В поисках Гармонии

Калла была в хорошем настроение. Наконец ей удалось выбраться из замка - первый раз за целую неделю - и не выслушивать нудные лекции об этикете и политике сэра Гилберта. Не то чтобы принцесса не была прилежной ученицей, как вы могли бы подумать, нет, просто молодость иногда брала своё, требуя приключений и веселья. А раз уж у учителя появились неотложные дела, то почему бы Ее Высочеству не развлечь себя. Так думала Калла, собираясь на давно уже обещанную Солнышку тренировку по стрельбе из лука. Нельзя сказать, что принцесса не могла топнуть ногой и воспользоваться своей властью, чтобы прогулять занятия, что, честно говоря, происходило, но весьма редко и то только потому, что Калла была чем-то расстроена. Просто ей не хотелось лишний раз печалить отца и сэра Гилберта, который с легкостью готов рассказывать об истории и политике, не обращая внимания на недовольные и полусонные физиономии учеников, с головой увязших в непостижимой терминологии и скучных законах, что в то же время не мешало ему быть вполне милым и добрым старичком, некогда носившим среди перешептывающихся дам титул первого ловеласа Данвина. Теперь пробираясь в замок тайными путями, сотворенными когда-то Великими Гамми, принцесса улыбалась, прокручивая в голове сегодняшнюю встречу с милой и можно сказать единственной близкой подругой. Да, жизнь будущей королевы не проста, как может показаться на первый взгляд: имея достаток и власть, приходиться мириться с обязанностями и правилами, суть которых проста - свобода в обмен на благополучие королевства. У принцесс много слуг, почитателей, но настоящих друзей найти удается далеко не каждой. Что уж об этом говорить, если даже люди низкого происхождения роптали на судьбу, не заимев дорогого друга. Калла же считала, что ей несказанно повезло, когда в ее жизни кроме милого и доброго Кевина появились сказочные мишки, рядом с которыми она чувствовала себя настоящей, простой, живой девченкой. Приоткрывая дверцу потайного хода, принцесса как всегда оглянулась по сторонам - она, конечно знала, что в это время дня в королевском саду вряд ли кто-то мог быть, но осторожность не помешает, как любил повторять Ворчун, - и заметила отца, склонившегося над кустом роз и вдыхающего их чудесный аромат. "Хм, сейчас выйти не получится. Нужно подождать пока папа не пройдет вглубь сада…" - подумала Калла, следя за королем сквозь маленькую щелочку. Но его величество и не думал уходить, поэтому вопреки своей воле, хорошо воспитанной принцессе пришлось подслушать один весьма важный для нашей истории разговор. Но обо всем по порядку. Сначала по королевскому саду пролетела цветастая комета. На первый взгляд могло показаться, что бедняжка бесцельно мечется в агонии из-за своего позорного падения на землю, где нет свободы, нет звёзд, нет ее подруг - длиннохвостых комет, нет синих бесконечных просторов высокого мира. Но только на первый взгляд. Ведь по мере ее приближения к розовому кусту, пестрая поверхность чудесным образом все больше и больше походила на человека, обменивая скорость на приемлемый внешний вид. А когда сие волшебное существо замерло в паре футов от короля, то в нем без ошибки можно было узнать Фредерика, личного слугу короля и одного из немногих его давних друзей. - Ваше… Величество, - стройный поток мыслей Грегора о цветах, тепле и хорошей работе садовника, были прерваны запыхавшимся доносчиком. - Ваше Величество, - силился продолжить он, но воздуха в легких все не хватало, чтобы закончить предложение. - К вам … проситель. -Успокойся, Фредерик, - мягко произнёс король. - Что случилось? - Некий господин просит об аудиенции, - выпалил мужчина, чьих волос нежно коснулась седина, и поклонился. - Хорошо, проводи его в тронный зал, я буду через пару минуту. -Но, Ваше Величество, - Фредерик на удивление быстро смог прийти в себя