Что скрывают наши души

Глава 1.

Столицу накрыла непогода. Гром сотрясал дома, молнии рисовали в небе сети стальных паутин. Дрожали оконные стёкла, свистел ветер и безжалостно срывал листву с деревьев. Июньская гроза разбушевалась не на шутку. Валерий ворочался с бока на бок. Как тут уснёшь, когда стихия со всей дури бьёт в гигантские барабаны? Бьёт и наслаждается безграничным могуществом, обрывая сладкие сны горожан. Хм, чем не мастер-класс для Мани? Как играть так, чтобы выделяться среди всех, обрести изюминку? Последнее время поклонники группы судачили, что барабанщику не хватает задора и скорости. Некоторые тихонько призывали вернуть Макса Удалова, который работал в «Арии» в числе технического персонала и подменял Манякина при необходимости. Вокалист отрицал подобную рокировку (больно через многое они прошли вместе), но слышал в студии сплетни о возможных переменах в составе. Слухами земля полнилась, и Кипелов не брал это всерьёз. Галины рядом не было. Супружескому ложу она предпочитала диван в гостевой комнате. Что, впрочем, стало обыденностью в последние месяцы. Вездесущие поклонницы, бесконечные гастроли и мероприятия, организованные свалившимися на голову спонсорами переполнили чашу терпения жены. Вечером она молчаливо встречала, подавала холодный ужин и уходила к подруге-соседке по этажу. Весёлая жизнь, ничего не скажешь. И понимал Валерий, что надо откровенно побеседовать и прояснить недомолвки, и боялся вскрыть болезненный нарыв. Цеплялся за видимость семьи. Грозовая цветомузыка прекратилась, небо слегка посветлело. Часы на стене показывали половину шестого утра. Вставать слишком рано. Раньше полудня репетиция не начнётся, а бродить по студии без дела вокалист не любил. По крайней мере, не в последний год. Колкие замечания басиста, буквально, по любому поводу (длина волос, ширина плеч, цвет обуви) оставляли мутный осадок. Вроде и шутка, вроде и нет. Под мерный шум дождя Валерий погрузился в мир грёз. Лес. Могучий и древний, хранивший память о веках, когда только-только закладывались основы современной страны. На крюкоподобных ветвях застыли клочья рваных облаков; из густых, как щётка, иголок доносились птичьи крики. На стволе зияла сквозная дыра, словно в грозу в дерево ударила сильнейшая молния. Вокалист прикоснулся к шраму на коре сосны-исполина и вздрогнул. Это что ещё такое? Что за фантастика? Руку окутывало алое свечение, мягкое, словно туман над озером в прохладное осеннее утро. Татуировки-полосы охватывали пальцы подобно змейкам, соединялись на запястье и расчерчивали плечо, прежде чем исчезнуть под чёрной футболкой с названием группы. Плеч касались рубиново-красные волосы, как нарезанные одной длины струны толстой лески. Кожу цвета белой бумаги пересекали… разрывы? Плоть будто лопнула и повисла кривыми лоскутьями, под которыми бурлила вязкая чернота. Подобрав ветку, Кипелов провёл сквозь дыру и ощутил лёгкий укол боли. На коре осталось нечто, похожее на кипящую смолу с ароматом… мирта и цитрусов? Странно, очень странно. Гость потустороннего мира оглядел себя и громко охнул: что за чудной образ? Красная лампочка с расписными мотивами! Или нет, тряпичная кукла из кошмаров, изрубленная тупым мечом, чтобы было больнее. Падение шишки оборвало размышления. Валерий переступил через похожие на пауков корни и побрёл среди стволов. По пути он настойчиво отмахивался свечения и старался не смотреть на обрывки кожи, чувствуя себя на редкость неуютно. Со стороны выглядело так, будто вокалист угодил в жернова мясорубки и выжил вопреки судьбе. Среди кряжистых великанов замаячила тропа. Пожухлые иголки, усыпавшие почву, были