Звезда для Астрии

Pov: Автор Вероятно, Бонни Беннет продолжала бы мучить себя бесконечной расшифровкой древних рукописей и стопкой давно устаревших книг, не приносивших ни желаемых результатов, ни удовольствия, которое могли понять лишь истинные любители старинной литературы, но неожиданно, даже для человека, погружённого в сверхъестественный мир, ведьма почувствовала незримую, но удивительную магию, ведущую за собой не одно поколение. Она была похожа на ту, которую девушка испытывала с бабушкой, когда та впервые познакомила её с миром, плотно закрытым от чужих глаз. Именно с Шейлой Беннет её внучка обрела способность чувствовать многовековые чары, окутавшие каждый лепесток природы, а также сохранявшие фантастический баланс между жизнью и смертью, между светом и темнотой. Нерушимая нить родственной связи звала ведьму, не давая времени ни на раздумья, ни на подготовку, таща за собой в импровизированную реальность. Или в реальные воспоминания своего предка? Прежде чем потерять сознание, Беннет почувствовала лёгкую боль в сердце, волнами отходящую по всему телу и забиравшую последние клочки энергии, а с тем и все переживания о внешнем мире, где сейчас происходят события, вероятно, перевернувшие изначальный ход истории…

***

Машина, направляющаяся в сторону Чикаго, двигалась с достаточно высокой скоростью, стараясь не превышать допустимое ограничение из-за накатившего волнения на пассажира и водителя. Елена Гилберт, сидевшая на переднем сидении по правую руку от Сальваторе-старшего, крутила в руках дневник своего возлюбленного, опасаясь открыть и прочитать о не самых благоприятных годах Стефана. Она переживала за него, несмотря на сущность потрошителя. Однако, если говорить откровенно, двойник считала, что Деймон значительно преувеличивает проблему своего брата, ища выгоду. Ведь Гилберт видела его в горах и не могла сказать, что он был убийцей целых деревень, как описывал его старший брат. Конечно, он не был в порядке, но это можно было списать на злобное влияние Клауса. С тех пор, как она встретилась со Стефаном, девушка не могла выкинуть из головы грустное выражение глаз, которые некогда искрились от счастья и веселья. Она не могла оставить любимого с первородным гибридом, не знающего ни милости, ни прощения. Он запросто мог загубить любимого ею мужчину, с которым она видела своё будущее. Именно поэтому она решила рискнуть всем, что у неё осталось после смерти Дженны, и отправиться на поиски с раннего утра, не обращая внимания на постоянные подколы её попутчика. Деймон Сальваторе, брат и сестра которого сейчас находились в руках Клауса Майклсона, не находил себе места вот уже больше месяца. Он скитался по собственному поместью, словно невзрачная тень, которая не стоила и доли внимания окружающих. Единственной, кто оказал ему поддержку в столь трудный для него момент, была не Елена Гилберт, в которую он был искренне влюблён, а Энди Стар, ведущая новостей Мистик Фоллс и его подружка на ночь. Хотя, сейчас его язык не поворачивался сказать такое о столь прекрасной девушке, во всех смыслах этого слова. Энди стала лучиком света в его нескончаемой, придуманной им самим темнице, где вампир не имел права на собственные желания. Деймон стал заложником своих самых кошмарных страхов, главными героями коих стали Астрия и Стефан. Люди, которые знали его лучше всех и были готовы пожертвовать собой ради него. Однако все свои внутренние переживания он умело скрывал за маской сарказма и веселья, впрочем, как и всегда. — Я не буду читать личный дневник Стефана. Я видела его в худшие периоды. Справлюсь, — мягкий голос Елены отвлёк вампира от глубоких размышлений, заставляя его вернуться во внешний мир. Мужчина, желая убедить двойника в своей правоте, открыл потрёпанный блокнот на первой попавшейся странице и приставил его к рулю, чтобы одновременно контролировать дорогу, а после вслух зачитал: — Вот, например. 12 марта 1922 года. Я не уверен в дате, я просыпаюсь в крови незнакомцев, в незнакомых мне местах, с женщинами, которых я не помню. Я в шоке, Стефан не девственник, — в той же саркастичной манере продолжил Сальваторе, вызывая гнев у взбешённой Елены. — Следи за дорогой, бабуля, — пробормотала Гилберт, вырывая собственность Стефана из рук мужчины. — Ладно, возвращаемся к игре, ищем флоридские номера… — после прочтения дневника Сальваторе-младшего, в голове двойника стали появляться сомнения, которые всё увеличивались по мере прочтения записей.

