Танабата

Задумывая чёрные дела На небе ухмыляется Луна А звёзды будто мириады стрел Агата Кристи «Черная луна»

— Смотри, он и правда там… невероятно! Машина затормозила у обочины, и сидевший за рулем нескладный всклокоченный парень буквально выкатился с переднего сидения. Выпрямился во весь рост, жадно втянул окутавший его морозный воздух, сложил руки трубой у рта и гаркнул во всю свою дурную глотку: — Хаяма-сан!!! Тщедушный старичок, неуверенно бредущий вдоль дороги, затравленно замер и медленно обернулся. — Ну, слава тебе… на имя отзывается, — буркнул себе под нос парень и уверенно направился к старику: — Дедушка, ну как же так, зачем вы убежали? В глазах старика не отразилось ни капли узнавания. Он испуганно, как побитый пес, таращился на машину, явно не понимая, что происходит: — Такси? — неуверенно произнес он, сурово сводя кустистые брови к переносице. — Почему так долго? Мне нужно срочно в Мацусима, у меня дочь родилась, а я здесь… — Ну какая дочь, Хаяма-сан! — протянул парень и обреченно закатил глаза. — Посмотрите на меня. Узнаете? Я — Раку, санитар. Вы зачем ушли без теплой одежды? В такой-то холод! Давайте поедем обратно, домой… — В Мацусима мой дом! — завелся старик, гневно топнув ногой. — Какой такой Раку? Вот сейчас полицию вызову, ишь! Парень, назвавшийся Раку, растерянно захлопал глазами. По большому счету, он спокойно мог взвалить старичка на плечи, засунуть в машину и увезти туда, откуда тот пришел. Но ни за что бы не посмел — упрямец Хаяма ему в прадедушки годился. Потому Раку был намерен увещевать старика столько, сколько придется, несмотря на глубокую ночь и пронизывающий ледяной ветер, дующий со стороны океана. Застопорившийся диалог, состоявший из докучливого бубнежа Раку и упрямых отповедей деда, прервал второй пассажир машины — высокий парень в вязаной шапке, спущенной до самых глаз. Он зябко повел плечами, грея руки в карманах пуховой куртки, и хрипловато произнес: — Хаяма-сама, вот ваше такси, садитесь, довезем вас до Мацусимы. Не стоит стоять на ветру. Холодно, заболеете. Хаяма не без подозрения осмотрел белый джип и странного незнакомца. Тот, широко улыбаясь, открыл заднюю дверцу и жестом пригласил его в салон: — С ветерком довезем, дедушка. Не сомневайтесь. Успеем к вашей дочке! Старик оценил жест и, смерив Раку взглядом победителя, вскарабкался на заднее сидение. Парень в шапке осторожно укрыл его пледом, после чего устроился впереди, рядом с водителем. Раку дважды просить не пришлось. Он быстро сел за руль и дал по газам. — Не знаю, как отблагодарить тебя, Сейтаро, — произнес Раку, когда машина вырулила на главную дорогу. — С меня выпивка, однозначно. — Ты же в курсе, что я не пью, — тихо отозвался его собеседник. — А, точно, — ударил себя по лбу Раку. — Тогда скажи, чем я могу порадовать тебя. Не представляешь, что бы было, если… Громкий храп заставил обоих вздрогнуть — шустрый дед, которого они разыскивали больше часа, пригрелся под пледом и задремал. — Почему же, вполне представляю, — усмехнулся Сейтаро. — Ты заснул на дежурстве, и пациент преспокойно покинул лечебное учреждение. Раздетый. Зимой… Он не стал развивать свою мысль, все и так было ясно: Раку налажал, и, замерзни дедок в лесу, никто легким испугом не отделался бы. А перспектива была более чем реальная — морозная ночь с пронизывающим ветром не оставляли впавшему в беспамятство Хаяме ни единого шанса. — Хорошо, что ты отговорил меня ехать на станцию. Сам-то я первым делом туда бы кинулся… В шумных причитаниях Раку сквозил такой благоговейный трепет, что стало даже неловко. — Он шел в Мацусима. Это в противоположной стороне, — ответил Сейтаро с таким видом, словно это и впрямь не было очевидно только Раку. — Но… откуда тебе это было известно? — откликнулся тот, увеличивая скорость. — Старик же в полном маразме. — Почувствовал… — пожал печами Сейтаро и натянул свою нелепую шапку почти на нос. — Ты экстрасенс. Да? Признайся уже… Его не удостоили ответом. Сейтаро обычно не отвечал на глупые, а также на риторические вопросы. *** Машина остановилась у огромных кованых ворот с изображением сосны на