Он не просто шпион...

      Прочитав это, Райдер с большим восторгом посмотрел на герцога и ответил:       — Огромное спасибо, мы обязательно придём Ваша светлость.       — С нетерпением будем ожидать Вас, - монотонно, но с небольшой улыбкой ответил герцог, после чего они раскланялись и герцог вернулся к своему транспорту.       — Что это Райдер? – поинтересовался первым Гончик, когда они ушли, ибо был самым старшим, пока остальные члены патруля ожидали ответа.       — Его Императорское Величество приглашает нас завтра в Гавкинбургский дворец, - ответил мальчик.       — Ура! – прокричали все разом, ликуя такому случаю.       — В честь его прибытия устраивается банкет, а потом Император назначил мне встречу, на которую я тоже схожу, пока вы побудете с принцессой, - добавил мальчик, направляясь в сторону базы.       — Как же здорово, - добавил Крепыш.       — Конечно, мы можем осмотреть самые различные залы замка, - добавил Маршал.       — Это уж точно, - добавил Гончик.       Затем они поднимались на второй этаж, дабы закончить трапезу.       — Кстати, после завтрака, мы с Гончиком отправимся в лес, для решения пары вопросов, а вы пока побудьте на базе, если будет какое-нибудь задание, я обязательно всех вызову, - добавил Райдер уже находясь в лифте.       — Хорошо, - ответили почти все разом.       «Холодная, ледяная пустыня, которая по совершенно непонятным причинам заросла густым хвойным лесом. Странно, что никто не заинтересовался этим вопросом: ни летящие по небу облака, ни вездесущий ветер – главный источник беспокойства и неразберихи, в непонятной мании постоянного, беспрерывного движения в одну сторону, главный признак жизни, духа земли. Хотя, ему, наверное, все равно, ибо его главное, можно даже сказать, единственное предназначение – создавать видимость жизни, нещадно и абсолютно жестоко перегонять туда-сюда любое, что попадется ему под руку и скорее всего, этим многочисленным воздушным потокам, объединившихся в одну величественную сущность, все равно на такой пустяк.       Могла заинтересоваться река, протекающая мимо плотного строя древесных гигантов, однако, с ее проблемами, время на это вряд ли найдется, надо ведь как можно скорее перегнать огромное, можно сказать, бесконечное количество воды, куда-то на юг. Однако, сделать это не так уж и просто, когда эта самая вода, постоянно, как сейчас, например, промерзает почти что до самого дна твоего и без того, не очень глубокого русла. Причем, совершенно не задумываясь о том, что перекрывает себе же путь, заставляя всю остальную воду так же, замереть, в моменте, и подобно статуи, стоять, в меланхоличной атмосфере, дожидаясь того святого момента, когда наконец, доброе, именитое солнце, своими теплыми лучами разобьет ледяные оковы. Но, как бы оно ни было печально, случается это, прямо скажем, не так уж и часто, так что, на свои прямые обязанности, реке и без того, времени никогда не хватает. Как тут еще интересоваться каким-то странным лесом, когда не успеваешь толком сделать что либо, дабы как можно скорее перегнать нетерпеливую воду, постоянно, мешающей себе же?       Может солнце заинтересовалось бы, это светило, которое повсюду нарекают «Величайшим источником жизни и тепла», надевая на него клеймо какого-то, можно сказать «Несравненного». В реальности же, как можно наблюдать, оно намного хуже и подлее, сильно отлично от такого «Прекрасного образа», не так ли? Коли нет, тогда почему же оно столь жестоким образом обходится с рекой? Почему этот «Благодетель», прекрасно видя, как она мучается, с невыносимой водой, согревает ее так редко? За что такое отношение? А река то, река радуется, тем коротеньким временем, что Солнце соизволит почтить ее своими теплыми лучами. Казалось бы, может ему не хватает времени, или сил согревать воду? Нет…       Этому наглецу, пользующемуся своей силой, не как инструментом пользы и облегчения непомерного труда, а как орудием для насмешек абсолютно все равно. «Благодетель» так и злорадно насмехается над рекой, постоянно издеваясь над ней. Что ему мешает одаривать ее необходимым количеством теплоты, кроме гордости и желания посмеяться, со зрелища, когда река, измученная от своей трудной участи, пытается перегнать воду в уже известных условиях. Это бессовестное существо радуется, видя муки несчастных, подвергшихся его издевательствам. Так же и с пустыней, которой, наверное, тяжелее всех, кого я знаю, солнце, словно сосредоточило всю свою злость именно на ней, постоянно подвергая ее нестерпимым, обжигающим и крайне болезненным ударам плети жарких, неприятных, таких же коварных как сам «Благодетель» лучей.       