Веснушчатое чудо

Фред нервно барабанит пальцами по поверхности кассового аппарата, внимательно разглядывая уходящих и приходящих посетителей. Вообще-то он должен сейчас консультировать их, помогать им с выбором и всячески пытаться продать свои товары, но все мысли его заняты совсем другим. Девочка родилась в июле. Фред не знает точно, когда именно, но факт остается фактом, это был июль. Даже если бы она родилась в конце июля, это бы значило, что ее должны были зачать в конце октября, а они с Гермионой были вместе во второй половине ноября. Не хватало по меньшей мере трех недель. — Джордж, ты не знаешь, может ли беременность длиться только восемь месяцев? — спрашивает он вдруг у проходящего мимо брата. Тот замирает и хмурится, внимательно разглядывая его. — Почему ты спрашиваешь? — Чисто… научный интерес, — пожимает плечами Фред и улыбается как можно более невинно. Джордж прищуривается и безмолвно и неподвижно рассматривает его, словно бы пытаясь найти подвох, а затем вздыхает. — Я не акушер, я не знаю. Думаю, все возможно. Фред прикрывает глаза и снова пытается подсчитать сроки. Он не замечает даже, когда Джордж оказывается рядом и осторожно кладет руку ему на плечо. Это касание застает его врасплох, и он вздрагивает, резко распахивая глаза. — Рассказывай. — Не здесь, — тихо говорит Фред, оглядывая посетителей магазина. Те лениво снуют между полками, разглядывают товары, но не спешат ничего покупать. — Ладно, в обеденный перерыв расскажешь, — понимающе кивает Джордж, и Фред благодарно выдыхает. Он с трудом дожидается перерыва. Стоит ему закрыть дверь и повесить на дверь табличку с извещением о перерыве, он сразу несется в подсобное помещение, где наверняка должен быть брат. Тот и правда находится там. Джордж сидит и разбирает покрывшиеся пылью коробки с уже списанными товарами. Заметив Фреда, он отрывается от своего занятия и выжидающе поднимает бровь. — Рассказывай, — мягко говорит он, и Фред вдруг хочет пойти на попятную. Он так долго все это скрывал, так долго заботился о репутации Гермионы больше, чем о собственном состоянии, но разговор с Грейнджер просто выбил из колеи. Он просто не может думать ни о чем другом. И ему чертовски нужно с кем-то поделиться. — Я разговаривал с Гермионой про ту девочку, — тихо начинает он, садясь на пол рядом с братом. Джордж молчит и терпеливо смотрит на него, а Фред не может заставить себя продолжить. Он чувствует себя настоящим предателем, заговаривая с Джорджем о той ночи. Это неправильно. Это подло. — И как? — наконец подает голос брат. — Я узнал, что она родилась в июле. В 2000 году, — вздыхает Фред. — А точнее? — Не знаю. Гермиона не сказала, а я не стал спрашивать. «Не стал спрашивать, потому что она не позволила, » — думает Фред, вспоминая условие Гермионы. — Значит, она и правда уехала, будучи уже беременной, — пожимает Джордж. — Странно, что мы совсем это не заметили, она была уже месяце на четвертом. Фред кивает. Он не так много знает о беременности, но на четвертом месяце живот, наверно, должен уже быть хоть немного заметен, верно? — Но тебя же другой вопрос волнует, да? Иначе не спросил бы о восьми месяцах, — проницательно замечает Джордж, и Фред, немного погодя, кивает. — Ладно, — тихо говорит он. — Мы с Гермионой были вместе. После свадьбы Перси. Он ждет, что Джордж удивится, но тот кажется слишком спокойным. Как будто он уже знает об этом. Или, по крайней мере, догадывался. — Мы были пьяны, — оправдывается Фред. — Это произошло случайно, и мы оба решили, что это было ошибкой. — Уверен, что оба? — с мягкой улыбкой спрашивает Джордж. Фред снова качает головой. — И ты думаешь, что та девочка может быть твоей дочерью? — понимающе спрашивает брат. Фред медленно кивает, а затем неопределенно качает головой. Он, кажется, совсем запутался. — Я не знаю, — тихо говорит он. — Ну, то есть, Гермиона сказала, что она родилась в июле и к тому времени у них с Роном давно ничего не было. А подсчитать сроки со мной было не сложно. Иначе она бы не уточнила, в каком именно месяце Роза родилась, да? Как ты думаешь? — Я думаю, ты многое сам докрутил, — пожав плечами, говорит Джордж. — Если Гермиона действительно сказала именно так, как ты это передал мне, то это значит одно: она уверена, что эта девочка — не дочь Рона. Про тебя она не говорила ничего. — Ты думаешь… — Я думаю, что тебе не стоит действовать сгоряча, — прерывает его Джордж. — То, что Гермиона не сказала точно, твоя ли это дочь, может значить что угодно. Тебе нужна более точная информация. Пока у тебя ее не будет, не стоит делать никаких выводов. Фред хмыкает. Вообще-то брат прав. Только вот все слишком сложно. — Гермиона не из болтливых. Я и эту-то информацию выведал с трудом. Не думаю, что выведать у нее информацию будет так уж просто, — печально говорит он. Джордж пожимает