Ｉ.Ｓａｒａ
Шаг в темноту -
И закрывается одна дверь,
Но ту,
Что предназначена лишь мне,
Я найду,
Открою и переступлю
За черту.
На счастье или на свою беду…
Сара бесцельно брела по свалке, засунув руки в карманы синих джинсов. Небо было тёмно-серым, солнца нигде не было видно из-за низких туч. Горы всякой ненужной дребедени и тяжелые мысли наводили тоску. «Зачем я их привела сюда? Теперь они в опасности и всё из-за меня!» — лишь эти мысли терзали её сейчас. О прохождении Лабиринта она уже не думала — Сара даже не знала в каком направлении идти. Если около стен был ориентир — королевский замок, то здесь, кроме холмов всякого хлама, не было видно ничего. Пустошь. Время шло, а девушка всё так же не сдвинулась с мертвой точки в решении проблем. Наконец, совсем обессилев, она села, облокотившись на какую-то очередную серую кучу. Ступни горели — кеды не были предназначены для долгого хождения по другим мирам со всякой беготней. Тем более по Лабиринту, полному коварности и колдунства. Сара решила поискать на свалке какие-нибудь полезные вещицы, которые хоть как-то смогли бы облегчить её участь. После недолгих поисков она с удивлением обнаружила пару отличных черных кожаных сапог на шнуровке. Удивительно, что они оказались здесь, на свалке, но Саре было уже всё равно. Она быстро их натянула, со вздохом оставив свои красные кеды. Как они ей нравились! Но девушка помнила, что именно из-за этой зависимости от каких-то мелких вещей она сюда в первый раз и попала. Ходить сразу же стало легче. По пути она ещё нашла перчатки без пальцев. Они были немного ей великоваты, но девушка их немного утянула на запястьях. В прошлый раз она всю кожу с ладоней содрала из-за частых падений. На этот раз Сара решила перестраховаться. Ещё немного спустя она нашла тёмную ткань с вделанными шнурками. Как-то завязав это всё поверх свитера, Сара вдруг боковым зрением уловила, как что-то блеснуло холодным светом где-то внизу очередной горы. Заинтересовавшись, девушка опустилась на колени. Это был меч. Достаточно длинный и очень красивый. Рукоятка была очень простой, но вот само лезвие… На нём были выгравированы какие-то руны, а на вид оно выглядело довольно острым. Складывалось впечатление, словно его недавно вынесли из кузнецы. Но почему он оказался здесь?.. Как загипнотизированная, Сара протянула к руки к навершию меча и потянула на себя, стремясь вытащить оружие из-под завала. Гора, потеряв опору, со страшным грохотом обвалилась. Девушка в испуге зажмурила глаза, сжала крепко меч, словно боясь, что кто-то услышит шум и отберёт у неё находку. Но здесь не было никого. Девушка поднялась и осторожно потянула меч на себя. Она ожидала, что он будет тяжёлым, но оружие оказалось очень лёгким, словно перышко. Вес в руке почти не ощущался. Обрадовавшись, Сара немного разгребла упавшую кучу и вскоре нашла ножны. Кое-как закрепив их на бедре, девушка, оживившись, побежала. Ей захотелось наконец выйти отсюда, увидеть солнечный свет! Через некоторое время Сара увидела дверь. Обыкновенную, слишком обыкновенную, белую обшарпанную дверь. Она стояла, ведя из ниоткуда в никуда. Казалось, откроешь и увидишь тот же пейзаж. Но девушка понимала, что это очередной портал. И возможно он вёл в ловушку, но выбирать не приходилось. Ещё раз оглянувшись вокруг, Сара резко потянула за ручку и, зажмурившись, сделала шаг вперёд с боевым криком «Джеронимо!». Дверь, поймав добычу, с тихим скрипом закрылась. С резким щелчком повернулся замок, запирающий проход. Мир свалки опустел.ＩＩ.Ｅｄｇａｒ
Run Boy run!
