Простите, я... кто?!

Но мы не забывали о том, что нужно искать дальше. Нев после того, как он в очередной раз навещал своих родителей, сказал: - Так вот, я... ну... мне удалось не то чтобы прям поговорить на эту тему с родителями, но когда я аккуратно спросил, не помнят ли они, что в тот день случилось, мама спросила, где Барти Крауч, а папа всё рвался идти куда-то его отыскать. - Значит, всё же он виновен... - Не спеши с выводами, Зось, может, они хотели увидеть Барти по каким-нибудь другим причинам. - И по каким, например? - Ну... может... Барти и папа с мамой должны были просто встретиться, или вместе сделать что-нибудь, чему помешало... сам понимаешь что. Но они больше пока ничего на эту тему не сказали, и поэтому трудно судить. - Вот так оно получается, значит... Ох ты, а я ведь на весенних каникулах подслушала разговор мамы с папой. Они как раз обсуждали... ну, моего... - Брата? - Ну, выходит, в общем и целом, что да. Ну так вот, что я слышала. Папа рвался упечь его обратно в Азкабан, а то и дементором поцеловать. Но... вроде как мама тогда призвала папу к его ещё остающимся отцовским чувствам и наконец уговорила его хотя бы провести доследование. И назначить для Барти повторный суд. - Надеюсь, что мама с папой смогут теперь давать хотя бы какие-нибудь стоящие показания, которые могли бы засчитать в суде. Тогда бы всё и разрешилось наконец... - Да, только нам этого Барти сначала надо найти. - Ну, не сможет же он скрываться от всех вечно! Когда-нибудь он выдаст себя. - Кар! - раздалось с ветки недалеко стоявшего дерева. - Ой! Эрвен, это ты? - Не, это не он. - А ты почём знаешь? - Тадия, ты вот отличаешь свою сову от других? Отличаешь, знаю, потому что это ж твоя сова. (Точнее, у Тадии был сов... совец... короче, совиный парень, а звали его Мистер Ух) Вот и я тоже отличаю нашего ворона. Этот вот мельче. Может, он моложе, чем Эрвен, может, просто кушал не так хорошо... Ну вот, всё, улетел. Мы его спугнули. Ну дикий, что ты хочешь... - А может, мы не спугнули его вовсе, ну, просто ему по своим делам надо было улететь. До конца учебного года оставалось всего ничего. И мы отметили день рождения Оливера. Шестнадцатый день рождения, подумать только. То есть второе совершеннолетие. Тут я вдруг осознал, что и я после летних каникул буду четверокурсником. И я сам теперь могу быть "наставником" младшему поколению. А к пятому - кто знает, может, ещё и старостой сделают... Хотя если это будет Берти ну или, допустим, Рон, я тоже не буду против. Это была суббота, двадцатые числа мая. А ещё точнее, двадцать первое. Нам было как раз на руку то, что это выходной. Ведь по будням все наши в основном готовились к обычным ежегодным, а кто был на пятом или седьмом курсе, готовились к более важным, к решающим экзаменам, и все эти экзамены уже должны были скоро начаться. Но на празднике у нас был почти весь состав Ордена, (конечно же, кроме магглов, но они зато все прислали Оливеру подарки, открытки и написали письма), Якуб был, и Дора, и Зоська, и Прюитты, и многие другие. Папа и Джеймс, увы, там не были (да, у всех профессоров дни перед самым концом учебного года самые загруженные, и поэтому они при всем желании не могли), но мы им всё рассказали. И вот наконец-то мы продвинулись в том расследовании насчёт Барти и Лонгботтомов. Да, они, конечно же, ещё не полностью восстановились, но они уже начинали вспоминать те события, а из слов Фрэнка об этом было ясно, что он хочет встретиться с Барти Краучем и сказать ему кое-что. Не отомстить ему, не убить, и не отправить в Азкабан. Именно что-то сказать Барти, и всё. Алиса, в свою очередь, говорила нам про какую-то книгу, что лежит у них дома и может в чём-то помочь Краучу. Также мы узнали о том, что смерть "Барти", а точнее Амелинды Крауч, в Азкабане, произошла не потому, что та умерла просто от уже имевшейся болезни, а потому что ей так сильно поплохело от дементоров. И что она, конечно, сама же попросила ее туда отправить вместо