give me hope

      Йечан              Йечан много работал, чтобы вы с сыном ни в чём не нуждались. Но это совсем не означало, что он вообще никак не взаимодействовал с ребёнком. В меру своих сил, возможностей и времени, он старался уделять ему внимание: на выходных вы вместе ходили в парки, кинотеатр, театры — Йечан старался, чтобы каждый выходной для всех вас троих был особым и запоминающимся, ведь прекрасно понимал, что в будние дни он целиком поглощён работой, возвращаясь лишь под вечер. Но и тогда он старался хоть пару часов провести с сыном и с тобой.              Поэтому, бразды воспитания сына ты брала на себя. До определённого момента, когда вмешательство Йечана как отца стало просто необходимым. Переходный возраст. Нет, у вас не было особых противоречий с сыном, не было скандалов, о которых ты была наслышана от подруг. Просто он стал более скрытным. Более осторожным в беседах с тобой. Ты понимала, что ему сейчас необходима поддержка и серьёзные разговоры, но некоторые темы, которые касались полового созревания, отношений с девочками или банального бритья, ты даже не знала, как объяснить.              Поэтому, однажды вечером, когда Йечан освободился раньше, чем обычно, ты послала его в комнату сына, прочитав несколько наставлений, на которые он с серьёзным видом кивал, и в комнату, увешанную плакатами из различных игр, вошёл уже с твёрдой уверенностью, о чём будет говорить.              Тебя лишь спустя полчаса напрягла пугающая тишина из спальни, нарушаемая лишь периодическими выкриками.              — У вас всё… — ты приоткрываешь дверь, после стука, на который никто не ответил и облегчённо выдыхаешь: — в порядке.              Перед тобой шикарная картина: оба твоих мужчины сидят в одинаковой позе: скрестив ноги на диване, чуть подавшись вперёд и закусив губу, быстро двигая пальцами по кнопкам приставки, периодически выкрикивая какие-то нечленораздельные, но явно очень важные реплики. Оба были настолько увлечены, что даже не заметили твоего присутствия.              И, пожалуй, именно с этих пор, ты прочно убедилась, что ваш сын очень похож на Йечана. А Йечан не сильно отстаёт от младшего Шина, хоть и старше на тридцать лет. Он просто отлично вписался в компанию друзей сына и теперь иногда тусовался после работы с ребёнком в каком-нибудь интернет-кафе.              Ты совсем не удивилась, когда однажды оба с щенячьими глазками подошли к тебе с просьбой разрешить перекраситься. Только вот ты была уверена, что осветлять будут только сына. Не тут-то было. Оба домой вернулись разноцветные и счастливые. Правда вот, Йечан не знал, как будет оправдываться перед начальством за двухцветное розово-чёрное окрашивание, ведь, как в случае с голубоволосым сыном и школой, ты не могла позвонить директору фирмы и объяснить ситуацию.              Ты совсем не удивилась, когда в один из выходных Йечана они вернулись домой с перевязанными плёнкой руками. Забились. Вечером, на твои возмущения о том, что во всём потакать сыну нельзя, твой муж лишь покачал головой, попросив тебя успокоиться.              — Почему мне можно делать татуировки, а ему нельзя? Он такой же человек, как и мы с тобой, почему нет? Это не навредит его здоровью ни в коем случае, ты же знаешь, насколько тщательно я выбираю салон. Если в будущем разонравится — сведёт.              Ты не нашлась, что ответить, лишь вздохнув.              Но вот когда компания из четверых мужиков и одного пьяного подростка ввалились в вашу квартиру, ты окончательно убедилась, что нужно серьезно разговаривать с обоими.              — Т\и-нуна, позвони Гониль, скажи, что я переночую здесь, — хрипит Кваниль, устраиваясь калачиком прямо на коврике у входной двери.              — И Джисок тоже звякни, будь добра! Млять! — о Кваниля запинается Вонсан, растягиваясь по ламинату и ползком, гусеничкой, двигаясь в сторону дивана.              — Ма-ам, мы дома, — младший Шин, пьяно улыбаясь, весит на плечах отца и Санёпа, который, на удивление, трезвый как стёклышко — он же и увозит Вона и Кваниля, сильно извиняясь.              Оба твоих мужчины едва стоят на ногах, одинаково промаргиваясь, но всё ещё ожидая твоего вердикта — знают, провинились, поэтому отчаянно стараются мило улыбаться — тебя всегда это пронимало.              — Поговорим завтра, — выдаешь ты, отправляя обоих спать.       Завтра будет тяжёлый день, но со словами Йечана о том, что лучше их сын напьётся в компании его самого и его друзей, ты относительно согласна. Только вот коррективы в демократичное воспитание мужа ты всё же внесёшь.              Санёп              Когда ты уже в третий раз выходишь из комнаты ваших дочерей одними губами проклиная математику и тут же взывая к небу о помощи, Санёп молча откладывает в сторону планшет, подходит, мягко беря тебя за руку, усаживает на диван, вручая в одну руку пульт, а на журнальный столик ставя ведёрко твоего любимого шоколадного мороженого с апельсиновой цедрой, быстро принесённого с кухни.              — Та-ак, ну что тут у вас? Алгебра? Давайте разбираться, — слышишь ты из-за приоткрытой двери из комнаты девочек и разваливаешься на диване, включая любимую дораму и наслаждаясь мороженым.              Они выходят из комнаты спустя час, весело переговариваясь, то и дело посмеиваясь. Девочки тут же подваливаются к тебе с двух сторон, а Санёп вытягивается на кресле, снимая очки и потирая переносицу, на твой вопросительный взгляд лишь подмигивая.       Девочки тихонечко рассказывают тебе о том, какой у них папа умный, добрый и вообще, где она нашла такого мужа как их папа и где им искать такого же. Ты лишь смеёшься, перебирая пальцами каштановые волосы на одинаковых макушках, ловя его внимательный взгляд.              «Ты же помнишь, да?»       