This world is not made for you Run Boy run!
They're trying to catch you Run Boy run!
Running is a victory Run Boy run!
Beauty lies behind the hills
Мальчик бежал. Мальчику было страшно. Влажные каменные стены давили на мозг, узкие проходы словно сжимали легкие, воздух был спёртым и тяжёлым. По лбу и спине скатывался противный пот, а ужас, пронизывающий его почти можно было потрогать своими трясущимися руками. …Клаустрофобия. Это слово выведено витиеватым почерком в его медицинской карте. А всё из-за пожара, в котором сгорел родительский дом. Эдгар до сих пор помнит, как находился в маленькой комнатке почти всю заполненной едким чёрным дымом, который заставлял глаза слезиться, как мать закрывала его собой… Позади раздался яростный рев пламени, от которого волосы на голове встали дыбом. Боунс снова побежал. Сейчас он себя ощущал не взрослым человеком, который устроил свою жизнь и почти завёл семью — нет, нет, — он ощущал себя маленьким мальчиком, которого бросили. Бросили на растерзание какому-то чудовищу. И чудовище это носило имя Ужас. …А ещё он помнил огромное пепелище. Обгоревшие балки едва держались, а кое-где уже обвалились. И этот нестерпимый запах паленного мяса. И страха… Поворот. Он видел его издалека, но не успел затормозить и всё же врезался в стену. Эдгар слышал, как пламя пожирает какие-то ветви с мощным треском, он уже чувствовал жар за спиной. Глазам было больно, горло пересохло, дышать было почти нечем. Нужно было встать и бежать дальше, но сил не осталось. Сколько он уже здесь? Час? Два? И судя по всему, это последние минуты его жизни… …Эти мокрые глаза. Они были постоянно красными. На кладбище, рядом с могилой отца, на кухне в какой-то коммунальной квартире… Мать превратилась в тень, потому что даже во сне не было отдыха и облегчения — и там её настигал запах гари и крики заживо горевшего мужа. А он почти не плакал, чтобы ей не было ещё горше. Но душа ныла… Эдгар всё же встал, превозмогая боль и посмотрел на приближающуюся волну огня… Отец был героем — сгореть, чтобы они выжили. О, как страшно умирать! Но ещё ужаснее ждать смерти… Но если Сара вырвется отсюда, если он хоть как-то повлияет на судьбу, то оно несомненно того стоит… Мужчина опустил веки. Да, сейчас именно мужчина. Скоро ленты пламени жадно поглотят его, но он не будет жалеть ни о чём… Прошло уже немного больше времени, чем рассчитывал Эдгар. Осторожно приоткрыв глаза вновь, он изумленно выдохнул: стена огня расположилась перед ним в шагах трех-четырех, но даже не думала двигаться. А тем временем из пламени показалась трость…ＩＩＩ.Ｓｈｅｒｒｙ
Закрывай глаза и спи, досчитай до десяти Здесь сбываются мечты, этим кто-то будешь ты Закрывай глаза и спи, досчитай до десяти Я узнала все черты этот кто-то точно ты
Тихие шаги создавали удивительное эхо, как будто это шла не одна девушка, а целый батальон. Всё было настолько ослепительно белым, что девушка боялась даже дотронуться своей рукой до многочисленных лавок, стоящих одна за другой, такие же белоснежные, как стены, пол, и даже сводчатые потолки. И только орган в самом конце сиял золотым покрытием и украшениями в стиле барокко. Всё это было странно, но Шерри уже устала удивляться. Это была, несомненно, церковь. А Хилл ненавидела это место и боялась его как огня. Всю свою взрослую жизнь она старалась избегать его. …А началось всё с бабушки. Каждое воскресенье она приводила