после забега - годы службы при дворе все-таки развили и укрепили его физическое здоровье - и говорил уже в привычной для себя торопливой и уважительной манере, - он просит о встрече прямо здесь, ссылаясь на важность и тайность вопроса обсуждения. И да, - между возведенных к небу глаз проступила морщинка - доказательство неимоверных усилий, которые были затрачены слугой на вспоминание колких слов незнакомца, произнесенных буквально пять минут назад во внутреннем дворе, - кажется, он так и сказал: "Стены порядочного замка имеют уши, а дать им насладиться давно позабытой и не самой приятной историей не входило в мои планы". Будь на месте Грегора кто-то другой, то за такую дерзость посетителя могли бросить в ров или отправить к палачу, не взирая на его титулы и заслуги, но правитель Данвина лишь тихо улыбнулся, покручивая в руке молодой, наливающийся бутон, и отметил, что смелости незнакомцу не занимать. - Он назвал своё имя? - Нет, Ваше Величество. Сказал, что хочет представиться лично. Как по мне, так это проявление ужасающего неуважения, - решил заметить Фредерик, вздергивая свой острый нос к небу - годы службы при дворе оставили след и на его характере. Губы мужчины скривились, а угловатое лицо выражало недовольство. Этакая бравада в присутствии монарших особ сходила с рук отнюдь не многим, однако близость к королю прощала Фредерику все его маленькие акты своеволия. - Очевидно юношу обделили уроками светского общения. - Или же при всей своей решимости, он все же чего-то боится, - медленно протянул Грегор, не сводя глаз со спирали сложенных лепестков, закрученных в гармоничном танце, ритм которого был продиктован самой природой. За свой довольно немалый срок правления Грегору доводилось встречаться с разными людьми. Одни просили, вторые жаловались на судьбу, третьи даже угрожали. И к каждому в силу своей почти неограниченной, временами обременительной власти в этих землях и душевной доброты, он старался подойти со всем пониманием, уважением и состраданием. Люди это чувствовали и ценили, поэтому и доверяли своему королю. Порой даже то, что не могли доверить своим семьям и священнику. А король в ответ доверял им. Изменять своим привычкам сейчас, несмотря на громкие и высокомерные заявления незнакомца, Грегор не посчитал нужным. - Ладно, - кивнул монарх, - проводи его сюда. Посмотрим, что за таинственный гость к нам прибыл. Спустя несколько минут в сад в сопровождении Фредерика вошёл уже хорошо известный читателям невысокий молодой человек. Его волосы едва касались плеч, а в карих больших глазах читалась нежная решимость. На точеном лице запечатлилась озорная полуулыбка. Внешний вид его костюма говорил о знатном происхождении и довольно долгом путешествии. И весь он сам дышал юностью, бойкостью и чувством. - Добрый день, ваше величество, - заструился бархатный и слегка приглушенный голос юноши, замершего в почтительном поклоне. Он был ниже короля на голову, и сейчас, приветствуя Его Величество по всем законам морали и этики, сложившись чуть ли не напополам, так и вовсе казался хрупким, тщедушным ребенком на фоне крепкой пурпурной скалы с золотыми пиками. - Здравствуйте, молодой человек. Что за спешка, которой вы удосужились перепугать моих слуг? - произнес король и жестом показал Фредерику, что тот может удалиться. - Прошу прощения, Ваше Величество. И за спешку, и за мой вид. Но дело правда не может быть никак отложено. Более того, я безумно рад, что смог застать вас здесь, на лоне природы, где наш разговор не может быть подслушан. Благодарю вас за это, - еще раз поклонился незнакомец. Принцесса, которая все это время сидела у выхода из скрытого туннеля и считала, что лезть в чужие дела весьма неприлично, от таких слов против своей же воли обратилась в слух. Ну что сказать? Женское любопытство неискоренимо. - Мое имя - Джон Фортлап, я виконт