***
Эле завороженно смотрела на свое отражение в черном стекле, заменяющим здесь пол - поднять глаза на остальной пейзаж она просто боялась, ей и мига, охваченного Пурпуром, хватило, чтобы едва не сойти с ума. Она присела на корточки, обхватив себя руками, максимально прикрыла тело длинными волосами и смотрела, смотрела, смотрела в Зелень отражающихся глаз. Душа златоглазого с ней, его сила, его защита, все будет хорошо, все обязательно будет хорошо! - Сакура-чан? - Мрачный и Пурпурный, как и все вокруг, протянул к ней руку ладонью вверх, обычную, человеческую, без груды металла в ней. Все равно страшно. - Не бойся, это Цукуеми, техника моего клана. Здесь нельзя ни соврать, ни подслушать наш разговор, и время течет намного медленнее. - Я умру? - Эле смогла через силу оторвать взгляд, кроме клубящегося Пурпура и протянутой руки, наконец, заметив и три черно-белые здесь фигуры. - Почему вы такие... без Цвета? - А почему ты голая? - Мальчик, в котором она с трудом узнала Саске, вспыхнул и отвернулся, лишь посветлевшие черные щеки и кончики ушей выдали его румянец. - Одежда это оковы, - Эле встала, слегка пошатываясь под тяжестью длинных розовых волос, спускающихся куда-то ниже ступней, прямо сквозь странное черное стекло. - Ты не умрешь, - парень, что был рядом с Саске в первую их встречу, сделал к ней шаг вперед, окутывая Золотом. Эле немного расслабилась, нежась в родном Цвете и даже веря, что он не сделает ей плохо. - В самом плохом случае ты просто забудешь все, что здесь происходило. Эле потянулась, заставив вновь отвернуться не вовремя повернувшегося Саске. Возможно, соврать здесь и нельзя, но промолчать ей никто не запретит - не говорить же, что Серебро не забывает ничего, слишком жадное до любых знаний? Но страх, пробирающий до глубины души, заставляющий Цвета в сердцах нервно трепыхаться, готовя их к битве - исчез. Они - люди, не Братья. Осталась только боль от Пурпура, столь привычная, что почти родная и любимая. - Тогда зачем я вам? - Она закружилась вокруг себя, как часто делала это в своих покоях Промежутка, настраиваясь на разговор с Братом, взлетели розовой волной волосы, окутав ее мерцающим облаком. Грустно улыбнулась, осознав, что их длина все же конечна, лишь чуть длиннее тела - все в этом Пределе было конечно. - Поговорить. - Мрачный, явно хозяин этого места, с горевшим в глазах странным Знаком, не внушал ей ни капли доверия, как и его Янтарь, поющий слишком слабо, захлебнувшийся в Пурпуре. - Клянусь, что вреда мы тебе не причиним. Так получилось, что именно ты стала тем катализатором, запустившим бурю. Просто расскажи, что гражданским говорят об Учиха и почему ты так остро реагируешь на нас? Что тебе известно? - Так вот почему Саске постоянно меня искал, - Эле склонила голову к плечу, рассматривая спину дернувшегося от собственного имени мальчика. - Учиха натравили Лиса на деревню, чтобы запугать, захватить власть полностью, убрать с пути безклановых - так говорят. Но породниться с кланом эти слухи не мешают, многие хотят выйти замуж за Учиха... Все сложно сплелось - любовь, страх, ненависть и недоверие... Просто невозможный оттенок, лживый и пугливый, такой сам возникнуть не мог, он и от дуновения ветерка должен был расплескаться по Полотну, преобразиться, очиститься. - Учиха защитники! Мы не могли..! - Саске, не выдержав, все же обернулся, перестав краснеть перед наготой девочки из-за охватившего его возмущения. Эле нахмурилась, то ли от того, что на прямой вопрос промолчать все же не смогла, мимоходом почти взболтнув и про Цвета, то ли из-за всколыхнувшегося Пурпура. - Второй вопрос. - Мрачный, так и не назвавшийся мужчина, одним движением руки остановил