«Такое забудешь…»

             — Мы с вашей мамой познакомились в парке аттракционов. Она просто ужасно боялась высоты, но друзья впихнули её в кабинку колеса обозрения, — вместо тебя рассказывает Санёп, а ты лишь усмехаешься. — Туда же впихнули и меня мои друзья, потому что я ещё раньше увидел вашу маму в толпе и очень хотел познакомится.              — Познакомился? — спрашивает одна из девочек, доверчиво глядя на него.              — Конечно. И сразу же предложил встречаться, пока смелости хватало, а она не могла мне отказать, — смеётся мужчина.       Ты тоже смеёшься, ведь, на самом деле, всё было немного иначе. Это именно Санёп боялся высоты, а тебя впихнули в кабинку подруги, ведь ты уже полчаса ныла про красивого очкарика. Но то, что он предложил тебе встречаться прямо там — было абсолютной правдой. И ты ни капельки об этом не жалеешь.              Вонсан              — То есть, ты меня не пустишь, да? — ты упираешь руки в бока, чуть склонившись, сощурившись, поглядывая на Холли. Пудель тихонечко, но категорично тявкнул. Не пустит.              — Вон, ну сделай с ней что-то, а… — тянешь ты, — Холли меня к малышке не пускает…              — Она считает её своим щеночком, — парень подходит к тебе, положив руку на плечо — и лишь после этого собака отходит, запрыгивая на диван и становясь на задние лапки, заглядывая в колыбельку.       Вы тоже подходите к кроватке, аккуратно отодвигая тюль, рассматривая маленького человечка среди белых одеялок.              — Такая милашка, — тихо говорит Вонсан, обнимая тебя со спины, положив подбородок тебе на макушку.              — На тебя похожа, — отзываешься ты так же тихо.              — Неа, на тебя, — с улыбкой отвечает он.              Такие тихие моменты выдавались довольно редко. Малышка часто плакала, иногда вы не отходили от её кроватки ночи напролёт, сменяя друг друга. Вонсан никогда не жаловался, даже если не досыпал, давая тебе возможность выспаться. Он спокойно менял пелёнки и подгузники, мерял температуру малышке, если тебе нужно было отлучится из дома — кормил маленькую из бутылочки.       Вонсан очень нежен и внимателен, как и с тобой, так и с вашей дочкой. Ну и с Холли, конечно же.       Кваниль              — Я дома! — ты быстро заходишь в квартиру, сразу стягивая обувь и верхнюю одежду, кидая ту на стул и пугаясь тишины в комнатах.       Но ты быстро успокаиваешься и улыбаешься, облокотившись плечом на дверной косяк вашей с Кванилем комнаты, едва сдерживая писк умиления.       На большой кровати спали оба — неудивительно, что в квартире тихо. Одинаково свернувшись в калачик и подложив под щёку кулачок, на двуспальной кровати расположился сам Кваниль и, прижавшись спинкой к его груди, ваша дочка. С одинаково сосредоточенным выражением лица, они мирно посапывали среди кукол и мягки игрушек. Да и сам Кваниль был как кукла: с заплетёнными в хвостики тёмными волосами и различными заколочками, и украшениями на волосах и руках.              Ты очень волновалась, впервые оставляя их вдвоём так надолго — тебе нужно было отъехать на два часа к маме, но всё прошло гладко, если не учитывать тот бедлам, который они устроили на кухне, хоть им и нужно было всего лишь подогреть то, что ты заранее приготовила. Но ничего, так или иначе, и с этим вы научитесь справляться.