Легенда. Вставные сцены

Пока у Аккыз заживали руки, ей не могли поручить тяжёлую работу, поэтому её временной обязанностью стало звать кого-либо из членов Ханской семьи или дворцовых слуг. Иногда Альпагу Хан просил привести Батугу на трапезу.  Подобное поручение горянке было выгодно. Она спешила за наследником, не зная, что тот намеренно задерживался в покоях, понимая, что за ним отправят Аккыз, а значит, у них будет возможность увидеться и немного поговорить. В туннель он её не звал, опасаясь, что рано или поздно они могут услышать звуки инструментов, стучащих по камням. И тогда магия момента грядущей встречи друзей будет нарушена. Как только она показывалась на пороге, Батуга тут же спрашивал, в порядке ли она и просил показать руки. В эти короткие встречи они снова и снова обменивались предположениями, кто бы мог подставить Тылсым бике, написав злосчастную записку, но не находили ответа. Однажды рано утром Йибек вызвала Аккыз и сообщила, что поскольку раны быстро затягиваются, та может приступить к обязанностям кюне младшего сына Хана: — Иди в покои Батуги тегина, поможешь ему одеться. Потом приведёшь на трапезу. — Аккыз? — Батуга вышел из образа сумасшедшего и удивлённо спросил, почему она пришла так рано, — Что-то случилось? Услашав шаги в коридоре, он решил, что к нему идёт отец и по обыкновению притворился умалишенным. — Нет. Меня послала Ийбек. Сказала, — горянка запнулась, — что я могу выполнять работу кюне. Гюнсели сказала правду на распределении рабынь: Батуга всячески избегал личную прислугу и старался обходиться без её помощи. В любом случае, во дворце почти никому не было до него дела, никто не следил, как служанки выполняют свою работу или делают ли её вообще. Но иногда скрыться от прислуги не удавалось или потребность в ней была. Он наловчился одеваться самостоятельно, но завязки и шнуровка были ему практически неподвластны. Поэтому он мог оставаться на ночь с поясом и нарукавниками, хоть это и было неудобно. Вчера он решил их снять и теперь возился с тем, чтобы натянуть хотя бы нарукавники. Именно этому занятию помешал приход Аккыз. Батуга смутился не меньше неё. Больше всего на свете он не хотел, чтобы рядом с ним она чувствовала себя рабыней. Он успел изучить Аккыз и понимал, что положение пленницы сильно задевало её гордость. Но было кое-что ещё. Помощь ему сделала бы его более неполноценным в её глазах. Хоть она и сказала, что не видит его таковым, но от правды не убежишь. — Твои руки ещё не зажили... — Йибек сказала привести тебя в трапезную. Если увидят тебя в таком виде, Небесный наследник, то меня точно накажут в этот раз палками. Напоминание о том, что Аккыз получила пощёчину от Темура из-за его просьбы развязать драку со стражей, мгновенно заставило Батугу снова ощутить свою вину. — Давай, протяни руку! — она подошла к нему и кивнула в сторону правой руки. Ловко поправив ранее надетый нарукавник, она принялась его завязывать. Батуга старался вглядеться в её лицо, чтобы понять, больно ли ей. Даже если это было так, то упрямица не показала виду. Потянувшись к левой руке, Аккыз вспомнила, как бережно он обращался с её ранами. Теперь её черёд не причинить ему боль. Она взяла второй нарукавник с постели и немного потянув покалеченную руку на себя, постаралась аккуратно надеть его. Обычно кюне не церемонились с ним. Неполноценный ведь все равно никому не расскажет, если сделать что-то не так. Одни брезгливо брали руку, говоря, что лучше бы мыли полы или убирались на конюшне, другие могли резко дёрнуть, пытаясь быстрее справиться с поручением. "Ей не неприятно прикасаться ко мне", — довольно, даже несколько облегчённо, отметил про себя тегин, — "Такая чуткая. И никакой жалости". Пока Аккыз затягивала шнуровку, он успел ощутить легкое касание её пальцев на своей скрюченной кисти. Он вспомнил тот день, когда в темнице подал ей камень, которым, как он думал, она сможет разбить замок на кандалах. Тогда эти пальцы, так осторожно принявшие орудие, привели его в смятение. Батуга успел позабыть, что такое заботливые женские руки. После смерти матери он не знал их. Внезапно их взгляды встретились: Аккыз подняла глаза, чтобы понять, удалось ли надеть нарукавник безболезненно, Батуга же хотел воспользоваться возможностью, чтобы понаблюдать за ней. Обменявшись робкими улыбками, оба про себя подумали, что им достаточно легко в обществе друг друга. Будто они знакомы всю жизнь. — Теперь пояс, — горянка взяла его в руки и приподняв брови, показала, что тегину следует развернуться. Приняв эту игру, он послушно исполнил немой приказ. Его нисколько не смущало, что она им командует. "Неполноценный" итак был вынужден подчиняться другим, но в случае с Аккыз ему это было даже в радость. Пусть хоть с ним чувствует себя немного свободной. Опоясав талию наследника, кюне поневоле принялась шнуровать его. Отчего-то Аккыз не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Не хотелось никуда идти. Вот бы скрыться в туннелях... — Мы можем пойти копать дальше сегодня ночью? Руки в порядке, — внезапно она вспомнила о своей цели - сбежать, чтобы приблизиться к разгадке тайны лже-записки. А также она обязана помочь Двуглавому волку исполнить пророчество - объединить тюрок и обеспечить им мир. К тому же, снова станет свободной. А она о чем думает? Её внезапный вопрос вывел Батугу из задумчивого состояния. — Нельзя, Аккыз, — быстро нашёлся он, — Вытаскивать тяжелые и острые камни не то же самое, что помогать с одеждой. Я понимаю твоё желание быстрее уйти, но сейчас нельзя копать. По тому, как она резко затянула узел, он сразу понял, что она опять сердится. Снова скажет "Небесный наследник"? Он развернулся, чуть кивнув головой, и поблагодарил её. Смерив Батугу недовольным взглядом, она проворчала: — Не хочешь ли присоединиться к семейной трапезе, Небесный наследник? Улыбнувшись своей догадке, тегин взял с постели деревянный меч, вложил его за пояс и прошёл вперёд, открыв перед Аккыз двери покоев. Одарив его ещё одним сердитым взглядом, горянка гордо покинула комнату. Батуге же ничего не оставалось, как снова надеть маску сумасшедшего и следовать за ней по коридорам. Сегодня ему удалось отговорить её от раскопок. Но ведь она упрямо будет звать его в туннели, если не завтра, то через несколько дней. Но он что-нибудь непременно придумает.