***

— Клаус, ты уверен, что мне стоит к ней идти? Я боюсь, что после нашей встречи ведьмы у тебя не будет, — ещё раз спросила Астрия в надежде на то, что ей всё-таки не придётся встречаться с этой ведьмой-сектанткой. Несколько часов назад, поздно ночью, они приехали в знаменитый город ветров, где пару десятилетий назад прославился безжалостный потрошитель. Накатившие воспоминания былых дней сразу подействовали на Никлауса, заставляя говорить всё больше, но Стефан так ничего и не понял, в отличие от мисс Блэк. Девушке было весело наблюдать за попытками Майклсона намекнуть о знакомстве с потрошителем ещё в двадцатые, где они поддерживали друг друга, словно являлись кровными братьями. Для Астрии же Чикаго был особенным городом. В нём её постигали трудности, неудачи, но именно они закалили дух, который по сей день оставался практически нерушимым. Воспоминания о былом нахлынули на неё, заставляя вспоминать каждую деталь пережитого и вновь знакомиться с этим городом… Ночью, медленно осматривая каждую улочку города, Астрия так и не заметила внимательных зелёно-голубых глаз, следивших за каждой улыбкой, срывавшейся с её малиновых губ. Клаус следил за ней всё лето в надежде, что она не заметит его долгих рассматривающих взглядов. С каждым днём, проведённым в компании Блэк, он всё больше утопал в ней. В мягких изгибах лица, казавшихся верхом совершенства; в меру пухлых губах, даривших яркие улыбки и язвительные насмешки; в насыщенно-зелёных глазах… За целое тысячелетие он не встретил ни одного, хотя бы отдалённо похожего на её оттенка зелёного. Вероятно, кто-то бы дал этому определение «любовь», но первородный, проживший десять столетий, не считал это таковым. Скорее, простой интерес в интригующей личности, отличавшейся исключительной внешней и внутренней красотой. — Любовь моя, я позабочусь о том, чтобы твои руки не были запачканы в крови, а ведьма была жива и смогла бы помочь нам с проблемой, — девушка приподняла брови и скривила лицо в фальшивом удивлении. — Конечно, как я могла подумать, что ты не проконтролируешь всё… — фыркнув, Астрия отошла от Майклсона и взяла под руку Сальваторе, надеясь, что ей хватит самообладания и она не сожжёт бар, напротив которого стояла. Заходя в помещение, вампирша оценила все изменения, произошедшие с баром на протяжении чуть ли не столетия. Некогда светлые обои сменились на тёмную краску с ярко-жёлтыми элементами, все столы поменяли своё расположение, размещаясь вдоль западных окон, а любимая ею сцена для пения и вовсе пропала. Многие думали, что Блэк любила петь, но это было ложью. Ей всего лишь нравилось наблюдать за пением Глории, которое развлекало мужчин. — Знакомый бар, не правда ли? — произнёс Клаус с издёвкой. — Не могу поверить, что он ещё существует… — те воспоминания, которые сохранились у Стефана, накрыли его с головой, убеждая погрузиться в двадцатые. — Не верю своим глазам, — из-за дальнего коридора, ведущего к подвалу, выходит Глория, но уже не совсем такая, как её помнят. Длинные кудрявые тёмные волосы сменились короткой крашенной светлой стрижкой, а лицо заметно постарело, уже не скрывая морщины и круги под глазами. Но на свой, переваливший за сотню лет, возраст, она однозначно не выглядела. — Гибрид заходит в бар и говорит бармену… — не успел договорить Майклсон, как его прервала ведьма. — Замолчи. Может, ты и неуязвимый, но всё равно не смешной, — Глория медленно подходила к Стефану, держа в руках старинную книгу. — Как и ты, дорогая, — Астрия, которую до этого момента не видела ведьма, решила с самого начала не проявлять никакой дружелюбности к ведьме, ведь в прошлый раз она этого абсолютно не оценила. — О, я помню знаменитую троицу Сальваторе. К двоим не испытываю ничего, а третью просто ненавижу, — кинула ведьма с презрением в глазах. Вероятно, она пыталась напугать Блэк, но ей было совершенно наплевать, в отличие от другого первородного, которому её угроза вовсе не понравилась. — Дорогуша, у тебя запоздалая информация, она уже давно не Сальваторе. Верно, миссис Майклсон? — произнёс с явным намёком Клаус, глядя на удивлённую Астрию. Если это его способ остановить Блэк от погрома бара, то он был не слишком действенным. — Миссис Майклсон, да неужели? Такие старые вампиры наконец нашли друг друга, чудеса, — пролепетала Глория, внимательно следя за тем, как рука первородного медленно обвивается вокруг талии девушки, прижимая к себе и как бы показывая, что за ней стоит кто-то более страшный, и не стоило так с ней общаться. Сказать, что Стефан был в шоке, просто промолчать. Он не мог понять причину действий Клауса и был ли вообще в этом какой-либо смысл. Но в отличие от Сальваторе, Блэк относилась к этому намного спокойнее и даже могла найти определённые плюсы. Глория откровенно боялась Майклсона, что могло отлично сыграть на руку вампирше, учитывая их не самые лучшие отношения. Повернувшись спиной к ведьме, девушка медленно приподнялась на носочках, параллельно обводя руками грудь гибрида, чуть царапая кончиками коротких ногтей, а после обвила шею, создавая своеобразное кольцо. Приблизившись к губам первородного достаточно близко, чтобы их дыхание смешалось, как три месяца назад, Астрия в последний момент отвела губы от рта, прижимая их к левой, покрывшейся двухдневной щетиной, скуле, шепча слова так, чтобы их мог услышать Стефан: — Миссис Майклсон, значит? У тебя довольно оригинальные способы заставить меня забыть о