала нервно поглядывать то на нас, то на Смерть. Видимо, сейчас мы узнавали нечто, что нам не полагалось знать, но Сэму уже было наплевать. Я и Анька, похоже, были слишком незначительные персонажи, чтобы их стесняться. Так, букашки. – Я даже разрешил под твою личную ответственность вступить ему в ряды Хантеров, – Луций заранее знал о Хантерах и даже обсуждал с ним, кого вербовать в них? Кто же он на самом деле? – Посмотри теперь, что из этого вышло. На лице у Смерти было какое-то новое выражение, словно весь мир вокруг рушится и вот-вот он вместе с ним, а будто у отца, которому сообщают, что его блудный сын в очередной раз загремел в отделение. – Луций, не отпирайся, – было видно, что он хочет что-то сказать, но Смерть, которому он сейчас дышал практически в грудь, оборвал его. – Понимаю, что это была твоя единственная просьба ко мне. Просто приведи его ко мне – и всё. Так будет лучше для всех нас. – Он всего лишь Извозчик... – Видимо, даже Извозчик, имея доступ к крамольным мыслям, способен учинить большую беду. Приведи его ко мне... – Так точно... Господин! – и тут я увидел всё, кем был и оставался Луций. Всё это время, все эти тысячи лет. Ни на секунду не прекращая... Он вытянулся по стойке "смирно" как эти безликие духи у стены. Во весь свой высокий рост, рефлекторно выпятив вперед грудь, а в глазах читалась ледяная преданность машины. Машины, готовой уничтожить что угодно по приказу. Образцовый солдат. Вот кем он всё время был. И сейчас Смерть, которому он позволял фамильярничать с собой, ещё раз напомнил, кто он для него, солдат. Для особых поручений, но просто солдат, всё ещё солдат. Пешка. Не глядя на нас Луций стремительно удалился, стуча каблуками туфель Извозчика, словно тяжёлыми армейскими сапогами. Смерть ещё раз смерил нас высокомерными взглядами, словно подозрительный старикашка и растворился. Остались мы втроём с Марой. – Вот поэтому я тебя и предупреждала, Артур, не слушать Луция и того, что он говорит, – богиня покачала головой, когда я обратил на неё взор. – Он искушал тебя разными запретными мыслями, суждениями. – О чём ты? – Он непростой Извозчик, – она немного нехотя начала открывать правду. Не самую приятную. – При жизни он проявил себя потрясающим солдатом, настолько бескомпромиссным, настолько преданным своему делу, что после смерти сразу попал в Слуги, чаша его весов даже не дрогнула ни в одну из сторон. Он был бесстрашным, лишённым всякой морали и личных переживаний. Настоящий профессионал, – Анька тоже слушала, не отрывая взгляд. По сути Луций был ей никем, друг её любовника, но всё же. – Смерть сразу заприметил его. И поручил следить за всеми, чьё поведение, высказывания, дела хоть как-то противоречат укладу Города Суда. Поначалу он просто шпионил, подслушивая разговоры в конюшнях тогдашних Извозчиков, а затем всё больше и больше совершенствовался в этом деле. С помощью него Смерть следил, насколько нужно и в каких сферах усиливать контроль над Слугами. – Даже над теми, кто не имеет собственных эмоций, нужен такой контроль? – Да, человек всё равно сохраняет разум, и тем опасен. Именно благодаря Луцию в Городе стали выпускать газеты, чтобы лучше управлять умами жителей. Как в разговоре с Азазелем, грани реальности вокруг нас исказились, и рассказ Мары стал сопровождаться целыми сценами вокруг нас. Нас окружал старый Город Суда, без каких-либо признаков современной цивилизации: машин, исполинских зданий, пронзающих небеса, асфальта и людей в смокингах. Мы посреди простой деревни: самая высокая башня Здания Суда тогда была едва ли выше городской пятиэтажки, а город заполнен одинаковыми серыми избушками и бараками. Мимо них постоянно проносятся здоровые вороные кони. Их глаза сияют изумрудным, а из пасти вырывается ледяное дыхание. Верхом на одном из таких сидит высокий мужчина с блестящими серыми глазами и мощными чертами лица. На нём чёрные доспехи римского легионера. Луций... Тысячи лет назад. – Он начинал по-настоящему дружить с другими Слугами, сразу как попал сюда. Луций узнавал их подлинное отношение к служению Смерти, а некоторых даже пытался провоцировать на инакомыслие. Как и тебя, Артур, он хотел проверить их, насколько они прилежные Слуги и можно ли их искусить, – передо мной картина, от которой меня живого вывернуло бы наизнанку от ненависти, и я просто свернул бы Луцию шею. В своей хижине он искренне улыбался какому-то незнакомому мужчине. Совсем как мне... Одобрительно хлопал по плечу и говорил, что человек может всё, даже по-настоящему жить после смерти и продолжать стремиться к новым вершинам. Совсем как мне... А затем он отпускал его домой и на стене проступал