Батуга и Волшебный меч

— Эй, чумазая! Перед тобой Батуга тегин — преклони колени, живо! Небесный всадник резко дернул за веревку, конец которой тугим кольцом сжимал шею Аккыз. Она едва не упала, но Батуга ринулся Аккыз навстречу, подставляя плечо здоровой руки. Не обращая внимания на Батугу, на трясущихся ногах Аккыз присела, как было велено. — Смотри-ка, а ты уже приглянулась Неполноценному! Правильную рабыню я выбрал, хан останется доволен. С калекой еще вдоволь наиграетесь в гляделки, шагай! Всадник тяжело и неуклюже спешился с лошади, еще сильнее натянул веревку и повел Аккыз к Альпагу. Батуга, не в состоянии двинуться с места, провожал растерянным взглядом прихрамывающую Аккыз. «Зачем? Что это значит?» — спрашивал он себя. За пятнадцать лет молчания и одиночества Батуга смирился с судьбой изгнанника, он привык быть безмолвной тенью. А теперь пришла она: та самая девочка, подарившая ему деревянный меч. Разве он сможет прогнать ее, как прогонял всех служанок раньше? Если он откажется и не примет личной рабыней — Аккыз отправят работать на поля или отдадут бею, который пожелает ее. «Нельзя! Я не допущу этого» — думал Батуга. «Я должен защитить ее, раз Тенгри послал ко мне Аккыз спустя столько лет. Полагаюсь на твою волю и замысел, Тенгри». Батуга развернулся и стремительным шагом направился обратно во Дворец. Пока Аккыз представляли Альпагу и остальным слугам, Батуга торопливо готовился к ее приходу. Всех прежних служанок после короткого наставления отправляли напрямую в комнату Батуги — познакомиться с тегином. По обычаям рабынь прежде обучали положенному церемониалу и только потом допускали до особ ханской семьи, но не в случае с Батугой. Зачем так утруждаться с Неполноценным? Батуга нервничал. Впопыхах он собрал поднос того, что как ему казалось, может понадобиться: чистые лоскуты ткани, небольшой таз с теплой водой, лечебная мазь. Не забыл он и о пище: свежий хлеб, жидкий мед, сыр. «Наверняка Аккыз очень голодна, ей нужно восстановить силы — думал Батуга — А с дворцовой кухни сегодня ей достанется лишь дрянная похлебка». Вдруг раздался короткий и уверенный стук в дверь. Батуга быстро сел боком на край постели, закрывая собой поднос. В покои вошел Альпагу. — Батуга, сын. Я привел тебе новую служанку. Ее зовут Аккыз. Прошу как отец и приказываю как хан: прими эту девушку, позволь ей ухаживать за тобой. Полуоткрытые глаза хана устало смотрели на сидящего, как всегда, к нему спиной Батугу. Сколько раз Альпагу видел эту спину вместо желанного лица, на котором мечтал увидеть осмысленное выражение. Хан хотел было еще что-то добавить, но, слегка опустив голову, передумал. Измученную и растрепанную Аккыз хан Альпагу подвел к постели Батуги, а после стремительно вышел из покоев младшего сына, оставив новую рабыню наедине с тегином. Тело Батуги напряглось: оно ощущалось натянутой тетивой лука, а разум превратился в огромное поле, на котором в безумной гонке кружили дикие лошади. Глаза его лихорадочно скользили с предмета на предмет. «Глупец! — услышал внутри себя голос Батуга — Пока ты подбираешь слова и собираешь мужество, чтобы взглянуть ей в лицо, бедная девушка стоит на кровоточащих ступнях и ждет, что ты обернешься». Закрыв глаза и глубоко вздохнув, Батуга, наконец, повернулся и посмотрел на Аккыз. Она стояла так близко, что Батуга слышал ее дыхание: Аккыз дышала ровно и глубоко. Сердце же Батуги бешено стучало. Аккыз устало улыбнулась, потерла рукой красно-кровавый след на шее и медленно опустилась рядом с Батугой. — Здравствуй, Батуга тегин. Ты же вспомнил меня? Я не забыла тебя, не могла забыть. Разве можно забыть того, с кем ты разделил в детстве судьбу? Невозможно, даже если очень пытаться. Я пыталась. Не получилось. Батуга увидел, как в глазах Аккыз блеснули две слезинки, похожие на ледяные жемчужинки. — Я помню твои глаза, полные грусти и мудрости. Разве могут быть у мальчика, пусть даже у тегина, глаза мудреца? Как жаль, что мудрость вместе с разумом покинули твое тело. Мудрость очень нужна хану. Ты был бы справедливым даже к врагам и милосердным к осознавшим