Полузабытый сон

Трудно представить себе кошмар ужасней, чем открывая глаза сознавать, что все еще находишься в нем. Мне было так уютно, так хорошо во время пробуждения, что на несколько мгновений я позволила себе поверить в счастливый финал своих злоключений. Вольтури. Свадебное платье. Похищение. Мои незаживающие раны. Холод. Нет, этому не пришел конец. С каждой минутой все становится только хуже. Слушая спокойное биение сердца своего спящего спасителя, я боюсь открыть глаза. Боюсь потому что тогда смогу увидеть Его лицо. Боюсь что лицо того кто обнимает меня и чьими теплыми объятиями я согреваюсь, окажется лицом моего мучителя. Как же такое может быть? Почему я не бессмертна? Почему Он выглядит как живой? Сперва я думала, что все это иллюзия — дурной сон, но теперь... Не знаю. Могут ли меня обманывать мои же собственные ощущения? Я чувствую тепло человеческого тела рядом со мной и холод снаружи, могу различать запахи — не так хорошо, как раньше, но все же. Глаза и уши могут поддаться иллюзии, но что на счет осязания и обоняния? Сердце едва не выскакивает из груди, когда во время размышлений моей щеки касается что-то мохнатое и оставляет на ней влажный след. Забыв о страхе перед неизвестностью, я открываю глаза, пытаясь резко встать, падаю и тем самым бужу и одновременно пугаю своего спасителя. — Что случилось? — тут же просыпаясь, спрашивает он. Увидев его лицо, я инстинктивно вжимаюсь в угол, стараясь быть как можно дальше от него. В тоже время я вспоминаю про напугавшее меня чудовище, однако когда смотрю в его сторону, вижу лишь маленькую перепуганную овечку, что стоит в паре сантиметров от настила из соломы служащего нам постелью. — Ох, — мальчик, который выглядит точь-в-точь, как Алек Вольтури наклоняется вперед, чтобы погладить не менее напуганное, чем я, животное. Пожалуй, это самое странное и нелепое из всего, что я когда-либо видела в своей жизни. «Алек» и маленький барашек. Сон начинает напоминать авангард – смешение несовместимого. — Ты проголодался, дружок? — Что это такое? — подаю голос, в надежде, что мне дадут хоть какие-то объяснения случившемуся. Алек поворачивается ко мне и на мгновение замирает. Я ничего не говорю, и честно говоря, боюсь даже дышать, ожидая его следующих действий. Он победил – поймал меня. Единственное что мне остается — это смотреть в его невероятно реалистичные голубые глаза, гадая одеты ли на нем линзы, или же и правда сошла с ума. Слишком невероятной мне кажется мысль о том, что вампир вот так вдруг может стать человеком. — Это ягненок моей сестры, — первым оживает Алек. Это и так очевидно. — Я имела в виду, что это за место? — уточнила я. Судя по запахам и этому животному в руках Алека, мы на ферме, но мне бы все же хотелось услышать подтверждения своих догадок, а еще лучше узнать причину нашего пребывания здесь и время когда я смогу вернуться домой. — Ты разве не помнишь? — Чего не помню? — Ты пришла сюда вчера вечером, — смутившись, ответил он. — Была такая холодная, что едва не прыгнула в костер. Мне пришлось переодеть тебя, чтобы ты не замерзла в мокром платье. Джейн не любит когда трогают ее вещи, так что я подумал... Подумал, что неплохо бы одеть меня в свою одежду. Спасибо... кажется... — А как ... как я оказалась на берегу? — Это я нашел тебя и вытащил из воды в том месте, где обычно рыбачу. Ты не помнишь, как оказалась в реке? — Нет, — я отрицательно помотала головой. — Ничего не помню. Это правда. Я не помню, как оказалась в реке и до этого момента была полностью уверена, что это дело рук самого Алека. Ну, или, во всяком случае, вампира – Алека. Однако теперь... Не знаю, что и думать. Алек – человек, кажется, достаточно искренен и мне бы хотелось поверить в его версию. — Вообще ничего? — Ничего. — А как твое имя? Он шутит? Нет, он, правда, шутит! Издевается надо мной. Хочет, чтобы я поверила в невозможное. Ну не могла же я попасть в прошлое... или все-таки могла? Я смотрю на Алека, пытаясь понять, в чем тут подвох. Голубые глаза ждут ответа. Мне становится неловко от этого взгляда, и я сдаюсь: — Ренесми. — Красивое имя, — по-мальчишески робко улыбается Алек. В его голосе слышится акцент, однако он не похож на итальянский. Должно быть, я окончательно сошла с ума, но я почти готова поверить, что передо мной не избалованный властью высокомерный вампир, а обычный человек. Человек, которым Алек был до обращения. — А ты — Алек. Мои слова заставляют его буквально светиться от счастья. — Рад, что ты запомнила. Ты меня вчера Джейком называла. Он твой друг? — Я не помню. Вообще ничего. Должно быть сильно головой ударилась, — гладко лгу я. — И откуда ты тоже не помнишь? — спрашивает Алек. Меня это настораживает, но я снова мотаю головой. Алек протягивает ко мне правую руку и прежде чем, я успеваю на это отреагировать, проводит указательным пальцем по моей шее. Это прикосновение причиняет мне боль. Там что какая-то рана, которую я не замечала прежде? Я озираюсь по сторонам в поисках зеркала, но вокруг лишь настилы из соломы, деревянный стол со стульями и корзины с овечьей шерстью. Похоже, что на этой ферме мне вряд ли дадут увидеть свое отражение. Я осторожно касаюсь руки Алека, после чего сама провожу пальцами по своей шее. Ну вот. Очередная не заживающая рана. — Я никому не скажу, — понизив тон, говорит Алек. — Что не скажешь? — не понимаю я. — Мою сестру тоже некоторые считают колдуньей. Так что ты можешь мне доверять. Некоторые? Я полагаю что каждый кто знаком с Джейн считает ее не то что ведьмой – дьяволом во плоти. Она пытала своим даром моего папу и с удовольствием сделала бы то же самое со мной и моей мамой, если бы могла. — Ты думаешь, что я ведьма? — усмехнулась я. Так меня еще никогда не называли. — Я думаю, что рыжие красавицы не тонут в реке просто так, — серьезно говорит Алек. — Эти следы у тебя на шее – следы от веревки. Ты же знаешь, какое наказание ждет тех, кого заподозрят в колдовстве? — все это звучало не как вопрос, а скорее как утверждение. — Но ты не бойся, я тебя не выдам. — Алек, я не ведьма. Неужели это правда? Я в том времени, где слишком красивых женщин сжигали на кострах и топили в озерах? Этого мне только еще не хватало. Нужно срочно выбираться отсюда, пока меня поймали и не начали пытать как во времена средневековья. — Я тебе верю, — говорит Алек. Ну, хоть на этом спасибо. Жаль, что в будущем этот добрый милый мальчик станет настоящим мерзавцем и насильно отошлет меня в прошлое. Не представляю чего этот больной извращенец хотел добиться, показав мне свое прошлое. Думает, я поведусь на его милое личико и голубые глазки? Нет. Нет. И еще раз нет. Может мне стоит убить его прямо сейчас? Это хорошая идея. Его смерть в прошлом избавит меня от встречи с ним в будущем и спасет тысячи невинных жизней. Это как раздавить бабочку. Смерть одного человека изменит будущее – Вольтури не будут так могущественны, и моя семья сможет жить спокойно. Я так увлекалась своими домыслами, что почти не слушала Алека, а он между тем продолжал говорить. — Я верю, но это не значит, что и другие поверят. В нашей деревне не любят колдовство, так что если кто спросит, говори что пришла сюда из соседней деревни из-за голода. У тебя нет денег, и пока не заживут раны, работать ты не сможешь, а значит, и ночлег одна не найдешь. Предлагаю тебе остаться у нас. Мама и Джейн не будут против. Пока не вернулся отец, я здесь хозяин, они с моим решением согласятся. — Ты серьезно? — Абсолютно, — Алек легко вскочил на ноги и, заправив в штаны рубашку, направился к выходу. — Я пойду, принесу нам чего-нибудь поесть, а ты забирайся под одеяло, пока снова не замерзла. Ты ведь не хочешь заболеть. Алек исчез за деревянной дверью, оставив меня наедине со своим домашним питомцем. Теперь этот барашек больше не казался мне таким уж страшным, как тогда когда будил меня своим слюнявым «поцелуем». Приласкав ягненка, я последовала совету Алека и забралась под одеяло, которое все еще хранило его тепло и запах. Ничего не понимаю. Почему он так добр ко мне сейчас, а в будущем груб? Если я ему так нравлюсь, мог бы просто сказать, а не устраивать из первого свидания похищение.