жуткий лик Смерти, которому он рассказывал обо всём, что узнал от собеседника. И таких картин Мара показывала десятки, сотни, тысячи. – Большая часть этих людей позже была отправлена на операцию по удалению личности. Если соглашалась с тем, что он им говорил... Так вот почему Луций – единственный Слуга в возрасте свыше тысячи лет, с которым я мог общаться на равных, а все остальные "старички" словно тени, призраки. Он просто посдавал в Госпиталь большую часть из них, лишив их личности... И вот почему он мне рассказывал об идеях свободы и высшего предназначения человека, которым грезит Свободный Легион, но сам туда не вступал. У него просто была другая роль. Более циничная и хладнокровная. Внутри меня что-то обрушилось. Тихо, как и положено в душе мертвеца, но значительно. Словно внутри меня запустили фильм с гибелью целого города, но отключили на нем звук. Всё моё общение с Луцием, вся его так называемая дружба – фальшь. Всё дело было в том, что Артур Орловский... – Крайне сомнительная личность, – говорил он лику Смерти уже в своё современной квартире, заваленной картинами и книгами. – В нём ещё шевелятся воспоминания о его жизни, которые могут вывести его из-под контроля, – равнодушно говорил он лику мою характеристику. – Но, если внимательно за ним следить, из него будет толковый Слуга. Я ещё раз глянул на голубоглазую красавицу рядом с собой. Анька. Всё-таки она осталась моим единственным настоящим другом и товарищем после жизни. Для Луция я всего лишь предмет работы, один из миллионов кандидатов на душевную лоботомию. Вот откуда всё его панибратское отношение к Смерти, вот почему он занимается втихаря творчеством и даже возвёл замки эльфам. Смерть обо всём этом знал. И контролировал. Чёрт! А в общем-то и само существование Эльфийского моря выгодно морским путям Города Суда. Эльфы же просто берут на себя основной удар от орков. По сути Луций просто помог в создании стратегического объекта. – Впрочем, во всех правилах есть исключения, – продолжила Мара. – Один раз Луций попросил пощадить очень сомнительную личность. Джэвед. Это было ожидаемо. Луцию даже не надо было его провоцировать, когда он с ним познакомился. Смуглый курчавый перс при жизни был лекарем и колдуном, сочинял стихи и красивые истории. Встретившись с Луцием он сразу начал призывать его не становиться растением, безжизненным существом, которое просто и бездумно делает свою работу, а мыслить, узнавать новое и не прекращать надеяться на то, что однажды он снова сможет почувствовать себя живым. – Почему-то с ним Луций застопорился, – говорит Мара. – Неясно почему, но он просил Смерть пощадить его, сказал, что лично установит над ним контроль и приспособит его крамольные мысли и идеи под нужды Города Суда. Долго колебавшись, Смерть пошёл на уступку. И то, только потому, что Джэвед не был революционером и не призывал ничего свергать. Видимо, зря Смерть дал поблажку. Луций прав, и человек способен на многое, если ему не мешать развиваться. Даже бросить вызов Богам и занять их место, как это вышло у Джэведа. А может, всё куда прозаичней? И человек это не потенциальный бог, которому ставят палки в колёса, когда он пытается достичь их уровня, как это было с Вавилонской башней? Он всего лишь чудовище, уничтожающее всё, к чему прикасается. Взглянуть хотя бы на эту планету, где расположился Мир Мёртвых: её населяют сотни видов живых разумных существ (не люди), но здесь чистый воздух, моря не отравлены нефтью, каменные исполины зданий не вытесняют леса и луга, атомная бомба не рискует уничтожить весь этот мир. А человек, даже без магии способный стереть в порошок свой мир – чудовище. А чудовища, какими бы чистыми помыслами не руководствовались, всегда будут стремиться сожрать своего хозяина. Квартира Джэведа ничем не отличалась от других: здесь не было стеллажей книг и холстов с картинами, как у Луция, и уж тем более, никаких музыкальных инструментов. Только несколько свитков под кроватью и потрёпанное гусиное перо. Брав этот нехитрый набор в руки, Джэвед садился у окна, макал перо в чернила и, долго вглядываясь вдаль, царапал по пергаменту стихи на эльфийском языке, чтобы потом читать их в своём сказочном королевстве на берегу моря. Забывшись хитросплетением рифм, он не заметил, как к дому подъехало несколько броневиков, из которых повыпрыгивали Надзиратели. Он исписал уже половину свитка, затаившись от вдохновения. Перо стремительно царапало пергамент, как вдруг дверь с треском слетела с петель, и тяжёлые, шумные шаги раздались в комнате, вытащив перса из транса. – Если вы только сейчас пришли за мной, значит, уже опоздали, – мрачно объявил он вошедшим.