графства Альмонд, что расположено в Северных землях, - представился наш давнишний знакомый. Его Величество встрепенулся, более пристально посмотрел на юношу, силясь отыскать в нем некогда знакомые черты, и спросил: - А вы случайно не сын сэра Роберта Фортлапа? - Племянник, - учтиво поправил юноша. Король добродушно рассмеялся. - Ах, Роберт, ах старый плут. Где же его носило все эти годы?! - добрый смех отразился от внутренней стены замка, пронесся над розовыми кустами и улетел в чистое небо. - Эх, развратник. Воришка… Неужели испугался, что ему припомнят все его заслуги, раз посмел послать вместо себя племянника? - И Грегор вновь залился смехом. Джон откровенно говоря напрягся. Нет, он конечно знал из рассказов дяди, что они с королем Грегором, а точнее тогда это был сэр Грегор - один из верных рыцарей прежнего короля, добрые друзья и боевые товарищи, но то, что его имя вызовет такую реакцию, он не рассчитывал. Тем временем Его Величество продолжал: - Ох, сколько же приключений мы пережили с Робертом, сколько бочек вина приговорили, а сколько всего шуток разыграли, - король светился от счастья, совсем как ребёнок, предаваясь воспоминаниям о своей бурной и веселой молодости. - Он наверное рассказывал тебе о наших похождениях. - По правде говоря, случалось, но думаю, Ваше Величество сможет поведать гораздо больше, - улыбаясь, слегка прищурив глаза, ответил Джон, отчего стал походить на добродушную лису. - Ха. Этих историй так много, что и за месяц не рассказать, - все еще посмеиваясь добавил король. - Скажи-ка мне, Джон, как же он поживает? - О, не извольте беспокоится, Ваше Величество, - принялся рассказывать молодой человек. - Дядя поживает отлично, если не сказать прекрасно. Обзавелся женой, парой сыновей и графством Алькреп, что соседствует с Альмондом. От политики правда отдалился, давая дорогу молодым, но не жалуется, так как теперь целыми днями может пировать, охотиться и играть в шахматы. Вот только спина в последнее время подводит его, но как говорит тетушка Розетта, его дорогая жена: «Если бы ты, Роберт, меньше бы носился по сырым и холодным лесам, оставляя меня скучать одну, и больше уделял внимания совместной разогревающей зарядке, то глядишь и спина у тебя бы прошла, и удовольствие бы мы получили оба». И знаете, Ваше Величество, - заговорщически протягивая каждое слово, поделился гость, - по-секрету, он с ней совершенно согласен. Король снова разразился смехом. - Да, кажется только вчера он покинул стены Данвина, чтобы совершать подвиги и снискать себе славу, а вот теперь передо мной стоишь ты, мой мальчик, в чьих жилах течёт и его кровь. Как же быстротечно время, - тихо произнес Грегор, задумываясь о чем-то своем, но почувствовав на себе тёплый, изучающий взгляд юноши, вновь обратился к Джону. - Но ответь, мой мальчик, зачем ты тут, и к чему вся эта скрытность? Фортлап в момент стал серьезным, улыбка слетела, глаза будто покрылись тонкой ледяной коркой. И само пространство между шершавой каменной стеной и прекрасным розовым кустом казалось сбросило веселую, дружелюбную дымку, став отрезвляюще чистым. - Мой король, - обратился Джон к Его Величеству голосом слегка дрожащим и сухим. - Как вы могли уже догадаться, я проделал немалый путь от стен родного Алькрепа до этого самого сада, и, прошу вас поверить мне, нигде не имел чести представиться своим именем, чтобы пресечь всевозможные расспросы и ненужные сплетни. Даже моя семья, в том числе и дядя не знают куда я отправился на самом деле, ибо обстоятельства, побудившие меня прибыть в Данвин, исходят из моих личных интересов. Поэтому, если случиться так, что просьба моя вызовет гнев у Вашего Величества, то искренне прошу винить в том лишь меня, как единственного возмутителя вашего спокойствия и спокойствия ваших подданных, и полностью оградить от возможной кары мою семью и мое