Две сироты

      Римус Люпин оказался одним из немногих, кто был удостоен чести знать местонахождение фамильного дома Блэков, скрытого от посторонних глаз чарами, и потому Альбус Дамблдор попросил его навестить старого друга и убедить того не предпринимать необдуманных действий. По словам директора школы, Сириус Блэк затих и явно что-то задумал, вполне вероятно, это что-то связано с Гарри Поттером. Римус, конечно, не стал возражать директору, но был уверен, что его старый друг всего лишь истребляет запасы огневиски и валяется на диване. Однако стоило ему только явиться на Гриммо, как он оказался потрясён, встретив на кухне собранного энергичного мужчину, чьи светлые локоны были забраны в хвост, а тёмная мантия и строгий костюм так идеально выглажены, как будто он прибыл из Министерства с важной миссией по поимке преступника. Они одновременно направили волшебные палочки друг на друга, и вскоре выяснилось, что незнакомец в доме и есть Сириус Блэк.       — Лунатик, ты же не думал, что я буду разгуливать по улице как последний безумец? — дружелюбно говорил тот. — Пришлось немного… поработать над собой. Выгляжу как напыщенный павлин, согласен, — добавил он с улыбкой.       Римус едва успел оправиться от потрясения, как заметил на столе несколько мешочков с золотом, и тогда понял, что всё намного хуже, чем он себе представлял. Сириус не стал скрывать от него, что снял со счета свои сбережения. Теперь вот он готовился к отъезду и благодаря новому образу расхаживал по Косому и Лютному переулку, где периодически закупал снаряжение из всяких зелий, зачарованных предметов вроде ножей, ламп, компасов и одежды.       — Надеюсь, что всё пройдёт гладко, но лучше всё-таки основательно подготовиться. Мало ли что может случиться или пойти не так…       По мере того, как Римус слушал речь друга, его возмущение всё возрастало, и он не сдержался.       — Мерлин, Бродяга… Ты в своём уме? Тебя же разыскивает всё Министерство! А если тебя поймают и отдадут дементорам? Каково, по-твоему, будет Гарри? Он и так здорово рисковал, помогая тебе сбежать на Клювокрыле! Своими действиями ты всё только усугубишь!       Вероятно, Сириус ждал от него другой реакции и нахмурился.       — Я никогда не был трусом, дружище, — ответил он, — но ситуация такова, что нам здесь не на кого надеяться, кроме самих себя. Я обещал Джеймсу и Лили заботиться о Гарри, как о родном сыне, и я сдержу своё слово, чего бы мне это ни стоило.       Глядя на друга, в голову Римуса врывались пугающие мысли. «Повезёт» же Гарри, если крёстного поймают у него на глазах, а его самого обвинят в помощи беглому преступнику и исключат из школы. Мальчику и так нелегко приходится, из-за горячности Сириуса его могут и вовсе оставить без защиты.       — Ты должен послушаться Дамблдора. Он всегда нам помогал, — стоял на своём Римус. — Он защитит Гарри от Сам-Знаешь-Кого. Хогвартс — это лучшее место, где ему…       — Где его принудили участвовать в Турнире? — возражал Сириус. — Или где на него напали десятки дементоров прямо во время несчастной игры? Велика защита, если старик даже не позаботился…       — Прекрати так пренебрежительно отзываться о Дамблдоре! — воскликнул первый и поднялся из-за стола.       В душе Римуса царил раздор. Что-то в словах друга его трогало и в то же время возмущало. Он и сам не раз думал о том, что должен был как-то позаботиться о Гарри, возможно, писать ему или навещать, как-никак он дружил с его родителями когда-то. Но всякий раз, когда на Римуса находили подобные мысли, он убеждал себя, что ему, оборотню, нечего делать рядом с Гарри. А вот Сириус, беглый преступник, не смотрел ни на что. Он по своей природе был борцом и шёл наперекор всему. Стоит только вспомнить его семью, радевшую за чистоту крови. Большинство её членов училось на Слизерине, а Сириус бесстрашно отправился