мальчика, все так же требовательно глядя на нее. - Это... моя особенность. Ее назвали кеккей-генкаем. - Серебро милосердно вычленило нужный термин из своих глубин, подходящий под ее возможность видеть Цвета и имевший право быть в этом мире правдой. - Я вижу... души? Гнев и ярость, осознание только своей правды, стремление к разрушению. Каждый в вашем клане обладает этим, кто-то больше, кто-то меньше. От этого больно. - Проклятие Ненависти, ты говоришь о нем? - Золотой поддался еще ближе, становясь перед ней на колени. Было странно видеть человеческие черты на этом черном лице с белоснежными волосами и знать, что в реальности все наоборот, и еще более странно осознавать, что она здесь не черно-белая. - Что ты о нем знаешь? - Первый раз слышу. - Эле пожала плечами, замечая и растерянный взгляд Саске, и потрясенный мрачного, как-то резко изменившийся на оценивающий. - Я просто так вижу. - Удивительно, - Золотой шумно выдохнул, все так же стоя на коленях. - Можешь еще рассказать об этом что-нибудь, даже самую бесполезную мелочь? Эле нахмурилась, пытаясь подобрать нужные слова, но, как ни старалась, о таком разговоре она и подумать не могла. Расскажет про Цвета и что, ей создадут новую маску, уничтожат личность уже наверняка, отдадут перевязанному или табачному? Заберут жизнь, ради которой собой пожертвовал ее златоглазый? - Здесь нельзя соврать. А вы можете? - Собравшись, она прямо посмотрела на мрачного. Не убью те, так убьют эти - здесь, в царстве Пурпура, это было намного реальнее. - Нет, все, находившиеся здесь, могут говорить лишь правду. Эта техника идеальна для допросов но слишком редка и сложна, чтобы использовать ее постоянно. Как я понял, ты боишься огласки? - Дождавшись подтверждающего кивка, хозяин издал невнятный звук, что-то между фырком и смешком. - Я, Учиха Фугаку, глава клана Учиха, в присутствии своих наследников клянусь, что никакая информация, полученная от Харуно Сакуры, не уйдет за пределы главной ветви клана Учиха. Также утверждаю, что за время всех наших разговоров с тобой никто не влиял на твою память и не обещал чего-то иного. - Клянусь, - эхом отозвались, видимо, его сыновья. - Хорошо, поняла. Вы можете убрать Пурпур? - Сакура указала на тяжелую кровавую луну в небе и багровые клубы тумана, струящиеся по обсидиановой земле. - Он... неприятен. - Только замаскировать, - Фугаку немного растерялся, не понимая сути вопроса. Какая разница в пейзаже вокруг? - И не мгновенно. - Пурпур яростный, причиняющий раны, Цвет карателей и пророков, знамя праведных, алая кровь — дай власти ставшему твоим бранным посланником! Обо мне, ставшем твоим правым посланником — вспомни. Заточи мой меч, разрушением мой удар — наполни. Кровь и Нерву из жил моего врага — исторгни. Направь острие моего клинка, цели своей — достигни. - Закрыв глаза, Эле мелодичным речитативом прочитала одну из молитв ужасных Братьев этому Цвету. - И что это за бред? - Фыркнул Саске, глядя на нее, как на сумасшедшую. - У каждого живого есть два Цвета, как основа его личности и души. Это и сила воли, и верность, и мышление, вся сущность человека. У шиноби есть и третий, его называют чакрой. - Голубой? Цвет обычной чакры голубой. - Золотой, явно тоже не понимая ничего, все же постарался поддержать разговор. - Почти. Лазурь грозная, выступающая как медь, приносящая смерть, рассекающий бич, карающий меч... - Глаза Эле затуманились, она словно наяву увидела своего Брата Колдуна, что желал ее Золота, которого все братья отвергали и каждый раз читали молитвы, лишь бы не слышать его тихий голос. - И какие цвета у меня? Пурпур, Лазурь и..? - Он все не унимался, словно увидев в ней надежду на что-то очень и очень маловероятное, но