Воплощение легенд

Для изолированного острова, окруженного океаном, Дальний Восток по понятным причинам был «экзотикой» для тех, кто приехал извне. Это было особенно актуально в столице. Сэкигахара, Город Тумана, получивший название из-за особенно сильного тумана, который появлялся в центре континента в осенний сезон. Несмотря на то, что восточный город был таким большим, даже с учетом того, насколько «чистым» выглядело это место, учитывая все обстоятельства, с деревянными зданиями с необычным дизайном за пределами Дальнего Востока, это все равно было место с проблемами. Болезни. Конфликты. У него даже не было настоящего лидера. Назвать это место странно организованной анархией было ближе к правде, чем ко лжи. Тем не менее, это было место, которое можно было считать самым «безопасным» на всем острове. Пока человек избегал явно коварных мест, таких как переулки или Квартал красных фонарей, конфликты и проблемы были редки. Благодаря этому можно по-настоящему оценить другую культуру, как туристу. Хотя голод был обычным явлением, в Сэкигахаре он не был так заметен. Возможно, благодаря тем, кому посчастливилось защищать торговые пути, или из-за более плодородной почвы, которая была вокруг города. Благодаря этому, экскурсия по городу была довольно приятной. Еда, которую обычно не попробуешь в Орарио, нишевые достопримечательности, такие как актеры на улицах или торговцы, продающие маленькие безделушки. К сожалению, было трудно оценить, когда кто-то убегал с выражением крайней паники, тяжело дыша, как обезвоженная собака. Молодой человек, одетый в коричневую рубашку и черные брюки, чужой для Дальнего Востока, отчаянно пробирался сквозь толпу, извиняясь, когда он проталкивался и хрипел. Казалось, что альбинос бежал целую вечность, спасаясь от опасности, которую он почувствовал. Но, зная себя, скорее всего, прошло всего несколько минут, и он просто вообразил большой отрезок времени. Тем не менее, истощение было истощением, и вскоре после этого он прислонился к стене в переулке, обливаясь потом, когда он опирался на колени. У него кружилась голова, ноги подкашивались, но он делал глубокие вдохи, пытаясь успокоиться, прислонившись к стене. Его единственным предупреждением был щелчок языком. Это был всего лишь звук, но он почувствовал дрожь по спине, явную враждебность, направленную на него. В следующий момент молодой человек едва смог упасть вперед, избежав удара, который фактически расколол деревянную стену. Катясь по земле, альбинос, несмотря на свое истощенное состояние, сглотнул и поднял кулаки, уставившись на нападавших. Трое, окружающие его слева, справа и спереди, насмехаются над ним. — Чертов гад! Для ребенка твоего роста ты быстро бегаешь! — группа глумилась и смеялась неприятным образом. Хрустя костяшками пальцев и шеей, они медленно приближались к мальчику, промежутки между головорезами становились все меньше и меньше. — Но отсутствие Фалны означает, что это должно было произойти. Ничего личного, ма… Один из них закрыл глаза и весело покачал головой. Тот, что справа. «Никогда не упускай возможности. Есть много путей, тебе просто нужно их увидеть», — молодой человек не упустил своего шанса. Его нога рванулась вперед. Веселье сменилось безмерной, наполненной ужасом агонией. Он упал, держась за промежность. Двое других закричали и разинули рты от шока, но молодой человек не обратил на них никакого внимания, вместо этого сделав глубокий вдох, прежде чем перепрыгнуть через рухнувшего бандита. Его зрение затуманилось от напряжения, но он все же нашел в себе достаточно сил, чтобы крутануться на ногах, когда приземлился, сжать кулак и бросить копну сена. Ближайший к нему человек мог только удивленно расширить глаза, прежде чем кулак ударил. Но альбинос мог только поморщиться. Он ожидал удара по щеке. Вместо этого он почувствовал, что ударился о закаленную кожу. Бандит казался скорее раздраженным, чем раненым, даже когда он поморщился от удара. Прежде чем юноша успел отдернуть кулак, его схватили и довольно больно сжали. Затем он почувствовал, что его ноги оторвались от земли. Как только его подняли, его жестоко уложили, ударив кулаком