в Гриффиндор. Мать пыталась направить его в нужное русло, а он сбежал из дома. Поттеры хотели, чтобы он стал Хранителем их тайны, а он предпочёл перестраховаться и предоставить эту честь Питеру. Теперь вот Дамблдор хотел от Сириуса доверия и послушания, но тот опять гнул своё. Казалось, если Сириусу сказать: «Не суй голову в петлю!», он её непременно туда сунет. Из принципа. Такое упрямство и смелость невероятно восхищали и одновременно очень пугали. Сириус уже не раз действовал опрометчиво и ошибался, почему бы ему не довериться мудрому Дамблдору? Это ведь тот сберёг Гарри от посторонних глаз, отправив к магглам. Помог Хагриду остаться при школе, помог Римусу получить образование и даже предоставил должность преподавателя. У Дамблдора множество заслуг, как можно ему не доверять?       Словом, Римус всё для себя твёрдо решил.       — Ты погубишь Гарри, одумайся! — воскликнул он. — Дамблдор знает, что делает, он защитит мальчика. Мы должны довериться ему.       — «Довериться»? Это после того, как он подбросил Гарри к жестоким магглам, не желающим его уважать? После того, как он «вовремя» забрал у Джеймса мантию-невидимку и велел никуда не высовываться? После того, как он позволил Волан-де-Мо…       — Не произноси это имя, гиппогриф тебя задери!       На кухне повисла оглушительная тишина. Римус понял, что он должен сделать — похоже, Дамблдор отправил его не для разговоров — и вскинул руку с волшебной палочкой. Однако Сириус это тоже понял, и одним взмахом эту палочку отобрал.       — Не узнаю тебя, дружище, — хмуро произнёс он, покачав головой. — Куда делся тот парень, который не боялся бегать по ночам в Запретном лесу и бросать всяким тварям вызов?       — Тот парень повзрослел, — ответил ему Римус, не сдвинувшись с места, несмотря на направленную ему в лицо палочку. — Тебе бы тоже не помешало.       — А по-моему, тот парень ослеп и прогнулся.       — Не делай этого. Не губи Гарри.       — Прости, дружище, но я обещал Джеймсу позаботиться о его сыне как о своём собственном. Я не могу подвести его ещё раз.       — Сириус…       Римус успел лишь разомкнуть губы, как его ослепила вспышка света, из-за которой в памяти исчезли некоторые сведения, и сознание померкло.

***

      Домашние дела их серьёзно заняли. Не то чтобы Гермионе нравилось наводить порядок на кухне или протирать пыль в гостиной, но всё это помогало отвлечься от горьких мыслей, что теперь она совершенно одна. Тяжелей всего приходилось, конечно же, по ночам, когда она лежала в постели, укрывшись одеялом, и смотрела в сторону окна, за которым безмятежно сияли звёзды. Она стала понемногу отходить от шока, вернее, от защитного, почти безэмоционального состояния, и в такое время суток на неё находили разные воспоминания… о доме, о маме, о папе… о том, как было здорово вернуться в объятия родителей после непростого учебного года… слёзы сами наворачивались на глаза, и она утыкалась носом в подушку, чтобы никто не слышал её рыданий. По-прежнему уже ничего не будет. Мама больше не прижмёт её к себе, не погладит по спинке и не станет с интересом расспрашивать обо всём, а папа не будет тяжко вздыхать и качать головой, говоря, что некоторые волшебники совсем дурные. Гермиона пыталась пережить это, как могла, и домашние дела хоть немного, но отвлекали.       Гарри, в свою очередь, переживал всё по-своему. Он привык к тому, что Дурсли по-всякому его эксплуатировали, но видеть, как Гермиона раньше него идёт к раковине с грязной посудой или выносит мешок с мусором на улицу, ему было крайне не по себе. Он не привык, чтобы ему помогали и освобождали от обязанностей. Не привык делать что-то по дому вместе. Но теперь всё изменилось. На кухне они с Гермионой были словно два домовых эльфа. Один чистил картошку, другой её нарезал и следил за бульоном. Один протирал везде пыль и наводил порядок, другой спешил пылесосить и выносить мусор. Они даже на улицу стали выходить вместе, потому как розы тёти Петуньи нужно было полить и прополоть от сорняков. Гарри никогда ещё не было так неловко, как от участия Гермионы в тех делах, где он раньше справлялся сам.       — Может, мы погуляем? — осторожно спросила подруга спустя несколько дней. — Здесь можно где-то мороженое купить? Так жарко стало…       В этот день Гарри залился краской вовсе не потому, что стало жарко. Он по жизни был одиночкой и не привык ни с кем гулять — это Дадли вечно бегал по дворам со своей шайкой и обижал слабых. Но что было хуже всего, у Гарри не имелось карманных денег, чтобы угостить Гермиону мороженым. Он ощутил себя самым ужасным, бесчувственным другом. Можно было, конечно, попросить немного средств у Дурслей, но они скорее удавились бы, чем помогли ему.       — Н-ну… как бы да, — неуверенно он ответил, ощущая, как сильно забилось сердце. — Но…       — Но?       Он облизал пересохшие губы и пожелал себе провалиться под землю. Среди волшебников он мог позволить себе купить много всего, а вот рядом с Дурслями приходилось оставаться всё тем же неуклюжим и нищим Гарри, чтобы они, упаси Мерлин, не узнали о сбережениях Поттеров и не посягнули на них.       — Но у меня нет денег. В смысле, обычных, — хрипло он признался, чувствуя, что вместе со щеками горят и уши, и заинтересовался видом своих ботинок.       — О, ничего страшного, у меня немного есть, — ответила Гермиона. — Так куда идти? Покажешь?       — Д-да, конечно.       Удивительно, но они шли рядышком по тротуару, периодически переглядываясь. Солнце подпекало с неба, от асфальта исходил жар, и Гарри хотелось думать, что его ладони вспотели именно поэтому, а не от глупой мысли, что до ладошки Гермионы оставались считаные дюймы. И кто вообще сказал, что если он возьмёт её за руку, ей станет приятней и легче? Откуда у него в голове вдруг возникла эта настойчивая мысль и почему он никак не может её отогнать?       — Ты чего? Всё в порядке?       Гермиона, конечно же, тоже заметила, что Гарри стал какой-то молчаливый и странный. За работой он был совсем другим: энергичным, упрямым, сильным. Не давал ей толком сидеть на земле и выдёргивать сорняки — всё хотел сделать сам.       — Д-да… просто жарко, — заметил Гарри и порадовался про себя, что они наконец дошли до киоска с мороженым.       Подруга спросила, какое он предпочитает, и Гарри опять растерялся: Дурсли никогда не баловали его сладким, в отличие от Дадли, он бы любое мороженое съел с удовольствием.       — Не знаю, мне без разницы.       Гермиона хмыкнула и купила два шоколадных рожка, они облизывали их, неторопливо двигаясь по улице обратно. Гарри считал, что рожок бесподобен: невероятно сладкий, приятно холодный, с хрустящей вафельной корочкой по краям. Он так увлёкся его поеданием, что чуть не подавился, заметив взгляд Гермионы на себе.       Впервые за все дни она улыбалась.       — Ты нос испачкал, — тепло прозвучал её голос, и Гарри внезапно остановился.       Давно он не видел Гермиону такой… кажется, живой, знакомой ему до безумия, что аж сердце подпрыгнуло к горлу. Она достала из кармана чистый носовой платок и коснулась кончика его носа. Гарри показалось, что он вспыхнул до корней волос, а его голос куда-то предательски исчез.       — О, там качели есть, — заметила Гермиона, смотря в сторону. — Может, сходим туда или?..       — Д-да, давай, — выдавил из себя Гарри, с трудом доев остаток мороженого. — Я сюда иногда хожу, — прибавил он на ходу и невольно тряхнул головой.       Возможно, дело было в его воображении или это жаркая погода так странно на него действовала… Гарри смотрел на Гермиону, сидящую на качелях, и думал, что это нереально. Просто сон. Подруга не может быть рядом с ним. Не может ему просто так улыбаться, покупать мороженое, беззаботно проводить вместе время и ни на что не сердиться. Нет, это точно сон.       — Так ты меня покачаешь? — между тем спросила она, и Гарри сдвинулся с места.       Пальцы чувствовали твёрдую, нагревшуюся цепь, глаза видели, как развеваются от лёгкого движения волнистые локоны Гермионы, а подол её сарафана немного приподнимается от коленок. Мерлин, куда он смотрит?! Гарри оторвал взгляд от коленей подруги — только сейчас он заметил, во что именно она одета, — и снова посмотрел в её лицо. Гермиона прикрыла веки, и её губы снова изогнулись в улыбке. Кажется, она наслаждалась катанием на качелях, как птица, выпущенная из клетки, наслаждалась бы свободой. Наслаждалась так, как он бы наслаждался полётом на метле. Гарри смотрел на неё и чувствовал, как сердце начинает быстрее биться в груди. Наконец-то он делал хоть что-то полезное, хоть что-то, что могло порадовать его подругу. Он покрепче вцепился в цепь и стал раскачивать Гермиону сильнее.       — Да! Вот так! Здорово! — был слышен её голос, и Гарри невольно улыбнулся сам: рядом с Гермионой он ненадолго позабыл и о молчании Рона, и о бесчувственных Дурслях, и обо всех трудностях, с которыми столкнулся.

***

      Волан-де-Морт опять что-то затевал. Северус доложил, что Тёмный Лорд переспрашивал его о пророчестве, сделанным когда-то Трелони, и после этого о чём-то тихо беседовал с Петтигрю и Нагайной. Уж не хочет ли Том им что-то поручить? Питер ведь может обращаться в крысу, а значит, спокойно куда-нибудь проникнуть…       — Возможно, он хочет пробраться в Отдел тайн и подобраться к пророчеству о себе и Гарри Поттере.       — Немыслимо! Там сам Мерлин ногу сломит!       — Это невозможно!       Ради безопасности Дамблдор наложил заклинание Доверия на «Нору» и по этой же причине предложил провести собрание Ордена Феникса там. На нём он поделился с участниками своими соображениями, и те пришли в невероятное возбуждение. Однако Дамблдор знал то, чего не знали они — к пророчеству сможет притронуться только сам Том, либо Гарри. Вряд ли первый захочет рисковать и соваться в Министерство лично. Наверняка будет искать какой-то обходной путь, как уже было с Турниром Трёх Волшебников. Но какой это путь? Что он теперь собирается делать? Ему не удалось убить друзей Гарри, не удалось подобраться к мальчику ближе, наверняка он в ещё большем бешенстве и станет действовать безжалостней и жёстче.       Когда все разошлись, Дамблдор сидел какое-то время на кухне с Молли и пил чай.       — Перси только-только начал делать свои первые шаги в Министерстве… я так за него радовалась… — всхлипывая, говорила она, а он из вежливости кивал и думал о своём.       Сейчас за Гарри усердно присматривали, никто подозрительный к нему не приближался, он сам лишь пару раз написал Рональду — об этом уже сообщал Артур, как и том, что сын его послушался и не стал ничего отвечать. Но что, если всего этого мало? Что, если что-то подозрительное уже давно происходит? Дамблдору не давала покоя мысль о связи Гарри и Тома. Что, если эта связь теперь только усилилась и её можно как-то использовать? Дамблдор подумал над этим и решил, что мисс Грейнджер ему вовремя подвернулась. Похоже, пора ей написать и очень-очень мягко напомнить, благодаря кому она обрела крышу над головой, а не отправилась в приют, где её могли найти Пожиратели смерти. Будет здорово, если мисс Грейнджер на правах близкой подруги присмотрит за Гарри и поможет узнать, не посещают ли его странные сны или видения. Дамблдор кивнул самому себе и похлопал Молли по плечу.       — Ну-ну, моя дорогая, тяжёлые времена требуют от нас слишком многого. Крепись, Молли, сейчас нам всем требуется очень много сил.       На том он покинул «Нору» и отправился обратно в Хогвартс. Прежде чем предпринимать какие-либо действия, нужно было собрать как можно больше информации.