свою вину. Ты бы не позволил детям остаться без родителей. Ты бы объединил Гору и Небо. Ах, если бы только твой разум не покинул бы тебя, если бы Тенгри не позволил этому случиться… Внезапно Батуга приподнялся с постели, сел на пол напротив тихо плачущей Аккыз и поставил приготовленный для нее поднос рядом с собой. Батуга потянулся к ступне Аккыз, осторожно приподнял ее и положил на свое согнутое колено. Взял лоскут ткани, смочил его в теплой воде и аккуратно прислонил влажную материю к окровавленной ступне. Аккыз не понимала, что происходит: она молча наблюдала за Батугой. Застывшие в глазах слезы не давали увидеть очевидное. Батуга аккуратно вытирал тканью засохшую кровь. Боясь причинить боль Аккыз и, боясь тех странных чувств, что рождались внутри него, он едва касался лоскутом ее кожи. Вдруг Аккыз отдернула ступню и пристально посмотрела тегину в глаза. Оба молчали. Оба боялись и одновременно предвкушали ту правду, что готова была вот вот открыться. «Ну же! — прикрикнул в душе на себя Батуга, — Давай!» — Ты в порядке? Голос Батуги прозвучал хрипло, горло его пересохло: и от годами длившегося молчания, и от нахлынувшего внезапно волнения. Батуга попытался проглотить беспокоивший его изнутри трепет, слегка откашлялся и, не сводя глаз с Аккыз, повторил: — Ты в порядке, Аккыз? Ее глаза на мгновение прищурились и стали похожи на два маленьких кинжала: такие же острые и опасные. Аккыз силилась понять: а не помутился ли ее рассудок? Она все еще была дико голодна, вдруг ее разум играет с ней? Аккыз наклонилась к Батуге. Их лица были близки друг к другу настолько, что каждый видел свое отражение в глазах напротив. Внезапно Аккыз нахмурила брови, подняла руку, жестко ткнула пальцем Батуге в грудь и с вызовом ответила: — Если не считать, что только что я узнала о многолетней лжи мальчика, который все эти годы не оставлял мои беспокойные мысли — то да, в остальном я в полном порядке! Дыхание Аккыз стало быстрым и прерывистым, губы ее сжались, в глазах пылал огонь. Он предал ее! Все то, что говорил ей годами внутренний голос, вдруг показалось злой шуткой. Она столько лет думала о Батуге, пыталась понять, для чего Тенгри связал их в детстве, почему голос сказал отдать ему меч, почему после Батуга потерял разум и голос… Благодаря хитрости с Рынка невольников она попала в Небесный дворец, она шла к Неполноценному тегину. А он — говорит! Мало того, его разум очень даже на месте: это она поняла по его глазам, сохранившим мудрость и ставшими с годами похожими на глубокие реки, в которых она сейчас чуть было не утонула. — Я рад, что ты в порядке. А вот твои ступни — нет, позволь мне помочь тебе. Когда твое тело поправится, у тебя будет больше сил чтобы упрекать меня и отчитывать. И у нас будет достаточно времени на выяснение кто кого и почему обманул. Мне кажется, в этой комнате не только я солгал ради своих целей, не так ли? С откуда-то взявшейся уверенностью он снова протянул руку к ее ступне, вновь положил ее на колено и продолжил смывать кровь. Аккыз не сопротивлялась. Кроме как довериться Батуге, ей ничего не оставалось. Она, как попавший в капкан зверь, не смела пошевелиться, и наблюдая за Батугой, сравнивала с мальчиком из воспоминаний. Прямой упрямый нос с годами заострился, ставшее с виду более твердым, слегка вытянутое лицо теперь украшала аккуратная борода, на высокий лоб спадала упругая прядь каштановых волос, а глаза… Глаза странным образом манили Аккыз, ей хотелось разгадать их и понять, что же пережил хозяин этих двух бездонных омутов. На правой щеке Аккыз разглядела родинку, которой не было в детстве. Интересно, что еще изменилось с тех пор, как грустный мальчик тегин вырос? Погруженная в мысли, Аккыз заметила, что Батуга омыл уже обе ступни, когда он потянулся за небольшой чашей с густой мазью. — Потерпи — сказал Батуга, окуная свои пальцы в чашу — Будет больно, но это поможет тебе. Он посмотрел в глаза Аккыз, пытаясь передать ей хотя бы часть своей выдержки, и легкими, но уверенными движениями начал наносить мазь на раны. Аккыз нервно дернулась от внезапной, жгучей