вдавлены, словно по ним кто-то ступал. Причём, совсем недавно. Крупные отпечатки, судя по всему, по лесу шагали мужчины. Сломанные ветки сосен кренились к земле, значит, он не один в царстве древнего мира. Поворот, другой, и деревца расступились, явив окутанный рассветной дымкой луг. Небо на востоке алело лепестками мака, на западе за сумрачные деревья опускалась полная луна. В кольце камней горел костёр, высотой с взрослого человека, вокруг сидели люди. Или существа, похожие на людей. Всех отличала белая, как бумага, кожа, и охватывал огонь, различавшийся оттенком. В мыслях промелькнуло нелепое сравнение с новогодней гирляндой, и вокалист усмехнулся. Он степенно шагал вдоль собравшихся и гадал, для чего попал на «ведьминский шабаш». В кругу было единственное пустое место и, похоже, предназначалось для него. Сесть? Или сбежать, пока не заметили? Интересно и страшно одновременно. — О, подоспел последний, — незнакомый мужчина, от которого исходило зелёное свечение, бросил ветку в огонь, — опаздываешь, друг. Говорящего «украшали» четыре татуировки, разрывов на обнажённой плоти не было. Лицо напоминало обклеенный бумагой череп, а в глазницах горел изумрудный огонь; волос на голове не было. Это выглядело настолько жутко, что Валерий словно прирос к траве. Если бы не искренняя улыбка существа, то Кипелов заподозрил, что тропа привела в ад. И встреча с демонам не сулит ничего хорошего. — Он всегда опаздывает, — хищно оскалился «человек», сидевший по левую руку, — во всех обликах. Первым уходит, последним приходит. Вокалист отступил на шаг. Неужто эта неодетая «жёлтая лампочка» с пятью татуировками и янтарными камнями вместо глаз его знает? Они встречались? Но где? — Может, потому, что не в первый раз закрывает Высшую Точку цикла? — устало произнесло существо, окутанное фиолетовым огнём. В отличие от других, оно больше напоминало человека: мягкие скулы и подбородок, веки над двухцветными аметистами в глазницах, пучки волос на затылке. Наготу прикрывала длинная чёрная футболка без рукавов, — сам-то не хочешь добровольно сгорать. Зато кричишь больше всех! — У меня есть другие интересы! — оскалился демон и смахнул с лысого черепа пепел от костра, — ищи дурака! — Так-то! Так-то, — поучительно ответил обладатель семи татуировок. — И всё равно, этот треснувший по швам безумец вовремя не приходит. Со следующим рангом вообще на куски развалишься? — Не донимайте его! С травы ловко поднялась окутанная белым серебром девушка. Без шрамов и рваных ран, излишне стройная и при этом юная, как подросток. Как высеченная изо льда снегурочка, одетая в сотканный из снежинок наряд, мягко струящийся на ветру. Откинув с плеча косу, она в три шага она приблизилась к вокалисту, взяла за руку и привела на свободное место. Ладонь не отпустила. — Тебе-то что, Свет? Ты никогда его не интересовала! — захохотала жёлтая сущность, невольно вызвавшая у вокалиста неприязнь, — всё надеешься на чудо! Знаешь прекрасно: он любит только себя! А вот я бы с тобой побеседовал, в иной обстановке… — Достаточно грубостей! Низкий женский голос напомнил раскат грома. Валерий внимательно посмотрел на его хозяйку. В противоположность снегурке она горела серо-чёрным огнём, но также не обладала шрамами или другими отметинами. Тело казалось отлитым из свинца, лицо напоминало идеально отшлифованную маску для венецианского карнавала. Волосы цвета вороньего крыла спускались по талии, короткая прядка кокетливо касалась левой щеки. Обе дамы были единственные, кто действительно напоминал людей. — Как всегда. Стоит Мгле сказать веское слово, как остальные замолкают, — растянул слова ещё один незнакомый