Смотря на подобное, оскорбительное и непонятное, абсолютно жестокое отношение к тем, кто ничего плохого ему не сделал, можно сказать, многое, но, с другой стороны, «ничего не сделали» … это еще как посмотреть. Река, унесшая жизни тысяч, уничтожающая в моменты дикой ненависти ко всему живому, все, как и пустыня, убивающая своими огромными, песчаными волнами и бурями, без хоть какого-то намека на милосердие и жалость…       На их фоне, на фоне их злодеяний, деяния Солнца кажутся карой, правосудием над жестокими, беспощадными «мучениками». Однако, Пустыня может и не хотела убивать?       Ведь, ее беспокоит ветер, поднимая песчаные, смертоносные валы.       Но, может, он, наоборот, видя, как пустыня страдает под лучами Солнца, попросту хочет облегчить ее муки и случайно, не рассчитав сил, без какого-либо злого умысла и создает разрушительные ураганы? А может Солнце видит, как пустыня убивает своими не ведающими пощады бурями, в желании покарать ее за подобное, мучает своими выжигающими лучами, а ветер, желая облегчить муки пустыни холодными потоками, случайно создает бури, и причина всего конфликта кроется в непонимании? Или ветер просто хочет поиздеваться над пустыней? Или солнце издевается над ними? А река? Да, сложно это все. И вот как тут, когда происходят подобные неразберихи, подобные ссоры и коварства с благодеяниями, хоть кто-то из них может заинтересоваться лесом, который, не пойми, по каким причинам вырос в таком странном для него месте – на холодной и беспощадной пустоши? Да какая разница? Вырос и вырос. Что ему, нельзя? А может, оглядываясь на весь мир, что полон непонятных моментов, скрывающих в себе еще больше бессмысленных и необходимых действий, нельзя…       Пробивая лед, каменные колоны, проходя сквозь всю замерзшую воду, уходя глубоко мод землю, с таким надменным видом, стоят, с ухмылкой смотря на реку, на землю, ветер, время от времени поглядывая наверх, тихо смеясь над солнцем, будто видят его за белым ковром из облаков. Они, хохочут при виде каких-то ничтожных конфликтов природы, прекрасно осознавая свою значимость, ибо на них возложена вся тяжесть большого крыла красивого готического замка, стоящего посреди тундры. Верно, исполняя свою работу, уже не одну сотню лет, со снисхождением смотрят на «бедную» реку, на лес, в котором, под натиском ветра один за другим падают деревья, качая головой, наблюдают за облаками, безвольно идущими туда, куда их гонит ветер. Даже с некоторой долей презрения, крепкие сложенные из различных частей, колонны, пытаются рассмотреть за ними солнце, которое, испугавшись морозов, вдруг убежало, скорее всего, спрятавшись. Видно, правит тут один ветер, да и то, он никогда не сможет сдвинуть их» - именно эти слова начертались в небольшом дневнике ручкой, удерживаемой механической рукой из сумочки на спине существа.       Как только записи были завершены, эта фигура поспешила покинуть балкон, вновь положив в свой рюкзачок, откуда выходили механические руки и свой дневник, и ручку. Тем временем несчастные колоны, даже не замечают, что на них сверху смотрят, наверняка из-за того, что наверх даже не пытаются взглянуть, а ведь им бы хватило и секунды, дабы различить среди множества украшений фасада замка, окон и бойниц карнизов и балконов темную человеческую фигуру.       Этот господин, внимательно разглядывающий их, который прекрасно понимал, о чем они думают, что знают, что видели и как мыслят, так же, время от времени, смотрел на лес, задерживая на том свой взгляд, раз за разом, все дольше и дольше, пока, наконец, не стал глядеть только на него.       Стоя в конце просторного зала, глядя через покрывшееся ледяными узорами стекло, человек держал обе руки за спиной, дабы держать осанку прямо. Зал был устроен довольно-таки интересно. Имея форму сильно вытянутого прямоугольника, с одним длинным панорамным окном на улицу, занимающем все пространство стенки напротив дери в зал, а также имея два прохода – на право и налево, находящихся по две стороны от панорамного окна и закрытых серыми занавесями, зал был довольно-таки уютен. Вдоль стен, стройными рядами стояли колонны, а промеж них расположились удобные кресла, над которыми висели картины с различными пейзажами. Пол помещения был застелен большими коврами и звериными шкурами.       