Непотопляемая Леди

      Так уж сложилось, что с самого своего рождения весь мир для маленького Джерара составлял остров Райский и его жители. До определенного момента название ничего ему не говорило, пока однажды старик Роб, который, в отличие от самого Джерара, рабом не родился и попал на остров только два года назад, объяснил ему, что такое рай. На то чудесное место, что описывал старик, остров не походил совсем: каменистый, всего с одним источником пресной воды, небольшой и абсолютно пустынный. Даже еду раз в месяц привозил корабль, никогда не пристававший к острову — ящики и корзины с припасами всегда подвозили на лодках. Все население Райского составляли около двух сотен рабов и полтора десятка надсмотрщиков.       Несколько раз на острове появлялись странные незнакомцы. В первый раз всех рабов заперли, но во второй раз Джерару удалось улизнуть и подсмотреть за важными гостями. От пары высоких фигур в балахонах с капюшонами так и шибало силой, еще один не скрывался — худощавый бородатый старик с открытым лбом и светлыми глазами. Точнее, глазом — второй всегда был закрыт. А еще было в них что-то… Когда мальчик, за неимением возможности самому понять и облечь в слова смутные ощущения, обратился за пояснением к Робу, тот тоскливо усмехнулся:       — Они обладают властью. Это ты чувствуешь. Такое всегда видно, как бы ни пытались они скрыть свое место и статус.       — Ты знаешь, кто они? — сверкнул темными любопытными глазенками из-под челки мальчишка.       — Тот высокий, одноглазый и с длинной бородой похож на члена Совета, но мне нужно увидеть его, чтобы убедиться, — прошелестел старик и надолго затих.       — Тогда в следующий раз, как они приедут, я попытаюсь отпереть вашу камеру, чтобы и вы посмотрели, — предложил после раздумий мальчик.       — Это было бы славно, — тут же оживился Роб и едва заметно усмехнулся.       Случай представился через несколько месяцев, и старик подтвердил, что одноглазый — член Совета магов. «Важная птица!» — смешно округлил глаза он и поднял для значительности узловатый палец.       Самое главное, что было на острове, то, ради чего они все находились здесь — это башня. Для чего она строится им, конечно, не говорили, но это должно было быть что-то грандиозное. То, что привозили на остров: все материалы для возведения, кроме камня, кристаллы и прочее оборудование — было очень интересным, но видел все это богатство Джерар только издалека, а так хотелось потрогать и изучить все эти интересные штуки... Вот только Роб, который всегда внимательно следил за выгрузкой «Синей лани», которая и привозила все эти ящики с инструментами и прочим, все больше мрачнел. Однако, говорить не спешил. Но Джерар четко ощущал, что тот что-то знает, а делиться знаниями отказывается. На все вопросы и приставания мальчугана Роб только качал головой и переводил разговор, начиная рассказывать о других землях, больших городах и… магии.       Именно тогда Джерар стал ощущать, что ему тесен привычный мирок Райского. Он жадно впитывал чужие рассказы, пытаясь представить себе все эти чудесные места и робко мечтал, что когда-нибудь, возможно, сможет побывать там.       Жизнь на острове была подчинена определенному порядку: подъем, скудный завтрак, работа, небольшой перерыв днем и вода - зато сколько хочешь! - потом опять работа до заката и ужин. Обычно к концу светового дня все валились от усталости с ног, но со временем Джерар становился все сильнее и выносливей и под вечер уже не стремился рухнуть в своем уголке и отключиться до утра. Он стал изучать остров. Правда, по темноте делать это было откровенно опасно, поэтому мальчик приобрел привычку вставать до рассвета, тихонько проскальзывать мимо спящих надсмотрщиков и в серой утренней хмари исследовать свой дом. До семи лет он успел полностью облазить весь Райский: от самой верхушки строящейся башни до ее основания и подземелий с содержащимися там рабами.       Мама умерла рано — он ее почти не помнил, только темно-синие или сине-зеленые глаза да ласковые руки, а отца он никогда и не знал. Поговаривали, что это был один из охранников, и Джерар все пытался угадать, кто это. Один из них, высокий и темноволосый, всегда чуть пристальнее наблюдал за ним и остальными детьми, которых обычно ставили на самые легкие работы, но никак мальчишку не выделял до одного случая.       