Глории. Наигранный кашель Сальваторе прервал будущее продолжение этого диалога. Вампиру было некомфортно находиться в текущей обстановке, учитывая странности поведения его сестры, которая, казалось, была абсолютно не против близости с убийцей её родителей. — А ты разве не должна быть… — вампир отошёл от темы, стараясь игнорировать обнимающуюся пару. — Старой или мёртвой? Если я умру, то кто присмотрит за баром? — Глория постаралась сделать равнодушное выражение лица, дабы не показывать свою заинтересованность в новоиспечённой паре, поэтому она продолжала говорить, стараясь отвлечь внимание. — Я слегка замедлила процесс старения, наложив заклятие, но однажды годы меня догонят. В то время, как Стефан вёл диалог с ведьмой, между Клаусом и Астрией тоже происходил небольшой, настолько тихий разговор, что даже Сальваторе не был в состоянии разобрать все слова. — Мистер Майклсон, не напомните, когда мы поженились? — это больше напоминало шутливую игру, нежели серьёзную беседу. — Любовь моя, как же ты можешь не помнить этого замечательного дня? — Блэк притворно покачала головой, изображая полное раскаяние. — Видимо, за всеми хлопотами за нашими детьми, я и забыла… Не подскажешь, как я могу это загладить, душа моя? — искра, появившаяся в Астрии, перекинулась на Клауса, заставляя его гореть от накативших фантазий. Вампирша, даже видя губительный огонь страсти в его глазах, всё же поддалась, и маленькая искра переросла в настоящий пожар, связывающий их. Они горели вместе. — Приятель, может, ты сделаешь нам напитки в баре? — сказал Майклсон слегка хриплым голосом и переплёл руку девушки со своей, не давая проследовать с Сальваторе в бар, где она могла бы отдохнуть от его замечательной персоны. — Впрочем, я знаю, зачем ты тут, — пара наконец отвела глаза друг от друга и кинула заинтересованный взгляд на ведьму. — Хочешь создать новых гибридов. Слухи уже давно ходят. Майклсон заметно напрягся, сжав руку Астрии, а девушка, в свою очередь, подтолкнула Клауса к ближайшему стулу, заставляя мужчину сесть, и стала за его спиной, ложа обе ладони на плечи. — Что я делаю не так? Я снял проклятье, — начал гибрид. Стефан же стал подслушивать, стараясь не делать резких движений, дабы не привлечь внимания. После происшествия в горах он стал жалеть, что его сестра не знает о фальшивой смерти Елены, ведь Астрия могла бы помочь отвлечь Клауса, а в данной ситуации ему приходилось справляться своими силами, при этом стараясь обезопасить своего брата, который никак не может отстать от его преследования. — Очевидно, ты где-то ошибся. В каждом заклинании есть брешь, но в таком старом… Надо связаться с ведьмой, которая наложила его, — по нескромному мнению Астрии, это был действенный способ, но слишком нудный и неинтересный, ведь разговорить старушку с жизненным опытом в тысячелетие было не очень весёлым развлечением. Были варианты, которые намного больше подходили этой безумной ведьме, с учётом её наклонностей. — Это древняя ведьма, она давно умерла, — Клаус был не в восторге от предложений Глории, ведь его мать уже практически десять веков гнила в гробу, и желания вытаскивать её не было. — Я знаю. Но чтобы связаться с ней мне нужна помощь. Позовите Ребекку, — до этого момента скучавшая Астрия взволнованно дёрнулась, не ожидая услышать столь знакомое имя, которое она использовала на протяжении практически семи веков. Если эта старая сектантка заставит упёртого гибрида достать Бекку из гроба, то её смерть будет не столь кровавой, как задумывалось изначально. — Она немного занята, — медленно тянул Клаус, искоса наблюдая за реакцией Блэк. Девушка была ошеломлена и всё ещё находилась в оцепенении, не в состоянии сказать и слова. — У неё есть то, что нужно. Приведите её, — дальнейшие слова Глории прервал удивлённый Стефан, державший в руках потрёпанную временем фотографию, где был изображён он сам в компании знаменитого гибрида. — Что это? — глаза Сальваторе непроизвольно метались от Блэк к Майклсону, стараясь найти в их глазах ответ. — Я же говорил, Стефан. Чикаго — волшебный город, — сарказм и лёгкое веселье струилось из голоса первородного, заставляя вампира нервничать. — Но это я… С тобой… — парень развернул фотографию, где были изображены Клаус и Стефан, сидящие в этом баре в далёкие двадцатые. Они оба улыбались в камеру, будто были не случайными знакомыми, а хорошими друзьями, чуть ли не кровными братьями…

***

— Это так странно. Почему я тебя не помню? — раздражённо воскликнул Сальваторе, который вот уже пятнадцать минут пытался докопаться до правды. Его сестра открыто игнорировала весь окружающий мир, вероятно, копаясь в воспоминаниях, а Клаус отвечал загадками, понятными лишь ему самому. — Ты же сам сказал, что у тебя провалы в памяти, — продолжал издеваться первородный. Его однозначно веселило любопытство старого друга, пытавшегося понять, что тут происходит, поэтому он дальше продолжал увиливать от вопросов, запутывая бедного вампира всё больше. Но от взора Майклсона не могла укрыться витающая в облаках Астрия, которая практически абстрагировалась от мира, даже не обращая внимания на недвусмысленные намёки Глории, что не могло не показаться довольно странной и откровенно исключительной реакцией, отличавшейся от тех, которые она показывала на протяжении всех других месяцев лета. — Нет, если ты знал меня, то почему не сказал?! — недовольные крики Сальваторе-младшего всё-таки заставили Блэк выбраться из