графство, ибо никто не ведал истинного смысла предприятия, что, возможно, вызовет у вас глубокую досаду и тревогу, и никто не помогал мне в его осуществлении. Произнося эту высокопарную речь в полном соответствии с этикетом и правилами хорошего тона, в знании коих Джоном усомнился слуга короля, юноша решительно смотрел в глаза Грегора, полностью отдавая отчет в том, какая буря может разразиться вслед за его дальнейшими словами. Внутри же все скручивалось, сжималось в какую-то железную, холодящую пружину, чьи кольца болезненно давили на сердце, ранили лёгкие, выворачивали желудок. Но отступать теперь уже было некуда, ведь во многом и ради этого разговора, который в случае успеха, мог бы даровать Джону спасение, юноша и пережил столько неприятных ночей, и преодолел столько тягостных миль. - Теперь, - продолжил он, - я вверяю свою судьбу в ваши руки, мой король, потому как знаю, что только ваше великосердие и доброта смогут сделать меня вновь счастливым. Окончательно собравшись с мыслями и вдохнув воздуха Джон все-таки назвал истинную причину своего визита: - Я прибыл ради одного манускрипта, долгие годы хранящегося в библиотеке Данвина. Повисло молчание. Кажется серьёзность передаётся по воздуху, ведь чем еще можно объяснить перемену в настроении прежде улыбчивого и добродушного правителя, который сейчас стоял прямо и с высоты своего немалого роста слегка угрюмо и тревожно поглядывал на Джона. - Моя библиотека обширна, молодой человек, - по лицу Грегора пробежала еле уловимая тень - признак того, как показалась юноше, что король догадывался, о каком именно документе могла идти речь. Но, решив сохранять атмосферу непринужденной светской беседы, монарх лишь спросил: - Что именно вы разыскиваете? - Труд магистра Кларуса Ноувела, Ваше Величество. Короля будто молния поразила. Он долго и видимо тщетно лелеял надежду никогда больше не слышать об этом страшном документе, который много лет назад круто изменил жизнь в Данвине, в Дрекморе, в Грейтейне - некогда процветающем королевстве, в несколько раз превосходящем Данвин и по площади, и по своим богатствам. Его красота и величие часто становились причиной зависти соседей, которые как бы ни желали откусить лакомый кусочек, все-таки не смели выступать против сильнейшей армии континента и боевой мощи ее орудий. Но это не уберегло Грейтейн от внезапно и стремительно обрушившейся на его земли тьмы. По каменному полу в увитых плющом залах давно не ступал человек, оставив разрушенный замок на милость ветру и дождю. В плодородных полях, заросших сорняками и молодым кустарником, и непроходимых лесах теперь вовсю царствовала дикая природа. А легенды и суеверия, обрастающие с каждым годом все более жуткими, леденящими кровь потребностями, отгоняли от границ уничтоженного королевства даже самых последних негодяев, боящихся наслать на себя гнев темных существ. Мышцы Грегора сковывал неподдельный страх, а голова кружилось только от одного воспоминания о тех страшных днях, когда на его землю пришла война, принесшая много боли и разрушения. Война, развязанная ради этого старого и пожелтевшего куска пергамента, обещавшего глупцу, им завладевшему, силу, могущество, незыблемую власть, а по факту несшего лишь гибель. Несмотря на вновь охвативший короля ужас, его величество продолжал лихорадочно рассуждать. " Так вот почему Фортлап не хотел огласки, вот почему попросил о личной встрече, и даже не представился слуге… Его поведение и таинственность их встречи - это проявление истинного благородства". Джон не только пытался защитить свою семью от возможной немилости, но в то же время, как хотелось верить Грегору, позволил не теребить народу Данвина старые затянувшиеся раны, ведя себя сдержанно и с пониманием относясь к значимости его просьбы для всего королевства. Но чтобы его величество ни думал о молодом виконте, отдавать