С потолка, выложенного из грубо отёсанных каменных блоков, на толстых цепях крепились большие люстры, нависающие над длинным столом, вытесанном из одного куска дерева. Его столешница и ножки по краям были обшиты железом, также как и стулья, стоящие вокруг, с одним, большим, деревянным креслом, с очень высокой спинкой. Было видно, что место это предназначено для того, кто действительно обладает властью, можно даже сказать, это был своеобразный трон, обитый сталью, с серебреными узорами и острыми деревянными пиками на спинке. Массивные, но очень удобные деревянные ручки главного места за столом, сейчас играли роль вешалки, ибо на каждой из них весели ножны с таким же холодным, как окружающая замок местность, оружием.       В ножнах с левой стороны находилась длинная, не столь сильноизогнутая, сабля, обрамленная красивой, но далеко не изящной, из-за своих габаритов и веса, гардой. В правых ножнах, длинных и очень аккуратных, на кончике которых разместился острый наконечник, хранился длинный кинжал, с небольшой гардой, но увесистым навершием и ручкой. Ножны, как и рукоять с гардой, имели бронзовый оттенок, а также, небольшое количество черных вставок. Кресло стояло с того края стола, что был ближе к окну, с другого края, стула не было вовсе, поэтому, заходя в зал через главную дверь – большие и крепкие деревянные двери, украшенные различными узорами, вошедший становился лицом к лицу, с сидящем на «троне».       В такой ситуации, он был крайне обескуражен, однако человек, сейчас, тихо проникнувший в зал, на главном за столом месте никого не застал и не растерялся от неожиданности, как делали многие, а наоборот, не заметив фигуры, которую боялся, даже немного расслабился. Но все равно, беднягу ждало сильное разочарование, когда он, сделав пару шагов в сторону, увидал за высокой спинкой кресла, стоящего у окна господина. Легкая улыбка пропала с его лица, а тело вздрогнуло, когда слух уловил громкий стук двери, что сама захлопнулась за ним.       Он съежился и немного поморщился, после чего, вздохнув, бросил короткий взгляд, на стоящего у окна. Тот, в свою очередь, наверняка уже давно заметил его, но пока, не подавал признаков. Вошедший, пользуясь моментом, в очередной раз поправил свой фиолетовый, строгий костюм. Сделав несколько шагов вперед, он оказался возле начала стола, где, осмотревшись, заметил, что в кресле справа сидит еще один джентльмен, одетый в черный смокинг, вызывавший, своим внешним видом, неподдельный интерес, внимательно и сосредоточенно наблюдавший за вошедшим ним, особенно учитывая то, что лица, сидящего не получалось разглядеть. Внезапно их взгляды встретились, словно можно было увидеть лишь эти зрачки, ощущая на себе этот проницательный взгляд. Вошедший смотрел уверенно, правда, с тенью страха, а второй, совершенно спокойно и одновременно странно, с долей заинтересованности.       Так бы все продолжилось, один, обременённый потоком странных мыслей, смотрел бы в панорамное окно, невесть как встроенное в фасад готического замка, двое других, один на ногах, щуря глаза, а второй, сидя в кресле, левой рукой придерживая голову, глядели бы друг на друга, если бы не вмешался четвертый, сидящий на одном из стульев, где-то в середине стола. Его, вошедший, по началу, даже и не заметил. В довольно угнетающей для вошедшего обстановке довольно-таки уютного зала, раздался робкий, тихий голос:       — Здравствуйте, достопочтенный Эхнатон, мы вас ждали…       Вошедший оторвал свой взгляд от сидящего и развернулся. Заметив странное существо, с белой шерсткой и довольно милым лицом, на котором было видно тень страха и сомнений, поддерживаемое с его телосложением. Названные еле усмехнулся, скорее своим видом выражая своё поведение. Бросив выражающий его мнение взгляд на существо, он вновь развернулся к сидящему в кресле и как можно скорее произнес своим высоким, звонким и четким голосом:       — Здравствуйте, пока что, неизвестный мне господин. Я не знаю вашего имени и чина, но все же, осмелюсь отложить наше знакомство до того момента, когда я поприветствую всех здесь присутствующих.       Сказав это, Эхнатон, вздохнув, медленно повернулся и взглянул на стоящего у окна, который до сих пор не удосужился даже взглянуть на него. Еще раз, быстро поправив фиолетовый костюм, вошедший, размеренно и как можно более вежливо, с ели заметным оттенком страха проговорил:       — Здравствуйте, господин, я прибыл по вашему приказу. Если мне не изменяет память, вы хотели переговорить со мной по поводу грядущих, далеко не самых простых событий, как для меня, как, вы сами сказали, и для вас.       