За поворотом реки

Большая река уходила на поворот. В свете яркого июньского солнца её поверхность казалась глянцевой, гладкой, как фотография, и слепящей, как снег в погожий зимний день. Она была спокойна и терпелива, эта Великая река, протекающая в своём русле веками, задолго до его рождения и обреченная течь еще многие и многие годы после того, как его не станет. Берега и их рельеф, тоже почти неизменные и вечные по человеческим меркам, на себе изведали и заучили накрепко курс истории Америки, который сейчас валялся небрежно брошенной книжкой у его левой руки. Между почти допитой и уже наверняка вскипевшей под солнцем содовой и скомканным куском фольги из-под сэндвича с курицей. Эти берега помнили индейцев и первых поселенцев. Они видели, как из пары деревянных строений вырастает большой город, одетый в дороги и мосты… Быть может, и его самого река сейчас запоминала таким, каков он есть: давно не стриженного и скромно одетого, с уже высветленными солнцем Миссури волосами. Рубашка, даже расстегнутая, сковывала движения, жала в плечах – наверное, его фигура и впрямь сильно изменилась за последние месяцы, не зря же Дин всё чаще называл его дылдой и всё реже «сестрёнкой Самантой». Хотя, стоит признать, эта рубашка никогда не была ему впору – она была «наследством» старшего брата, отошедшим Сэму вместе с парой старых футболок и почти новым, но чем-то не устроившим Дина брючным ремнем. Что ни говори, вид у восемнадцатилетнего Сэма Винчестера был совершенно не подобающий для того, чтобы остаться в вечности. И он думал о том, что когда-нибудь, возможно, вновь приедет в Сент-Луис… Приедет уже иным, с другой судьбой, с другими мыслями. И тогда снова посмотрит на себя в воды Большой реки, а она унесет его отражение за многие километры и годы – туда, где никто кроме неё не будет ни знать, ни помнить адвоката Сэмюэля Винчестера, младшего сына в проклятой семье, бывшего охотника поневоле… Но Миссисипи уже запоминала его таким, взъерошенным, как воробей, и ей не было дела до планов этого молодого человека – над её берегами слишком часто строили планы, которым не было суждено воплотиться в жизнь. А река напоминала дорогу, растопленную жаром, исходящую дымком испарений и слепящую глаза. Река тоже куда-то вела. И Сэму, карман джинсов которого жгло изрядно помятое письмо из колледжа Стэнфорд, казалось, что он, как Гек Финн, отправляется в путешествие по ней. Правда, название его путешествию уже было дано – лаконичное и резкое, как и многие фразы отца. «Дезертирство» – единственное слово, которое произнес Джон, стоило Сэму лишь заикнуться о том, что он хотел бы продолжать учиться. Этот термин, мажущим черным цветом, казалось бы, благой порыв, отчасти был справедлив. Сэм собирался оставить поле боя, с которого было не уйти отцу и брату. И всё же неправды в этой формулировке было несравнимо больше. Сэм не бежал с поля боя, имя которому жизнь, он всего лишь хотел перейти к иному рубежу. Кто сказал, что помогать людям можно лишь уничтожая нечисть? Проблемы людей – скорее, к сожалению, нежели к счастью, – отнюдь не ограничивались возможностью погибнуть от рук, лап или когтей того, что таится во тьме… И, значит, его желание учиться на юриста – не дезертирство, всего лишь смена позиции в ведении того же боя. Но отец этих доводов не слушал и не слышал. Он сам был как река: полноводная, грозная, сметающая на своем пути всё. И они с братом – два ключа, две струи этой реки по имени Джон – неслись по большой стране вместе с ним. Дин плыл послушно, весело и легко. По крайней мере, так казалось отцу. Сэм же всё рвался найти свое собственное русло. И в этом была главная его вина. Они застряли в Сент-Луисе. Сперва отец пропал на целый месяц, потом еще на две