воображаемой скорлупы и уловить смену обстановки, а также злого вампира и усмехающегося гибрида, следившего за ней. — Стеф, ты ведь понимаешь, что он не скажет тебе и слова, пока не наиграется, — отстранённо кинула Блэк, продолжая идти в направлении, откуда она ощущала приток древней магии. — Любовь моя, ты, как всегда, права, — саркастичная усмешка опустилась на губы первородного, и он продолжил. — Придёт время, и ты всё узнаешь, — Майклсон отвернулся и пошёл в сторону Блэк, которая уже стояла около гроба её давней подруги. Помещение, где находилась практически вся семья первых вампиров, было грязно-серого цвета, а лампочки, свисающие с потолка, не отдавали достаточное количество света, из-за чего атмосфера была куда более мрачной и удручённой, в сравнении с остальной частью склада. Однако присутствующих это мало задевало. Каждый из них был погружён в свои мысли, думая о ближайшем будущем. Астрия была в мучительном ожидании встречи с Ребеккой, вспоминая былые времена и размышляя о том, как вампирша будет приспосабливаться к современной жизни. Стефан был напуган вскрывшимся обстоятельством. Вампир не мог понять, почему он не помнит первородного, почему тот игнорировал его вопросы… Всё это оставалось за огромной ширмой вопросов и догадок, которые могли не иметь ничего общего с реальностью. А Клаус же был напряжён и взвинчен. Его эмоции плескались в огромном чане, постоянно смешиваясь и грозясь вырваться наружу, разбивая маску спокойствия и хладнокровия, формировавшуюся на протяжении многих столетий… Медленно подняв руку, мужчина неспеша открыл деревянный гроб, рассматривая столь знакомые посеревшие черты лица, даже в такой ситуации, показывающие ласку и заботу. Внезапно, далеко внутри его чёрствой души что-то оживилось, заставляя маску безразличности трескаться. Ребекка всегда была той, кто вызывал тёплые чувства у первородного, даже несмотря на их общий скверный характер. Она была его маленькой сестрой, которую он был обязан защищать… Астрия, недавно рассматривавшая тёмно-коричневую крышку лакированного гроба, невольно дрогнула. Она видела её. Должно быть, с их последней встречи не прошло и двух дней. Всё такая же вечно понимающая Бекка лежала в красивом, сшитом на заказ молочном платье, которое они совсем недавно представляли, стараясь описать задумку известному портному из Нью-Йорка… Ведь Блэк так и не увидела его. Не смогла похвалить восхитительный вид подруги, не смогла предложить жемчужные серьги, идеально подходившие к нему, не смогла рассказать о том, что попросила сшить такое же платье, только в чёрном цвете, специально для неё… Некогда чуть румяные щёки были смертельно серого цвета, отдававшие неестественной желтизной, через которую были видны просачивающиеся вены. Но, признаться, даже в таком нелестном состоянии она выглядела чертовски изумительно. — Вы очень похожи, — кинул Сальваторе, вытаскивая обоих из воспоминаний. — И характером тоже, поэтому не советую связываться с ней, — бросил Майклсон, обвивая рукоять клинка длинными пальцами, резко вырывая его из тела сестры. Для обоих вампиров, казалось, ничего не произошло. Однако сильная волна магии буквально вырвалась, заволакивая пространство приятным ощущением силы, которую могла почувствовать лишь Астрия. Бросив беглый взгляд на Ребекку, она так и осталась стоять на своём месте, не смея и двинуться. Приятное ощущение магической власти так и дёргалось на кончиках пальцев, заволакивая разум, искушая поглотить хоть кусочек чар, что в последствии и было совершено. Блэк слишком истосковалась по невероятному жжению в ладонях от использования древней могущественной магии, нежной ласке от исцеляющих чар и лёгкому покалыванию от обычных заклинаний, что сама сущность верховного мага перевешивала силу кольца. В тот момент она поняла, что долго скрываться за маской обычной вампирши у неё не получится, да и не особо хотелось. Маги давно подготовились к их раскрытию и даже были рады этому. Время подходило, а часы нещадно тикали, отсчитывая последние секунды мирной жизни Астрии. Они были готовы. — Я внушил охраннику дать твоей сестре крови и сказать, что мы будем в баре у Глории, — сказал Стефан, обращаясь к Клаусу, который в то время был погружён в воспоминания о детстве вместе со своими братьями и сестрой. Он скучал по ним, хоть и никогда не смог бы признаться в этом даже себе… Вскоре Клаус создаст армию, которая убьёт ненавистного Майкла, и он сможет достать Кола и Финна из гробов, а после освободит Элайджу из заточения ведьм. Они смогут жить всей семьёй, как когда-то мечтали. — Прекрасно, нам пора, — сообщил первородный, обращаясь к Астрии. — Я останусь с Беккой, мы придём в бар, — прямо сейчас Блэк абсолютно не хотела слушать бесконечные вопросы Стефана и саркастичные ответы гибрида. Ей хотелось остаться здесь и ждать пробуждения своей подруги, которой она должна рассказать столько событий и уложиться в неделю… Майклсон уставился на девушку, но ничего не сказал. Вероятно, за всё лето он научился понимать Астрию, поэтому знал, что сейчас она никуда не пойдёт, учитывая немного упёртый характер. Гибрид кивнул в знак согласия и пошёл в сторону выхода, слыша, что Сальваторе последовал за ним. Только когда первородный вышел за пределы склада, у него возник один огромный вопрос: Насколько огромным было его доверие и уверенность в мисс Блэк, что он оставил её с гробами Финна и Кола, которые она могла открыть без единой проблемы?

