***
В окна небольшого дома хлестал сильный дождь. Сегодня здесь должны были появиться на свет две чудесные малышки. Роды были долгими и очень мучительными. Беременность у измученной схватками женщины и так выдалась тяжелой, узкий таз и хрупкое телосложение внушали целителям опасение, что придется выбирать: или мать, или младенцы. Магически одаренные дети, близнецы, умудрились к моменту родов сплестись пуповинами — очень дурной знак. Все вздохнули с облегчением, стоило первому новорожденному, крепкой, здоровой девочке, поприветствовать мир своим криком, но когда появился второй младенец, показалось, что тот не дышит. Только спустя почти минуту крохотное сердечко забилось и комнату огласил еще один громкий крик. Малышку тут же обтерли и передали заплакавшей от облегчения матери. Случилось чудо — спустя двадцать часов мучений усталая и осунувшаяся женщина прижимала к себе два маленьких громко голосящих комочка — своих драгоценных дочерей.***
Представьте мое удивление, когда черная прореха в мироздании оказалась длинным и очень узким тоннелем. В какой-то момент мне показалось, что кто-то помогал мне выбраться и тянул вперед, к свету. Оказалось, темный тоннель был тем самым местом, откуда вытаскивают и всех остальных детей. Я родилась. Кажется, это тело не умело дышать, а я за то время, что пробыла в темноте, уже успела забыть, как это делается. Легкие отказывались работать и, кажется, были забиты какой-то слизью, но моя воля к жизни победила, и я сделала первый вдох. Наконец, проникший внутрь воздух резанул по легким, а я закашлялась и заголосила от боли. Жива… Я вновь жива. Меня обтёрли, приложили к материнской груди и я, причмокивая, начала первый в этом мире обед. М-м-м, как это вкусно! Как прекрасно слышать стук собственного сердца, ощущать вкус, чувствовать тепло кожи и видеть что-то еще, кроме непроглядной тьмы. За первым восторгом пришло и иное, больно резанувшее по сердцу чувство — горечь потери. Потери всех тех, кого я любила и кому не повезло избежать забвения. Всех, кто был мне дорог, поглотила серая пелена. От нахлынувших на меня противоречивых чувств я разревелась. Я выжила… но осталась совсем одна. В этот момент я поняла одно. Самое важное. Я больше не хочу оказаться там, не хочу быть поглощенной тем пугающим серым Ничто. Потому приложу все усилия для того, чтобы как можно сильнее оттянуть, а лучше — избежать этой встречи. Придя к такой мысли, я начала осматриваться, чтобы понять, куда же это меня занесло. Первым привлекшим мое внимание объектом стал завозившийся по соседству новорожденный, который присосался к кормилице рядом со мной. Опа, оказывается, у меня есть братик или сестричка. Это стало неожиданным открытием, ведь в прошлой жизни я была единственным ребенком в семье. Надеюсь, мы подружимся… То, что родители разговаривали на незнакомом языке, которого я раньше никогда не слышала, не стало для меня неожиданностью. Ведь в мире их, кажется, более трехсот. Мне знаком был только один, и то, что не удалось сразу опознать речь, не сильно напрягало. Со временем выучу. Правда, в том, что это не родной мир, я убедилась очень скоро. Первое подтверждение сего факта ждало сразу же, как только я смогла более-менее разглядеть что-то в мешанине цветных пятен окружающих меня. Это знание вызвало в моей душе шок и трепет: ТУТ БЫЛА МАГИЯ!!! В прежнем мире ничего подобного не было. Более того, моя новая мама оказалась волшебницей! А если и тут генетика — не пустой звук, то значит и я могу оказаться магом! Дни, похожие один на другой, пролетали незаметной чередой. После того черного тоннеля даже лежать и глазеть на мир из детской кроватки было блаженством. Я ела, спала, пачкала пеленки и плакала, как это и полагается обычным младенцам. Хоть сознание и было взрослым, но лежать мокрой или голодной мне не хотелось. Я росла, набиралась сил и, в отличие от своей сестренки, была на диво спокойной (все же была постарше лет на двадцать, потому орать без повода не спешила). А вот старше всего на семь часов сестренка, Лу-Лу, как ласково называла ее мама, была ещё той привередой и любила поголосить. В дальнейшем именно такое незначительное обстоятельство, как ее старшинство, и стало первой причиной нашего отчуждения. «Удивительно серьезная, копия отца», — не уставала повторять всякий раз моя новая матушка, видя мое сосредоточенное выражение лица, когда я силилась рассмотреть все вокруг. Я же втайне надеялась, что мое сходство с отцом ограничится только характером, а внешностью я пойду в мать. Себя я в зеркале еще не видела, а вот она была