недели, и вот сейчас уехал куда-то вновь. И – странное дело – не взял с собой братьев, хотя последние годы они почти всегда сопровождали его на охоте. Дин злился, маясь от безделья, а потому хватался за любую работу, которую только мог для себя найти. Сэм же, напротив, был вполне доволен таким поворотом судьбы. По крайней мере, он имел возможность спокойно закончить последний учебный год в школе, без спешки, обстоятельно подготовиться к тестам, даже сходить на выпускной бал. А сейчас и вовсе неожиданно получил передышку, столь необходимую, чтобы решиться на нелегкий шаг: сказать брату и отцу, что, несмотря на их протесты, всё же уедет в колледж. И Сэму сейчас было хорошо. Можно было валяться на берегу реки в негустой тени клена, ни о чем не думая или же размышляя и строя планы, в которых не признался бы никому даже под пыткой. Можно было возвращаться домой, когда уже начинало темнеть. Можно было даже еще раз сводить в кино Рэйчел Эванс… Впрочем, не сегодня. Сегодня была его очередь готовить ужин и прибирать дом, который уже в большей степени напоминал логово какого-нибудь особо неряшливого вендиго, нежели жилище троих нормальных – с первого взгляда – мужчин. В супермаркете было многолюдно. Возможно, дело было в кондиционере, обдувающем ледяными потоками разгоряченные от уличной жары тела покупателей, и дающем возможность дышать полной грудью пусть и не свежим, но хотя бы достаточно холодным, чтобы не вызывать ощущения духоты, воздухом. Сомлевшие, разморенные на солнце люди попросту не желали выходить из этого маленького продовольственного оазиса наружу, и Сэм был в этом с ними вполне солидарен. Он замер над рефрижератором с полуфабрикатами, будто придирчиво выбирая из двух видов совершенно одинаковых котлет тот, что подойдет ему лучше, и подставил лицо под струю холодного воздуха. - Каждое лето кто-то тонет, Фиби… Ничего в этом нет сверхъестественного. У соседнего холодильника расположились для беседы две дамочки с набитыми доверху тележками. Женщины, одну из которых Сэм тут же окрестил про себя Рассудительной, а вторую Крикуньей, были так погружены в свой диалог, что, конечно же, не заметили, каким настороженным и внимательным взглядом смерил их молодой человек. Откуда им было знать, что для него, Сэма Винчестера, это немудреное слово «сверхъестественное» уже давно служило сигнальным огнем, заставляющим мышцы сжаться в готовности к бою, а слух и зрение обостриться. - Не трое же за три дня! – Крикунья, чуть полноватая, с прической, как у Мэрилин Монро, говорила так громко, что Сэму даже не было нужды прислушиваться. - Всё бывает, Алекс… - пожала плечами Рассудительная. Она и сама была не прочь посудачить на столь заманчивую тему, но предпочитала общаться снисходительно - спокойно, будто лишь из вежливости слушая взволнованные рассуждения своей подружки-сплетницы. - Нет, Фиби! Это просто рок какой-то… Да и вообще… - женщина понизила голос. – Марти, сынок Алана, говорит, что видел, как отца утащило под воду Нечто… «Крикунья» Алекс позволила себе великолепнейшую в своем исполнении театральную паузу, а Сэм шумно вздохнул, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а сердце начинает частить. Охота не отпускала его. Даже здесь – в небольшом супермаркете на окраине города, даже сейчас, когда так близка была нормальная жизнь и так далёк отец с его приказами, ставящими их с братом «в ружье». «Рассудительная» осуждающе хмыкнула. - Ну что за глупости! У мальчика шок: на его глазах утонул отец… Мало ли что привидится… Да и не забывай, сколько лет Марти… Четырнадцать? Пятнадцать?.. Самый возраст, чтобы насмотреться ужастиков, а потом видеть их и во сне и наяву… Сэм грустно покачал головой. Святая простота! Если б всё было действительно