Тогда заболела маленькая Миллиана и Джерар уговорил ее остаться в их отнорке, чтобы отлежаться. В тот день они втроем: он сам, Эрик и Симон выполнили вдобавок к своей работе то, что должна была сделать Милли. Главный надсмотрщик не стал останавливать процесс, но вечером с пристрастием всех расспросил.       В тот же вечер, едва они поужинали и собрались у костра послушать старого Роба, мальчишку схватили и, как он ни брыкался, отволокли на верхние этажи, где обитала охрана. И тот самый темноволосый охранник набил ему татуировку густым страшно жгучим багрово-красным зельем. Было больно, но Джерар терпел, только сильнее стискивал зубы, чтобы не кричать. Похожими тату были покрыты лица надсмотрщиков — изредка, когда сильный ветер приподнимал вуали на их лицах, загадочные символы сразу бросались в глаза. «В знак особого расположения, — было сказано ему. — Ты будешь отвечать за всех остальных, раз уж взял на себя ответственность».       Друзья ахнули, стоило ему вернуться обратно, а Милли и Сорано даже разревелись. Джерар, сильно волнуясь, но стараясь не показывать этого, рассказал, что ему поручили отвечать за них всех.       Несмотря на жизнелюбивый характер и природный оптимизм Джерар боялся. Он боялся, что эта татуировка отдалит его от остальных ребят — уже видел подобное, правда, среди старших рабов. Однажды к ним привезли пополнение: в новой партии был мужчина, Джис. Здоровяк казался сильным и надежным, всегда сохранял спокойствие, старался помогать более слабым и вокруг него быстро собралась толпа тех, кто жаждал защиты и покровительства. Его заметили. И поставили татуировку, похожую на тату надсмотрщиков… И тогда все изменилось. То ли дело было в ней, то ли власть — пусть и небольшая, но больше, чем у любого из рабов, — вскружила ему голову, но он стал жестоким. Слушая тихие перешептывания женщин и понимая, что он делает с ними ночами, Джерар только стискивал зубы, потому что ничем не мог помочь. Джиса убила одна из рабынь, Лила — размозжила камнем голову прямо в процессе. Ее наказали, ведь никто не смеет портить имущество хозяев. После порки она так и не оправилась — лихорадка быстро прибрала девушку…       Но друзья ему поверили, что наполнило душу Джерара радостью и облегчением. Они верили ему! Возможно, со временем мальчишка и стал бы одним из надсмотрщиков, не случись той истории с Джисом, но пример того, как быстро теряется людской облик, был еще свеж в памяти. Конечно, сам паренек таких сложных слов не знал, ему все объяснил старик Роб, да еще похвалил, что он, Джерар, хорошо разбирается в людях и быстро схватывает.       — Короче, далеко пойдешь, пацан, — похвала Роба была приятна, и Джерар уже повернулся, чтобы уходить, как уловил едва слышный шепот, — если выживешь…       Последняя фраза, которую он не должен был услышать, сильно подпортила настроение. Конечно, жизнь у них у всех трудная, многие умирают, но… Джерар никогда не примерял смерть на себя. Ему казалось — да и остальным немногочисленным детям тоже, он был в этом уверен, — что их это не коснется, что они не умрут. Тогда он впервые постарался взглянуть на порядки на острове со стороны и многое понял. Мир был жесток. Другого Джерар, конечно, не видел, но по рассказам вновь прибывших он знал, что бывает и по-другому. Та жизнь, на континенте, казалась сказкой. Поделившись своими несмелыми мечтами со старым Робом, который всегда выделял его среди остальной малышни, он услышал только горький смех.       — Ты еще такой ребенок, — мягко пожурил его тот, грустно глядя подслеповатыми глазами. — Иди, скоро будут закрывать клетки, завтра привозят пополнение.       Джерар расстроился, что обязательной вечерней истории не будет, но послушно вернулся в их отнорок в дальнем конце подземелий. Перед приплытием корабля обычно открытые ночью отсеки запирались охраной.       Ему всегда было интересно знакомиться с новенькими и слушать их истории. В свои десять он уже знал множество разных вещей, которые не положено, вообще-то, знать детям его возраста, и понимал больше иных взрослых. Живой от природы ум оттачивали все более долгие со временем разговоры с Робом, а понимание причин, побуждающих людей поступать так или иначе, всегда было с ним. Пусть в далеком детстве он не умел подобрать слов и описать то, что видит и чувствует, но позднее понял, что это ему просто дано. Он умел читать людей, инстинктивно понимал их устремления… Был ли это дар природы или богов, он не знал, но радовался своему таланту.       