столь могущественный артефакт в руки странника было верхом безрассудства, поэтому ища способ оградиться от его просьбы, вместо обороны предприимчивый король предпочёл неумелое нападение, состоящее, как показалось Джону, из глуповатого вопроса: - Для чего вам он? Почему глуповатого? Да потому что манускрипт хранил всего одну тайну, которая была известна многим, и которую Джон не видел смысла скрывать: - Я собираюсь разыскать Камень Гармонии. Сердце пропустило удар. Догадки короля подтвердились. Все то, что и он, и его народ старались забыть выплывало на поверхность, омрачая своим противным и страшным видом их мирное существование, навесая новой незримой угрозой. Собравшись с силами Грегор произнес на выдохе металлическим голосом: - Боюсь, об этом не может идти и речи, виконт. Король заметно нервничал, подбирая убедительные и веские слова, но помедлив, добавил несуразное: - Прошло слишком много времени, он… Он попросту не сохранился, - чувствуя уверенность закончил Грегор. Фортлап вскинул бровь и слегка приподнял уголки губ, отмечая про себя, что король совершенно не умеет врать. - Простите мне мою бестактность, Ваше Величество, но, как мне известно, на артефакты подобной значимости всегда накладывались защитные заклинания мага, чьими руками он был сотворен. Я неправ? Король не торопился отвечать, в нем боролись противоречивые чувства, но взяв себя окончательно в руки, произнёс с твёрдой непринужденностью: - Вы правы, молодой человек. Истинно великие творения магов и колдунов действительно оберегаются сильной магией своего хозяина, но то, что вы ищете - это просто фантазия ослабшего умом старика, не обладавшего волшебным знанием, а россказни о ее предназначении и силе - домыслы толпы, - смотря сквозь Джона медленно тянул король. - Не стоит забывать, как люди падки на всякого рода сплетни. Манускрипт сгорел вместе со старой библиотекой, 12 лет назад, - объявил Грегор. Джон выдохнул. Зная конечно о неуязвимости свитка и об упорстве правителя Дрекмора от дяди, Фортлап решил все же попробовать уговорить короля, доказав ему свою благонадежность на словах. - Ваше Величество, я понимаю, что прошу у вас слишком много, - начал вкрадчиво юноша, - осознаю, что открывшись мне, вы идете на большой риск, знаю, что вы в первую очередь печетесь о спокойствии своих подданных, но уверяю вас, - Джон смотрел в глаза правителя, стараясь вложить в свою речь всю искренность, которой только может обладать юное сердце, - что не собираюсь причинить кому-то вред при помощи артефакта или использовать его ради злого умысла, поэтому прошу, можете говорить прямо. Он же у вас? Вместо ответа король лишь облегченно вздохнул, заметив своего верного рыцаря и отважного генерала, сэра Таксфорда, так не вовремя для Джона, вернувшегося в Данвин с неотложным докладом о разбойниках, бесчинствующих на западных границах. - Прошу простить меня, молодой человек, - обратился Грегор к юноше, - но дела не ждут. К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Отказ волной досады разлился по гибкому телу виконта, задерживаясь ненадолго в сжатых в кулак ладонях все в тех же заношенных дорожных перчатках, хранивших память о долгих конных прогулках россыпью причудливых заломов, обдавая необъяснимой смесью яростного жара и презрительного холода мерно бьющееся сердце, и наконец вырываясь из груди на резком коротком выдохе, в котором яда было не меньше чем в пасти у смертоносного гада. Приходя в себя под непрекращающуюся болтовню рыжеусого зайца, как успел про себя окрестить сера Таксфорда Джон за его резко выступающие передние зубы, юноша все же надеялся, что вот сейчас король взглянет на него по-доброму, прохлопает отечески по плечу и поменяет своё решение, хотя вполне прекрасно понимал что это и невозможно. Король уже и не смотрел на него, полностью и с небывалым восторгом переключив