Извозчик душ

А в сущности, и нет никаких богов. Что представляет собой Бог? Некое существо, чьё сознание на порядок выше твоего, чьи возможности разума в тысячи раз превышают наши. Мы тоже боги: для скота, которого загоняем на бойню, верша его судьбу, для собаки, что с восхищением смотрит на нас, и как мы ежедневно пользуемся нашими технологиями, совершенно загадочными и непостижимыми для неё. Мы боги для муравейника, на которого наступаем в лесу. Наша нога – ни что иное как божественное вмешательство. Непонятная кара сверху, загадочное происшествие масштабов маленькой цивилизации. Мы боги для диких зверей, за которыми гоняемся с винтовками, мы подчинили себе огонь, силу, которую они боялись и не могли познать. От нас веет смертью, ужасом, невероятной непреодолимой силой. Мы – злые маленькие боги для других обитателей своей планеты. Среди нас есть как добрые боги, что подберут на улице собаку и будут её выхаживать, так и злые, которые будут стрелять в эту собаку из травмата. Мы можем быть слабыми, а можем быть сильными, но всё равно оставаться богами. Разумно согласиться, что для наших богов мы просто приматы, а самих богов, как и людей, не счесть. И что среди них тоже есть слабые и сильные, созидатели и разрушители. В свою очередь для каждого малого бога, правящего народом или какой-то страной, есть сущность, которая является Богом для него. Более высшая сущность: управляющая планетой, Галактикой. А с их глубиной разума, их Силой, человечество просто очередной муравейник в лесу. И в этом есть справедливость. Человек – не венец эволюции и никогда им не был. Он точно также может оказаться в положении скотины, которую сначала откармливают, а затем загоняют на бойню. Азазель сказал, что так не везде: есть мир, где боги действительно мудрые наставники, ведущие нас путём духовного восхождения, но моим миром правят боги не той реальности. В моей – человечество получило того бога, которого оно заслуживает. В моей человек получает по заслугам за все свои грехи. За всю свою гордыню, за всё своё пренебрежение к природе. Мы несёмся с Луцием по Основной трассе: две сверкающие молнии, замораживающие всё рядом с дорогой. Лицо Мораны уже у меня на прозрачном экране лобового стекла. – Вас просто так отпустили? – поинтересовалась она. – Да, в назидание Господину Смерть, показать своё благородство, – рядом возникает лицо Луция. – Разведданых у нас не очень много: источник их силы – Азазель, он же питает своих последователей, прямых учеников. Вольных демонов, с которыми они плотно работают не так уж много – порядка пары сотен, но они уже обладают внушительной магической энергией. Видно, что к штурму они готовятся в спешке: десять тысяч душ, которые они похитили из Поезда просто загипнотизированы и выполняют функцию простых головорезов: обучать справляться с силой некогда. – А штурмовать они хотят Рай? – Лицо Мары на секунду стало задумчивым, видимо, она решила ненадолго заглянуть в разум Луция. – Именно так, Азазель точит зуб на Яхфу. По поводу расположения лагеря ничего не известно, скрыли как надо. Даже косвенных признаков нет, где он может находиться. – Неудивительно. По крайней мере, мы уже знаем, куда они собираются ударить и укрепим это место. Они уверены в собственной непобедимости и вряд ли станут отступать от плана. – Я помню кое-что ещё... Морана обращает взгляд прекрасных и завораживающих глаз, как тьма ночного леса в сумерках, на меня. Неясно, залезла она мне в голову или нет, но в памяти ярко всплыл этот образ, который я видел на выступлении Азазеля. Это всеобщие боевое безумие, фанатичные лица, брызжущие слюной рты, и эта тень... Эта тень в капюшоне, из-под которого едва мерцают два зеленых огонька. Всего на мгновение, чтобы исчезнуть. – Я поняла, Артур. Мы подумаем над этим, – снисходительно произносит богиня. – Вы хорошо