Извозчик душ

Глазами освободившегося Слуги Резкий, словно сквозняк ветер подхватил горстку осенних листьев и рассыпал их бурыми рваными ошмётками по мостовой. Серое небо надрывно пророкотало, а мелкий дождик стал отвратительно вытряхивать капли на место трагедии, сливаясь с алыми ручейками свежей крови. Белоснежные, словно только что распустившиеся розы, силуэты свадебных голубей сорвались в небо, напуганные громом автоматной очереди. Нежные, как поцелуи невинной девушки, белые розы рассыпались по багровой луже, пропитавшись красными пятнами убиенной жизни. Такой же кровавый след этот день навсегда оставит на душе прекрасной, словно озёрная лилия, невесты, что в слезах склонилась над телом убитого возлюбленного. Её платье, подобно упавшему в кровь, свадебному букету окрасилось в липкие багровые пятна. Голуби, испуганно покружившись над местом гибели, уселись на позолоченный крест церкви, с интересом наблюдая, как люди в костюмах что-то кричат и мечутся у распластавшегося на земле мертвеца. Я знал, что он уже покинул Мир Живых. Родственники и друзья в отчаянии пытались вернуть его к жизни, беззвучно кричали в трубки, вызывая скорую, но его уже не спасти. Прямо передо мной его душа мечется в панике, пытаясь обратиться хоть к кому-то из живых, но безуспешно… Его руки просто проскальзывают сквозь тела его друзей, родных, невесты. Я выжидаю рядом в стареньком, но отполированном до зеркального блеска Мерседесе восьмидесятых годов. Все эти люди в парадных нарядах, вся эта разорванная убийством процессия, эта посеревшая в дождливую погоду церковь для меня почти прозрачна, словно мираж. Всего-лишь фантомные картинки того мира, который мне больше никогда не увидеть живыми глазами. А вот душа убитого олигарха вполне плотная, яркая, настоящая. Напоминает цветного персонажа, по недоразумению попавшего в чёрно-белое кино. С недавнего времени мёртвые видятся мне живыми и осязаемыми, а живые подобны туманным силуэтам призраков. Живые киллеры московского олигарха сделали своё чёрное дело: подъехали к входу церкви и, превратив его тело в кровавое решето, унеслись прочь. Истинный Киллер же никогда не был живым… Он никуда не торопился. Какое-то время ещё стоял рядом и смотрел на плоды своего труда. Именно он тщательно выстроил все обстоятельства так, чтобы убийцы смогли беспрепятственно лишить человека жизни и ничто не смогло им помешать, даже Ангел-Хранитель. Киллеры... Мы называли их так. Существа с пустым лицом без глаз, носа и рта, с которыми никто и никогда не общался. Никто толком не знал, обладают ли они душой, либо это послушные ножницы смерти, молча обрезающие очередную нить жизни. Безликое воплощение воли самой Смерти одёрнуло кожаный плащ и неспешно уехало на ревущем чёрном шевроле. А я всё ещё выжидал, пока мертвец перестанет метаться: в таком состоянии мне не посадить его в машину. Скоро он должен успокоиться и осознать, что теперь все люди вокруг него лишь тени, продолжающие существовать без него. Он сел и заплакал, обхватив голову руками. Не так как плачут живые люди. Это были вопли отчаяния потерявшей свою жизнь души. Он рыдал почти беззвучно, временами стуча себя по голове и растирая глаза, словно надеясь проснутся. Наверное, этот влиятельный и могущественный при жизни человек впервые почувствовал себя так беспомощно, так одиноко. Когда я умирал, то понял это сразу и просто тихо присел на кровати рядом со своим телом. Мне было совершенно не жаль ушедшей жизни, и смерть стала для меня скорее избавлением, чем карой, сменой обстановки, курортом, куда я навсегда уехал от своего никчемного существования. Убитый олигарх и не заметил присутствия плачущего ангела в белых одеждах, что спасал его до сегодняшнего дня. Хранитель не стал прощаться. Крылатый голубоглазый юноша вытер слёзы и тихо скрылся в темноте, оставив своего человека один на один с новым миром. Крик отчаяния постепенно стих до редкого всхлипывания. Мой выход. Чёрный мерседес, тихо проурчав, медленно подъехал к мужчине. Он убрал руки от лица и обомлев, отпрыгнул назад. Тонированное стекло левой двери медленно опустилось. – Зовите меня Извозчик душ, – монотонно произнёс я, глядя в его испуганные глаза и ощущая в этом некую власть. Пусть над напуганной и маленькой душонкой, но для него я был словно чёрный рыцарь, явившийся на крыльях смерти. Именно в такие