Названный господином, не убирая рук из-за спины, сжал кулаки. Ветер, задувающий с левого прохода, где, видимо, была раскрытая дверь на балкон или окно, слабо раздувал черный плащ господина, в результате чего, можно было заметить подол еще одного одеяния на этом человеке – темной шинели, судя по всему, обтянутой поясом. Не поворачиваясь, он начал говорить. В зале раздался его громкий, хриплый и низкий голос:       — Приветствую вас, Эхнатон. В письме я четко излагал, что данная наша встреча может оказаться последней и грядущие, как вы верно подметили, непростые события, вряд ли позволят нам еще раз встретиться подобным образом, поэтому, если у вас есть какие-то вопросы, желательно задать их сейчас.       Тут можно было услышать еле различные шаги, как только Эхнатон бросил взгляд в сторону их источника, то заметил на недавно находившийся неизвестный джентльмен поднялся и совершив пару шагов приблизился к картине. Эта фигура казалась довольно загадочной, особенно в присутствии стоявшего у окна. После он развернулся и нисколько не замедлил свой ответ.       — На данный момент, сир, у меня только один вопрос, остальное мы с вами давно и многократно обсудили, – Эхнатон поднял руку, указывая на робкое существо. – Мне бы хотелось узнать одно, кто этот достопочтенный, что сидит за столом?       Названный резко развернулся, подобно солдату или офицеру, громко ударив ногой оземь, после чего по комнате разнесся оглушительный звук. При виде лица господина, Эхнатон вздрогнул. Сглотнув, он сделал шаг назад, даже не заметив реакции существа на страшное лицо. Тот же, не подал никаких признаков страха, когда взгляд повернувшегося упал на него. Он толь грустно опустил голову, продолжая смотреть в пол, после этого господин уже продолжил:       — Это, дорогой Эхнатон, и есть тот, из-за кого я вас позвал. Именно с ним вам придется вести переписки и сверять данные, именно с достопочтенным Фариа Марчини вам придется работать. Надеюсь, под его чутким присмотром, вы проявите себя как нельзя лучше и исполните наш план.       Эхнатон несколько возмутился подобному.       — Но сир, я ведь… я могу даже сам провернуть все дело, могу… зачем мне участие… - он с возмущением посмотрел на Фариа, который, лишь только заметив на себе подобный взгляд, опустил свой взгляд.       — Довольно! – вскричал господин. – Вы ведете себя как маленький ребенок, сэр Эхнатон. Это не подобающее для вас поведение. Попрошу вас, впредь, быть с господином Фариа повежливее, имейте ввиду, что я, если того захочу, могу прибыть в любой момент. Остается надеяться, что вы, сможете наладить сотрудничество, – названный «сир» на мгновение замолчал.       — Но… - попытался еще что-то сказать Эхнатон, но грозный голос господина, которого он, чего уж таить, боялся, заставил его замолкнуть и несколько обиженно попрощавшись, развернуться и уйти прочь, успев злобно зыркнуть на Фариа       — Не слишком ли жестко вы с ним поступили, сэр? – после минутной паузы спросил таинственный джентльмен, который уже вернулся и присел в кресло.       — Поверьте мне, нет, – ответил ему господин.       — Однако, извольте же напомнить то, что произойдёт завтра всё решит, но цель так или иначе должна быть достигнута. И более того, неужели вы не учитываете, что есть вероятность, что он, не выдержав обиды, взбунтуется.       — На это я и рассчитываю, господин. Я полагаю, что под конец он восстанет. Это будет финал испытания и апогей всего действия.       — Гм. Я надеюсь, что вы понимаете, что делаете, дальнейшие инструкции вам известны, сударь?       — Разумеется, - отвечал сэр.       — В таком случае я в ожидании, мои наилучшие пожелания, - вставая направился к выходу джентльмен.       Тут же встал Фариа, добавил:       — До свидания, сир, - на это уходящий лишь кивнул.       — Честь имею, сир, - ответил сэр.       Когда дверь вновь закрылась, Император подошел к столу и сел на кресло с высокой спинкой. Марчини же, поднял голову и с горечью посмотрел на господина.       — Извините… я… я подвел вас…       — Ничего страшного, Фариа. Вам еще многому учится, а первый блин, как говорится, всегда комом. Вы главное, не бойтесь. Не стоит быть излишне робким, даже при учёте ваших манер. Ну что же, давайте вернёмся к делу, – господин снял с правой ручки кресла кинжал в ножнах и передал его Фариа. – Возьмите это с собой, думаю его устройства вам более чем известно.       В ответ последовал кивок, после чего сэр добавил:       — Главное, будьте осторожны.       Сударь положил кинжал в сумочку на спине существа, после чего Фариа с улыбкой сказал:       — Спасибо, сир! Я вас не подведу!       После этого, он покинул это загадочное помещение…       Продолжение следует…