девочку в храм на службу. Маленькая Шерри с интересом рассматривала обстановку. У людей во время чтения проповеди были серьезные, даже строгие лица. Иногда они скашивали глаза, чтобы с недовольством посмотреть на неё, потому что она достаточно часто путалась под ногами. У всех икон тоже, казалось, был осуждающий вид. В итоге она нашла себе занятие поинтереснее: витраж. Он был с изображением распятого Христа. Красные пятна, желтое тело, синее небо… Но маленькой девочке было всё равно, какие именно изображения отбрасывали разноцветные лучи… Шерри остановилась в нерешительности. Одновременно хотелось куда-то идти и сесть, закрыть руками глаза и заплакать. Ей было плохо. Воспоминания мучили… …Каждый раз она становилась под эти лучи, купаясь в них. Каждый цвет по-разному воспринимался: красный словно хотел поведать какую-ту тайну, поблескивая в нежных руках девочки как рубин, жёлтый щекотал её, прыгая как солнечный зайчик, голубой же дарил ей необыкновенное чувство свободы, какое она никогда не испытывала в семье. И вот однажды стоя под потоком разноцветного света она почувствовала, как раскалывается. На цвета. Было ощущения, словно её пропустили через мясорубку, и Шерри не выдержала: она закричала так, как, казалось, может кричать только раненный дикий зверь. Боль была нестерпимой, и она потеряла сознание. Потом ей рассказывали, как прервалась служба, как она очутилась в больнице с кучей ожогов по всему телу, причем разной степени. Взрослые объясняли это тем, что она опрокинула на себя пылающие свечи, но она то знала… Внезапно зазвучал орган. Клавиши сами играли, из-за чего трубы издавали невообразимые звуки разных тонов. Девушка испуганно замерла. И тут раздался хор детских голосов, какой обычно бывает на службе, только вот пели они точно не псалмы: Раз, два, три, четыре пять, На тебя я зла опять. Этой ночью берегись, В последний раз-ка помолись. На глаза навернулись слёзы. Зачем она здесь?! Но невидимый хор неумолимо продолжал под звуки взбесившегося органа: Семь, шесть, восемь, девять, три Слёзы ты свои утри. Разжалобить меня не сможешь, Неужели жить ты хочешь? Хилл не выдержала и побежала к выходу, разрыдавшись и впав в истерику. Краешек сознания удивленно заметил, что сейчас она в белом домашнем платье, а ведь в церкви в таком совершенно нельзя быть! Так учила бабушка. Шерри дернула ручку двери и оказалась на улице. Но к её величайшему ужасу она увидела кругом могилы… …Эти вечные ссоры отца-протестанта и бабушки-католика! Они просто бесили юную Хилл. Но после случая с окном родители ей запретили ходить в церковь со старушкой. А та через месяц слегла и буквально за двенадцать часов умерла. Сердце не выдержало. А Шерри помнит этот простенький гроб, и как его укладывали вырытую яму, и с каким глухим стуком он опустился… Девушка повернула обратно. Орган не прекращал шуметь, а Хилл вдруг окружили какие-то светящиеся сгустки энергии и закружили вокруг неё, напевая тонкими голосами: Спи и забывай всё, что было сделано Спи и забывай всё, что не сбылось Памяти ладья цвета чёрно-белого Отпускай её вдаль по водам грёз Вдаль по водам слёз… Девушка почувствовала, как веки отяжелели и ноги оторвались от пола; как медленно она принимает горизонтальное положение в воздухе, а голоса становятся всё тише и тише… Спать, как же хочется спать… Джарет ухмыльнулся: это было слишком просто.ＩＶ. Ｔｏｂｉａｓ
You’re never alone!