желанное. - Золото. Для него молитвы нет, те, кто привык использовать Цвета в бою и жадно пожирать их, отвергают само его существование. Это цвет любви, уважения, жалости, самоубийственный и робкий, неровный, как огонек свечи. Его у тебя много, наравне с Пурпуром, и это плохо. Ради того, что ты безумно любишь, ты будешь готов отдать абсолютно все, включая и свою жизнь, и даже если будут другие варианты, ты их не увидишь, Пурпур не даст. Заволочет клубами ярости и отчаяния, покажет лишь один путь, уничтожит Золото твоими же руками, заставит ненавидеть тебя. У твоих Цветов очень громкие голоса, думаю, ты и сам их слышишь? Пурпур же кричит. - Итачи, ты что-то понял? - Фугаку, как создатель Цукуеми, мгновенно уловил изменения в старшем сыне - сердцебиение участилось, зрачки расширились, а чакра ускорила свой бег. - И как этого избежать? Всем, не только мне? Ты же знаешь, Сакура? - Проигнорировав отца, он только бросил беглый взгляд на все еще ничего не понимающего Саске. - Не совсем... Пурпур заставляет всех вокруг атаковать себя, чтобы постоянно быть в бою, я правда не... - Эле закусила губу, вспоминая пурпурных сестер. Айя, милая безумная сестренка, что открыто хотела уничтожить мир, прелестное зло, против которого и восстанут герои, зверек, пирующий на поле битвы. Юна, фанатичная, горящая в своей ярости и безумии заживо, волевая и честная. И... Эли? Родная, уверенная, чудная. Ее Серебро смягчило, связало Пурпур ажурными нитями так, что ее сила уничтожать стала созидающей. Она строила, изобретала, соединяла, казалось бы, совершенно противоречивые вещи... - Пурпур может создавать, но ему нужна цель. Воля. Сила. Я знаю лишь одну, что смогла не просто обуздать свою ярость, но и сделать ее... безопасной. - То есть нам нельзя убивать? - Фугаку недоуменно вздернул бровь. - Мы шиноби, сильнейший клан с уникальным додзюцу, а ты хочешь сделать нас кем? Рабочими? Строителями? Глупость! - Нужно, чтобы второго Цвета было намного больше, - поняв, что самый простой путь для Учих закрыт, Эле едва не заскулила от горя. Золото ворчало, съеживалось, хотело сбежать подальше, смиряясь лишь из-за присутствия Итачи, но руки все равно закрыли ее в защитном жесте. - Они ваши якоря, ваше спасение. Если Итачи потеряет то, что любит, или даже лишит себя этого своими руками - потонет в Пурпуре. Если у Саске не окажется того, что он искренне захочет защищать - его Зелени и так считанные капли, он потонет в Пурпуре. Если вы, Учиха-сан, утратите свои творения, потеряете вдохновение, вы потонете в Пурпуре. - И что же я, по твоему, творю? - Мрачный усмехнулся, едва скрывая разочарование в голосе. Он ей что, художник или стихоплет? Печально осознавать, что все происходящее лишь итог странных фантазий маленькой девочки. - Ваша семья. Ваши сыновья это творения, их мама, возможно, вдохновение. - Эле улыбнулась, радуясь своему осознанию. Эхо повторяла ей это много раз, пытаясь помирить с ненавистным Цветом, но тогда она ее не понимала. - Сирень — цвет тайны. Тайны, которая властно подчиняет себе людей. Тайна бывает разной, иногда под ее покровом прячется любовь. Не важно, каким образом, но потеряете их, и потеряете себя. - Шаринган. - Горько засмеялся Итачи, высоко подняв подбородок. - Мангеке. И про них ты никогда не слышала, верно? - Сакура отрицательно замахала головой. - Сможешь определить этот твой цвет у каждого из клана? - Фугаку, все еще не признавая ее правоту, подавил в себе желание просто заклеймить ее безумной, а все ее речи бредом. Влияние ли это пурпура, как утверждает девчонка, или же здравый смысл, но послать ее хотелось неимоверно, жалея потраченного времени - удерживала пока только клятва и небольшие ростки сомнения, все же проросшие где-то внутри. - Конечно, мне же поручили вас обследовать, - девочка тепло улыбнулась, впервые в этой жизни ощущая, что Пурпур жжет ее не так сильно.***