внимание на рядовую проблему, раздутую как минимум до уровня национального бедствия. Ни связи, ни высокое положение, ни красивые слова, ни обещания уже не смогут сломить тщательно выстроенную Грегором стену из страха и лжи, так что теперь Джону, заткнув подальше совесть и связав по рукам честность, нужно будет пустить в ход всю ловкость и смекалку, но во что бы то ни стало раздобыть заветную бумажку. Но об этом он подумает позже. - Раз так, мой король, то будьте так добры, сделайте что-то с шайкой гоблинов в ваших лесах, - с ядовитой издевкой процедил Джон. - Они, на их же благо конечно, не сумели причинить мне сильного дискомфорта, но пощадите бедных крестьян, сделайте милость. - Неужели эти проходимцы опять разбойничают во владениях Данвина?! - непростительно наигранно возмутился сэр Таксфорд. - Обманывать мне вас не за чем, господа. - На молодом лице заиграла грустная усмешка. - Хотя Ваше Величество обо мне совсем другого мнения. Повисло неловкое молчание. Джон смерил Грегора тяжелым и слегка презрительным взглядом, не обошел вниманием и верного его рыцаря, а затем как ни в чем не бывало выпалил: - Я услышал вас, Ваше Величество, и если это ваше последнее слово, то разрешите откланяться. Видимо, я зря проделал весь этот путь. Искренне прошу простить меня за доставленное беспокойство и благодарю за честь пообщаться с вами. Был рад знакомству с вами, мой король. Непременно передам от вас поклон моему дяде. Прощайте. Джон медленно поклонился, наблюдая за малейшими переменными в лице короля, который будто и не замечал виконта, затем резко выпрямился, развернулся на каблуках и даже сделал пару шагов к выходу из сада, как вдруг на его плечо легла тяжелая рука с перстнем королевской семьи. - Прошу останетесь, мой мальчик, - тихо и как-то совсем по-домашнему обратился Грегор к виконту. - Отдохните от столь долго путешествия, порадуйте нас историями о ваших приключениях. Мы будем вам очень рады. Как бы ни тяжело было Фортлапу сдерживать внутри всю жёлчь и обиду на Грегора, но отказаться от столь заманчивого предложения он не посмел. Слабые недовольства ущемленной гордости были тут же подавлены вновь накатывающей усталостью, тем более что ломать голову над очередным планом в непосредственной близости от цели выглядело вполне разумно, да и тратить время на поиск ночлега было довольно утомительно. - Благодарю, Ваше Величество, и почту за честь быть вашим гостем. - Правильно, - король облегченно выдохнул и приобнял юношу за плечи. - И забудьте об этих старых бумагах, мой друг. Эти поиски ничего хорошего вам не принесут. Фредерик! - Позвал король. К королю вновь подбежал слуга, выслушал от монарха быстрые и негромкие указания, которые не интересовали Джона, и направился вместе с виконтом в замок, где передал его в руки седого, но моложавого мужчины, который с проворством юнца поспешил провести гостя короля в одни из лучших покоев замка. В коридор верхнего этажа их привела каменная лестница, не лишенная изящества несмотря на внешнюю грубость серого камня. Однообразность и холодность стен скрывалась за гобеленами тонкой работы и портретами, некогда живших здесь людей. По пути им повстречалось парочка слуг, и одна придворная дама, одарившая гостя тем самым женским взглядом из смеси надменности, любопытства и томности. - Прошу Вас, господин, проходите, - слуга толкнул массивную дверь, приглашая войти. - Это одни из лучших покоев, - сказал он с полной уверенность, - уж поверьте старому слуге, - добрая улыбка заиграла на его худощавом лице. Окинув быстрым взглядом большой камин, резную мебель, яркий пестрый ковер – чудо восточных стран, кровать с балдахином, Джон посчитал, что слуга, пожалуй, прав. Если бы юноша не знал, то мог с легкостью отнести эту комнату к вотчине императора, ну или по крайней мере короля. - Благодарю Вас, - запнулся Джон, силясь вспомнить