моменты я ощущал самый пик своего могущества. Или хотя бы его подобия. – Садитесь. Образы живых стремительно таяли рядом с олигархом, становясь всё прозрачней, всё туманней, их голоса уносились всё дальше и затихали, сливаясь с шелестом листьев и шумом колёс других Извозчиков. – А ты кто такой?! – «оживился» олигарх. – Смерть, что ли?! Мне льстит, когда меня называют именем господина, но увы. Я всего лишь покорная пешка, собирающая его урожай. – Я его Слуга. Моё дело забрать вас с собой. – Куда?! Куда ты хочешь меня увезти? В Ад?! Мужчина напрягся ещё больше, приподнимаясь с тротуара и лихорадочно высматривая, куда убежать. На его прямоугольном лице не осталось никаких признаков былого грозного выражения: передо мной стоял лысенький мужчинка с широко открытыми глазёнками. Напуганный и растерянный, как ребенок, отставший от мамы в супермаркете. – Вовсе нет, – не торопясь, чтобы не спугнуть душу, я выхожу из машины, выпрямив спину. Пафосного выхода не вышло. Олигарх смутился, видя несуразного невысокого юношу, да ещё и в обтягивающем чёрном костюме. Да, видно и после смерти мне не дано производить впечатление. – Суд решит в Ад вас направить или в Рай, – неуверенно добавил я. – Ну… Страшный Суд, который. Испуг стал стремительно исчезать с лица убитого, сменяясь сначала недоумением, а затем презрением. – Ладно, – бывший криминальный авторитет уверенно отдёрнул пиджак и подтянул галстук. – Вальнули меня гады всё-таки и невесту мою без мужа оставили! Ну ничего, я их и с того света достану. Слышь, я поквитаться с ними хочу, как мне их найти? Пусть призраком, но я придушу этого Дукова с его шавками, знаю, что он это устроил. После смерти этот человек на удивление быстро справился с испугом и взял себя в руки. А может его заставил осмелеть полноватый маленький офисный клерк в чёрном костюме, что стоял перед ним? – Ммм, нет. Вы умерли и… вы уже ничего не можете исправить… ну, нет возврата, всё, конец, – заверещал я под давлением сурового взгляда олигарха. О чёрт! После смерти у меня не потеют руки, не колотится сердце от волнения, но неуверенность в себе даже здесь сдавливает меня. А если я буду недостаточно убедителен? А если он сорвётся? Как я побегу за ним и затащу в машину? Начать стрелять? А если я нанесу его душе слишком тяжёлые повреждения, и он не сможет предстать перед Судом? А если я упущу его, меня лишат премии! Опять тоска и ещё большие приступы депрессии. Все эти мысли вихрем из отравленных ножей проносились в моей голове, от чего уверенности становилось ещё меньше. – И теперь вам… надо отправиться… со мной, – я, наконец, поднял глаза. Олигарх смотрел, нахмурив брови и искренне недоумевая, что за лужа стоит и мямлит перед ним. Я прекрасно понимал, как выгляжу со стороны и чувствовал себя от этого только хуже. – А ты водить вообще умеешь? – Ну… да. – И где тут Страшный Суд проходит? – образы живых у церкви стали практически неразличимы. Здания вокруг становились прозрачными, небо заполонила дрожащая чёрная вуаль. – Не в Кремле? – Нет, – я изо всех сил постарался придать своему голосу твёрдости и равнодушия. Вроде получилось – Я увезу вас из этого мира. – А если я не поеду? – мужчина выпрямился. Этот вопрос поверг меня в ступор. Небольшой пистолет, который нужен был для того, чтобы стрелять по ногам убегающим душам, остался в машине. Что же делать? – Ладно, расслабься, – горько усмехнулся убиенный. – На тебя смотреть жалко. Я так понял, ты тоже живой бывший, но тебя после смерти запрягли души возить. – Ага. А как вы поняли? Мужик ещё раз глянул в сторону свадебной процессии. Силуэты его плачущей девушки и друзей стали сизой дымкой с контурами тел. – Ты чё-то на грозного всадника смерти не больно тянешь, да и работка, судя по всему, у тебя грязная, раз на неё такого как ты запрягли, – холодно произнёс он. – Ладно, погнали. Тут как погляжу всё равно нечего ловить, а у твоих Господ глядишь и справедливости можно попросить. Бог-то всё видит, а теперь мне уже точно ясно, что он есть. Да простит он меня грешного за всё, – Яновский поцеловал нательный крестик и осенил себя крёстным знаменем, трепетно глядя в чёрную вуаль небес. Он смело сел в машину, я тенью опустился на водительское кресло. Где-то в глубине души его «работка у тебя грязная, раз тебя на неё запрягли» ударило тяжёлым стеклянным шаром и разбилось на