справились, дети мои, в Городе вас ждёт награда. Наслаждайтесь, – её лицо медленно исчезает с лобового стекла. Город Суда походил на замерший айсберг с торчащими из него каменными иглами небоскрёбов, когда мы подъехали к нему. Ночь сковала Город льдом, а в переулках танцевали безликие тенеплясы. В тусклом, словно безжизненном свете луны. Сцепление на льду не очень, поэтому ехали до банка чуть дольше, чем планировали. Броневики с патрулями Надзирателей спокойно проезжали мимо нас и не просили остановиться. Ночью положено досматривать и останавливать тех, кто решает прогуляться и подумать о чём-то, но к нам это не относилось. Боги смерти предупредили их, что сегодня нам можно. Банк работал и ночью: посетителей было совсем немного, те Извозчики, которые вернулись посреди ночи с доставки души. Сонные гномики в чёрном сидели за стеклом и лениво пересчитывали монетки-оболы. Взяв довольно тяжёленький звенящий мешочек, я предложил Луцию заскочить ещё в магазин за эмоциями, но тот предложил не тратить время и поехать сразу к нему домой. "Там у меня полно эмоций, угощу", – убедил он. Мы опять в его квартире: стены украшены холстами, на подоконнике скульптуры из глины, на полу нагромождения из книг. Откуда-то он достаёт бутылку эльфийского вина и два резных деревянных бокала. Затем он берёт из кармана пиджака несколько эмоций, руками толчет их в порошок, сыпет в бокал и заливает вином. – А ты пей, – улыбнувшись, как ни в чём не бывало, говорит Луций. Будто мы не жили несколько дней в лагере у Вольных Демонов, будто не сносили машин других Извозчиков. Словно вернулись с обычной перевозки. Он протягивает бокал: – За успешное задание! Чокаемся и пью. В сочетании с растворёнными таблетками, я чувствую приятный жар и умиротворение. Даже вкус вина ощутим. – Ты даже не захочешь обсудить, что с нами было? – говорю. – А что обсуждать? Всё, что мы видели – это один из новых этапов становления человечества. Когда старые боги перестают быть для них авторитетом, они сами метят в них. Но я бы хотел увидеть у власти тех, кто хочет дать людям свободу, дать им выбор. – То есть, в целом, ты разделяешь их взгляды, но тебя не устраивает, что все эти Вольные Демоны и Азазель – потенциальные новые тираны? – Именно так, Артур. Поэтому мне и удалось так легко втереться к ним в доверие, – друг отпивает ещё один глоток и снова лучезарно улыбается. Он всегда улыбается и это выглядит искренне. Его улыбка не кажется действием эмоции, она словно бы настоящая, живая. – А я не верю в торжество человечества, Луций, – спешу сказать, чувствуя, как радость от эмоций вот-вот унесёт моё сознание в омут сумасшедшего блаженства. – Азазель был прав, оно лишь скот, озлобленный скот, уничтожающий свою планету. И от того подумавший, что стал богом. Но когда настоящие боги осадили его на место, поместили в загоны... Ха-ха-ха! Он теперь отчаянно старается смести этих богов, встать на их место, но скотом он этого быть не перестанет. Аахахаха, – радость овладела мной. – А я верю в лучших людей, Артур, – вздохнул Луций, допивая бокал. – В тех, кто сможет сравняться с богами и потянуть за собой других людей. На пути к восхождению... Рассвет. Первые вялые лучи здешнего солнца осторожно заглядывали через окно, иней с окон исчезал, а весь город как по волшебству освобождался от ледяного плена. Я всё также угорал, лёжа на кровати Луция, но здравые мысли во мне ещё оставались. Неясно, сможет ли Бог, Дьявол и Смерть справиться и отбить удар, неясно даже, продержаться ли Вольные демоны против них хоть час, но чёрт возьми, подумать только: я и Луций, две совершенно рандомные человеческие души, ничего из себя не представляющие, уже сыграли такую огромную роль в этих событиях. Когда весь мир на распутье и неясно, каким он будет после всего этого... Может, быть человек действительно чего-то стоит?