боли, и Батуга, как когда-то делал ее отец воин Эврен, подул на ноющие ступни. «Пятнадцать лет — услышала Аккыз внутренний голос — Пятнадцать лет о тебе не заботились. Ты решила, что попав во Дворец, будешь заботиться о Неполноценном Тегине, но кажется, забота была нужна прежде всего тебе». Аккыз улыбнулась своим мыслям. И Батуга заметил эту улыбку. — Гнев сменился на милость? Я рад, что тебе стало лучше, Аккыз. Теперь у тебя подходящее состояние для того, чтобы поесть. Прошу. Батуга хотел подняться и поставить поднос с едой перед Аккыз, но она опередила его и опустилась на пол рядом с ним. Взглядом поблагодарив тегина, она оторвала небольшой ломоть мягкого хлеба и окунула его в мед. — Ты знаешь, Батуга тегин, а я очень люблю хлеб с медом. Как мне повезло, что ты подумал принести именно это. Признаюсь — я не думал, мне подсказал внутренний голос. У Неполноценного не так много собеседников, поэтому я привык слушать и слышать то, что идет изнутри. Аккыз тут же отложила хлеб в сторону. Улыбка мгновенно пропала с ее лица, как и аппетит. — Кто еще знает? Я хотела сказать: кто посвящен в твою тайну? Вместо ответа Батуга лишь горько улыбнулся и покачал головой. Он взял с подноса кусочек сыра и поднес к губам Аккыз. — Ты много говоришь, Аккыз, и мало ешь. Тебе нужно восстановить силы. Слабая рабыня Дворцу, как и тегину, не нужна. Ешь — это мой первый приказ тебе. Приди в себя, отдохни. Скоро за тобой придут, позволят искупаться и дадут новую одежду. А после — я отведу тебя в надежное место, где расскажу тебе все, что ты захочешь. *** В туннели вела низкая дверь, что затаилась в одном из коридоров Небесного дворца. Похожая на декоративную нишу, эта дверь отворяла для Батуги царство горького покоя. Стоило только переступить порог, как Неполноценный тегин сбрасывал маску безумного и становился настоящим собой. В детстве младший сын Альпагу любил рисовать: так для повзрослевшего Батуги каменные сводчатые стены стали единственными свидетелями его безмолвной боли. Он изобразил на них смерть Тылсым от рук отца, попытку своей казни и другие темные моменты, наполнивших его жизнь. Но не только боль переживал здесь Батуга: после похожих на правду снов, он приходил в туннели и спокойно обдумывал увиденное. Особо яркие сны он записывал и перечитывал спустя время, каждый раз находя в них новую мудрость. Как только за каждым шагом новой рабыни перестали следить, Батуга отвел Аккыз в туннели. Он рассказал о смерти матери и о своей казни в тронном зале. Рассказал, что он чувствовал и как похоронил эту боль в себе. Батуга поведал Аккыз, почему был вынужден притвориться безумным, и почему кроме нее об этой тайне никто не знает. Ей бы он тоже не явил свой разум, если бы не странный сон, который он увидел накануне их встречи. «В мои покои пришла волчица — начал рассказ Батуга — На ее исхудавшей шее я заметил медальон, украшенный драгоценными камнями. На нем были вырезаны неизвестные мне символы: увидев их, я ощутил волнение и, как не странно, покой. Я подошел к волчице, опустился на одно колено и заглянул в желтые глаза. Я почувствовал странное родство с этой волчицей, словно внутри нее был близкий человек. Я захотел прикоснуться к животному, потянулся и, когда до ее морды осталось совсем немного, проснулся». Тогда он не разгадал смысл сна. Когда же они встретились у дворца, Батуга услышал внутренний голос, приказавший ему взглянуть перед собой. Тут он и увидел Аккыз. А посмотрев ей в глаза, ощутил то же чувство, что он испытал во сне с волчицей. Все произошло так быстро, что он не сразу вспомнил сон. И только потом, когда Альпагу привел Аккыз в его покои, Батуга сопоставил все произошедшее и увиденное. Он понял — Аккыз та, которая изменит его жизнь. Она та, кто будет с ним рядом. А зачем — об этом знает лишь Тенгри. С тех пор они часто проводили время в туннелях. Батуга рассказывал о детстве и снах, в которых разговаривал с предками и матерью. Делился тем, о чем никогда никому не мог рассказать: он знал о всех государственных делах, тайно защищал жизни дорогих людей и, насколько хватало сил и