кучу мелких острых осколков, вонзившихся в темные уголки моего самолюбия. Вернее, его остатков. Я совсем ни на что не годен. Даже после жизни… Даже строгий чёрный костюм и власть над душой умершего не сделали из меня кого-то…Всё та же пустышка, всё тот же исполнитель, всё та же безликая шестерёнка в чьём-то механизме. Почему так? Я завожу мотор мрачного чёрного Мерседеса и постепенно разгоняюсь по призрачной набережной, въезжая в тоннель из ослепительного белого света. По ту сторону белого тоннеля, куда я мог заехать нажатием кнопки на панели в машине, кишел Мир Мёртвых. Меня выбросило на Основную Трассу к Городу Суда. Длинное, широкое и безопасное дорожное полотно, защищённое магией. Я поражался Извозчикам, которые везли душу на Страшный Суд, а затем в Рай или Ад по коротким маршрутам, тянувшимся по этим туманным тропинкам из чёрных дремучих лесов. Они же кишат оборотнями, вурдалаками, монстрами и прочими немыслимыми чудовищами! По мне так лучше потратить лишние сутки по безопасной трассе, чем потом полгода оправляться в Госпитале после неудачного столкновения с местной фауной. Оправляться, если меня попытаются сожрать, придётся. Душу умершего убить уже нельзя, но нанести тяжелые повреждения, требующие длительного восстановления можно. Для этого в Городе Суда и существует Госпиталь, чтобы суметь её починить. Я не разгонялся. Дождь хлестал по лобовому стеклу машины. Мимо с воем реактивных самолётов проносились другие чёрные седаны. Робко продавливаю педаль газа, стрелка спидометра поднимается до 300 километров в час, 400, 500, машину начинает жутко трясти, всё вокруг проносится слишком быстро, кажется, вот-вот колёса оторвутся от асфальта… замедляюсь. Большая скорость не для меня. Старенький Мерседес, тихонько по меркам дорог Мира Мёртвых, рассекает туманную стену на своём пути. Последнем пути пассажира. Он ещё ругается, стучит по двери машины и говорит, как он сейчас обратится к Богу, как тот сразу же наладит справедливость, покарает его врагов и вернёт к молодой жене, но ничего из этого не будет... Я молчал, глядя сквозь влажную пелену тумана и не раскрывал правды. Бога никто из нас не видел. Мелких языческих божков смерти, которые нас курировали – да, видели. Кто-то видел дьявола и седовласого Яхфа, правившего Раем, но самого Бога, Господа, Создателя, Абсолютного Разума не видел никто. И хотя о нём все говорят, но говорить с ним никому из людей не дано даже после смерти. Мой пассажир не будет исключением. Сейчас его, уважаемого и влиятельного при жизни человека, просто схватят, как мелкую сошку, отведут на Страшный Суд, и после, не выслушав ни единого слова, швырнут в машину и повезут в Ад. Я более, чем уверен, что его ждёт Преисподняя. У него однозначно руки в крови. Его ждёт Ад, страшные муки, после которых он станет демоном. Но, когда его тело покроется красной кожей, а изо рта будут торчать острые клыки, его страдания не закончатся. Следом его ожидает мир вечного ужаса, где ему предстоит бесконечно умирать от мечей и пуль ангелов. Вечная боль и кошмар. Куда лучше мне, всё спокойно, не нужно рисковать и находиться на вечной войне: я просто еду по своей трассе, по избитому маршруту от Рая до Ада. Я не превышаю скорости и спокойно отвожу души. За десять лет никто не напал на меня, и арсенал в багажнике ни разу не пригодился. Краем уха я часто слышал истории о сумасшедшем русском Извозчике Артуре, который ездил только по коротким трассам и постоянно сражался со всякими монстрами. Я не понимал этой глупости, для чего так рисковать и куда-то торопиться, когда ты всё равно уже умер? Уже нет смысла куда-то спешить и что-то кому-то доказывать. Всё прошло. Мой день заканчивается также, как и предыдущие: я терплю некомфортное общение с каждым новым пассажиром, отвожу его на Суд, получаю деньги и покупаю себе немножко таблеток восторга и радости. Я запираюсь в своей мрачной чёрной квартирке, смотрю на закат далеко за морем и просто улыбаюсь ему. В такие минуты я ни о чём не думаю, а просто искренне радуюсь. А завтра день начнётся сначала. Таблетки закончатся, я снова ударюсь в депрессию и отправлюсь отвозить очередную душу. Новая жизнь очень похожа на ту, что была у меня на Земле: дом–работа–дом, депрессия и лишь изредка проблески радости. Иногда я завидовал этому Артуру: он лез в пасть опасности чаще, чем другие