утесе. «Добро пожаловать в пансионат Мацугаке», гласила вывеска, подсвеченная лунным светом. Раку активировал электронный ключ и в который раз подумал, до чего же местный пейзаж напоминает ему фильмы ужасов: залитый лунным светом старинный особняк среди покрытых соснами холмов. Зловещий скрип открывающихся ворот, напоминающий вой собаки, прекрасно дополнял картину. — С дедом сам разберешься? — пробормотал Сейтаро. — Мне поспать бы. Ну и ночь… — Конечно, конечно, ты и так помог, разве я могу просить о большем, — отозвался Раку, высаживая собеседника. — Бывай, спокойной ночи. — А ты не спи на посту, — отсалютовал ему Сейтаро и уверенно зашагал в просторную пристройку у правого крыла здания. В этой пристройке находились прачечная и бойлерная, которые обогревали и обстирывали обитателей пансионата. Здесь же располагалось его жилье. Вполне приемлемое. Сейтаро постоял некоторое время у воздушно-тепловых насосов, вслушиваясь в гудение компрессоров. Но надолго не задержался — ветер лихо подморозил ему щеки, загоняя в помещение. Надо бы проверить, подключился ли электрокотел, иначе не видать им поутру горячей воды. Сейтаро спустился на цокольный этаж и осмотрел панель управления местной бойлерной. Оборудование работало, весело подмигивая зелеными огоньками, доброжелательно сообщая, мол, не бойся, брат, сегодня никто не замерзнет. Убедившись, что электроника их не подводит, Сейтаро побрел к себе. Отдельную комнату с санузлом он арендовал у пансионата. Чистая, просторная, она казалась возмутительно необжитой. И ничто ему здесь не принадлежало. Ни огромный бамбуковый шкаф с раздвижными дверцами, в котором хранились одежда, постель и посуда, ни расстеленный рядом футон, прикрытый электрическим одеялом, ни позерский черный холодильник фирмы Panasonic… Даже бак для мусора. Если верить, что дом есть отражение сути его обитателей, можно было сказать, что здесь никто не обитал. Однако, Сейтаро жил здесь. Уже очень-очень давно. Не включая света, Сейтаро разулся в коридорчике и сразу передумал снимать верхнюю одежду — наскоро собравшись помогать Раку, он забыл закрыть окно, и за время, что они гоняли по окрестностям, комната полностью выстудилась. Когда он прикрывал фрамугу и настраивал кондиционер на обогрев, ожил ноутбук, стоявший на столе. Звякнул сигнал нового сообщения, вспыхнул экран, озаряя комнату синеватым светом. В окошке мессенджера запрыгал иероглиф «цветение вишни»… «Эта ночь не могла быть еще сказочнее», — не без сарказма подумал Сейтаро, бездумно пялясь на монитор, решая, открыть сообщение сейчас или все же… В конце концов решился и, досадливо кашлянув, осторожно, словно опасаясь, что автор сообщения может заметить его передвижения, прикрыл крышку ноутбука. Непонятная досада, смешанная с раздражением, запульсировала в висках. Хотелось побыстрее согреться, и Сейтаро грел руки горячей водой над раковиной в туалете. Боль, чугунным обручем стискивающая череп, становилась все ощутимее. Ночные волнения и холод были тому причиной, а может быть сообщение, которое пришло ну совсем не вовремя… — Вот черт, — разворошив аптечку и не найдя ничего, чем можно было бы эту боль заесть, Сейтаро в отчаянии поковылял к выходу. В вестибюле главного корпуса за дежурной стойкой, заваленной тетрадями с конспектами, завернувшись в одеяло и удобно уложив лохматую башку на толстый учебник, сладко посапывал Раку. Жизнь этого обормота ничему не учила, и в любой другой момент Сейтаро бы дружелюбно посмеялся над непутевым санитаром, но сейчас ему было не до смеха. Голова болела так, что аж в глазах темнело… — Вот ведь бесполезный, — процедил Сейтаро сквозь зубы и ударил ладонью по стойке. Раку с воплем подскочил и чуть не упал со стула, разбросав по полу свои конспекты. — Да не ори ты, — поморщился Сейтаро. — Напугал! — возмущенно посмотрел на него Раку и кинулся собирать тетради. — Ты чего здесь? — У тебя есть тайленол? Похоже, свой я весь уже… — Растворимый подойдет? — сочувственно покачал головой Раку, шарясь в выдвижном ящике. — У меня тоже зубы от холода разболелись. Это все волчья луна… первая в году. Всякая нечисть так и