сына, но кто её на это вынудил пойти? Крауч-старший. И конечно, про чудесное исцеление (хотя мы так и не поняли, благодаря кому, так что мы решили считать это результатом сочетания различных методов лечения), вскоре написали и в газетах. Там были и фотографии семьи Лонгботтомов и даже было с ними совсем небольшое, на парочку всего вопросов, интервью, и там они рассказали, что после прохождения всего курса лечения они намерены вернуться домой и проводить время с близкими и друзьями, а что насчёт вопроса о Крауче, то они оба также настаивали на том, чтобы провели повторное судебное заседании, где они бы тоже хотели выступить и всё рассказать о том, что им удалось о тех событиях вспомнить. И пока что была у нас с этим только одна небольшая заминка. Мы до сих пор никак не могли найти Барти. Но внезапно нам с этим помог Якуб. Он и Поттеры переговорили на эту тему с Алисой и Фрэнком, Августой, Дамблдором, с моим папой, и даже, как потом оказалось, с самим Барти, а ещё Амелиндой, Тадией, старшим Краучем и его женой, и чуть ли не с самим Министром, и ещё с тётушкой нашей однокурсницы Сьюзан Боунс, которая работала в Министерстве. То есть работала её тётя, конечно. А вообще-то они так переговорили со всеми, кто мог бы иметь отношение к вопросу. Ну конечно же, кроме тех вот самых Пожирателей. С ними-то о чём говорить? Пусть и сидят себе там в Азкабане дальше, где и есть им самое место. И после этого это стало лишь делом времени, ну то, чтоб младший Крауч попробовал связаться с Августой. Тут его и взяли в оборот. И пока что не шла речь про то, чтобы повторно заключить его в Азкабан, так как с этим вопросом должен был решить суд, назначен он был уже через два месяца. И пока, до этого суда, Крауч-младший просидит в следственном изоляторе при Аврорате. Но, хотя ту камеру тоже охраняли дементоры, там их было всего-то двое, и потому переносить это было гораздо легче. Что ж, если Барти и вправду был ни в чём не виновен, то тогда, надеюсь, у нас выйдет наконец доказать это и его ждёт иная судьба, чем Азкабан. Барти сидел у себя в камере и тоже об этом всём размышлял. Подумать только, вскоре (во всяком случае, он очень на то надеялся), он станет не просто свободным человеком, но и даже восстановит своё доброе имя. Может быть, он даже помирится со своим отцом, да, Барти много из-за него пережил, но это же всё-таки его папа. И сам Крауч-старший, как уже успел узнать от своей матери сын их обоих, чувствовал себя насчёт того, что получилось... мягко говоря, кхм, ему было неуютно. Ведь по словам Амелинды выходило, что он считал их сына преступником двенадцать лет, при том, что он всего-то и хотел, что помочь маме, и что это просто совпало так, что визит Барти в дом Лонгботтомов произошел в день их похищения, и если бы не это всё, то и Амелинда бы, может быть, сейчас была бы жива. И после разговора с ней, впервые за долгие годы, Барти Крауч-старший проронил слезу и в ответ получил от Амелинды тёплые объятия, и Крауча удивила последняя деталь. - Всё это очень просто. Чем больше кого-то любишь, тем больше тепла, - объяснила Амелинда и улыбнулась ему. - Понимаешь, что это означает? Барти устало прикрыл глаза у себя в камере, как вдруг раздались шаги. Барти мотнул головой, желая просто убедиться в том, что эти шаги ему не кажутся, но внезапно увидел, что по ту сторону решетки стоит и смотрит в упор прямо на него светловолосая девочка, и что она протягивает ему сверток. И он сразу же понял, кто же она такая. Потому что именно так её в последнюю их встречу описывала Барти его мама. — Сестричка, это... ты? — удивленно шепнул младший Крауч. — Ага, я самая и есть, — кивнула та, — передачку тебе принесла, вот… Барти неуверенно взял этот сверток, раскрыл его и вытащил то, что было в нём, а именно, в свертке лежали: несколько бутербродов с ветчиной, три яблока и шоколадка. — Довольно смело с твоей стороны, пойти к человеку, который вроде бы как мучил людей до безумия, пускай это и твой сводный