имя этого простодушного и юркого человека с веселыми, как у ребёнка, голубыми глазами. - Лоренс, милорд – поспешил напомнить мужчина, удивленный, что сам виконт не считает недостойным себя обращаться к простолюдину на «Вы», совсем не то, что местные богатенькие юнцы. - Лоренс. Конечно. – завершил юноша. – Передайте искреннюю благодарность Его Величеству королю, - он приложил руку груди, - о лучшем я и не мог мечтать. - Конечно, милорд. Но вы и сами сможете в скором времени это сделать. Вечером состоится пир в вашу честь, - затараторил слуга. - Даю слово, всем придворным не терпится услышать истории о ваших приключениях, милорд - добавил мужчина, предвкушая интереснейшую тему для дворцовых сплетен на ближайшие пару дней. - В мою честь? - Джон ухмыльнулся, а про себя подумал: “Да, нашли героя”. И не показывая разочарования поспешно добавил: - Я не устаю удивляться щедрости вашего короля. - О да, Ваша Милость. Король Грегор прекрасный правитель, - решил поддержать разговор Лоренс, - мы, простые люди благодарны ему за его доброту и справедливость. Уже 12 лет он верой и правдой служит своему народу и … - Лоренс запнулся, столкнувшись с уставшим взглядом Джона, опирающегося руками о резную спинку стула. - Прошу простить меня милорд, вы с дороги, а я старый болтун все не даю вам покоя, - засуетился слуга. - Готов поспорить, что вы прекрасный рассказчик, Лоренс. Но вы правы, отдых мне не помешает. - Конечно, милорд. Располагайтесь. Ваши вещи будут доставлены в ближайшее время. Если Ваша Милость что-то желает, то я к вашим услугам. - Благодарю, ничего не нужно, Лоренс. Вы свободны. Мужчина поклонился и покинул новые покои виконта. Тогда Джон, меряя шагами комнату, углубился в свои раздумья. "Так значит пир. Хм, прекрасно! - недобрая ухмылка тронуло юношеские губы, а в глазах появился знакомый холодный блеск. - Неужели Грегор, так глуп, что готов тешить себя мыслью, будто светское общество, крепкие напитки и наверняка лучшие блюда заставят меня забыть о цели, забыть о свитке как о дурном сне?!" Столь неудачное сравнение подкинутое Джону воспаленным и разъяренным мозгом пробежало холодными лапками по спине, болезненно оттолкнулось от затылка и скрутилось темными клубочками под карими глазами, напоминая преданных охотничьих псов, мирно посапывающих у камина уже которую ночь. "Нет, для бесхитростного и милосердного Грегора это слишком низко. Не похож он на старого интригана. А увеселительная попойка - это лишь обыденная и неотложная игра. Игра в осточертело гостеприимство и тошнотворный этикет! Что ж, и на этом спасибо, Ваше Величество, отдаю вам должное. Вы сделали очень многое для такого ничтожного проходимца и обманщика как я. Будь я на вашем месте, то с легкостью бы послал сию особу куда подальше, и путь этот был бы вовсе не похож на увеселительную прогулку. И это в лучшем случае", - Джон стянул надоевшие перчатки, испещренные узором причудливых заломов и яростно бросил на стол. Конечно же юноша все прекрасно понимал, переживания Грегора, вызванные тяжким бременем ответственности за жизнь и благополучие своих подданных, на долю которых выпало немало испытаний, не казались ему пустыми и надуманными. Пусть Джон и не был их свидетелем, но те рассказы, что доходили до его родины о событиях, произошедших 12 лет назад, были и вправду ужасны. Тогда, в битве с темным магом и его армией Данвин потерял многих своих сыновей, но все же выстоял. Кто-то говорил, что это настоящее чудо, кто-то был уверен, что блистательно продуманная стратегия и правильное руководство Грегора. Как бы то ни было, но Джон как никто другой в стенах этого замка, представлял что за боль и страх пережил король во время их короткого разговора, ведь те же самые чувства привели его сюда в поисках спасительного артефакта. "Да, Ваше Величество, нам обоим есть, что терять. Игра наша