Извозчик душ

В эту же ночь, после непродолжительного, но очень важного разговора с Мораной о том, как мёртвому нужно держаться подальше от жизни, я подъехал к Зданию Суда, забрал душу и рванул прочь из Города. Упокоиться мне всё равно уже не светило сегодня, хоть ещё эмоций заработаю. Дождь лил жидкой сплошной стеной. Дворники едва справлялись с ней, чтобы сохранить отчётливое изображение за стеклом. Ночь отпугивали от машины лишь две фары, как прожектора в конце тоннеля жизни. Позади, едва помещаясь на сиденье, сидела груда мышц, закованная в сталь. Из-под чёрного капюшона сияли два зелёных огонька. Надзиратель. Рядом с ним бился в истерическом припадке и пытался вырваться из оков конченый псих. Маньяк, расстрелявший двадцать человек в толпе. Конечно, его стоило бы отправить на лечение в Рай, так как он явно нездоров, но у этого парня с детства не было в душе ни крупицы добра: драл кошек, разворовывал гнёзда, а как стал постарше, закалывал ножом гуляющих в парке поздно ночью. А я размышлял над тем, что говорила Морана. Я нужен Миру Мёртвых… Миру Мёртвых никто не нужен. Особенно, Слуги. Потому что любой человек может иметь свою ценность лишь в силу своей индивидуальности. У нас она под запретом: одинаковые одежды, одинаковые квартиры, одинаковый образ жизни, никакого творчества и вольного поведения. Я могу быть нужен ровно так же, как может быть нужен один винтик в целой бочке винтиков. Путь к жизни сделает тебя несчастным… Путь к жизни или явные попытки вести себя как живой, что-то творить, искать счастье вне таблеток эмоций, могут привести меня в Госпиталь Города Суда, где проведут операцию по удалению личности. И тогда ты уже точно никогда не будешь ни несчастным, ни счастливым. Амёбой, способной реагировать только на удовольствие и дискомфорт. То, что нам не удаляют личность при попадании в категорию Слуг – это лишь некое подобие гуманизма от Господина Смерть. Конечно, если пойти от противного и начать стремиться к жизни втихаря, как Луций, выйдет глупость. Совсем как стремление кита взлететь над водой, вроде тянется к мечте, вроде почти обретает её, но всё бред. Фикция. Луций похож на кита. Тоже пытается что-то делать, жалко пытается взлететь. Картины там у себя рисует, целый город эльфам на побережье отгрохал. Ну и чего он добился? Он по-прежнему Извозчик, Слуга Смерти. Хоть и выглядит счастливее остальных… А ведь я тоже почувствовал, наряду со смятением, счастье, когда во время секса с подружкой–извозчицей в мозгу начала мелькать та девушка из прошлой жизни. Может, в этом что-то есть? В стремлении к жизни... Слышу, как дверь сзади резко открывается, а следом слышен удаляющийся вой Надзирателя и его громкое падение об асфальт. Затем дверь снова захлопывается. Резко оборачиваюсь, думая, что псих каким-то чёртом вырвался и выкинул охранника... Нет. На месте Надзирателя восседает Вольный демон. Судя по шрамам на лице и его грубым очертаниям, этот тот самый, которому Луций зарядил Перчаткой Перуна. Но сейчас он выглядит не так агрессивно и не сияет так, что слепит глаза. Он спокойно сидит рядом с беснующимся маньяком, на лице усталая улыбка, одет как модный художник: в синеё пальто и бежевый шарф, на голове шляпа. Псих ещё сильнее задёргался и заматюгался, увидев сбежавшего демона, но тот осторожно положил ему два пальца на лоб. Психопат присмирел, довольно заулыбался, а его глаза засветились как лампочки. Удивительно, как при такой истерии ему хватило дисциплины купить оружие и спланировать преступление. Обычно маньяки подобного рода тихушники... Но едва ли это имеет значение сейчас! Я уже, было, рванулся за пистолетом, но ничего из этого не вышло. Руки «приросли» к рулю. – Не бойся, Артур. Учитель давно имел на тебя виды. Я просто выжидал момент, когда ты будешь готов признать нашу Идею, – беглец по-отечески хлопает меня по плечу. – Вы крушите всё подряд, покалечили кучу душ, демонов и Извозчиков и собираете армию, чтобы помотать остальных. В чём «Идея»? – Слишком поверхностно смотришь, Артур. Но в целом, то, о чём ты размышлял до того, как я влетел в твою машину, верно. – Интересно, чтение мыслей считается вторжением в частную собственность? – Ты уже понял, Артур, что этот мир ужасен. Он вечно пребывает в состоянии войны и насилия. В нём нет ни малейшего смысла. – Держит баланс сил добра и зла в Мире Живых. – Ложь. Держит в узде души, не давая им раскрыться, не давая им жить так, как они никогда не жили. Не давая им развиться настолько, чтобы посеять гармонию как в Мир Мёртвых, так и в Мире Живых. – Где-то я слышал уже это. Кажется, от моего друга Луция. Не пытайся навешать мне лапши на уши. Тот, кто за вами стоит, тупо хочет мирового господства, а вы такие же винтики, как и я. Собеседник распался на тысячи крошечных светлячков, туча насекомых перелетела на переднеё сиденье и здесь снова собралась воедино. – Ещё вчера Луций присоединился к нам... Не было смысла сомневаться в словах Вольного демона: Луций осуждал революцию, кровавые перевороты и прочую атрибутику смены власти, присущую для его родного Рима. И которую, как видно, переняли и сбежавшие души. Но, кажется, у них хватило хитрости и красноречия, чтобы убедить его примкнуть к ним. – Эх, старый дурак он, так и знал, что вы найдёте его, и вам удастся заморочить ему голову. – Неееет. Достаточно просто было объяснить ему, какие цели мы преследуем, и он признался, что это всё время разделял их. Раздели и ты. – Зачем мне это? Что вы можете дать мне? – Свободу, Артур. Ты, как и миллиарды других душ, несвободен, заточён в рамки навязанного тебе предназначения. Ты станешь сам выбирать свою судьбу, строить свою жизнь... – Я не знаю, что выбирать, я не знаю, чего хочу. – Это потому, что ты забыл, кто ты есть. Вернее, – он кладёт руку мне на макушку. – Тебе помогли забыть. Но мы поможем тебе вновь обрести самого себя. Признайся, из-за бесперспективности своего существования ты отказался от этой затеи и решил похоронить мечту вернуть себе свою память, свои чувства и мечты. А мы можем это сделать. Только пойди с нами, – в глазах демона приветливо разгораются два маленьких солнца. Он протягивает мне свою руку, а я чувствую, что мои перестали быть "приклеены" к рулю. Самое время схватиться за пистолет! Но нет. Я аккуратно снимаю правую руку с руля и пожимаю ему. И отчётливо понимаю, что никогда об этом не пожалею.