Это же понимание позволило Джерару почти сразу понять, что Роб от него чего-то хочет, но старик молчал, только вел долгие беседы, интересно рассказывал о жизни на материке и совсем уж сказками звучали его истории про другую сторону Земного Края, где жили иные люди, царили иные порядки, водились волшебные животные и жизнь казалась совсем другой — далекой и оттого сказочной. Невероятной.       Наверное, старик долго ходил бы вокруг да около, если бы не Эльза.       Девчонка была из новеньких. Последние три года Джерар точно мог сказать, лишь недолго понаблюдав за новым пополнением, кто выживет, а кто сдастся и быстро умрет или превратится в бледную тень себя самого. Такие слабые личности словно прятались где-то внутри собственного разума, уходили вглубь.       Эльза была… Пожалуй, яркая — наиболее подходящее ей слово. Девчушка с алыми волосами, живая, веселая, она словно искрила — одно ее появление было как глоток свежего воздуха. Для всех у доброй девочки находилось слово поддержки и ободряющая улыбка, несмотря на рабские браслеты и потерю глаза при захвате в плен, она старалась держаться, но уже через пару недель в неволе начала чахнуть. Все меньше улыбалась, почти перестала разговаривать с Сорано и Милли. Бунтарский поначалу характер и несгибаемая, казалось бы, воля на Райском острове испарились, как не бывало.       Джерар не знал, как ей помочь. Он испробовал все свои приемы, но ничего не помогало: ни побег ночью на берег, чтобы смотреть на крупные яркие звезды и ночной океан, а в отлив пособирать моллюсков, ни вкусные кусочки фруктов, которые иногда перепадали ему от охраны, ни вечерние разговоры у костра. Эльза уходила в себя.       Ему было жаль девчонку. Именно она подарила ему мечту о свободе, мечту выбраться с этого крохотного островка и увидеть большой мир. Эльза очень красочно рассказывала о своей жизни в небольшой деревеньке Розмарин, из которой была родом. Ее рассказы и непреодолимое желание вернуться заставляли задуматься. Рассказы Роба были сказками: то ли лжет, то ли нет — не понять, но Эльза просто не умела врать, и та жизнь, что описывала девчонка, очень нравилась Джерару. Едва ли он решился бы когда-нибудь покинуть остров, если бы не она… Птица в руках лучше дракона в небе — устоявшийся быт, пускай и тяжелый, но привычный, казался лучше неизвестности.       Поэтому он обратился к Робу с просьбой вытянуть Эльзу. Это помогло. Когда за дело взялся старик, девчонка ожила. Он каждый вечер говорил с ней, один на один. Уже через пару дней Скарлетт вроде бы очнулась, скинула тоскливое равнодушие и снова начала робко улыбаться. Через три недели Джерар забеспокоился: тяга Эльзы к справедливости начала приобретать какие-то тревожные черты — она все чаще стала заговаривать о побеге, о том, что это неправильно — держать в заточении стольких людей, лишать их свободы. «Мы не преступники!» — возмущенно говорила она у вечернего костра в их закутке, и вся остальная малышня радостно с ней соглашалась.       Они, может и не были преступниками, но мальчик точно знал, что едва ли не треть островитян — убийцы, выкупленные из королевских тюрем. Ожидающие исполнения смертного приговора узники по-тихому продавались тюремщиками работорговцам. Кроме того, почти все женщины и дети на острове были или с увечьями, и поэтому не годились для гарема, или слишком слабыми, чтобы выполнять тяжелую работу. «Некондиция», — презрительно щурился главный людолов, лично привозивший партии рабов на Райский.       И, в принципе, Джерар был согласен с горячими словами Эльзы, но просил утихомирить свои порывы, не привлекать внимания. Та не слушалась, а после разговоров с Робом распалялась еще больше. И тогда Джерар стал готовиться к неприятностям — добром все это не могло закончиться.       Искренние призывы Эльзы не могли не затронуть сердца людей, ведь свобода — главное, чего хотели рабы. Выросших на острове были единицы, но даже они желали вырваться с Райского. И вот тогда-то Роб взял на себя труд придумать план побега. И если Эльза была идейным вдохновителем, то старик, как самый умный и опытный из них, стал мозговым центром.       Та давнишняя прогулка с Джераром помогла ему понять схему расстановки охраны, рабы послушно приносили нужные сведения, и однажды Роб собрал малышню и разослал с сообщениями по остальным отсекам, чтобы люди были готовы. Через пять дней после последнего привоза провизии был назначен бунт: все получили инструкции — кому что делать и куда бежать при нападении на охрану.       