***
Хикару не зря утром определила этот день как незадавшийся. Обеденный перерыв подтвердил это предположение. В конце перемены в школе сработала пожарная тревога, и всполошившиеся ученики поспешно покидали столовую, разбегались по классам в поисках своих вещей. Хаттори и Ёшида, подхваченные потоком встревоженной толпы, тоже быстро добрались до своего кабинета. Под наглухо закрытыми дверями стояли несколько учениц. — Почему вы не заходите? — обеспокоенно уточнила Ёшида. — Там закрыто, — кивнули на двери одноклассницы. — Мы пытались открыть. Но там какой-то шум. Ёшида подошла к двери и дёрнула за ручку. Та не поддалась. Девушка наклонилась и заглянула в замочную скважину. Видимость через такое маленькое отверстие плохая, и ничего, кроме непонятной суеты, Ёшида не заметила, зато, как только она приблизилась к скважине, в нос ей пахнуло запахом дыма. — Это же наш класс горит! — воскликнула Ёшида, оглядываясь на одноклассниц. — И там действительно что-то происходит. Надо выбить дверь. — Чем ты её выбьешь? — засомневалась Хикару и дёрнула подругу за рукав. — Отойди оттуда. — Чем-чем, ногой, — ворчливо отозвалась Ёшида. — Сама отойди. Хикару, с подозрением взглядывая на сосредоточенную подругу, отошла и потянула за собой одноклассниц. Ёшида же, отойдя от двери на пару шагов, напряглась, словно приготовившись к прыжку, и вмиг вскинула ногу вверх. «Ничего себе модель и актриса!», — промелькнула мысль у Хикару. В нос ударил явственный запах дыма. Послышался грохот упавшей двери — та открывалась внутрь и потому легко поддалась. Ёшида первая впрыгнула в класс. Хикару опасливо выглянула из-за косяка. В кабинете, чистом и просторном, горели шторы — лёгкие и светлые, они легко подхватили огонь от чего-то. Кавасаки-сан стояла к девушкам спиной; в руках она держала большой красный огнетушитель и, с трудом удерживая тяжёлый баллон, направляла раструб на огонь. Ёшида недолго думая схватила ведро воды, стоявшее в углу кабинета, и с ним наперевес кинулась к окну. Она быстро опрокинула воду на окно и чуть не окатила Кавасаки-сан. Та, чуть не опрокинув баллон, краем глаза заметила мельтешащую светлую голову и почти зарычала, приказывая уйти из помещения, но Ёшида её проигнорировала. Через пару минут пожар потушили, но урок был беспощадно сорван, ведь перед тем, как разложить вещи и писать, необходимо отовсюду убрать воду, пену и обуглившиеся останки штор. — Жалко шторы, красивые были, нежно-зелёные, — хныкали девчонки в процессе уборки. А после начался допрос. Все расселись на свои места, внимательно оглядывая друг друга, подозревая всех и каждого. Тишина стояла такая, что слышалось тиканье настенных часов, висящих над доской. Её нарушал только мерный стук каблуков Кавасаки-сан, допытывающейся, кто поджёг спичку, а за ней — и шторы, ведь на полу она нашла полусгоревший уголёк от неё. Ученики словно в рот воды набрали. Пожилая учительница биологии, сидящая поодаль от Кавасаки-сан, натянула очки повыше, с предельным вниманием и даже, казалось, с осуждением оглядывала всех учеников. До конца урока никто так и не признался, но выговор получили все. В особенности — Ёшида, ослушавшаяся классного руководителя и к тому же выбившая дверь в класс. Её ждал теперь не просто официальный выговор от школы, а отстранение от занятий — но этот вопрос решат позже, ведь нельзя же главную актрису их мини-спектакля исключить перед самым выступлением; сегодня им ещё предстояла первая — и единственная — репетиция перед фестивалем.***