очень красивой. Молодая, не больше двадцати-двадцати пяти лет, пшеничная блондинка с правильными чертами лица, теплыми золотисто-карими глазами и красивой фигурой, которую не испортили даже роды. Отец для мужчины был тоже вполне хорош собой. Высокий подтянутый блондин лет тридцати с пробивающимся над верхней губой пушком, грозящим в скором времени превратиться в густые усы, цепким взглядом серо-стальных глаз и хищным разлетом бровей, всегда в отглаженном с иголочки темном костюме-тройке. Вечно занятый своим бизнесом. В те редкие моменты, когда отец все же появлялся в моем поле зрения, то он заметно преображался. Рядом с матерью он выглядел очень счастливым. Жили мы, как я поняла, в небольшом коттедже, обычном для семей среднего достатка. Мама была домохозяйкой, а папа — кем-то вроде начинающего бизнесмена. Днем, когда он уходил на работу, к нам приходила помощница по хозяйству — женщина средних лет, которую мама называла тетушкой Спеттой. Еще нас иногда навещала мамина лучшая подруга Грамми. Именно последняя помогала ей справляться с нашими детскими капризами. Все же двое грудничков для одной неопытной мамочки, особенно когда у них начинают резаться зубы, это очень утомительно. Чаще всего Грамми приходила к нам не одна, а со своей дочерью Брандиш. В первый раз увидев эту девочку с ярко-зелеными волосами, я очень удивилась. И если цвет волос ее матери не вызывал у меня такой реакции — ну, мало ли какие вкусовые пристрастия у взрослого человека? — то точно такая же салатовая шевелюра ребенка вызывала недоумение. Потом оказалось, что волосы всевозможных цветов в этом мире в порядке вещей. Просто ни мои родители, ни кто-то еще из виденных мной людей (аж четверо!) не выбивался из обычной для прежнего мира цветовой палитры. Хотя, после открытия, что в этом мире существует магия, радуга на голове уже не казалась дикостью. Моим первым словом стало «Хач-чу!». Я тянула свои маленькие пухлые ладошки к золотым ключам, что иногда мелькали в руках мамы, норовя получше их рассмотреть, но увы. Поэтому пришлось громко и четко заявить о своем интересе. Правда, и после громкого рева в руки мне их не дали, вместо этого подсунув красивую, блестящую, но абсолютно бесполезную побрякушку. Ладно, подрасту, сама изучу… А то почему-то в этом незнакомом мире ключи единственные ощущались мной, как что-то родное, близкое и очень важное. По мере взросления я старалась как можно быстрее научиться контролировать свое тело. Не всегда, конечно, получалось, но я не переставала стараться. Лежать целыми днями в кроватке или ползать по одной комнате было безумно скучно. Больше свободы хотелось только освоения двух основных навыков: ходьбы и самостоятельной посадки на горшок. Подгузники, даже волшебные и самоочищающиеся — это неприятно. А еще становилось заметно, что с каждым днем, проведенным в новом мире, я начинаю быстро забывать то, что было раньше. Незначительные детали ускользали из памяти: уже сейчас я, как ни старалась, не могла вспомнить лиц своих соседок по комнате. Это было грустно, но я и сама не стремилась сохранить их образы в памяти. Не хотела бередить эту рану. К тому же старые знания тут, в новом мире, где правила магия, вряд ли были актуальны. Да и что скрывать, волшебство и познание нового и неизведанного захватило меня целиком. Я хотела стать волшебницей, как моя новая мама. Поэтому каждый день, засыпая, пыталась ощутить в себе эту неведомую силу, но пока ничего не получалось. Прошел первый год, было решено отпраздновать наш день рождения, и вот тогда-то я, наконец, и узнала наши с сестрой полные имена. Люсинда и Люсьена, а не Люси и Лулу, как звали нас все вокруг. Люсинда, сокращенно Люси, это я, а вот старшую близняшку, которая, в отличие от меня, еще не могла выговаривать слова правильно, но уже упорно лопотала «Лу-лу, Лу-лу», так и прозвали. Милое домашнее имя. Да. По факту у нас с сестрой-близняшкой было одно имя на двоих, только с разницей в произношении. Как получилось, что нас обеих зовут одинаково, я узнала от мамы на третьем году жизни, когда наконец начала понимать язык и смогла сформулировать свой вопрос. Наши родители оказались суеверными! Когда они узнали, что мама беременна, то приняли довольно рисковое решение уйти из торговой гильдии, в которой вместе работали, чтобы организовать свое собственное дело. А когда шли забирать документы, то увидели, как одна из букв на вывеске от сильного ветра отвалилась и вместо LOVE&LUCKY (Любовь и Удача) на ней осталось LOVE&LUCY. Тогда они посчитали это хорошим знаком и решили, что если