Дом Души

      Я сейчас понял разницу, не особо важную в прошлых жизнях, но имеющую значение здесь. Разницу в понятиях Подношение и Жертва. Не с точки зрения человека, а с точки зрения духа. Подношение — это подарок. Внезапно, правда? Хе-хе. Если чуть более развернуть — это то, что запланированно будет тебе отдано, своего рода плата. Как молочко у меня утречком. Та мисочка крови от парня-жреца или локон мико были более значительны, но таких эманаций, как от конфеты, не вызывали. Локон — он Должен был стать моим, он моё сокровище. А кровь… Это как… скрепление договора? Нет — и то, и то притягательно безумно. Кровь — как изысканное угощение для голодающего. Прядь волос — как… Я затрудняюсь это описать. Что-то родное-дорогое? Важная вещь, которую ты ценишь? Оно не имеет цены для тебя — потому что бесценно в своей важности для твоей души, и не имеет цены для других — потому что для них это просто клок волос.       А вот эта конфета… Это жертва. То, что Рыженькая отдала мне, буквально отрывая от сердца. Ох, маленькая, как же ты любишь сладенькое. Настолько сильно любишь, что чувствуется эта конфета сильнее всего, что я видел. Ну да, видел маловато, конечно, но тем не менее. Если мне сейчас нацедят тазик с кровью и положат конфету со словами: «выбирай», то выбор будет в пользу конфеты. От неё пахнет приятным вкусом шоколада, веет детским восторгом от урагана блаженства. Чувствуется предвкушение, испытываемое при разворачивании обёртки, восхищение простой, но манящей формой, тактильное чувство осторожно взятого в пальцы угощения и ожидание, когда эта прелесть будет с наслаждением, закатыванием глаз и смешным, восхищенным мычанием скушана. От этой конфеты я получил то, что бы получила малышка Ая: кусочек её маленького, сладкого счастья. Да… Одно дело – разделить счастье, а другое — отдать его кому-то. Девушка, конечно, съела остальные конфетки, но ведь могла и эту, но подарила её мне.       Конфетка-сокровище заняла своё место в домике, медленно вращаясь вокруг кольца волос. Я мог бы и просто положить её в уголок, но так… смотрится лучше? Да и не хочется поступать с этой прелестью столь приземлённо. Ая, пока я был сосредоточен на себе и познании мира, отнесла поднос, вежливо поблагодарила хозяйку и зашла в дом по её просьбе. Некоторые вопросы по принесённой книге у стариков появились. Кстати, к ним в квартиру я так и не мог зайти. Интересно, а Хига знают о способе, который использовала Анна? Думаю, знают, просто, может быть, им не нужно? Хм, хм. Вообще, если подумать, то такое разрешение выдавать — довольно некомфортно для человека. Моя память подсказывала: понимание того, что за тобой может кто-то наблюдать, пока ты спишь, моешься в душе, кряхтишь на… кхм… в общем — это довольно крипово. Вывод: херабора, творящаяся в квартире Зверь, для девушки намного неприятнее, чем перспектива заиметь бесплотного извращугу-сталкера.       Придя к этому выводу, я решил, пока Рыжая занята, слетать в Логово Зверя, и как следует осмотреться. Девушка к тому времени уже успела скушать свой дошик и с грустным выражением лица разглядывала газету. Заглянув через плечо, я понял, что она ищет работу. Ну что же, дело нужное. Оставив девушку читать объявления, занялся осмотром её квартирки. Не так, как в прошлый раз — визуально, а пытаясь почувствовать что-то необычное, как бы прислушиваясь к себе, к инстинктам духа, можно сказать.       Начать решил с кухоньки, на которой мы с Анной сейчас и находились. Облетел всё пространство, тщательно присматриваясь и прислушиваясь. Даже принюхиваясь, как бы это забавно, для меня, ни выглядело. Выяснил, что когда концентрируешься на обонянии, то запахи становятся ярче… И нашел мусорное ведро. Бякш… Выносить пора, мадемуазель, ё-моё!       В общем, в кухне ничего подозрительного не было обнаружено, поэтому я перебазировался в спальню, она же единственная жилая комната. Начал с места, в котором бы я сам, будучи неведомой злобной хренью, обустроил базу. Платяной шкаф, который встроен в стену. Или это стенной называется? Гардероб? Ммм… Ой, да пофигу вообще.       