голос. По правую руку по-турецки сидел «оранжевый человек». Лысый, разукрашенный четырьмя татуировками и тоже без одежды. — Расценю это как комплимент, — колдунья (по-иному не скажешь) улыбнулась уголками губ, — благодарю, Верность. — Спасибо большое, — закивал её собеседник. — Раз все собрались, то приступим. Мгла протянула левую руку в огонь, позволив пламени перекинуться на тело и вспыхнуть чёрным факелом. За ней манёвр повторили все. Кроме Валерия. Перспектива сгореть в древнем костре его отнюдь не прельщала. Что за глупости накрыли воспалённый разум? Никакие циклы он завершать не собирался. Вокруг заколдованного огня сидели два десятка существ, пусть они сыграют в «мёртвые игры» и оставят вокалиста в покое. — Смелее! — пропела снегурочка. Странно, глаза у неё были человеческие. Тёмно-карие, как лесной орех. Внезапно Кипелов подумал, что хотел бы увидеть собственное отражение. Вдруг он тоже чуточку похож на себя? — Я не хочу! — Это не больно! — собеседница улыбалась и буквально излучала снежное сияние, — понимаю, память ещё не вернулась. Ты говорил, да… Когда вспомнишь, ищи меня около тысячелетнего дуба на обрыве Восточных гор. Прикосновение тыльной стороной ладони ко лбу оборвало сон. Тёмной пеленой накрыло сосны и луг и замерцало зелёными цифрами на циферблате часов. Без десяти минут девять утра. Гроза отступила, и сквозь щель между гардинами в спальню пробился солнечный свет. Пора вставать, готовить завтрак и идти на репетицию. На всякий случай Валерий внимательно посмотрел на руки — никаких татуировок, разрывов и огненного ореола, лишь привычные мозоли от гантелей и штанги. Голова гудела после яркого сна. Вокалист чувствовал терпкий аромат цитрусов и мирта, слышал треск поленьев в костре, видел на себе взгляды каменных глаз. Воспоминания о разноцветных демонах вселили страх и сильнейшее желание быть как можно дальше от всего мистического. Зачем только посмотрел ужастик на ночь? Теперь пожинай плоды бурной фантазии. Рассказать группе? Пожалуй, не стоит. Дуб засмеёт, внесёт очередную шуточку в свой список. Зашипело масло на сковороде, комнату наполнили запахи яичницы и жареных сосисок. На соседней конфорке грелся чайник. Тихое, теперь уже привычное, утро. Жанна вышла замуж и съехала в собственное семейное гнездо. Сашу отправили на лето в деревню к бабушке и дедушке закаляться и дышать свежим воздухом. И к лучшему, пусть не видит ссор родителей, не чувствует напряжения, которое ножом, буквально, можно резать. Что ни слово, то упрёк и битьё тарелок. Хорошо не метание ножей. Помыв посуду, Валерий принял душ, оделся и зашагал на студию. Через неделю состоится концерт на крупной площадке, должная подготовка была необходима всем. На лестничной клетке он услышал, как щёлкнула дверь на верхнем этаже. Гроза не прошла бесследно. Ступени около подъезда перегородила ветка толщиной с руку взрослого человека, на автомобиль кого-то из соседей упало дерево, мусорные баки положило на бок. Дорогу усыпала сбитая листва, превратив путь в мозаичное панно; из ливнёвок торчали пакеты и банки, и вдоль обочины разливались грязные реки в асфальтовых берегах. Зато небо отличала синева драгоценных кристаллов. Перед входом в метро была давка. Люди отчаянно ругали небесную канцелярию за бурю и рассуждали, сочтут ли начальники сие оправдание удовлетворительным. Разве кто хотел получить выговор за опоздание? Вокалист привычно опустил козырёк тёмно-серой кепки и слился с толпой. Размышляя о прогоне «Химеры», Кипелов подходил к знакомому зданию, как увидел около входа машины аварийных служб с включёнными мигалками, и музыкантов вместе с техническим