родится девочка, то обязательно назовут ее Люси. Уже потом, когда оказалось, что ожидается два ребенка вместо одного и обе девочки, родители ничего умнее не придумали, чем разделить его на двоих. Только вторые имена у нас были разные. Сестре досталось Ловетт — в честь LOVE, а мне Лаки. Видимо, из-за того, что я вообще выжила при рождении, меня и нарекли удачливой, но об этом мама решила умолчать. Именно в тот момент, когда я услышала эту историю, что-то в моей памяти щелкнуло, паззл из маленьких разрозненных фрагментов сложился в голове и я поняла, куда попала. Только вот почему тут целых ДВЕ Люси? Впрочем, это была меньшая из моих проблем. Сюжет развеселого сенена про самую отвязную гильдию Хвост Феи я помнила смутно. Но то, что количество невероятных переделок, из которых главные герои, как и положено сенену, выходили скорее вопреки здравому смыслу, часто бывая при этом на волосок от смерти, зашкаливало. Это я помнила точно. И все эти события крутились вокруг блондинистой особы, внешне очень похожей на нашу маму, но с именем Люси. Что же там такое было… Ага, что-то припоминаю. То ли с семьей какие-то проблемы, то ли сирота… точнее не вспомню. Вот же! В этот момент я остро пожалела о том, что так бездарно растрачивала свои воспоминания. Знать бы, что там такого случилось с семьей той Люси из сенена, и найти способ это предотвратить. Не то чтобы я верила в полное совпадение своей новой жизни с сюжетом давно просмотренного аниме, но что-то проверять это на практике не хотелось. Теперь, среди тающих как снег на солнце воспоминаний, в перерывах между попытками ощутить магию и научиться ходить я пыталась отыскать фрагменты этого опуса. Особым успехом мои попытки не увенчались. В итоге наскребла только три пункта, но и их хватало, чтобы в панике схватиться за голову. Только вот как предотвратить хотя бы первое событие, если была известна только приблизительная дата, я совершенно не знала. Понимая, что даже эти обрывки воспоминаний в скором времени забудутся, я повторяла про себя самые важные моменты и пыталась заложить направления развития личности, надеясь, что хотя бы это поможет предотвратить катастрофу, а может… Чем черт не шутит — даже познакомиться с членами той развеселой гильдии при менее трагических обстоятельствах. Конечно, при условии, что эта гильдия действительно существует, а не является игрой моего воображения.***
У нас было чудесное детство и любящие родители… Первые пять лет жизни. Дела пошли в гору и отец из средней руки бизнесмена стал преуспевающим промышленником. Вскоре переехали в огромный особняк, полагающийся такому важному человеку и его семье по статусу. Вот только внешнее благополучие счастья никому не добавляло. Видеть и без того не балующего нас вниманием отца мы стали совсем редко. Да и мама, хоть и старалась не показывать, но тоже очень грустила и скучала, когда отец пропадал в бесконечных командировках. Она понимала, что тот старается дать семье все самое лучшее и потому не укоряла его, по мере сил поддерживая его и обеспечивая в доме уют. Но счастье не могло быть вечным… Я наблюдала, как родители отдаляются друг от друга все больше, и со все нарастающим внутренним беспокойством ждала нашего десятилетия. Важные воспоминания, как я ни пыталась их сохранить, забылись. И даже то, что я смогла их записать, едва научившись держать карандаш, сейчас воспринималось с сомнением. Тем более, было совершенно непонятно, откуда придет беда. Да и как маленькая девочка может это предотвратить. Смутное чувство надвигающейся беды, все эти годы сопровождавшее меня, обострилось осенью, незадолго до нашего с Лу дня рождения. Мама заболела и очень быстро увядала. Она казалась хрупкой сломанной вазой с пробитым донышком, через которое утекали жизненные силы. Ни деньги отца, ни нанятые им самые лучшие целители не были в состоянии вылечить её. Тогда же произошло и еще одно событие, изменившее русло истории этого мира в другую сторону. Была середина октября, за окном разыгралась буря, что было весьма необычно для этого времени года и, тем более, для мест, где мы жили. Ветер трепал ветви деревьев в парке. Кажется, после дождя у нашего садовника будет много работы. Мама позвала нас с сестрой к себе. Она уже почти не вставала, и даже Лу своими детскими мозгами понимала, что мамы скоро не станет. Она обняла нас, а потом дрожащей рукой протянула Лу свой несессер с ключами. Мы уже знали, что мама была очень сильным заклинателем Духов, но сейчас она не пользовалась ключами. И вот, наконец, она решилась их передать. — Я обещала Звездным