плечами и открывает очередную коробку, достав оттуда несколько флаконов с просроченными зельями. Каждый раз они снимают их с продажи, но не выкидывают — иногда они могут быть полезны как компоненты других Вредилок. Ничего, что могло бы навредить покупателям, конечно, все в рамках разумного. В конце концов, просто выбрасывать зелья даже как-то… неэкологично, что ли? — Придется что-то придумать, — говорит брат. — И желательно, чтобы это было что-то в рамках разумного. Никаких сывороток правды и заклинаний. Он смотрит внимательно и серьезно, и Фред уже хочет возмутиться от того, что Джордж вообще допустил такую мысль, но тот усмехается и качает головой. — Просто шутка, — объясняет он. — Расслабься. Фред быстро кивает и тянется к стоящей ближе всего к нему коробке. Мыслей слишком много, но разговор с Джорджем помог ему собрать их в кучу. — Ты сам-то готов к отцовству, если вдруг эта девочка окажется твоей дочерью? — спрашивает вдруг брат, и Фред так и замирает, занеся руку над коробкой. Он готов поклясться, что что-то подобное уже было к его жизни. Они уже затрагивали эту тему когда-то очень давно. Он не может точно сказать, что именно ответил тогда, но сейчас он не до конца может сформулировать ответ на этот вопрос. Ему нравится Гермиона, это действительно так, ничего не изменилось за все эти годы, но думать о том, что у него действительно уже сейчас может быть дочь, страшно. Почти у всех его братьев уже есть дети, у кого-то даже не по одному, но он до сих пор чувствует себя слишком юным, чтобы брать ответственность за ребенка. А еще… А еще ему слишком тяжело и тревожно думать о том, что все эти годы у него была дочь, а он об этом даже не знал. Это так странно. Почему Гермиона просто не могла ему об этом сказать, если это действительно правда? Неужели ей никогда не хотелось, чтобы у ее дочери была полная семья? Она ведь могла просто рассказать Фреду. Это было бы правильным, разумным решением. Под стать правильной и разумной Гермионе. Но она этого не сделала. Почему? — Фред, ты действительно хочешь знать правду? — продолжает спрашивать Джордж. Фред прикрывает глаза, снова пытаясь собраться с мыслями. Получается из рук вон плохо. — Я не знаю. — Тогда тебе стоит точно определиться перед тем, как ворваться в их жизнь. Если ты не готов к тому, что она правда твоя дочь, лучше будет, если ты оставишь их в покое. — Как? — вырывается у Фреда. — Как честный человек. Потому что куда хуже будет, если девочка успеет к тебе привязаться, а потом ты поймешь, что не готов быть отцом. Джордж пожимает плечами, а Фред растерянно смотрит перед собой, вновь понимая, что брат прав. Ему нужно в первую очередь разобраться с самим собой, а потом уже предпринимать шаги, которые потенциально могут перевернуть его жизнь с ног на голову.

***

Это было накануне дня рождения их мамы. Фред и Джордж позвали братьев и сестру, чтобы обсудить последние детали их подарка. Билл опаздывал. Такое с ним случалось крайне редко: будучи старшим братом, он всегда отличался собранностью. По крайней мере, он старался по возможности приходить заранее. Все уже были на месте, даже Рон подоспел вовремя, а Билла все не было. Спустя двадцать минут ожидания все уже начали заметно нервничать и возмущаться вслух. Перси сетовал на то, что ему пришлось уйти раньше с работы, чтобы теперь сидеть без цели в ожидании брата, Джинни злилась и рассуждала о том, что отменила свидание с Гарри ради этой встречи, Рон просто хмуро ходил из стороны в сторону, изредка бросая что-то нецензурное себе под нос. Спокойствие сохраняли только Фред, Джордж и Чарли, хотя последний приехал из Румынии на несколько дней раньше только ради этой встречи и у него были основания возмущаться. Поэтому, когда Билл наконец появился, он был встречен недовольным бурчанием со всех сторон. Еще больше злило то, что он сиял как начищенный пятак и, казалось, совсем не сожалел о своем опоздании. — Надо же, явился, — хмуро проворчал Перси. — Только тебя ждали, — недовольно констатировала Джинни. — Прошу прощения, — не прекращая улыбаться, сказал Билл, проходя к братьям и сестре и усаживаясь в свободное кресло. — Пришлось задержаться. — И что же интересно тебя задержало? — буркнул Рон. — Флер. Нас задержали в Мунго. Джинни и Перси обеспокоено переглянулись, Рон замер, Фред и Джордж нахмурились и только Чарли растянул губы в понимающей улыбке, как будто знал больше, чем остальные. — Все нормально? — серьезно спросила Джинни. — Более чем, — улыбнувшись еще шире, кивнул Билл. — Флер беременна. На несколько долгих мгновений воцарилась тишина, а потом братья и сестра стали наперебой поздравлять его с грядущим пополнением. На все поздравления Билл сдержано кивал, не прекращая улыбаться и по нему было отлично видно, как сильно он доволен, пусть он и старался держать себя в