персоналом. — Доброе утро! Что случилось? — он кивнул на людей в специальной форме, которые толпились перед входом и что-то обсуждали. — Сам не видишь? — Виталий бросил окурок на асфальт и с силой растоптал, — ерундой маемся! На солнышке загораем! — Гроза повредила электрику во всём доме, — Владимир глядел на мастеров. — Как? — Не знаю, — он пожал плечами, — я пришёл, света нет, провода искрят. Всё в чёрном дыму, дикая вонь горелой пластмассы бьёт в нос сильнее боксёрской перчатки. Я быстрее выбежал на улицу, вызвал монтёров, уже второй час как чинят. — Сегодня закончат? Холстинин осёкся. Из дверей студии показался электрик в комбинезоне и каске. — Ну? Что? Говорите! — Замкнуло трансформатор, половину детале придётся менять, — он снял перчатки, — неделя, может, больше. Ну, как получится, — пожал плечами, — как запчасти найдём. Больно у вас специфический аппарат. Иностранный. Ответом стала нецензурная брань на разный лад. — Вы в своём уме? Нам скоро играть важнейший концерт! — Дубинин качал головой. — Мы через неделю открываем гастрольный тур! — вспыхнул Владимир, — вы хоть можете себе представить, сколько сил и денег вложено в раскрутку нового альбома? — Я-то что могу сделать? — ссутулился ремонтник, — я — человек маленький. Есть детали, налаживаю работу. Нет, жду, когда привезут. — Тогда дайте контакты больших людей! — Да пожалуйста. Электрик вытащил из кармана смятую бумажку и чёрной ручкой наспех нацарапал номер телефона. — Спасибо, — ледяным тоном произнёс Холстинин и отошёл в сторону. Мужчины закурили. Вокруг собирались поклонники, одетые в футболки с символикой группы. Скелет на мотоцикле выдавал почитателей «Героя Асфальта» — третьего альбома «Арии». Высокая девушка предпочла футболку с обнажённой смертью и её пленником, выделив для себя «Ночь Короче Дня». — Вот напасть, прямо перед продвижением «Химеры»! Бас — инструмент сложный. Я не хочу запороть партии. Чтобы народ надо мной смеялся? — Плохая примета, говорят… если что-то новое ломается внезапно, — Терентьев взлохматил густые кудри и стал похож на спаниеля, — мы технику в начале года установили, и она сгорела! Я лично отстраивал механизмы! Странно это. Дубинин захохотал: — Что, ещё один суеверный в группе завёлся? Ты ещё обвини во всём «Антихриста»! Дескать, мстит за то, что его не исполняют. — Эта шутка давно устарела, Виталь, и вообще не по адресу, — выдохнул Манякин, — меня беспокоит другое. Надеюсь, ремонтники не повредили мои барабаны! Я только вчера тарелки начистил! — Нефиг их всюду разбрасывать! — басист переключился на барабанщика, — куда ни зайду, везде малые валяются! Разбросал игрушки, как маленький ребёнок. Признаться, сам пнул пару раз, в назидание! — Так вот откуда вмятины… — Называется, инструменты надо держать в порядке! — Тут я согласен, — нахмурился Валерий, — сам спотыкаюсь. — Да неужели?! — Виталий выбросил окурок, — Ты? Со мной? Согласен? Может, ещё к сердцу прижмёшь и другом назовёшь? В щёчку чмокнешь? — Скорее, к чёрту пошлёт, — произнёс вернувшийся Владимир, — завтра к обеду студию починят. Харлеи подсуетились, решили вопрос. Дубинин возвёл руки к небу: — Слава Харлеям! И Дэвидсонам! Ура! Гастроли спасены! Вот не понимаю, почему не всем нравится поддержка влиятельного спонсора? Что за узость мышления? — он выразительно посмотрел на Кипелова. — На сегодня — вынужденный отбой, — Холстинин пригладил кудри, растрёпанные ветром, — но, чтобы завтра все были вовремя! Нам ещё репетировать и репетировать! Понятно? — Понятно, — послышалась мешанина голосов. Группа разбрелась по улице. Валерий отрешённо смотрел, как монтёры торопливо носят оборудование и, обходя