рискованна и ставки в ней высоки, не спорю… А раз так, то обещаю сделать все, чтобы выйти из нее победителем, но не оставить вас в проигравших". Резко выдохнув и одобрительно кивнув своим мыслям, Джон в своей привычной манере крутанулся на каблуках и зашагал к зеркалу. "Так значит бал", - Джон оценивающе стал рассматривать бледное, осунувшееся, но не лишенное врожденной приятности и приобретенной горделивости лицо юноши, который насмешливо смотрел на него в ответ. "Замечательно! Но вот только ответь мне дружище, - обращался он к своему отражению, - неужели мы так ловко с тобой скрывались все это время ради того, чтобы сегодня под всеобщим внимание быть во главе торжества?" Но собеседник по ту сторону вычищенной гладкой поверхности молчал, устало вперив взгляд в своего двойника. "Что же ты не улыбаешься, не отвечаешь? Неужели нечего сказать? - Джон, вопросительно выгнул правую бровь и выжидающе сложил руки на груди. - А знаешь, не торопись, ведь чтобы ты не ответил, это неважно, по сравнению с тем, что с нами вознамерится сделать лорд Сентинелли, когда вести о пышном празднестве в честь дорогого гостя короля Грегора, сэра Джона Фортлопа, что сейчас лежит ни жив, ни мёртв в своей постели, дойдут до «правосудия Альмонда»". При мысли о лорде Сентинелли, правой руке графа Фортлапа, именем чьего сына прикрывается наш герой, фиктивный виконт передернул плечами. И было от чего. Страх и ужас нес преданный лорд врагам своего хозяина и его семьи, ведь никто так и не смог избежать его справедливого наказания. Те, кому посчастливилось выжить после встречи с ним, рассказывают о его холодном и безжалостном нраве, колючем, морозном взгляде и белом, как снег, преданном огромном волке, что носит лорда на спине и питается недругами графской семьи. Джон, что и не Джон вовсе (но раз уж он избрал для себя такое имя, дорогой читатель, то позвольте мне так его и именовать, пока он не изберет себе другого) вновь обратился к своему молчаливому собеседнику. "Знаю-знаю, с тебя спрос мал, но вот меня, друг мой, сразу же обвинят в самозванстве, присвоении чужого имени и тогда мы с тобой ещё долго не свидимся, если вообще…" - но Джон не хотел думать про «если», выстраивая в голове простые расчёты, по которым выходило, что лорд Сентинелли, если вообще и узнает о происходящем в Данвине маскараде, то сможет прибыть в королевстве в худшем случает только через месяц. "Значит месяц, - подытожил юноша. - Я обязан успеть!" Затем взгляд его стал хаотично перемещаться по одежде - очевидно юный обманщик прикидывал как лучше всего приодеться к балу, где ему предстоит расположить к себе придворных и знать, а затем потихоньку, в хмельном увеселении разузнать все, что нужно, чтобы оставить и короля, и волчьего лорда, и этого рыжего зайца Таксфорда с носом. Взор Джона остановился на прозрачном кристаллике, что всю дорогу он вез на шее. На первый взгляд обычная стекляшка, что как верить одной старой даме, вручившей его Джону, "обязательно принесет удачу в пути". До сегодняшнего дня так и было. Хоть особой удачливости за собой юноша не отметил, наоборот, только больше дурных снов стало, но и бед он не притягивал, да и старушку, к которой с самого детства прикипел сердцем обижать не хотел. Обещал же все-таки носить, не снимая. Но вот сегодня утром эта самая стекляшка сотворила чудо - считай вывела Джона прямо к Гамми, не будем, конечно, опускать неприятную встречу с герцогом. "Ну и пусть. Обидно конечно было тратить на этого живодера волшебство, зато хотя бы один из них мне доверяет". Вертя кристалл в руке юноша задумчиво прошагал к столу, открепил ножны, отстегнул и бережно поставил на стол сумку грубой кожи, в которой все-таки что-то звякнуло, и повернулся к окну, выходящему во двор, где успел увидеть совсем юную белокурую девушку в голубом платье простого покроя, спешно пересекающую сад.