Вечер четвёртого дня весеннего фестиваля — самый ожидаемый день среди учеников Некомы. Пожалуй, каждый уголок школы тихо гудит в предвкушении традиционного представления классов первогодок — это отличный шанс узнать, кто на что способен, на кого обратить особое внимание, а за кем дополнительно присмотреть. Старшая школа Некома в своём округе считалась достаточно крупной, включающий в себя весь учебный цикл, и за репутацией тщательно следила. Оно представляло собой светлое просторное здание с несколькими пристройками для спортивных клубов. Однако на поверку оказывалось, что часть из них только с виду красива и светла, но наглухо закрыта: эти пристройки давно не обслуживались и становились своего рода кладовой для разных ненужных вещей, до сих пор не списанных из инвентаря. Перед школой разбит небольшой озеленённый дворик, вдоль которого располагались скамейки; в жаркое время под тенью деревьев и на газонах отдыхали толпы учеников. Поодаль стояло несколько беседок, внутри которых можно было сыграть в шахматы — Некома славилась не столько силой, сколько умом, и шахматный клуб, приносящий кубки с Межшкольных соревнований, быстро стал фаворитом. Хикару смотрела на беспорядочно носящегося по кабинету Ямамото и его друга и категорически не понимала, как при таких способностях они попали в Некому. Силы им не занимать — а вот с учёбой и усидчивостью беда. Опытным путём Ёшида выяснила, что Ямамото ко всему прочему не знает и большую часть кандзи, что для старшеклассника, стремящегося к хорошему образованию, было не только сложностью, но и позором в какой-то мере. Час X — час их выступления — неумолимо приближался, и между уроками и мероприятиями ребята подготавливали костюмы для мини-спектакля, такого же лёгкого, доброго, как они сами. По крайней мере, так его обозначила Кавасаки-сан, руководившая всем процессом. У Хикару даже роль оказалась незначительной — птички, подсказывающей путь герою. Она больше предпочитала работать «за кадром», подготавливая сценарий, направляя актёров. Несколько одноклассниц добродушно принесли косметику, чтобы наложить хоть какой-то соответствующий грим. Довольная Ёшида как вихрь ворвалась в класс, таща на загорбке что-то мягкое, красное и тяжёлое. Задорно тряхнув светлыми кудрями, она сбросила это что-то на парту, и оно расстелилось по всей поверхности, обнажая пушистый белый мех по краям, — мантия короля. Их сказка про короля и непослушную принцессу, впоследствии похищенную драконом и спасённую отважным пажом, предполагала такую одежду, но никто не знал, где же её достать. Никто, кроме всё знающей и со всеми подружившейся Ёшиды. — Ёшида, ты у театрального клуба украла королевскую мантию? — всплеснула руками Кавасаки-сан. — Не-е-е-ет, — довольно протянула Ёшида, с тяжёлым вздохом опускаясь на свободный стул поблизости. — Я честно отжала её в бою! — С кем дралась? С рыцарем? — А как вы узнали? — растерянно уточнила Ёшида, широко раскрыв глаза. — С рыцарем. И победила его в бою! Поэтому мантия — моя. Точнее, наша. Хикару, сидящая за спиной у подруги, тихо и незаметно хлопнула себя по лбу, поражаясь непосредственности и безрассудности Ёшиды. Но делать нечего — если уж мантию добыли, было бы странно её не использовать. И вот, последние приготовления закончились; вот-вот начнётся фестиваль. Волнение в коллективе становилось всё сильнее — они должны были выступать последними, и всё мероприятие сидеть им как на иголках. Хикару в толпе усердно пыталась разглядеть Кенму — но тот то ли так хорошо спрятался за спинами других, то ли и вовсе не пришёл, хотя обещал. Зато не прошло и десяти минут, как её сами нашли — Куроо. Подкравшись сзади, он шустро ткнул её под рёбра, заставив испуганно подпрыгнуть и ударить локтем ему в грудь. — Удачи на выступлении, — широко расплылся в улыбке Куроо. Хикару, недовольно заглядывая ему в лицо снизу вверх, мгновенно встала «в позу»: сложила руки на груди и напряглась всем телом, словно ожидала ещё одно нападение от друга. Пять. Четыре. Задача Хикару — выйти почти под самый конец, чтобы усмирить непокорную принцессу, ведь весь мини-спектакль она просидела за кулисами, озвучивая чудо-птичку. Хикару мелко подрагивала, в спёртом воздухе каморки словно стало нечем дышать, ноги стали ватными, а руки неприятно