лужи, громко ругают грозу за лишнюю работу. Дай-то бог, чтобы они быстро наладили провода. Давно в столице не было подобной бури. Часы показывали полдень. Галя, скорее всего, будет дома, и отмена репетиции — превосходная возможность обстоятельно поговорить и помириться. В «Арии» достаточно недомолвок и пререканий, в семье это лишнее. Коммунальщики устранили последствия непогоды. Распилили упавшие деревья, эвакуировали помятые машины, прочистили ливнёвки, убрали мусор. От лежавшей на ступенях ветки не осталось следа. Доставая ключи из кармана, Валерий услышал голос жены. Она с кем-то беседовала, смеялась и явно была в хорошем настроении. Позвала подругу-соседку? В голове промелькнула мысль: уйти и не мешать женским посиделкам, но что-то смутило вокалиста. Нет, раз решился на серьёзный разговор, то вперёд. Иначе, сам себе придумает очередную отговорку и, подобно страусу, спрячет голову в песок. Малодушный! Едва слышно щёлкнул замок. Разувшись, Валерий поспешил на кухню. Больно странные звуки раздавались. В квартире был гость. Помнится, вокалист видел того на свадьбе дочери. Тогда ещё Галя представила, как троюродного брата, который всю жизнь прожил в Ленинградской области, в дальнем посёлке, и решил навестить сестру. Брат братом, но… Развернувшееся на кухне действо отнюдь не напоминало родственные посиделки. Супруга в съехавшем на левое плечо халате сидела на коленях Андрея (его ли это имя? Или выдумка?) и жадно целовала. Тот запустил руки под одежду и явно горел желанием продолжить развлечение в «иной плоскости». — Добрый день, — запредельно высоким голосом произнёс Кипелов. Сладкие пташки посмотрели на Валерия. — Ух ты! Не ждали тебя так рано, — супруга прильнула к гостю, который сжал её за талию, — что пришёл? Выгнали? Опять? Вот это хладнокровие! Жена не лепетала оправданий или стыдливо прятала глаза, а, наоборот, с вызовом смотрела на обманутого супруга, наслаждалась эффектом разорвавшейся бомбы. Кто кого застал? — Электрика на студии сгорела из-за грозы. — Жалко, — она вздохнула. Вокалист чувствовал себя третьим лишним. В собственной квартире. Вид влюблённой пары ломал привычное мироздание, разбивал в щепки. — Это… это всё, что ты хочешь мне сказать? — А ты что-то хочешь услышать? Ты? Вечно не замечающий проблемы и прячущий голову в песок? Живущий в собственной Вселенной? «Не сейчас»! «Позже»! «Через несколько дней»! Не это ли твои любимые фразы? — Галя… — Я почти сорок лет Галя! — щёки жены налились румянцем. Она схватила кружку с остатками чая и замахнулась, но «брат» поймал за руку. — Это того не стоит, — ласково прошептал любовник. — Ты прав, солнышко, как всегда. — Расскажи ему, раз уж попались. — С самого начала? — А почему нет? Пусть знает. По лицу вокалиста пробежала тень. Как долго длился обман? Да и ему так нежно супруга не улыбалась никогда. — Хочешь слушать, слушай, — она поправила халат, — Андрей — мой самый близкий и родной человек. Мы познакомились, когда тебя призвали в армию. Я сидела на скамье в парке и размышляла, как проведу два года, грустила. Подсел парень, угостил мороженым. Мы разговорились, после гуляли дотемна. Это было странно и непривычно, не как с тобой. Ты — как вулкан, как буря. Сегодня есть всё, завтра — нет ничего. То улыбаешься, то уходишь в себя, в глухую броню. От пустяка вроде лишнего веса или длины волос! Андрей — это стабильность и спокойствие, в противовес тебе. С ним я обрела уверенность в завтрашнем дне. — Так… так зачем вышла замуж за меня? Объяснила бы и… Галя вскинула брови: — И провела жизнь в глухом посёлке? — в голосе слышались стальные ноты, — за второй год службы ты оброс