Духам, что передам ключи новому заклинателю, своему первенцу, — она смотрела на нас уставшими, но полными любви и тепла глазами. — Так получилось, что у меня сразу родилось две прекрасных дочери, старшая — это ты, Люсьена. Пожалуйста, будь добра к ним, и они станут твоими самыми лучшими друзьями. Для меня это было сродни удару под дых. Мама ведь знала, что я, когда вырасту, хочу стать заклинателем. Как?! Как она могла так поступить? На глазах выступили слезы боли, и я, кажется, забыла как дышать. В моей голове никак не укладывалось, что мама передает свои ключи, свое наследие, глупышке Лу, которой интересны, как и любой нормальной девочке ее возраста, лишь кружевные платья да куклы! В душе поселилось иррациональное чувство обиды, я всем своим существом ощутила то, что вот уже несколько лет безуспешно пыталась почувствовать в медитациях. Магия пробежала искорками по кончикам пальцев, а в сердце будто вонзились сотни холодных иголочек. Я жадно следила за ключами в руках матери и за тем, как она передает их Лу, которая не понимала, даже не задумывалась над их истинной ценностью. Я была уверена, что сестра будет вызывать духов ради развлечения. Это просто смешно!.. Мой горящий взгляд не остался незамеченным — мама нахмурилась. Подумать только, Лу старше всего на несколько часов! А ведь по мозгам я гораздо старше! Пусть и не сумела сохранить свои воспоминания. Мне кажется, мамин выбор владельца для ключей был основан на характере, а возраст — это так, отговорка. Просто Лу являлась её точной копией, такая же смешливая и жизнерадостная, как солнышко. Зато я была полной противоположностью сестры, гораздо более сдержанная и сосредоточенная не по возрасту, чем сильно напоминала нашего отца, всегда собранного и целеустремленного, постоянно пропадающего на работе. Его никогда не было рядом!.. Все из-за него! На моё лицо против воли вылезла кривая усмешка, так не характерная для маленькой девочки, скорее, подходящая умудренному жизненным опытом человеку, циничному и сполна вкусившему в жизни предательств и разочарований. Я шмыгнула носом, пытаясь сдержаться, но слезы все равно потекли. Она ведь знала, знала, что я хочу быть магом! Не могла не замечать, как я смотрю на волшебство. Как каждый день пытаюсь его ощутить и мечтаю, что когда вырасту, вступлю в волшебную гильдию. И всё равно отдала ключи ей! Той, для которой магия ничего не значит! Сестре всегда больше нравилось наряжаться в мамины наряды и рассматривать украшения в шкатулке, нанизывая на себя бусы, кольца и браслеты. Не мне, что отчаянно цеплялась за осколки своей памяти и личности, исчезавшие день за днем. Не мне, что всегда приносила меньше хлопот и пыталась соответствовать высоким требованиям отца, неукоснительно и со всем тщанием выполняя все полученные от частных учителей задания. Не мне, пытавшейся сделать так, чтобы мамина улыбка никогда не угасала. Не мне, что всегда подбадривала и старалась быть рядом, когда отец неделями не появлялся дома. Не мне… А этой глупой маленькой девчонке! Я полным сожаления взглядом проводила золотые ключи, скрывшиеся в кармане сестры, и отвернулась, чтобы скрыть досаду и злость. Мне всего лишь десять, но уже сейчас прошлое казалось мне всего лишь сказочным сном. Мне с большим трудом удавалось делать записи на своем родном языке с заметками по этому миру. Но кое-что всё же удалось вырвать из лап забытья. Свое Я, свою личность. Я никогда, ни на один день не забывала, что морально я старше, умнее и сильнее. И мне совсем не хотелось бездарно и бесцельно проживать свою жизнь, а потому я боролась с мирозданием, не отпуская ту себя, которой была когда-то. И, кажется, даже преуспела: более взрослое поведение, более логичный разум, умение быстро разобраться, что перед тобой за человек — все это доказывало, что у меня получилось. Пусть не полностью, но хоть так. Безупречный план, продуманный на годы вперед, рухнул, погребая под останками мою мечту. Нет! Я не оставлю своих попыток стать магом! Правда, осталось решить каким? Я настолько погрузилась в свои размышления, что не сразу заметила, что мама обращается ко мне. — Люси, не расстраивайся, если постараешься, то и ты сможешь стать магом, но ты сможешь сама выбирать, какому волшебству научиться, — мама погладила меня по голове, стараясь отвлечь от горьких мыслей. Я только молча кивнула и опустила глаза, не желая показывать свои эмоции. Не сейчас. И так уже мама знает, что я на нее обиделась, злюсь и завидую сестре. Стало стыдно. Через три дня Лейла Хартфилия, любимая мама и любящая супруга, умерла.