лезет, и боль насылает тоже она. Ненасытная. Сейтаро усмехнулся, кинул в стакан две таблетки, наблюдая, как те шипят и пузырятся. Волчья луна, ну ты подумай! — Что так, Раку? Нечисть в японском фольклоре временно закончилась? Переключаемся на иноземный? — Ну серьезно, чего ты ржешь… — покачал головой Раку, снова закутываясь в одеяло. Они давно приятельствовали. С тех пор, когда Сейтаро еще числился здесь пациентом. Этот нелепый парень имел большую мечту — стать детским хирургом. Семья у Раку, если верить его бесконечной болтовне, была большая. Однако спонсировать грандиозные планы отпрыска никто не торопился. В пансионате Мацугаке он зарабатывал на учебу и активно готовился к поступлению. Чтобы брать много дежурств и копить усерднее, он снимал домик в поселке Рюсей, у железнодорожной станции, в получасе езды на машине. Иногда Раку приглашал Сейтаро к себе в гости, и они ходили по местным забегаловкам или в кино. На вежливые приглашения Раку съездить в Сендай к его родственникам Сейтаро вежливо же отказывался — он как-то давно уже понял, что, если человек приглашает тебя куда-то, это не означает, что нужно непременно идти. Лекарство действовало быстро. По мере того, как боль отпускала, жизнь становилась краше. Можно было поглядеть по сторонам. И даже поболтать. Взгляд упал на книгу, раскрытую на странице со зловещей надписью «строение вегетативной нервной системы». Сейтаро взял в руки толстый учебник. Тяжелый. Страницы плотно заполнены рисунками, схемами с пояснениями, оформленными довольно мелким шрифтом — слишком много информации, в один учебник трудно уместить. Интересно, как это все умещается в голове у Раку? Сейтаро оставил в покое книгу и задал давно мучивший его вопрос: — Объясни мне одну вещь, Раку-кун… Вот ты собираешься стать доктором, большим ученым. Мечтаешь делать сложные операции. Читаешь про нервную систему… Как ты можешь верить во всех этих демонов, ёкаев, оборотней и на полном серьезе рассуждать об их существовании? Раку насмешку учуял и тотчас принял оборонительную позицию: — Ага, давай, смейся. А что если я скажу, что вселенная существует на нескольких уровнях? Материальный мир, который описывает наука и в котором сейчас разговариваем мы с тобой, который мы ощущаем, спокойно себе функционирует у нас на глазах. Но есть еще и другие… эээ… тонкие слои мира. Они живут по другим законам и ученых к себе не пускают. Насмешливый взгляд Сейтаро из-под вязаной шапки был ему ответом. — Объяснить некоторые вещи никто не сможет, — продолжил Раку. — Вот как объяснить, к примеру, твои способности? Никак. Ты сам не знаешь. Но деда Хаяму ты нашел не пользуясь никакой научной логикой… Сейтаро беззлобно рассмеялся: — Звучит как бред… По-моему, хрень полная. — Сказал человек, которого постигло проклятие Тэнгу, — огрызнулся Раку, всегда очень бурно реагировавший на скепсис в сторону своего мировоззрения. — Проклятие Тэнгу? Боже, что ты несешь? — дернул плечом Сейтаро. Но Раку уже было не остановить: — А что? Тебе в детстве бабушка не читала сказку про Тэнгу и лесорубов? Погугли тогда… Застывший взгляд Сейтаро был лучше всякой отповеди. Дурной Раку, опомнившись, хлопнул себя ладонью по губам и заполошно произнес: — Прости. Прости, Сейтаро-кун. Я не это… Ничего такого в виду не имел. Блииин… Неловкую ситуацию полагалось разрешить обиженной стороне, которая не должна подать виду, что обижена. Таковы были правила. Странные правила, которым все следовали. Сейтаро было досадно, что в качестве обиженной стороны выступает он, хоть на самом деле не чувствовал ничего такого. Порой это так злило… — Да забей, — усмехнулся он. — Ты вовсе меня не обидел. Правдой обидеть нельзя. Ладно, пойду я… А ты не вздумай спать, понял? «Теперь точно не заснет. До утра будет себя грызть. А и поделом, раз не умеет вовремя захлопнуться», — не без злорадства решил Сейтаро и, оставив приятеля страдать, пошел к себе. Ночь явно не задалась, но вряд ли тому причиной была волчья луна, хоть она и впрямь выглядела зловеще. Сейтаро, весьма скептически относившийся ко всей этой потусторонней нечисти, решил, что отгородиться от ее