брат... - Ну, если точнее, то единокровный... - Знаю, мама сказала... Я поначалу на отца сильно разозлился. Но она мне объяснила, что она и сама была не против этой связи. - Она не хотела, чтоб наш папа после ее смерти остался совсем один? - Да, так она и сказала... — Я знаю, о чём ты щас думаешь… Я здесь ещё и потому, что я хочу тебя поддержать перед тем, как... Ты не один, вот. И Фрэнк и Алиса, они уже совсем готовы дать показания, они полностью вспомнили события того дня, так что... И вот наконец наступил тот самый день, в который всё должно было разрешиться. — Бартемиус Каспар Крауч, согласно нашим сведениям, на вашем счету имеется множество преступлений, и в том числе, вы похитили Фрэнка и Алису Лонгботтомов и участвовали в их пытках, а также вы сбежали из Азкабана, пытались скрываться от уголовного преследования и, как мы совсем недавно выяснили, вы ещё и незарегистрированный анимаг. Вы ведь, Бартемиус, бежали из тюрьмы именно таким образом? - Нет, из Азкабана я не... Оттуда по-другому. Анимагию я освоил всего-то только год назад, тайно от всех и всё это время, так как я был, как вы сами понимаете, в розыске, я, увы, и не имел никакой возможности для того, чтобы зарегистрироваться как анимаг. В случае, если по решению суда меня оправдают, я обещаю вам подать заявление на регистрацию в течение десяти дней после этого, и в том порядке, который предусмотрен нашими законами. - Но если вы невиновны, почему вы тогда скрывались от правосудия? - А кто поверил бы мне? Кто бы мне поверил, тогда ведь мне не поверил даже мой родной отец. Но клянусь, я действительно не принимал участия ни в пытках Лонгботтомов, ни даже в самом их похищении. Я уж не знаю того, кто и зачем он это сделал, но меня явно оговорили. — Но кто сможет подтвердить ваши слова? — спросил судья. — Я, ваша честь, — раздался тут же тихий голос Фрэнка. - И я, - около своего сына уже стояла Амелинда. - И я, - кивнула Алиса. - Я тоже, - поддержала всех Августа, - ну что ж, Фрэнки, начинай. - Да, в тот день действительно Барти Крауч должен был прийти к нам. Но прийти он хотел лишь для того, чтоб взять у нас на время одну книгу... о лекарственных зельях, он надеялся отыскать в ней рецепт, который мог бы облегчить состояние его больной матери. - Но, увы, мне и отцу Барти ничего не сказал о том, куда он идёт. Барти, но почему ты нам не... - А я хотел устроить всем сюрприз, - вздохнул Барти. - Мы так долго это лекарство искали, и тут я вдруг его приношу и... да уж, устроил, ничего не скажешь... Крауч-старший тоже вздохнул. - Барти, судя по всему, "устроил" всё это для нашей семьи как раз не ты... - Пап, потом. Сейчас нужно во всём наконец разобраться... - Так вот, и где-то за час до того, как Барти должен был появиться у нас дома, всё это как раз и случилось, - сказала Алиса. - Их было трое. Это были Лестрейнджи. Больше никого не было, кроме них. Прошло ещё некоторое время, и там было сказано ещё несколько речей, подобных уже упомянутым, и после этого двери зала суда открылись, и первым из них вышел Барти Крауч-младший, за ним его родители и все Лонгботтомы. По итогам судебного заседания Барти Крауча оправдали. Полностью, даже не назначили ему штраф за анимагию без документов. Тем более, Барти действительно уже обсуждал с отцом, какие бумаги ему надо будет собрать для регистрации и в какой кабинет Министерства он должен первым делом наведаться. И, конечно, Барти собирался, хотя он и решил остаться в их старом доме, почаще бывать и у отца и его новой семьи и поближе познакомиться со своей младшей сестрой. Но... Крауч-старший Крауч ещё довольно долго потом "отбивался" от журналистов, которые сразу же подняли шумиху вокруг этой истории. И те заголовки, один там был хлеще другого - "Отец-тиран", "Бартемиус Крауч-старший и почему же он хотел сгноить родного сына в тюрьме", "Почему в камерах Азкабана сидят невиновные?", "Сын хотел спасти свою мать, а попал под арест", и тому подобное. Бартемиус это стойко сносил.