В тот день все шло как обычно, Джерар даже удивился — никто не нервничал, не показывал вида, что что-то планируется, и надсмотрщики ничего не заподозрили.       По сигналу Роба после отбоя лично отобранные им рабы напали на охрану, а еще одна группа отправилась уничтожить кристалл связи. Им все удалось, но тщательно спланированный и подготовленный побег провалился — их подвела самонадеянность. Они думали, что у них осталось чуть больше трех недель, чтобы построить плот и спокойно убраться с острова, но все пошло не по плану. Кроме кристалла связи существовал еще способ определить, что что-то неладно, и как назло появился притвора.       После драки рабы спеленали недобитых надсмотрщиков и поместили в самую крепкую камеру, оставив присматривать за ними пятерку сильнейших мужчин. Остальные под предводительством Роба стали строить плот. Уже на второй день основное было готово, оставалось поставить мачту, парус и приделать рулевое весло. Люди торопились быстрее покинуть Райский, настроение у всех было приподнятое, но их мечтам не суждено было сбыться.       Появление притворы застало Джерара за перетаскиванием припасов из подвалов на пристань: едва он поднялся на первый этаж, как в подземельях что-то громко и глухо бумкнуло. Мальчишка разжал руки, выронив ящик, и помчался вниз, уже понимая, что опаздывает. Открывшаяся картина заставила его на несколько секунд застыть.       Один из охранников применял какую-то убийственную магию, иссушив свое тело до состояния скелета, но сумев полностью уничтожить почти полсотни напавших на него рабов, потом второй применил точно такую же магию, но слабее — он всего лишь ранил оставшихся и потерял сознание. Нападавшие закончились.       А в следующий момент Джерар почувствовал, что его словно бы отодвинули. Нет, он продолжал видеть все происходящее, но никак не контролировал действия собственного тела. Стянуло правую сторону и холодом закололо узор на лице. В голове поселился чужой голос, который диктовал ему, что делать, и он не мог ослушаться. Джерар словно бился о прозрачную стену снова и снова, но вернуться в себя не получалось. А его тело тем временем спеленало всех оставшихся в живых зачинщиков, среди которых, кстати, Роба не оказалось. Попинало еще не пришедших в себя охранников и направилось к лестнице.       «Кто ты?! Выпусти меня!» — бесился внутри мальчишка, в отчаянии снова и снова бросаясь на захватчика, но постоянно откатываясь назад, словно его мягко, но твердо отталкивали, и чувствуя, как стремительно утекают силы. «Заткнись, а то мозги поджарю», — тихо прошелестел безэмоциональный бесплотный голос, и Джерара будто сковало — теперь он мог только смотреть. Видимо, захвативший его маг решил подстраховаться.       Его тело деловито поднялось наверх, перед выходом из здания применив магию невидимости, и мерным шагом — не быстро, но и не медленно, — направилось к берегу.       На пристани взгляду предстало неприятное зрелище: несколько взрослых рабов было убито. А запах… Сладковатый запах жженого мяса все еще оставался слишком сильным, несмотря на дующий с моря бриз. Ожоги на трупах и густая жирная сажа в форме человеческих тел на каменной дороге заставили притормозить. Оставшиеся в живых затаскивали на плот последние ящики и свертки — рабы надеялись сбежать даже на не достроенном до конца плоту.       Внимание привлек какой-то спор, разгоравшийся на пристани. Роб силой удерживал Эльзу за руку, а она обеспокоенно глядела в сторону башни:       — Где Джерар?.. Джерар! — крик девчонки снес усиливающийся с каждым мгновением ветер.       — Он скоро будет, — сквозь зубы процедил старик, затаскивая упирающуюся Эльзу на плот.       Скарлетт попыталась вернуться на пристань, но тычок уронил ее на деревянные бревна. Она зло уставилась на Роба, но высказаться не успела:       — Оставь его, он слишком привык быть рабом, он может помогать держащим вас в плену.       — Но он один из нас! — горячо возразила девочка, поднимаясь с плохо ошкуренных бревен и сжимая кулаки. — Мы не можем его здесь бросить!       — А вот и ты, старик, — захватчик демонстративно и звонко щелкнул пальцами, привлекая внимание беглецов. Тело легко спрыгнуло с камней на настил пристани и с несвойственной Джерару сумасшедшей улыбкой окинул взглядом рабов. — Никто никуда не поплывет!       Роб оскалился и применил огненную плеть, пытаясь достать мальчишку, но тот ловко увернулся и негромко произнес:       — Так все же маг… — и сразу же атаковал. — Магия проникновения: Имплозия.       