по его собственному лицу. Вспыхнула боль, навернулись слезы, и кровь хлынула из его носа, когда он упал на землю. Вскрикнув, он немедленно поднял руки в защитном жесте, убедившись, что его спина прижата к стене переулка. Ему это было нужно, потому что трое взрослых мужчин сразу же начали нападать на него. Казалось, что его кости могут треснуть в любой момент. Стиснув зубы от разочарования, страх и гнев наполняли его сердце из-за ситуации, из-за собственной слабости, он попытался хоть немного отклонить атаки, чтобы добиться ограниченного эффекта. Однако это был единственный логический вывод. Благословенный, Взрослый, легко избил бы ребенка, который не испытывал любви к самим богам. И даже если он сам был взрослым, обычно люди без Фалны были обречены против того, у кого она была. Особенно троих. Особенно с тем, что один из них достал короткий меч, разновидность катаны, название которой ускользнуло от него. Он начал дрожать, пытаясь прижаться к стене в слабой надежде, что она сдастся. — Наставить клинок на ребенка? Какой неотесанный. Обычно так и было. Услышав спокойный голос, троица головорезов повернулась к нему, раздраженная тем, что их прервали. В следующий момент клинок был жестоко выбит из их рук, прежде чем резкий шум прорезал ветер. Альбинос в ужасе прикрыл рот рукой при виде трех перерезанных глоток, которые почти мгновенно появились в его глазах. Он отполз, тяжело дыша, когда человек с фиолетовым конским хвостом сделал несколько тренировочных взмахов окровавленным клинком, абсолютно спокойный в отличие от состояния молодого человека. — Хн. Довольно коротко. Ну что ж, — сказав это, он без каких-либо угрызений совести взял ножны и надел их на бедро, болтаясь рядом с его довольно простым коричневым кимоно. Его расслабленное поведение действительно успокоило мальчика, который сумел подняться на ноги. Заметив его наконец, мужчина улыбнулся, похлопав его по плечу с легкой улыбкой. — Я оставляю тебя вне поля моего зрения всего на мгновение, и тебя грабят, — он драматично вздохнул, но все же одобрительно кивнул. — Я был прав. Ты обязан прожить захватывающую жизнь, молодой мастер. — Я же говорил тебе перестать называть меня так, Кодзиро! Зови меня, Белл! — его раздражение быстро исчезло, он пытался игнорировать то, что видел краем глаза. Он вздрогнул, зажмурив глаза. — Но… спасибо. Я… Я мог бы… — Все в порядке. Похоже, они не причинили тебе особого вреда. И боль означает, что ты все еще жив, — Кодзиро положил руку на подбородок, задумчиво напевая. — Я просто удивляюсь, почему ты убежал в первую очередь, вместо того, чтобы просто использовать свой нож. — Я запаниковал! И… Нож ощущался тяжелым на его бедре. Это была дешевая вещь, которую они едва могли себе позволить, если хотели попасть на корабль, чтобы добраться до Дальнего Востока. И все же это могло бы что-то изменить в борьбе с тремя головорезами. Чтобы действительно победить. Но мысль о том, чтобы сделать то, что сделал Кодзиро… Если последний и заметил его страдания, он не подал виду. Вместо этого он положил руку на плечо Белла, мягко подталкивая его к выходу из переулка. — В любом случае… что ты сделал, чтобы так сильно их разозлить? — мужчина поднял бровь. — Ты ухаживал за их женщинами? — Н-нет! Я не знаю, почему они так разозлились! — мальчик почувствовал, как кровь прилила к его лицу, образы слишком неловкие, чтобы представить, даже если это было забавно в некотором смысле. Чтобы быстро остановить любые странные мысли, возникающие в голове Кодзиро, он вытащил что-то из кармана. — Я просто взял это письмо и хотел вернуть его им! Это было не столько письмо, сколько очень маленький свиток. Бумага в том виде, в каком она обычно использовалась в таких местах, как Орарио, была менее распространена на Дальнем Востоке. Кодзиро взял его у него из рук, с некоторым интересом разглядывая незнакомую печать и задумчиво переворачивая свиток несколько раз. — И я полагаю, они были не так благодарны, как ты ожидал? — под пристальным взглядом, который он получил, Кодзиро усмехнулся, поднимая руки в защите. Перевернув письмо в руке, он протянул его обратно Беллу, когда они сели на скамейку. Однако