Извозчики, а его рассказы о том, что он повидал на просторах Мира Мёртвых, расходились по всем славянским извозчикам душ. Его существование, даже после жизни, было ярко и разнообразно. Но я бы не последовал за ним. Это слишком глупо и опасно... Сейчас вообще опасно даже на Основных трассах: ужасное зло вырвалось из Ада, сломало Поезд и ворует в лесах таких как Артур. Надеюсь, до наших трасс они не доберутся. Впрочем, я не беспокоился. Господин Смерть всегда защитит своих Слуг, а я всего лишь обычный Извозчик, как и все вокруг меня: я просто вожу души и довольствуюсь зарплатой. Никуда не влезаю, от маршрута не отхожу и героя из себя не строю. Как и все. И всё же мне казалось, что что-то не так. Это произошло после того, как я стал перевозить души. Внезапно для себя я понял, что после смерти я существую по такой же рутинной схеме, как и при жизни. А значит... Я и не жил вовсе. Но я бежал от этих мыслей. Бежал, находя забвение в бесчисленном множестве таблеток. Потому что там, в Мире Живых, я ещё мог что-то исправить, обдумать и изменить свою жизнь. Здесь уже слишком поздно что-то менять, меня ждёт только вечность в перевозке душ. И бесконечный бег от своей бесполезно прожитой жизни... Но всё изменил Он. В одночасье оказавшийся на моём пути. Прежде я не верил в Бога и считал, что моя однообразная жизнь закончится вечной тишиной и покоем, к которому я так стремился каждые выходные, избегая шумные компании и других людей. Но когда я ехал по Основной трассе, и, словно сотканный из Солнца, человек, преградил мне дорогу, я ощутил небывалый восторг. Я понял, Бог не прячется в Раю, не следит за решением Страшного Суда, он здесь, передо мной, он любит меня, и я нужен ему... Я вышел из машины и оставил её навсегда, роняя ключи по дороге к Нему. И с каждым шагом, пока я приближался к богу, как скорлупа яйца, в котором моя душа, скрюченная, томилась столько лет, исчезало всё, что было мной: вся эта зажатость, все эти ценности, связанные с комфортом, весь этот страх реальности и самого себя. С каждым шагом, я чувствовал, как наливаюсь силой, как растёт моя уверенность в себе, окружающий мир, словно стремительным художником, раскрашивался в яркие цвета, вытесняя оттуда рутинную серость. Это были мгновения, но они были целой вечностью, целыми жизнями, где я перевоплощался из мальчика в мужчину. Унылый мир страха, превративший меня в напуганное животное, что спряталось от всего опасного, а также прекрасного, рассыпался, как замок из сахарной пудры. И когда я приблизился к Богу, я сжимал кулаки, я чувствовал, как в моих жилах пылает кровь, как мышцы наливаются мощью. Я снова чувствовал себя живым. Живым, как никогда. И это было не только про моё тело. Мой дух. Он был словно дорогая машина, запачканная в грязи и лишайниках. Бог очистил меня от всего этого, словно водопад. Мой разум стал как никогда рассудителен, я ясно видел и понимал всё, что было со мной раньше, всю мою жизнь и смерть, и время в роли Извозчика. Я даже не испытывал ненависти к тому, какой был слабый и никчёмный. Это просто стало не про меня, чужие воспоминания, чужие мелочные переживания. Мир открылся передо мной во всех его проявлениях, я увидел его сносящие крышу радости и красоты. Это было так ярко, как батончик шоколада для умирающего с голоду человека, и в то же время все его подлые недостатки, вся та чудовищная ложь и обман, которую внушали сотням поколений людей: и живым, и мёртвым. Бог смотрел на меня с одобрением, и я понимал, что он, как и я, хочет избавиться от этой несправедливости. И я пошёл за ним, забыв всё, что когда-то было мной прежде. Бог оказался не один: их было около сотни, но каждый был благосклонен ко мне и поддерживал в развитии. Боги больше не казались далёкими идолами, способными нас испепелить, но стали наставниками. Стали кумирами, к которым надо тянуться и стремиться быть похожими на них. У них я и обрёл новых братьев. Новых боевых братьев, с которыми был готов сражаться ради истинного, прекрасного порядка вещей в мире. Подо мной рычал огнём байк демонов. Отобрали у несчастных глупцов, что пытались нас остановить. Вместе с братьями и новобранцами, теми, что Боги забрали с Поезда Смерти, мы мчались из засады к двум чёрным машинам. Сейчас мы схватим этих Извозчиков, и они, как и я, познают Истину и откроют глаза. Всего через мгновение...