На секунду захватчик покинул тело Джерара: тот только покачнулся, но ничего сделать больше не успел… Роб побагровел, глаза стремительно покраснели из-за лопнувших сосудов, из носа потекла кровь — и старик взорвался. Буквально.       Притвора сделал несколько шагов вперед, даже не глядя на заляпанных ошметками рабов, застывших в шоке на мирно покачивающемся на волнах плоту, и брезгливо перевернула какой-то лоскут кожи. Ошметок со спины — Джерар узнал приметный шрам с лопатки рядом с татуировкой какой-то гильдии.       — Следовало догадаться раньше, — досадливо цыкнул захватчик. — Хвост феи, значит… Надоедливые мошки.       — Джерар, что ты наделал?! — ярость и горе Эльзы были неподдельными, вокруг нее в воздухе сверкали металлом и взблескивали какие-то линии. — Ты!.. Как ты мог убить дедушку Роба?! Не прощу тебя-а!       С этими словами вокруг нее вспыхнула огромная багровая печать, совсем как волосы девочки, и все, что содержало в себе железо: кирки, лопаты, мечи убитых стражников - все полетело в Джерара, желая уничтожить обидчика, проткнуть насквозь… Атака захлебнулась, едва начавшись. Тело с захватчиком было быстрее, чем когда-либо был сам Джерар. Оно в один прыжок настигло разбушевавшуюся девчонку. С несвойственной ему силой сжав тонкую шею, его захватчик приблизил лицо к задыхающейся Эльзе, пытающейся глотнуть воздуха, и зло прошипел:       — Только посмей пикнуть — и все твои друзья умрут. Хотела свободы?! Так получай!       С последним словом притвора откинул Эльзу от себя, но приземлиться в воду ей было не суждено — тело девчонки исчезло во вспышке телепорта.       — На материке ей самое место, — удовлетворенно кивнул сам себе захватчик и брезгливо отряхнул ладони. — А вы чего вылупились? — грозно спросил он у оставшихся на борту рабов. — Марш в башню, падаль! Есть силы бунты поднимать, значит, завтра пахать будете наравне с остальными. Стоп! Приберитесь здесь…       Кивок в сторону лежавших чуть поодаль трупов подсказал, что нужно делать. Смерив заляпанных чужой кровью и кишками потрясенных людей, захвативший тело Джерара маг сморщился и приказал всем отмыться в воде.       — Пять минут вам на все про все. Ну! Что застыли?! Время пошло…       Через обещанные пять минут, когда продрогшие люди почти все вылезли из воды, на берег пришли трое охранников. Оставив их присматривать за оставшимися убирать останки рабами, мальчик лениво махнул рукой и кивнул в сторону башни.       — Вперед, падаль.       Убедившись, что все оставшиеся рабы надежно заперты в подземельях, он поднялся в башню и с помощью магии починил кристалл связи.       — Запрашиваю помощь, повторяю, нужна помощь…       Высокий голос — выше, чем у самого Джерара, — раз за разом произносил одну и ту же фразу, пока камень не тренькнул и не раздался грубый ответ:       — Что, мать вашу, случилось?!       Описав случившееся, бесплотный голос в голове Джерара с отчетливо издевательской интонацией произнес: «Пока-пока», — и сознание отключилось.       Пришел в себя мальчик от того, что на него вылили ведро холодной воды. Отплевавшись и утерев лицо, он поднял глаза и увидел беловолосого загорелого мужчину средних лет. Тот легонько пнул носком сапога распластанного на полу в луже воды и собственных нечистот Джерара.       — Что вы делаете? К-ха… Что с Эльзой?.. — был первый вопрос еще не пришедшего в себя мальчишки. Реакцию он вызвал странную. Нахмурившись, мужчина склонился ниже и с брезгливым выражением на лице вздернул его на ноги.       — Хм… силен ты, малец, — хохотнул маг, повертел Джерара перед собой, рассматривая с исследовательским интересом. — У тебя мозги должны были свариться, а поди ж ты, еще соображаешь что-то. По крайней мере, наглости задавать вопросы еще хватает!       Толкнув его на стул, маг пристроился в кресло напротив, сделал странный жест над головой Джерара, отчего там немного прояснилось, а тело согрелось и перестало потряхивать. Пробормотав под нос что-то, напоминающее: "Любопытный экземпляр...", он произнес:       — Ты же хотел увидеть мир?.. - на несмелый кивок ошарашенному внезапной сменой поведения мальчика, маг усмехнулся и предупредил. - Ценность твоей жизни будет определяться твоими стараниями и той пользой, что ты мне принесешь. А теперь спи.       Полупрозрачный шар, наколдованный магом, впитался в лоб Джерар, и тот уснул.