Шкаф как шкаф. Ничего подозрительного. Ну… Почти ничего, но юной, одинокой девушке простительно иметь всякие штучки-дрючки на батарейках в укромном месте. Продолжил осмотр и остановился у кровати. Обычная односпалка… Но… Кровать, короче, была «подозрительная». Веяло от неё чем-то противным, неестественным, преступным и раздражающим. Первые два пункта — это определения по отношению к самому… ммм… подозрительному ощущению. А вот вторые — это уже ко мне. Какая-то фигня тут, на моей земле, делает что-то, чего делать не имеет права БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ТОГО, КТО ЗА ЭТУ ЗЕМЛЮ ОТВЕЧАЕТ! НЕПРОСТИТЕЛЬНАЯ НАГЛОСТЬ, ГРАНИЧАЩАЯ С ОТКРОВЕННЫМ ОСКОРБЛЕНИЕМ!       Не сразу понял, почему вдруг из кухни выскочила Анна с круглыми от изумления, напополам с испугом глазами и почему я услышал какое-то дребезжание. А это стёкла дрожат. И я чувствовал, что во всём доме. Посуда мелко трясётся на своих местах, раскачивается лампочка на потолке, «одетая» в простой плафон. Впрочем, когда я на это безобразие обратил внимание, всё затихло. Ох, нифига ж себе… Это что, я так разозлился? Ого… Огооо. Первый раз у меня была такая сильная эмоциональная реакция. А как я так всё… потряс?       Почувствовал, как к моему Домику несётся мико, причём по-другому не скажешь. Вернув своё Восприятие на обычное место, я наблюдал, как девушка бежит. Я даже начал переживать, как бы она не шлёпнулась, потому что под ноги вообще не глядела.       — Тучка, что случилось? Я сначала думала, землетрясение, а это ты злишься! — Из окон и дверей квартир начали выглядывать жильцы из тех, кто не на работе. Блин, неудобно даже как-то.       Девушка тем временем оглядывалась вокруг. Ничего подозрительного не заметив, она бросила мне: «я скоро приду» и быстрым шагом пошла вдоль забора. Я с удивлением следовал за ней Вниманием и наблюдал, как она пристально оглядывается. Даже странно было видеть этого птенчика таким деловым и сосредоточенным. Сделав полный круг, девушка вернулась к доходному дому. Хига её уже ждали. Старики выглядели нервными и настороженными.       — Вокруг ничего не видела. Давайте по квартирам пройдём?       — Пойдём, Аичка, — кивнула ей Аюми и в сопровождении мико и Цутому пошла стучать к тем, кто сам не вышел.       Ну, полетал я за ними. Проверка показала, что с жильцами всё в порядке, и старички, вместе с юной жрицей, успокоились.       — Вы не переживайте, уважаемые, Тучка просто так не будет никого обижать. Хранители берегут свою землю и почти всегда присматривают за теми, кто на ней живёт. Может быть, он кого-то плохого прогонял, — девушка, на некоторое время задумалась и значительно тише добавила: — Очень плохого. Хранители так злятся только на теней, демонов и тех, которые хотят навредить его земле или наносят грубое оскорбление.       Ха. Что мне нанесли оскорбление — это точно. Как вообще этот кто-то посмел! В зоне моей ответственности творить мерзость!!! При каждой мысли об испытанном ощущении возле кровати Анны меня начинали наполнять раздражение и злость. Чувства, как подсказывала мне сборная солянка человеческой памяти, в данном случае иррациональные.       В плане человеческих понятий… Уже ясно, что вчера была своего рода инициация, утверждение меня в «должности» Хранителя. На это указывали как появившаяся чувствительность к территории — фактически дополнительные «органы чувств», — так и некоторые инстинктивные порывы, и реакции.       Та же злость, которую я испытывал, была бы характерна для человека, уже долгое время исполняющего обязанности смотрителя какой-то территории, высоко сидящего менеджера компании или что-то подобное. Новичок, как я, в подобной ситуации в первые моменты испытал бы растерянность: событие новое, происшествие непонятное, как на подобное реагировать? У меня же как будто включился режим работы бывалого дядьки, который нарушения в своей вотчине мгновенно классифицирует и сразу воспринимает, как оскорбление. Даже сейчас мне стоило некоторых усилий держаться возле мико и не идти разбираться с так раздражающей хераборой. Хотя, зачем мне сдерживаться? Нужно просто разобраться с причиной беспокойства и восстановить мир в душе.       