полезными знакомствами. Добровольно отказаться от переезда в Москву и сгнить в захолустье на всеми забытом заводе? Держи карман шире! — она хлопнула в ладоши, — в тебе мы видели шанс на другую судьбу. Я даже радовалась вашим постоянным гастролям, Андрюша скрашивал месяцы одиночества. — Неужели всё было настолько плохо? — А ты как думаешь? Я жила, как вдова при живом муже. Разъезды, концерты, поклонники, для которых ты — светоч земли. Золотой голос, которому поклоняются тысячи людей! И я, предоставленная самой себе, с грошами в кармане. Мы переехали, но достаток не появился. Думаешь, мне не было стыдно просить продукты у соседей, пока ты пожинал плоды успеха группы? Напивался на гастролях до потери сознания? Ещё как! — Ты молчала. Когда я возвращался, говорила, что всё хорошо. — Я отвечала то, что ты хотел слышать. Ты всегда предпочитал уходить от проблем, не брать ответственность за серьёзные решения. Тянуть время и загонять проблему в тупик, откуда нет выхода! — она кричала, — Андрюша приносил деньги, и я отдавала долги. Улыбалась друзьям, дескать, ты перевёл с очередных гастролей. Лгала в лицо и улыбалась… как же мерзко себя чувствовала! — А сейчас? Что ты… чувствуешь сейчас? — Сейчас я свободна, — Галя глубоко дышала. Тирада отняла силы, — ты узнал, наконец, и я могу уйти вместе с Андрюшей. Конец истории. Занавес. — Сашу я вам не отдам. — Тут такое деликатное дело, — она виновато улыбалась, — Жанна и Саша — Андреевна и Андреевич. Причём, Жанна знает. Почему, думаешь, она как-то из дома сбежала? Знакомилась с настоящим отцом, а после поклялась хранить нашу тайну. Сердце остановилось и рухнуло куда-то в тёмные глубины. — Я не верю, — осип Кипелов. — Придётся, — любовник жены пожал плечами. — Правда, придётся. Медицинские тесты подтвердят, если понадобится. Галя встала с колен Андрея. — На развод я подам сама. Вещи соберу, когда тебя не будет дома, ключи оставлю в ящике. У нас с Андрюшей есть уютное гнездо. Продолжай жить в собственной раковине и слышать только себя. Прощай. Голову раскалывала жгучая боль. Супруга одевалась, её спутник заботливо помогал и называл ласковыми прозвищами. Хозяина квартиры они не замечали, словно тот стал призраком. Обсуждали семейный ужин! Захлопнулась дверь. Громкий звук вывел вокалиста из ступора. Это… это действительно произошло? Или он увидел во сне яркий кошмар? Шабаш демонов на лугу — детский лепет по сравнению с предательством жены. Комариный писк на фоне гудящих турбин пассажирского самолёта. Альбомы «Арии» и «Смутное Время», выступления с «Мастером» и Серёгой Мавриным — всё это ради блага семьи! Гонорары он отдавал жене, себе оставлял десятую часть! И то, с разрешения Гали! Жанна и Саша чужие! Как? Как это принять? После возвращения домой дочь держалась отстранённо, не рассказывала про училище и друзей. Стала чужой и выставила незримый барьер, который проявлялся в дни редких семейных посиделок. В душе поднимались волны злости. Столько лет прожить в обмане! Да, он был виноват, но не заслужил столь суровой развязки! В порыве ярости Кипелов схватил кружку и бросил в стену. Следом в осколки превратились остатки сервиза и чайник. Последней полетела сахарница, привезённая с гастролей. Валерий с силой сжал крышку и не почувствовал, как та лопнула по линиям геометрического рисунка и рассекла кожу. Обои расчертил кровавый след. В ладони болезненно пульсировало. Алая струйка оставляла на паркете абстрактную картину. Силы покинули вокалиста. Нахлынула слабость, и он рухнул на стул. Плечи тряслись в безмолвных всхлипах. Из коридора донёсся знакомый голос: — Валерик! Привет! А что у тебя дверь открыта?..