вспотели. Одноклассник похлопал её по плечу, поддерживая, но она лишь отмахнулась, — когда Хаттори нервничает, её сложно переубедить, что всё будет хорошо. Донёсшийся со сцены порыв свежего воздуха заставил девушку поёжиться, и меж лопатками заскользила холодная капелька пота. Три. Два. На противоположном конце сцены, следуя нога в ногу за королём в длинной, волочащейся по полу красной мантии, идёт Ямамото и вдруг наступает на ткань, запинается и летит прямо в спину одноклассника. Тот, не ожидавший нападения со спины от пажа, рвано двигается вперёд, стараясь не упасть. Король гордо удерживается на ногах и выпрямляется, а корона укатывается прямо под ноги Ёшиде. Ёшида в поблескивающем голубом платье, так идущем ей, к её «кукольному» лицу, белокурым кудрям, большим синим глазам, смело останавливает корону, затормозив её хрустальной туфелькой. — Что ж у вас все пажи снимают с короля корону? — язвит в лице Ёшиды непослушная принцесса. Девушка быстро ориентируется в ситуации и импровизирует, понимая, что зрители не могут не отреагировать на этот провал с пажом Ямамото. — Не все, — возражает король, склонив голову набок и внимательно глядя в лицо принцессы. — Но с кем не случаются ошибки? На ошибках мудрый человек учится. — А как же такой неуклюжий паж смог меня спасти от дракона? — не унимается принцесса, лёгким движением ноги отправляя корону к ногам отца и топая маленькой элегантной ножкой. — Смелость человека неизмерима, — философски замечает король-отец и не глядя принимает из рук пажа посох. — Но правила для королевской семьи едины: тот, кто тебя спасёт, получит тебя в жёны и полцарства в придачу. — Не пойду я за него замуж! — топнула ногой принцесса. — Я хороший, — пискнул за спиной короля паж — Ямамото, не по сценарию вклинившийся в разговор. — Разве пажу задавали вопрос? — дерзко бросила принцесса, дёрнув головой, отчего её кудри изящно подпрыгнули на плечах. Один. Ямамото способен превратить любое событие в комедию — это, пожалуй, главный вывод за неделю. Хикару глубоко вздыхает и выплывает на сцену, расставив руки-крылья, словно на ней не пёстрое жёлтое платье, имитирующее русскую жар-птицу, а пышный кринолин прямиком из девятнадцатого века. — Сделай, как велит отец, — елейным голосом молвит птичка, плавно подбираясь всё ближе и ближе к принцессе. — Ждёт тебя счастье. — Какое счастье? — недоумённо переспрашивает принцесса. — Сделай, как велит отец, — повторяет птица и усаживается почти у самых ног принцессы, вертя головой по сторонам, взглядывая то на неё, то на короля и спрятавшегося за его спиной пажа. Принцесса криво улыбается и склоняет голову. — Я покоряюсь вашей воле, отец. Занавес. Непослушная принцесса усмирена — и в том заключалась главная мораль, а не в том, чтобы превратить сказочное действо в комедию благодаря постоянным запинкам некоторых товарищей, не выучивших слова и очерёдность. Обиднее всего было, конечно, за пажа, который запинался каждый раз, когда шёл за королём в мантии. Откланявшись, с тяжёлыми вздохами ребята ушли за кулисы. — Нельзя что ли было слова выучить! — Вот что ты всё время запинался? — Я напугался! Мгновенно в каморке поднялся гам. Хикару, утомившаяся, присела на стул у самого входа и прислонилась к стенке, одним глазом наблюдая за происходящим. На столе, в паре метров от неё, светился экран телефона. — Эй, Ямамото, передай телефон, пожалуйста. Ямамото, проходивший мимо, отреагировал оперативно, тут же закинув телефон почти в руки Хикару. — Можно и поаккуратнее, это же тебе не волейбольный мяч! Ямамото огрызнулся в ответ, но из-за шума, стоящего вокруг, и сосредоточенности на СМС Хикару его даже не расслышала. Кенма, 18:15 Не знал, что ты пишешь комедии. Хотя это и не самый удачный опыт, честно сказать. Хикару улыбнулась. Это действительно неудачный опыт, но Кенма не забыл про неё и даже в такой грубоватой форме попытался поддержать.