возможностей, охранял государство. Батуга безраздельно доверял Аккыз, так же, как и она ему. Аккыз нашла в Батуге терпеливого учителя: его рассказы учили Аккыз принятию и выдержке. Благодаря Батуге она вырвала из своего сердца желание мести, с годами превратившееся в колючий сорняк. С каждым днем Аккыз все больше убеждалась — Батуге суждено стать ханом. Ну и что, что у него одна рука? У Батуги было то, чего не было ни у кого: огромное сердце, отвага, какую она прежде никогда не видела и мудрость, вобравшая опыт предков. Аккыз верила: перед ней будущий Великий Каган, объединитель тюрок. И она сделает все, что в ее силах, чтобы убедить в этом Батугу. Теперь Аккыз знала: внутренний голос, ее сны и мысли все эти годы вели к Батуге для того, чтобы помочь ему поверить в себя. Он станет ханом — а она сделает для этого все от нее зависящее. Батуга учил ее терпению, а Аккыз использовала эти знания, чтобы аккуратно, капля за каплей, вселить в Батугу уверенность в своих силах. Она обучала его владею мечом: каждый день они часами упражнялись, а после, уставшие, сидели бок о бок на каменном полу и при свете факелов делились мечтами. Во дворце были те, кто радовался за Батугу: наконец младший тегин принял рабыню и поладил с ней! Другим их отношения казались смешными и неуклюжими. Третьих они раздражали. Но была во дворце та, которая едва выносила вид довольного Батуги. Улу Эдже с отвращением наблюдала, как Аккыз ухаживала за Неполноценным: всюду сопровождала его, помогала за столом и даже иногда кормила. Альпагу же был счастлив и строил планы о скорой помолвке сына. Злость и зависть пожирали Веру: ее Альпагу вновь дарит свое внимание этому калеке! В то время как два ее сына из кожи вон лезли, чтобы заслужить одобрение и похвалу отца. «Пусть будут прокляты и Батуга, и его рабыня Аккыз!» — не унималась Улу Эдже. И однажды, когда Альпагу хан за трапезой упрекнул старшего тегина за мелкий неразумный поступок, Вера, не дождавшись окончания ужина, встала из-за стола, оседлала свою вороную кобылу и исчезла в холодном вечернем мраке. *** Как личной рабыне, Аккыз полагалось во всем помогать тегину — даже одеваться. Батуга по привычке справлялся со всем сам, но порой он делал вид, что не может застегнуть наплечье или другую часть одеяния и просил помочь Аккыз: ему была приятна ее забота и близость. Аккыз в свою очередь нашла участь рабыни не такой уж и тяжелой: Батуга почти ни о чем не просил ее. Иногда она даже выдумывала, чем бы еще помочь тегину. В то утро Батуга как обычно ждал прихода Аккыз. Он сидел на постели и рассматривал наручи, которые намеренно слегка надрезал, чтобы их было сложнее надеть, как вдруг он услышал знакомый короткий, звучный стук в дверь. В покои вошел Альпагу. Лицо его осунулось, брови сошлись на переносице, а глаза смотрели с сожалением и скорбью. — Сын… Батуга, я знаю, ты ждал не меня, а эту девчонку — рабыню Аккыз. Больше не жди — она не придет. Альпагу присел рядом с Батугой, положил руку на его плечо и попытался заглянуть в глаза сына. Дернувшись, Батуга отвернулся от него. И, как это было всегда, Альпагу заговорил с сыном, глядя в пустоту перед собой. — Батуга, я знаю, ты привязался к этой девушке, и поверь, я был очень этому рад. На рассвете прилетел ворон с запиской: в ней говорится, что твоя Аккыз — предательница. Ты знаешь, что бывает с предателями. Она проникла во дворец, чтобы убить меня! Убить своего хана! Сын, она использовала твое состояние, чтобы быть ближе ко мне и спланировать убийство, ты понимаешь? Не поймешь… Я казню ее своими руками, но прежде я захотел, чтобы ты узнал о ее участи от меня. Нервно похлопав напоследок сына по плечу, Альпагу поднялся и покинул комнату. Батуга не мог поверить в то, что только что услышал. Снова записка? Предательство? Почему записку принес ворон? И вновь, как пятнадцать лет назад, хан задумал вершить правосудие без суда, не дав возможности обвиняемому сказать слова в свою защиту. Времени на раздумья не было: Батуга обещал защищать Аккыз и он сделает для этого все, что в его силах. И даже больше. На лестнице у главного входа