навязчивого света будет весьма рациональным шагом. Но даже с наглухо закрытыми ставнями заснуть не получалось еще долго — все-таки слова Раку основательно так раздраконили. Проклятие Тэнгу… Сейтаро прекрасно знал эту сказку. О том, как демон Тэнгу наказал лесорубов, срубивших его дерево. Двоих съел, а одного отпустил. Только память у него отнял. В иных версиях сказки выживший лесоруб сделался слабоумным, в напоминание жителям деревни, что лес рубить надо с умом. В отличие от остальных людей, Сейтаро не считал, что у этой сказки два разных финала. Потому что кому, как не ему, понимать, что тотальная амнезия (как это называли специалисты) сродни слабоумию. Ведь сам Сейтаро давно находится в шкуре того лесоруба, которого выпустил Тэнгу из своего плена… Кем бы этот Тэнгу ни был. *** Самое первое четкое воспоминание Сейтаро — высокий белый потолок, навязчивый писк аппаратуры и мучительное чувство невозможности самостоятельно дышать. Впрочем, в тот момент, когда он пришел в себя, слов, описывающих это, не было. Была только паника и дичайшая потребность вырваться из плотного кокона ужаса куда-нибудь… он не знал, куда. Он, словно новорожденный младенец, орал и метался в поисках того, за что можно было бы уцепиться, найти хоть один проблеск сознания, единственное утешительное слово, но реальность, в которой он оказался, была щедра лишь на кошмары, в которые его погружали лекарства, струящиеся по венам. «Неизвестный из Такэсиба». Под этим именем он находился в Университетской клинике Токио. Его обнаружили в парке Такэсиба, недалеко от пирса, абсолютно голого с проломленным черепом. Добрые люди, которые вызвали реанимационную бригаду, были уверены, что он не выживет. Парамедики не давали ему шанса тоже, но так как на тот момент он дышал, повезли в клинику, где и передали в руки хирургов. Само появление искалеченного юноши в таком спокойном месте, куда жители района Минато приходили расслабиться, попивая пиво и глядя на океан, взбудоражило общественность. Об этом несколько раз рассказали в новостях. Полиция сбилась с ног в поисках хоть каких-то зацепок и любой информации о том, что же произошло. Усилия их оказались напрасными — даже мельчайших следов преступления выявлено не было. Несчастный случай и попытку суицида тоже не сбрасывали со счетов. Судмедэксперты разводили руками: травма не была характерна ни для падения с высоты, ни для автокатастрофы… Решали долго, пришли к консенсусу, что на голову потерпевшему упал тупой тяжелый предмет. Куда предмет делся — непонятно, но как вариант — с момента травмы до момента потери сознания пациент мог быть активен и впал в кому позже, от постепенного сдавливания головного мозга гематомой. Откуда «неизвестный из Такэсиба» шел и куда дел свою одежду, следствие умалчивало до сих пор — ни одна камера наружного наблюдения не зафиксировала перемещения этого человека в местах, где эти камеры были оборудованы. Его никто не искал. Во всех полицейских участках всех префектур Японии висели сведения о человеке, найденном в Токио, но тщетно. В палату приходили люди, разыскивающие своих пропавших родственников, чье описание подходило под описание пациента, но разочарованно разводили руками. Полицейские, которые вели это дело, обратив внимание на довольно высокий рост парня, выдвинули версию, что он иностранец. Однако запросов из посольств к ним не поступало. Активные следственные действия с целью разузнать, прибыл ли этот странный человек из заграницы, тоже ни к чему не привели: кохаи переворошили базу таможни за последний год, потратили кучу времени и сил, чтобы выяснить, что человек, похожий на «неизвестного из Такэсиба», не пересекал государственную границу Японии… Во всяком случае легально. Наверное, они бы на этом не остановились, продолжая шерстить базу дальше, но столько информации на серверах таможни не хранилось. Следствие зашло в тупик. А потом «неизвестный из Такэсиба» неожиданно пришел в себя, однако, к разочарованию многих, разгадки этого странного феномена так и не произошло, потому что «неизвестный из Такэсиба» не помнил абсолютно ничего. Даже собственного имени.