flashback Чикаго, 1920 год

Астрия Блэк, или как она была известна, Астрия Сальваторе, сидела за столиком одного из множества кафе Чикаго, на название которого она не обратила и доли внимания, поскольку всю её заинтересованность занимала первородная вампирша, возбуждённо рассказывающая о Стефане. Пару месяцев назад Астрия и представить не могла, что встретит свою давнюю подругу, а после, та очарует её брата-потрошителя, с которым она будет видеть их совместное будущее. — …А потом мы отправились в самый знаменитый ресторан Чикаго! Представляешь, Стефан понравился даже Нику! Мне кажется, что они поладили… Ник, конечно, не признается, но он кое-чему научился у него, — глаза первородной вампирши искрились от счастья. Она была влюблена. Бекка наконец достигла того, чего желала с самого превращения — любви. Астрия искренне надеялась, что у неё всё получится, ведь она как никто другой заслуживала этого. Ребекка за свои века преодолела множество трудностей, и теперь она имела право на свободную любовь, отдельную от её опекающих братьев и ненормального отца. — Удивлена, что мой брат-оболтус всё-таки смог очаровать Клауса, — с откровенной усмешкой произнесла Блэк, потягивая красное вино из бокала… По крайней мере, все окружающие думали, что это вино… — А я всё ещё не могу поверить, что Стефан твой названный брат. Как долго ты могла бы ещё скрывать его от меня? — саркастично бросила вампирша. — Последние двадцать лет я редко общаюсь с ними, но неимоверно скучаю по обоим, — Ребекка знала, что у Сальваторе был брат — Деймон, но она никогда его не встречала. — Хватит грустить, нам стоит начать подбирать платья на благотворительный вечер, а после найти тебе достойную пару, — судя по её взвинченному голосу, для вампирши последние дни были полны радости и романтики со Стефаном, в отличии от Астрии, которой приходилось накладывать ещё один слой защиты Фрэкаса, а после вести переговоры со стаей оборотней, которые хотели присоединиться к будущим жителям города. Это были утомительные дни, а ведь ни одну из проблем она полностью и не решила. Защитный купол не был полностью завершён, а некоторые рода были против «вторжения» оборотней. Хотя, это не имело большого смысла, ведь эта стая была потомками Льюиса Маррисона, который в своё время помог Лоренцо вернуть мир в сообщество магов, а после поддерживал с ним тёплые отношения. Но большинство глав всё равно уверены, что они не принесут никакой пользы, а лишь вызовут дополнительный страх в полнолуния. Но Астрия давно признала, что такая просьба со стороны Маррисонов была ничем другим, как чистой удачей. Особенно учитывая тот факт, что они дали согласие на использование своих сил для поддержания магии Фрэкаса, а также были готовы поклясться в верности всем Блэкам. Единственное, в чём они не были согласны: «кланяться» кому-либо другому, ведь считали, что есть всего один достаточно могущественный род, который смог бы по достоинству поддерживать защиту всего города и оценить их способности. Даже несмотря на сущность единственной наследницы Блэк, оборотни были готовы смириться с ней и мирно сосуществовать с магами. Поэтому ещё несколько встреч были назначены на ближайшие дни, где Астрия либо убедит остальных, либо надавит и заставит их согласиться на предложенные условия во имя процветания города. Но самой главной проблемой на протяжении столетий оставался так называемый «Орден Силы», который образовался с момента смерти Томаса Блэка и был настроен уничтожить магов как вид. Участники Ордена, которыми являлись в большинстве ведьмы и некоторые стаи оборотней, были уверены, что маги не смогут дать отпор без поддержки главного рода, чем были готовы воспользоваться ещё несколько столетий тому назад. Но, к их разочарованию, они так и не смогли победить, что навело их на мысль о существовании бастарда Томаса Блэка, который взял правление в свои руки после кончины законорождённой наследницы. И именно из-за этого глупого предположения они вот уже шесть веков пытаются найти след Блэков, параллельно создавая различные оружия против магов. И как бы прискорбно это ни звучало, но в каких-то моментах члены ордена и правда смогли создать стоящие оружия, которые без огромных усилий смогли бы заточить неопытного или