Синохара уныло пинал камень, не решаясь подойти к химе, пока рядом с ней крутился этот аристократишка. Конечно, он понимал, как и остальные в школе, что их гадалку рано или поздно заметят, но чтобы сам Учиха за ней бегал и ни разу не оставлял одну? Сакура-химе же шарахается от него, как от прокаженного, и не зря - дошли все же до красноглазых проклятья погибших в ту ночь, один за другим в госпитале помирают, только дети и не пострадали, что справедливо - они тогда сами пеленки марали. - Тьфу! Может, темную ему устроим? Клану же явно не до него сейчас, разбираться никто не будет, все по койкам лежат. - Внес дельную мысль Кен, неприязненно глядя в сторону замершего статуей Учиха. - Так он нас и сам отделает, вспомни только, как на химе пытались наехать из группы Ти. - Процедил Синохара, сверля упавший на розовые волосы лепесток сакуры. Такая прекрасная картина - красивая девочка сидит под цветущей вишней и сосредоточенно что-то читает, если бы только не этот высокомерный ублюдок рядом! - Вы в курсе, что вас слышно? - Яманака-химе, появившаяся, словно из ниоткуда, напугала их до чертиков. - Саске-кууун! Сакура! Я принесла вкусняшки и трех их пожирателей! - Твою мать! - Кен отпрянул, пропуская знаменитую троицу Ино-Шика-Чо и белобрысого демона, уже жевавших что-то. - А эти то что тут забыли? Тоже погадать пришли? - Сакура-химе потрясающая... - Влюбленный идиот ты, Синохара! Взял бы и подошел? - Кен толкнул его в сторону Харуно и толпы клановых, только не рассчитал силу и выпихнул друга из кустов. - Че надо? - Узумаки, до этого сверливший недовольным взглядом Учиху, теперь переключился на него. - Э, я узнать хотел... Сакура-химе, ты... вы... Я... - Синохара бледнел, краснел, дрожал и потел, причем все одновременно, не замечая, что зачитавшаяся девочка его даже не слышит, полностью погрузившись в свиток анатомии. Окончательно скиснув под хихиканье друга из кустов, он выпалил единственное, что репетировал к встрече с ней: - Второй корпус? - Мм? - Девочка подняла сонный взгляд, сначала увидев перед лицом протянутое моти, которое и съела с рук Яманака, после же увидела и окруживших ее детей. - А когда вы пришли? - И как ты планируешь жить, если и позаботиться о себе не можешь? - Ино, мгновенно перетянув на себя внимание с мнущегося и что-то блеющего Синохары на себя, грозно уперла руки в бока. - Не то, что готовить, даже поесть вовремя не можешь! - Тц, я умею, - Саске пренебрежительно взглянул на блондинку, засунув руки в карманы, после чего вновь отвернулся, словно и не выдал целую фразу вслух. - Да с какого Сакуре-чан есть твою стряпню? - Наруто, до этого лишь злобно сопевший, вскочил рядом с Учиха, буквально нос к носу. - Саске-теме! - Добе! От едва не начавшейся драки их отвлек звонкий смех. Сакура, всегда ходившая в неприметном платье и с завязанными волосами, сейчас была ярче всех девчонок, разрисовывавших себя косметикой. Она была... теплой? Странное ощущение, что он, вроде бы и чужой в этой компании, здесь и сейчас не был лишним, накрыло его с головой, как объятия мамы. - Ой, я в госпиталь опаздываю! Прости-прости, Ино, я доем по пути! - Спохватившись, розоволосая приняла свою порцию, побежав в сторону возвышающегося трехэтажного здания, даже не оглянувшись за двинувшегося следом Учиху. Синохара понял, что эти избалованные клановые детишки здесь забыли, прихватив с собой и сироту. Понял и поклялся, что вопреки всему поступит во второй корпус своими силами, лишь бы еще хоть раз ощутить это тепло.