руках. Фред, если честно, все это не до конца понимал. Конечно, он был уверен, что рано или поздно и у него появится ребенок, но ему казалось, что это едва ли могло бы произойти раньше, чем ему исполнилось бы тридцать. Или и того больше, потому что ему бы, например, очень не хотелось нянчить сопливых младенцев, копаться в пеленках или — того хуже! — менять им подгузники и отмывать их от какашек. Да уж, отцовство не представлялось ему чем-то очень уж радужным, и он бы предпочел подольше оставаться свободным от обязательств, вроде воспитания маленького человека. Хватало ему и ответственности за магазин. Сейчас все его внимание было сосредоточено на этом и на проблемах в его личной жизни. Потому что мысли о том, что произошло между ними с Гермионой, никак его не оставляли. — Это получается, мы скоро будем дядями? — спросил он с улыбкой, стараясь не разрушить воцарившуюся атмосферу веселья. — Тогда готовься, Билл, будем учить твоих детей только самому лучшему. — Боже, Билл, только не давай им своих детей на воспитание, — подал голос Перси. — Они-то точно научат, ага. Научат влезать в потенциально опасные ситуации и нарушать правила. — А что в этом плохого? — хмыкнул Фред. — Хуже будет, если они будут такими же занудами, как ты, братец. — Вот над своими детьми и будешь экспериментировать, а детей Билла тебе портить Флер не даст, — хохотнула Джинни. — Уверена, она будет ревностно относиться к их воспитанию. — А у меня не будет детей! — вдруг сказал Фред. — По крайней мере, ближайшие лет десять — точно. Он повернулся к Биллу, которого, казалось, этот разговор нисколько не смутил. Видимо, известие о беременности Флер перебивало любые возможные отрицательные эмоции. — Очень за тебя рад, конечно, Билл, но я, например, пока не особо хочу нянчить спиногрызов. У меня есть более интересные занятия в жизни, — немного подумав, он поспешил добавить: — Но вот дядей быть классно, так что, думаю, дядей я буду отличным. Вообще-то он говорил это скорее для того, чтобы досадить Перси и, возможно, вступить с ним в перепалку, но в разговор включилась Джинни. — Ничего ты не понимаешь. Дети — это здорово, особенно когда они твои. — Ага, а еще они жутко тебя тормозят, — возразил Фред. Теперь выиграть в этом споре было делом принципа. — Вот ты решила играть в квиддич. Как ты собираешься играть в квиддич с пузом? Или вот родятся у меня дети, а с ними ведь сидеть нужно. Мне когда магазином заниматься? Нет уж, увольте. — Ну, каждому свое, — миролюбиво вступил в разговор Билл. — Кто-то хочет детей, кто-то — нет. Это нормально. Фред собирался было возразить, но его прервало робкое покашливание. Развернувшись, он замер, заметив остановившуюся при входе Гермиону. На Фреда она не смотрела, сконцентрировав все внимание только на Роне. — Простите, что прерываю, — тихо сказала она. — Мистер Уизли сказал, что вы все здесь. Никто не будет против, если мы с Роном отойдем поговорить? — О чем? — жестко отозвался Рон. — Я занят. — Рон, это займет не больше пяти минут, — ответила Гермиона. Рон поморщился и отвернулся, пару мгновений раздумывая о том, стоит ли соглашаться, но затем, тяжело вздохнув, кивнул. — Пойдем на улицу, там поговорим. Фред открыл было рот, но тут же его закрыл. Очень хотелось заставить Гермиону посмотреть на него, но она, казалось, не собиралась с ним взаимодействовать. И это было… больно. О том, какую именно тему она решила затронуть в разговоре с Роном, оставалось лишь догадываться. Хотела ли она рассказать о той ночи после свадьбы Перси? Или дело было в чем-то другом? Очень хотелось выйти и послушать, но это вызвало бы много ненужных вопросов, поэтому Фред предпочел остаться на месте. Хотя все его существо тянулось туда, на улицу, где теперь разговаривали Рон и Гермиона. Рон вернулся не больше десяти минут спустя. Лицо его было спокойным, тело расслабленным. Вероятно, это значило, что Гермиона все-таки не рассказала о той ночи. Иначе, вероятно, Рон бы не стал ждать и сразу набросился бы на Фреда с обвинениями. Возможно, он бы даже попытался разбить ему лицо — это было бы очень в духе вспыльчивого Рона. Но вместо того, чтобы испытать облегчение, Фред почувствовал тревогу. На душе было неспокойно, его терзало какое-то странное, неприятное предчувствие. Хотелось выйти на улицу и подышать, а еще лучше — догнать Гермиону и наконец поговорить с ней как взрослые люди. Разрешить все. Но это было бы слишком подозрительно. К тому же, братья и сестра наконец начали обсуждать подарок маме и Фред должен был принять в этом участие. Остаток вечера он провел в основном в молчании, лишь иногда вставляя короткие фразы. А мысленно он снова и снова просил всех поскорее закончить и разойтись, потому что на душе становилось все более скверно. Что-то должно было произойти. Только Фред пока не понимал, что именно.