так! Отец всегда говорил, что подростки – лучшие свидетели. У взрослых уже нет мужества, необходимого, чтобы признаться – в первую очередь себе – что нечто произошедшее с ними не имеет рационального, привычного и простого объяснения. Им легче списать всё на посттравматический шок, на обман зрения. Они – готовые скорее признать себя сумасшедшими, нежели поверить своим же глазам, - так или иначе будут замалчивать факты и выдавать информацию дозировано, урезано… Знали бы они, как неправы в этом! Подростка всегда можно разговорить, надо лишь найти подход… - Ты, Фиби, зря так о Марти… – в голосе «Крикуньи» промелькнула явная обида. – Он – хороший мальчик, и не стал бы выдумывать. Особенно в таком случае… Да и… Такое ведь уже было однажды… - Правда? - Да – да… Мне кто-то рассказывал… Лет двадцать назад на протяжении двух недель ежедневно тонуло по человеку. Тел так и не нашли… Ни одного! Сэм вновь вздохнул. Охота. Определенно охота. - Че-пу-ха! – четко, по слогам произнесла «Рассудительная» Фиби. – Страшилка для детей, чтоб те не лезли в реку без взрослых… Мне, помнится, тоже что-то подобное рассказывали… В старших классах, во время пикника у костра. Ночью. Такие истории хорошо идут под горячий зефир. «Мне б твою уверенность!» - зло подумал Сэм, чувствуя, что кондиционер больше не помогает. Дышать было тяжело, как на жаре, сердце гулко билось в груди, в затылке, в животе. Чертова нечисть! Чертова охота! Ладно, хоть последняя. Для него. Будущего студента. Замороженные котлеты так и остались лежать в холодильной установке, ожидая другого покупателя. Сегодня вечером у них с братом не будет времени готовить. Сэм вывалил на стол перед братом снедь, купленную в ближайшей забегаловке, и, не дожидаясь реакции – привычного подкола наподобие «Сэмми лень готовить ужин», коротко кинул: - Есть работа. И тут же смутился. Это была отцовская фраза. И отцовская интонация. И даже голос, кажется, у него в тот момент был похож на резкий и звенящий баритон отца. Оставалось надеяться, что Дин не обратит на это внимания. Гамбургер Дина, только что любовно развернутый и источающий соблазнительные ароматы, так и остался не надкушенным. - Ты заболел, Сэмми…- шутливо прокомментировал брат. Тревога в его глазах, впрочем, была совершенно искренней. И вызвана она была явно не мифической болезнью младшего. - Я серьезно, Дин. - И я говорю: «серьезно заболел». Поставь градусник… Сэм сел напротив. Провокация в их семье была излюбленным способом для получения информации. И отец, и брат столь часто пользовались им на охоте, что на Сэма он уже не оказывал никакого влияния. Более того, этот весьма эффективный метод «допроса» Сэма неизменно злил, но сейчас-то уж точно не было смысла упрямиться и молчать. В эту минуту они с братом хотели одного и того же: Дин – знать, что выбило Сэма из колеи, Сэм – поделиться информацией. - Значит так… Дин больше не шутил. Дин хмурился и в задумчивости отстукивал по крышке стола какую-то мелодию. И Сэм готов был биться об заклад, что прекрасно знал, о чем сейчас думает его старший брат. Об охоте без отца в паре с «вечным малышом Сэмми» не могло быть и речи. Для Дина. А Джон почти никогда не отвечал на звонки сыновей, выходя на свою очередную охоту. Да и случись чудо, и на том конце провода вместо бесстрастного автоответчика прозвучи голос отца, это немногое бы изменило. Ради одной охоты нет смысла бросать другую. Людям нужна помощь, что здесь, в Сент-Луисе, что там, куда уехал отец. Так что за приказ мог быть отдан им в таком случае? Сэм был уверен, что Джон был бы вынужден дать им добро на охоту без него и даже, скорее всего, настоять, чтобы Дин не совался в это дело в одиночку, без прикрытия. И еще больше Сэм был уверен в том, что и