невнимательного мага. Поэтому раз в пару десятилетий Астрия отправляет ложного информатора с некоторыми доказательствами, который якобы нашёл след потомков бастарда и смог бы помочь уничтожить их за определённую плату. Именно в эти пару месяцев или даже пару лет, мисс Блэк заметает следы гораздо тщательней, пытаясь переманить на свою сторону как можно больше оборотней или просить сохранения нейтралитета в этой схватке. Ведь если у ведьм не будет поддержки со стороны других сверхъестественных существ, то они не смогут победить магов, учитывая их огромный рост в численности и силе, в сравнении с прошлыми столетиями. А присоединение потомков Льюиса помогло бы улучшить отношения с большинством стай, не учитывая тех, кто до смерти предан Ордену на ближайшую сотню лет или соперничает с Маррисонами. Среди таких оказалась стая полумесяца, которая не только заключила договор с Орденом, но и ненавидела всех потомков Льюиса, ведь когда-то тот смог победить их альфу, поставив вопрос их королевской принадлежности под сомнение. Конечно, не хотелось терять таких сильных возможных союзников, но Кеннеры и Лабонэры уже выбрали свою сторону. И теперь перед лицом Астрии стояла задача убедить всех остальных глав магических родов в правильности и выгоде этого поступка. Если маги отвернутся от остальных видов, то они никогда не смогут занять главенствующие позиции в сверхъестественном мире, а поддержка этой стаи смогла бы обеспечить уважение среди сообщества оборотней… — Астри, ты ещё тут? — громкий голос Ребекки Майклсон пробивался сквозь играющий джаз, разбивая все мысли и заставляя обратить на неё внимание. — Как видишь, — отмахнулась Блэк, собираясь направиться на танцпол, но её остановила мёртвая хватка первородной, сжимающей её запястье. — Блэк, ты же знаешь, что можешь поделиться со мной? — обеспокоенные глаза Майклсон наткнулись на задумчивую Астрию, всё ещё витающую в своих мыслях. Ребекка даже не была уверена, что она услышала подробности свидания со Стефаном, ведь вампирша уже который день находилась в своей реальности, не желая и взглянуть на настоящее. Но первородная не обижалась, понимая, что Блэк нужно дать время и пространство, а после всё вернётся в норму. Они знали друг друга уже практически шесть столетий, но даже спустя столько лет, Астрия всё же не решилась открыть тайну, которую постоянно скрывала. Ребекка давно знала о её существовании, и с каждым годом она всё больше хотела узнать тайну и помочь с решением, но сама Блэк так и не смогла довериться. Именно этой чертой вампирша напоминала Клауса и Элайджу, которые всегда с особой осмотрительностью относились к новым лицам и никогда не спешили доверять. — Я знаю, Бекс. Когда придёт время, ты всё узнаешь. Я обещаю, — Ребекка верила ей, она знала, что её дотошно-благородная подруга, сестра-не-по-крови, сдержит своё обещание. Она всегда доверяла Астрии как самой себе, что сначала считала достаточно опрометчивым. Но с протяжением веков, узнавая эту вампиршу всё лучше, она осознала, что впервые за свою жизнь не ошиблась. Ребекка Майклсон нашла свою сестру, которой ей постоянно не хватало. Первородная могла делиться с ней всеми подробностями, зная, что Блэк скорее унесёт их с собой в небытие, чем расскажет их кому-либо. Вампирша стала своеобразным катализатором в противоречивых отношениях с братьями. Она могла дать действенные советы, сказать нужные слова и, самое главное, — просто быть с ней в сложные периоды. Майклсоны знали цену преданности и доверию, которое попадалось им на пути слишком редко для проживших больше девяти сотен лет. Поэтому сама Ребекка предпочла отплатить Астрии такой же безграничной преданностью и верностью. — Очень надеюсь, что это когда-нибудь произойдёт, — кинула блондинка с небольшим раздражением, но оно сразу исчезло, когда та заметила горящие глаза Блэк, направленные на прилавок магазина одежды напротив, где стояло восхитительное шёлковое фиолетовое платье с огромным количеством жемчужин, расшитых по нему. Они создали множество тонких блестящих линий, вместе образовывая удивительную композицию. — Теперь у нас осталось лишь моё платье и твой спутник, — хмыкнула вампирша, потянув Блэк к выходу из кафе, названия которого вампирша так и не узнала.

End flashback.

