Я еду домой

На съёмках "сто к одному" всего полторы недели назад всё было хорошо. Ладно близкая подруга Зара, там весь остальной состав их команды, Этери и Дима, наверно уже поняли, что они не просто друзья. Объятия во время эфира - ребята сами от себя были в шоке. Слова Марка, когда он представлял Юлю, взгляды и улыбки Паршуты, направленные одному человеку. Сплошное палево. Пока не случилась грёбанная ссора. Они сидели, в обнимку, в гостиной и рассказывали о делах прошедшего дня, даже не представляя, как закончится этот разговор. Опять держали все эмоции в себе, дабы не перекладывать проблемы друг на друга. Накопилось. Да ещё и конец года в эмоциональном плане мощно давил на нервы. Оба понимали - только что произошедшее так-то пустяк, а в словах нет ни капли правдивости - но давно так сильно не ссорились, словно забылось это чувство. А как было дико обидно, ведь за время дружбы чего только не было, прошли же всё, вместе. Сейчас Марк продолжает сидеть на диване, приходя в себя. Юля убежала в спальню - поскольку шороха оттуда не слышно, Тишман уверен - она лежит на кровати и, остывая, как и он, обдумывает всё. Всё именно так и было. Паршута, в надломленном состоянии, сдержалась перед Тишманом и позволила дать волю слезам только в комнате. Завалившись на кровать, Юля восстанавливала дыхание, старалась быстро успокоиться. Удобное положение находилось долго - на спине, или всё-таки на боку, спиной к двери, куда мог в любую секунду зайти Марк. Паршута сгоряча кинула фразу про отъезд в Сочи - Тишману оставалось только тяжело вздохнуть, ведь если Юля что-то решит, она это сделает. Единственное, что его сейчас успокаивало это то, что девушка в данный момент не может заказать билет - телефон брошен на диване рядом с ним. Ладонь Марка за эти десять минут одиночества немало путешествовала. Тишман запускал пальцы в волосы - так вроде мысли медленно, но качественно приводились в порядок. Рука тянулась к юлиному телефону: нет, смотреть личные переписки и проверять какие-либо сообщения не было никакой надобности - он Паршуте доверял; просто от чего-то к вискам приливала кровь, видя их совместную фотку на обоях айфона. Юля показывается в гостиной. Марк сразу пробегается по ней взглядом, про себя отмечая покрасневшие глаза и щёки, блестящие от дорожек слёз. — Я еду домой — звучит как гром среди ясного неба, хоть и вполне логичное, наверное, в данной ситуации поведение Паршуты. Певица подходит к дивану и тянется за телефоном. — Юль, стой, — резко выпаливает Марк. Одна рука перехватывает ладонь Юли, а вторая мягко ложится на женское плечо — Я не вправе отговаривать тебя, запрещать. Ты - взрослый человек, но... — Тишман прячет взгляд, обводя глазами комнату, а Паршута не двигается — Прошу, давай не убегать, — с болью выдыхает Марк — Вспомни, как часто ты вот так убегала от Саши в Сочи. Не стоит далеко увозить проблемы, они не растворятся, нужно их исправлять по мере поступления. — Ты же знаешь, я всё равно сделаю так, как захочу. — тихо, но с твёрдостью в голосе произносит Юля очевидный для них двоих факт. — Знаю, — кивает Марк — И никак не удерживаю — он бросает взгляд на юлин телефон. Паршута берёт в руки айфон, быстро находит в нём выученный наизусть сайт и уже выбирает билет. Остаётся буквально один клик до успешного завершения покупки, на который сил, однако, не хватает. — Не могууу — досадно протягивает Юля, откладывая айфон и закрывая лицо руками — не могу! — Марк, прости, — выдержав паузу, говорит, приближаясь к лицу Тишмана певица — Прости, что почти уехала, как только появились трудности. Прости, прости, прости. — Юля, — мужчина слышит в её голосе извинения не только за своевременное решение покинуть Москву, но и за причастность к ссоре. — Давай забудем всё, что наговорили друг другу. — он нежно касается губами шеи Паршуты — Я не хочу разрушать наши отношения из-за ложных мелочей. — Паршута молчит, она желает поскорее забыть — Мой дорогой, не держу на тебя зла, — по их традиции произносит Юля и просто целует Марка. — И я не держу зла, — прерываясь, шепчет Тишман и вновь накрывает любимые губы своими. Парочка, не разрывая поцелуй, ищет опору, чтоб было удобнее. Марк, как главный гений и инициатор, мягко вжимает Паршуту в диван, руками блуждая по её телу. — Марк, а мне по-любому надо в Сочи. — отстранившись, шепчет Паршута, кусая губы. — Не понял, — нахмурившись, вопросительно глядит на девушку Марк, продолжая касаться её талии. — Надо, Марик, надо, — певица мимолётно целует Тишмана, кладёт обе ладони на его скулы и загадочно улыбается, демонстрируя ямочки. — Юль, двадцать восьмое декабря... Заканчивается. — возмутился мужчина, а следом заметно загрустил. — А можно тогда с тобой? — загорается только пришедшей в голову идеей Марк. — Было бы чудесно, — вновь расплывается в улыбке Паршута. — Только... Маме ни слова про сегодняшний спектр эмоций, — Безусловно. Я надеюсь, это последняя такая ссора. Мне было страшно... Тебя потерять — без стеснения признаётся Марк, видя согласие и полное отражение его чувств в юлиных глазах.