его старший брат это прекрасно знает. Три выпуска местной ежедневной газеты лежали на столе, отвоевав себе место у остывшего, а потому уже наверняка несъедобного фастфуда. Три небольших некролога и одна статья на тему смертоносных водоворотов Миссисипи, сдобренная околонаучной чепухой, пафосными фразами и не слишком искренними соболезнованиями. Три лица, глядящие на братьев с испещренных черной вязью букв страниц. Три будто бы осуждающих взгляда. «Не спасли… не успели… А ты, Сэм Винчестер, вообще собираешься перестать спасать таких, как мы…» - Звоним отцу, - обреченно резюмировал Дин. - Может, сначала информацию соберем? Вдруг и впрямь не наш профиль… - еще одна фраза отца так легко слетела с языка, что оставалось только смириться с этим и подколками брата, которые – сейчас или чуть позже – должны были последовать за столь нехарактерным для Сэма поведением. Дин вздохнул. - Сам-то веришь в это? - Звоним… - тихо согласился Сэм. Отец не ответил. Да и могло ли быть иначе? Сейчас даже Сэм не винил его за это: во время охоты не всегда есть возможность ответить на звонок. Однако отсутствие четкого приказа отца усложняло и без того непростую ситуацию. Дин уже не раз кидал на брата красноречивые взгляды, явно пытаясь придумать, каким именно образом стоит сообщить упрямцу-младшему, что планирует обойтись на этой охоте без его помощи. - Дуй в библиотеку. – Дин, наконец, нашел золотую середину между тем, что было сейчас целесообразно и тем, что ему самому хотелось больше всего: Сэм был и «в игре», и в безопасности. – Собирай информацию. Ну, те случаи… Двадцать лет назад… Короче, займись любимым делом… - Дин, какая библиотека?! Сейчас уже почти пять вечера. - Если ты мне не врал весь прошлый месяц о том, где пропадаешь вечерами, то она открыта до семи. – Пожал плечами Дин. – Сейчас пять, полчаса на дорогу… Итого: полтора часа чистого времени. Немало, если учесть, какой ты вундеркинд. Сэм сделал вид, что пропустил набивший уже оскомину подкол мимо ушей. - А сам чем займешься? – с подозрением осведомился он. - Планирую на один вечер пополнить штат полиции Сент-Луиса. – Охотно доложил Дин. – Могу поспорить, они были бы не против заполучить такого красавца как я. - Ну да… - кивнул Сэм. – Заполучить в камеру. За осквернение могил, драку в местном баре и… - Ты просто готовый юрист, - хохотнул Дин. Сэм нервно дернул головой. Он знал, что пройдет меньше месяца, и эта шутка уже не будет казаться брату такой смешной. Потому что перестанет быть шуткой. А станет, пожалуй, той темой, которую Дин и отец будут старательно обходить в своих разговорах. Отец, конечно, не простит ему предательства… Простит ли Дин? – это был главный вопрос, который уже очень давно волновал Сэма. - Словом, поеду я к родственникам… Едва ли что-то новое узнаю, но… - Дин уже переоделся в деловой костюм, и сейчас мужественно сражался с галстуком, не желающим подчиняться неумелой руке. – Потом, если успею, возьму машину напрокат. Она нам будет нужна… - Я с тобой. - Как же! – Дин даже не обернулся. – И как я объясню убитым горем родственникам, что офицера полиции сопровождает бойскаут?! Да у тебя слово «старшеклассник» на лбу написано. И, кстати, нам действительно нужна информация. Неужто не понимаешь? Сэм кивнул, пусть брат, все еще вглядывающийся в грязное зеркало в тщетных попытках верно затянуть галстук, и не мог видеть его жеста. Он все понимал. И волновался. - Ты только расспросишь их, так? Один на монстра ты не пойдешь? – уточнил Сэм, в надежде на то, что хоть брат и не скажет ему правды, возможно, по интонации ему удастся угадать истинные намерения Дина. - О, да, Рэмбо… Куда я без тебя! Кажется, брат не лгал. По крайней мере, пока он и впрямь не собирался выходить на охоту один.