в его глазах был какой-то блеск. — Ну, раз уж ты прошел через все эти неприятности, может, откроешь его? Глаза Белла расширились. Он сразу же огляделся, становясь немного параноиком. Затем, наклонившись к Кодзиро, он поднес руку ко рту, как будто пытаясь скрыть свои слова. — Ты… Ты уверен? — нервно спросил он, взглянув на довольно соблазнительно выглядящий листок бумаги. Казалось, что теперь, когда Кодзиро выдвинул эту идею, она почти засияла. — Это не кажется… — Тебе самому не любопытно? — Кодзиро наклонил голову, прежде чем слегка ухмыльнуться. — И судя по моему скудному опыту, если такие люди не хотели, чтобы у вас что-то было, то хорошо, что у вас это есть. Белл закусил губу. Это была здравая логика. Если плохие люди, и эти головорезы были явно плохими, если они были готовы убить кого-то только за то, что у него было письмо в первую очередь… Не то чтобы он думал, что они заслуживают смерти. Тем не менее, мысль о том, что может произойти что-то плохое, и он может это предотвратить… Он не мог просто вернуть письмо, учитывая то, что сделал Кодзиро. В конце концов, любопытство и беспокойство о каком-то злом заговоре, как в книгах, победили. Со вздохом он взял свиток из рук Кодзиро. — Хорошо, хорошо. Печать была быстро сломана, и свиток развернулся. Они вдвоем уставились на содержимое. Хотя Белл предположил, что Кодзиро мог даже прочитать это… потому что оно было написано странными буквами, которых Белл не понимал. Это было на дальневосточном языке. Он почувствовал, что его лицо покраснело. Со всем этим волнением он даже не смог прочитать его сам. Опять же, если предполагалось, что это секрет, за который стоит убивать, имело смысл не записывать его в Койне. На койне говорили достаточно на Дальнем Востоке, в основном потому, что он выживал благодаря торговцам, приходящим извне, поэтому ради правильного общения большинство людей понимали «Общий язык». Тем не менее, что бы ни было внутри, это было достаточно интригующе для Кодзиро. Он издал впечатленный звук, потирая подбородок в предвкушении. — Ну что ж. Похоже, нас все-таки втянули в приключение, — он улыбнулся Беллу. — Как ты и хотел. — Я точно не хотел этого! — Белл закричал, скрестив руки на груди в виде буквы «X». — А мы нет! Я даже не знаю, что там написано! — Разве это не ты хотел добраться до этого места, чтобы получить опыт, прежде чем «отправиться в авантюристы, чтобы спасать девушек в подземелье»? — Пожалуйста, перестань дразнить меня… — он опустил голову, когда Кодзиро слегка рассмеялся. Так что да, он хотел сделать то, что, по словам его дедушки, было величайшим в жизни. Чтобы сохранить память о нем, следуя простой мечте о счастье. Он знал, что это была наивная мечта. Но, в некотором смысле, это была причина, по которой он был здесь сейчас, желая сделать именно это. Хотя он ожидал, что этот опыт придет в виде спарринга с дружелюбными местными воинами, может быть, какой-то дикой жизни, а не какого-то странного заговора, который, по-видимому, раскрывался в этом письме! — Прошу прощения, но, честно говоря, вы делаете это довольно легко, — выражение лица Кодзиро стало серьезным, когда он поднял палец. — Тем не менее, избегать опасности означает также избегать роста. Я предлагаю тебе рассматривать это как упражнение, молодой мастер. — … — Белл молча закусил губу, обдумывая это. Со вздохом он сдался, решив довериться словам того, кого считал учителем. Указав на письмо, молодой человек нахмурился. — Сначала, дай мне знать, что там написано. И Кодзиро сделал. Белл не мог ничего поделать, кроме как неловко рассмеяться над этой информацией. Это… было тяжелее, чем он ожидал. Мысль о том, что такой план увенчается успехом, ему не понравилась. Тем не менее, он не был уверен, что они могут сделать, кроме как передать это письмо в качестве предупреждения тем, кто стал мишенью. Оставался единственный вопрос, как они могли добраться и войти в то, что, по-видимому, было Благородным домом. Без приглашения и ничего, кроме скудных фондов, которые они смогли собрать. Белл вздрогнул. Возможно, это просто его паранойя, но у него было чувство, что это не будет простой доставкой письма.