Астрия продолжала пялиться на гроб с её подругой, вспоминая их последнюю встречу. Она произошла за два дня до нападения Майкла. Самая обычная встреча, где они выбирали платье на благотворительный вечер, который должен был состояться через неделю… Он так и не состоялся… Откинув ненужные воспоминания, Блэк решила проверить время, ведь на улице уже стемнело, а Ребекка до сих пор не очнулась. Три часа. «Прошло три часа с того момента, как из Бекки достали клинок. Можно было ли это считать слишком долгим промежутком времени? Или для того, кто пролежал в гробу практически век — это нормально?» — подумала Астрия, стуча кончиками ногтей по железному столу, на котором сидела. Он стоял недалеко от гроба Ребекки, на небольшой платформе, что давало идеальный угол обозрения первородной. Майклсон не стала выглядеть лучше, но магия вокруг неё стала ощущаться значительнее, опаснее. Она была первородной, прожившей тысячу лет, запас её силы, которой она не могла воспользоваться, мог быть сравнён с запасом магии главы какого-нибудь магического рода и, вероятно, она бы всё равно победила. Ребекка Майклсон должна очнуться, потому что Астрии давно не хватает сестренских посиделок, глубоких разговоров… Ей не хватает Бекки… Тук-Тук-Тук Железный гулкий стук отражался от стен, заполняя всё пространство. Тук-Тук-Тук Ногти всё ещё стучали, создавая эхо. Тук-Тук-Тук Резкий вздох заставил Астрию прекратить стучать. Она, не медля и секунды, подбежала к Ребекке, голубые глаза которой уже были открыты. Белокурые волосы аккуратно лежали на хрупких плечах, и это спокойствие ярко контрастировало с выражением безумия в её небесных глазах. Она была не только изумлена, но и напугана, вероятно, не до конца вспомнив, что конкретно с ней произошло и как она тут очутилась. Однако в смятении Майклсон пребывала недолго, она всё вспомнила и именно осознание заставило её ужаснуться, как происходило всегда. Сколько первородная пролежала в гробу? Это были годы, десятилетия или вовсе века? Ребекка не могла поверить, что брат опять засунул её в чёртов гроб из-за своей боязни одиночества. Что случилось со Стефаном? Он жив? Продолжает ли он любить её? Миллионы вопросов разрывали голову, не давая мыслить. Они искушали, волновали, трепетали на нервах… Лишь один тихий неуверенный голос пробился сквозь пелену вопросов, заставляя её размыться, а потом и вовсе исчезнуть. — Бекка… Я скучала… — совсем непрошенные солёные слёзы полились из зелёных глаз, медленно падая на белое платье и оголённую кожу, заставляя осознать, кто стоит прямо над ней. — Астри, это невозможно… Как… — вопросы были забыты, когда она оказалась в крепких объятьях вампирши, стискивающих её до синих отметин под пальцами. — Я больше не позволю твоему братцу-гибриду засунуть тебя сюда, — всхлипывая, пробормотала Блэк. И опять Майклсон заставил её заплакать. Видимо, это их семейная способность доводить до слёз… Они обнимались настолько долго, что потеряли бы счёт времени, если бы Ребекка не почувствовала оглушительную жажду. Исходила она, на удивление, от Астрии. И это было самой странной вещью, происходившей с ней. Вампиры не пьют кровь друг друга, ведь так? Блэк оглянула её серые плечи сквозь небольшую пелену, и осознала, что вампирше пора бы подкрепиться охранником, которого заранее подготовили Клаус и Стефан, поэтому она медленно её отпустила, отходя. — Твой ужин прямо тут, — кинула Блэк с небольшой смешинкой, кивая в правую сторону, где стоял тот несчастный. Жажда первородной была настолько сильна, что она не успела оценить странный вид ни Астрии, ни какого-то мужчины, которому с удовольствием впилась в артерию. С первой каплей крови долгожданное наслаждение растеклось по каждой клеточке тела, принося ощущение полёта, постепенно затуманивавшее разум. Когда кровь в бедняге наконец закончилась, она оторвала свои клыки и откинула уже мёртвое тело на пол, раздавая сильный грохот.