во дворец собрались все: слуги, небесные воины и военачальники, советник хана, тегины с женами и Улу Эдже. Все ждали Альпагу хана. Перед лестницей в центре площадки, окруженная любопытными, жадными до зрелищ взглядами, на коленях со связанными руками стояла Аккыз. В ее глазах и сердце не было страха. Накануне во сне к Аккыз пришла волчица. На лохматой шее висел медальон, на котором Аккыз заметила несколько витиеватых знаков, похожих на буквы. Аккыз не могла понять их значение, но, почему-то, знаки не казались ей чужими. Когда волчица подошла к ней и, словно прирученная, ткнулась теплой мордой в протянутую ладонь Аккыз, она услышала голос. Голос сказал: «Доверься ему». И теперь, даже когда ее запястья больно стягивала грубая веревка, а смерть казалась неминуемой, она знала: Батуга спасет ее. И вот на пороге появился сам Альпагу хан с мечом в руке. Толпа приветствовала его, поднося кулак к сердцу и смиренно склоняя головы. Не склонила голову лишь Аккыз: она гордо смотрела в глаза хану. Сделав несколько шагов, Альпагу, заняв свое место перед собравшимися, начал свою речь: — Я, потомок Небесного хана, сын Огуза Кагана, хан всех ханов Альпагу хан! Обвиняю тебя, Аккыз, в предательстве и согласно букве закона приговариваю к смерти. Я, как Верховный правитель, лишу тебя жизни своим мечом. Склони голову! Лишь мгновение отделяло еще живую Аккыз от путешествия в обитель Небесного Бога. Не склоняя головы, она прикрыла глаза. В миг ее мир превратился в сплошную темноту, среди которой она слышала лишь тяжелый, протяжный стук своего сердца. Тук… Тук… Вдруг, словно выпущенная по ходу погони стрела, напряженный воздух резко прорезал повелительный крик: — Остановитесь! Аккыз открыла глаза. У главных дверей дворца, окруженный изумленной толпой, стоял Батуга. — Схватить предателя! Убейте его! Раздался над толпой судорожный крик Улу Эдже. Альпагу не мог вымолвить ни слова. Его словно приковали к земле, он даже чуть было не упал, если бы рядом стоявший старший сын не поддержал отца. — Я не позволю причинить вред Аккыз, ни тебе, Альпагу хан, ни кому бы то ни было еще. Ты без суда убил женщину, подарившую мне жизнь. И теперь ты не посмеешь притронуться к женщине, вернувшей меня к жизни, Альпагу хан! Голос Батуги звучал мощно и властно, но в поиске поддержки Батуга привычным движением потянулся к деревянному мечу, который всегда носил за поясом… — Я сказала убить предателя! Он обманывал хана пятнадцать лет! Казнить вместе с Аккыз! Повторила Вера приказ. Небесные воины, видя замешательство своего хана, только хотели схватиться за оружие, как яркая вспышка ослепила их. Едва Батуга прикоснулся к мечу за поясом, дерево начало трескаться, а из трещин показались острые языки пламени. Батуга, повинуясь инстинкту, схватился за горящую рукоять — он чувствовал жар, но огонь не обжигал его. Батуга с усилием вытащил меч из-за пояса и когда он взял его в руку, вместо деревянного меча он увидел перед собой блестящий меч небывалой красоты. Деревянную накладку рукояти украшали драгоценные камни, а на клинке, сквозь ярко горящее пламя, Батуга увидел те незнакомые ему знаки-буквы с медальона волчицы из сна. Он понял: знаки, Аккыз и меч связаны, и связь эта уходит корнями в их детство. Завороженные зрелищем, Небесные воины не смели обнажить мечи. Как не кричала Вера, ее приказы не были услышаны. Казалось, все кроме нее были очарованы этим волшебным пламенем, исходящем от меча. Вера металась от воина к воину, хватала за грудки приближенных и беев: никто не ответил на ее жестокие мольбы. Батуга ощущал исходящую от меча невероятную силу. Он чувствовал, как от рукояти по его венам растекается раскаленное железо, укрепляя тело и волю. И тут он принял решение: бежать! Действие Волшебного меча не может длиться вечно. Они сбегут вдвоем с Аккыз. Сбегут из дворца, в котором они были Неполноценным тегином и его рабыней. Сбегут, чтобы вернуться, когда придет время. Батуга с Аккыз вернутся, объединят тюрок и построят вместе то государство, о котором мечтали, сидя бок о бок после тренировок в холодных, тайных каменных туннелях.