Переношу Внимание к кровати Анны. Сама девушка сейчас была на улице, шла к мико и компании. Итак, что мне в кровати не понравилось? Что, что, что? Одеяло, матрас, подушка, простынь, деревянная, четыре ножки. Обычная кровать. Но почему от неё так противно «несёт»? Хм… Хм… а несёт-то не от кровати, а из-под кровати. Там в тени… Одного Внимания тут будет мало…       Мои облачные щупальца потянулись от Домика. Легко прошли сквозь дверь и окружили кровать. Я, кстати, никогда не проверял, насколько далеко они вытягиваются, но теперь почти уверен, что на всю мою «зону ответственности».       С прибытием моих «конечностей» Пакость Из Под Кровати стала ощущаться явственней. Оно… Оно мерзкое и делает мерзкое. То, чего делать нельзя. Не важно, на земле ли Хранителя или где-то еще. Оно — вредитель. Оно — нарушитель. Оно МЕНЯ БЕСИТ! А еще эта тварь спит, сыто… переваривая вчерашний обед-ужин, что приводит меня просто в БЕШЕНСТВО!       Запускаю щупальца в тень. Никто другой так бы не смог. Не знаю, откуда я получил эту информацию, но ясно понимаю, что только Хранители и им подобные так могут. Потому, что на своей земле ДАЖЕ ТЕНИ В МОЕЙ ВЛАСТИ, потому что Я – ХРАНЮ ЭТИ ЗЕМЛИ!       Я снова услышал дребезжание стекол и почувствовал, как мелко дрожит всё вокруг, но теперь это не было для меня новым и удивительным. Щупальца поймали ЭТО и сейчас тащили сопротивляющуюся мерзость на свет. Из-под кровати показалось мерзкое, отвратительное нечто. Его верхняя часть. Гротескное, изломанное псевдочеловеческое туловище. Антрацитово-чёрная кожа была покрыта шрамами, складками и морщинами, не симметричные плечи, одно выше и больше другого, четыре тонких руки с четырьмя суставами на верхних и пятью на нижних. Верхние конечности заканчивались уродливыми трёхпалыми ладонями с длинными, тонкими пальцами. Нижние в местах, где у человека запястья, переходили в тентакли, даже на вид скользкие. Из спины, в районе позвоночника выпирали… позвонки с вырастающими из них мелкими щупальцами-усиками.       Но самым отвратительным была голова… Точнее, пародия на голову. Уродливый, такой же несимметричный, как и сама тварь, вытянутый череп, покрытый шишкообразными наростами, три глаза: два справа, один слева, полное отсутствие носа и пасть. Беззубая пасть с чернотой вместо ротовой полости.       И это паскудство на моей земле? Без разрешения? Я потянул тварь на себя, прилагая еще больше сил. Я говорил, что башка была самой мерзкой, но я ошибался! Самое отвратительное начало лезть из-под кровати следом за «человеческим» туловищем. Худой, практически прилипший к искривлённому позвоночнику живот плавно переходил в раздутое тело гусеницы. Редкие длинные волоски соседствовали со струпьями и налитыми гнойниками, тонкие ножки насекомого усеивали бока нижней части. Да это сраная пародия на кентавра, только вместо конского крупа у неё тело гибрида гусеницы и сороконожки.       Тварь противно визжала, иногда срываясь на шипение. У меня от этих звуков ныли отсутствующие зубы. Тварь нужно вытащить на свет. Я знал это точно, как то, что вода мокрая, а огонь горячий. К Домику её тянуть пришлось сквозь дверь, но если мои щупальца материальные предметы игнорировали, то туша твари вовсю разносила обстановку своими попытками освободиться и сквозь дверь просачиваться отказалась, просто врезавшись в неё и остановившись. Мысленно извинившись перед Анной, я рванул сильнее, ломая дверной замок. Паскуда, попав под прямые лучи солнца, завизжала еще громче и вырываться стала сильнее. Хотя сильнее — это не то слово. Активнее — да, но именно сила рывков значительно ослабла. Паскуда и так не казалась мне особо сильной, а сейчас я стащил её через перила со второго этажа на землю вообще без особых усилий. Странно, кстати, что Паскуда спокойно взаимодействует с тварным миром, а я, хоть и легко тащу её, материальный мир игнорирую. Но это так — мысли в фоне.       