***

Ведьма Беннет очнулась на небольшой полянке, усланной тонким слоем первого снега, который до сих пор продолжал падать небольшими хлопьями, создавая умиротворённую атмосферу и постепенно приводя ведьму в чувства. Бонни поднялась на ноги и отряхнула руками свою кофту, скидывая с неё пушистые снежинки, а после оглянулась в поисках хоть кого-то, но единственным живым существом оказалась небольшая птичка, бегающая по заснеженным веткам деревьев, оставляя за собой следы маленьких лапок. Чуть дальше красовались уже практически скрытые за слоем белого покрывала яркие цветы, вид которых уже было не определить. Лишь эти ядовито-алые цветы и крохотная птичка выделялись из общей картины необычайно спокойного хвойного леса. Ни единый звук не раздавался из глубин, словно роща уже давно была покинута своими обитателями и уже пару сотен лет пустовала. Но, на удивление, это не казалось ни удручающим, ни опасным, лишь слегка странным, но это всего лишь плод воображения, не правда ли… Тихий скрип раздался за спиной Бонни, после которого последовал голос незнакомки, одетой в длинный светлый сарафан, достававший ей практически до пят: — Здравствуй, Бонни. Не думала, что Астрия окажется настолько права… Ты же знаешь, кто я, — улыбнулась женщина, подходя к ошарашенной. — Верно? — Изабелла… Но ты же не отвечала на мои попытки, почему сейчас решила? — Бонни быстро узнала женщину, стоявшую перед ней. Она была очень похожа на неё, единственными отличиями, бросающимися в глаза, стали длинные тёмные волосы и снисходительное выражение глаз, которое сама девушка никогда не использовала. — Я считала, что ты сама сможешь справиться и найти ответ. Но твоё упрямство не знает границ. Что ты хотела узнать? — устало пробормотала старая ведьма с искрой веселья в глазах. — Кто такая Астрия Блэк? — конечно, было миллион вопросов, которые Бонни хотела бы узнать сейчас, но именно этот никак не мог дать ей покоя. — Ох, а она осталась всё такой же яркой… Проходят года, десятилетия, столетия, но это не меняется… — будто что-то вспоминая, ведьма задумчиво опустила глаза на её правую руку, плотно увешанную различными браслетами. — Она была моей подругой долгое время, точнее, до моей кончины. Думаю, ты знаешь, что она вампир. В чём заключается твой вопрос? — Она приехала в город, когда Сальваторе было это необходимо, чтобы помочь им. Но когда дело дошло до Кэтрин… Кэтрин Пирс… Астрия единственная, кто вызвал у неё настоящий страх. Я понимаю, что это не довод, ведь та её старше… Но, понимаете, я чувствую, это не настоящая причина. Блэк что-то скрывает, и мне хотелось бы узнать, что именно, — призадумавшись, Изабелла кинула заинтересованный взгляд на своего потомка, упорядочивая информацию, которую за столько столетий уже давно выбросила из головы. — Она часто вызывала страх у вампиров, особенно у тех, с кем лично была знакома. Вероятно, это часть её характера или острого ума. Астрия никогда не была лёгким соперником, ведь знала достаточно того, что никогда не должна была. Её боялись и ненавидели, ею восхищались, но судьба у таких людей никогда не бывает лёгкой, вероятно, это лишь последствия её долгой жизни, — когда Беннет только увидела Изабеллу, в голове появилась долгожданная надежда на ответы, но прямо сейчас она пропадала на глазах, превращаясь в белый туман, затягивающий её сознание. Неожиданно женщина воскресила часть недавно утерянного своими словами: — Однако, признаюсь, я понимаю о чём ты говоришь. В своё время, я так и не смогла это выяснить, как и мои дети, которые сохраняли с Астрией хоть какое-то общение… Но после моей смерти у меня было достаточно времени найти ответы и поразмыслить. Впрочем ни того, ни другого я так и не смогла сделать, — вспоминала Белла. Ведьма давно бросила попытки отыскать хоть что-то. — Её родственников я тоже не смогла ни опознать, ни найти. Словно она пришла из ниоткуда и уйдёт в никуда… — Такое невозможно, — отрезала последняя из Беннетов, скептически смотря на своего предка. Могла ли она врать ради Астрии? Даже если так, то почему она это делает? — Дорогая, я прекрасно это понимаю. Всему в нашем мире есть начало и конец… — Изабелла хотела уже оставить Бонни и вернуть её в реальный мир, но всё-таки решила предостеречь, зная возможные последствия. — Я достаточно долго наблюдала за своими потомками, в том числе и за тобой. Ты и правда очень похожа на меня, но у нас есть одно существенное отличие, которое может погубить тебя. Преданность, дорогая. Слепо следуя за друзьями детства, можно легко оступиться. Остановись и подумай, раздели своё мнение и чужое, рано или поздно это спасёт тебе жизнь… У тебя огромный потенциал, не растрать его попросту, практикуйся, и сможешь защитить себя и близких в этой войне, — лицо Бонни исказилось в непонимании. — Война? — слово оставляло горькое послевкусие в сознании, отпечатываясь на стенках разума. — Пророчество. Древние ведьмы-провидицы оставили его для своих потомков. В нём говорилось о полукровке, который сможет пробудить свою сущность после сотен лет мучений в заточении и наконец займёт своё место, предначертанное ему по праву рождения. Его будут сопровождать сильнейшие, но и противостоять тоже. Первородные ввяжутся в войну, где выиграет лишь одна сторона… По правде говоря, мы даже не уверены, что правильно перевели послание предков… — Изабелла дёрнула один из своих браслетов, протягивая ведьме. — Бонни, мы уверены, что это будет опасно. Некоторые ковены не потеряли это послание и сейчас готовятся. Они призывают поддерживать равновесие ценой своей жизни… — раскаты грома прервали их, заставляя перевести взгляд на тёмное небо. — Возьми браслет, и помни, что равновесие — понятие относительное, как всё живое и мёртвое, у каждого есть своя правда, которой он следует. Слушай лишь себя и… — следующие слова потерялись в гомоне чёрных воронов, налетевших на них. Бонни теряла сознание, но успела схватить браслет, теряясь в бесконечной боли и гомоне воронов…