Обращаю внимание на людей вокруг. Сплошь соляные статуи изумления напополам со страхом. Анна вообще стоит бело-зелёная с глазами, как фары от запорожца, в которых плескается ужас. А вот Ая вид имеет сосредоточенный и даже боевой: из внутреннего кармана жилетки уже выхватила маленький ножик, которым, при нашей первой встрече, срезала прядь волос. Чего только она им делать собралась, воинственный птенчик? Туша твари от мерзкой жопы гусеницы и до не менее мерзкой башки — метра четыре, если не больше.       Тащу уже воющую тварину к Домику. Убивать её надо именно там, не знаю, почему, но знаю, что так НУЖНО. Рассмотрев, куда её волокут, Паскуда попыталась ухватиться своими культяпками за край воротец во двор дома, но я рывком пресёк её попытки. Да, вот так…       Мерзость извивалась в метре от моего Домика. Её задняя часть беспорядочно елозила по дороге, а пешеходы с криками разбегались. Ехавший автомобиль затормозил еще метров за пятнадцать, когда я только вытаскивал тварь из ворот. Водитель, впрочем, как и все, пытался соревноваться с автомобилем в размере фар… Эээ… то есть глаз, но вместе с этим мужик всё происходящее снимал на телефон. Кстати, как и некоторые прохожие. Пофиг, впрочем. Меня только удивляла Аичка, которая зачем-то практически волоком тащила упирающуюся Анну прямо к месту действа. Параллельно мико что-то кричала старикам, в результате чего Аюми быстро, насколько позволял возраст, направилась в свою квартиру.       Оглядевшись, я вернул внимание на Паскуду, в вое которой мне чудились обречённость и ненависть. Повыёживайся мне тут, подумал я и начал сжимать свои щупальца, обвивавшие тварь. Затрещали кости. С отвратительным звуком лопнуло брюхо твари, брызнув на асфальт жижей, которая напоминала по запаху и консистенции то, что скапливается в стояке под раковиной. Дерьмо с начинкой из дерьма, мать её. Хрустнула и смялась мерзкая башка, сломался позвоночник и из «человеческого» туловища полезли рёбра. Во время всего этого процесса, примерно в трёх метрах стояли две девушки. Рыжая, молодая жрица со взглядом, наполненным гневом и ликованием и маленькая, худенькая Анна, с зелёным лицом, перекошенным настоящим ужасом и бесконечным отвращением.       Через минуту превращенная практически в фарш туша Паскуды перестала дёргаться в моих «объятиях» и, освобождённая от них, упала на асфальт. Вроде бы всё, но что-то не давало мне вздохнуть спокойно. Нет, то, что Паскуда сдохла, я чувствовал явно, но… дело не закончено. Помогла мне Ая, пихающая упирающуюся Анну, которую с трудом держали ножки, к самому трупу.       — Да иди! Тень сдохла, не трясись! — прикрикнула на брюнетку мико. Вау, не знал, что этот рыжий птенчик так умеет. — Если оно у тебя что-то забрало — Хранитель вернёт, но прояви уважение и подойди сама!       Анна на трясущихся ногах стояла прямо возле зловонной лужи, а я осознал, что нужно делать. Там, внутри Паскуды, было то, что ей не принадлежало, что нужно было вернуть, если оно еще нужно. Да-да… Вот оно, нащупал я внутри тела гусеницы кисловато-светлый шарик, от которого пахло красным перцем. Ммм… И да — это сто процентов точное определение. Моё щупальце его именно так и ощущало.       На взгляд оно было… Как шарик. Маленький, пару сантиметров в диаметре, гладкий шарик чёрного цвета. Вроде простая фиговина, но внутри было что-то, что принадлежало Анне. Повинуясь инстинкту и порыву, подношу шарик к лицу девушки и лёгким усилием ломаю его, выпуская на свободу маленькое облачко серебряных искорок, среди которых мелькали отблески золота. Облачко, повисев краткое мгновение перед лицом отпрянувшей назад в испуге девушки, медленно и плавно потянулось к ней. Брюнетка завороженно смотрела, как облачко лениво подлетает, чтобы так же неспешно втянуться в глаза Анны.