Это была безусловно пустыня. Солнце било в глаза немилосердно. Но кругом был снег. Ослепительно белый, он словно светился изнутри. И не было рядом никого. Тоби шёл в такой ничего не выражающей тишине, что вскоре ему стало тревожно. Не было ветра, и даже хруста снега под ногами не было слышно. Словно мир поглощал все звуки. Или даже так: как будто в этом мире никогда не существовало звука и шума. Бутафория. …Больше всего Тоби ненавидел одиночество. Он не понимал почему, но он всегда старался находиться в компании. Об этом почти никто не знал, кроме Сары, которая была просто наблюдательна. Уильмс был душой компании, его все любили, но причина этому служила его боязнь остаться одному более, чем на час… Тоби шёл уже долго. Хорошо, что его выдернули во время запуска фейерверка: он как раз был в теплых куртке и ботинках. Парень пытался думать о Саре и сложившейся ситуации, но ничего не получалась: мысли не желали надолго задерживаться в голове. Тишина становилась невыносимой. Тоби набрал побольше воздуха и что есть силы крикнул: — АУ-У-У! «У-у-у…» — ответило ему эхо. Создавалась впечатление, будто он в какой-то пустой комнате. Чтобы не падать духом и не сойти с ума, Тоби начал читать вслух некогда выученные стихи, стараясь шагать в ритм: Будь светом среди тьмы, Оставь сомнений бремя. Будь повелителем судьбы, На цель всегда есть время. Будь сам хозяином себе, Не отходи от курса. Упорен будь в своей борьбе, Убей в душе зачатки труса! «Браво, мой мальчик, браво» — вдруг раздался бархатистый голос. Но он не прозвучал в воздухе, а как будто кто-то сказал эту фразу в голове у Тоби. Юноша резко остановился. Стало страшно. И лучше бы он этого не делал. Звуков не было, поэтому он не услышал треск льда, и падение в холодную воду стало полной неожиданностью. Оказалось, что ледяная пустыня была не пустыней, а каким-то замёрзшим озером. Тоби не умел плавать, и дикий страх парализовал его. Он всегда боялся провалится под лёд и оказаться «замурованным» — то есть не найти выхода, лунки. Юноша медленно уходил под лёд и чувствовал, как холодная противная вода заливается в горло. «Помогите!» — кричал он внутренне, но никто его не мог услышать. И перед тем, как закрыть глаза, Тоби увидел, как рука, обтянутая черной бархатистой перчаткой тянется к нему. Такая знакомая и такая родная отчего то…ＶＩ. Ｓａｒａ
Поверни назад,
Не спускайся
В свой собственный ад,
И покрепче навеки
Запри эту дверь.
Ну а если решился, то знай:
Там ни слову, ни жесту не верь
— … И таким образом Бетельгейзе должна стать сверхновой через миллион лет. Есть ли у кого-то вопросы? Сара обвела взглядом аудиторию, разглядывая лица. Ей было интересно, какое впечатление произвел её доклад. В основном все одобрительно кивали, но вдруг раздался тихий вкрадчивый голос с заднего ряда: — У меня есть вопрос, мисс Ульямс, — обладатель этой фразы поднялся и вальяжно начал спускаться по ступеням. Дорогой синий костюм, стильная короткая причёска и ледянистый парфюм — всё это поразило Сару. Такое впечатление, словно это был не научный работник, а модель, сошедшая прямо с обложки какого-то новомодного журнала. Неизвестный подошёл ближе и почти вплотную подошёл к ней: — У меня вопрос… — он сделал театральную паузу, — считаете ли вы этот мир настоящим? Сара удивилась и она заглянула в глаза мужчины. Совершенно разные глаза взирали на неё с высока. Девушку обдало таким первобытным ужасом, что она развернулась в сторону двери и побежала что есть силы. Сара всё никак не могла вспомнить, где же она с ним встречалась, но внутренний голос говорил ей удирать со всех ног. Она петляла по коридорам института, заходила в какие-то комнаты, всё плыло перед глазами. Наконец, она обо что-то зацепилась ногами и рухнула на старый линолеум. Девушка оглядела себя. Что за странная одежда… И меч откуда-то на боку, из-за которого, кажется, и упала… Память вернулась, и Сара резко поднялась, выдернув меч из ножен и застыв в воинственной позе. Она услышала, как кто-то подошёл к ней со спины и, набравшись мужества, обернулась. Джарет стоял в королевской мантии и ухмылялся, словно спрашивая: «Что же ты теперь будешь делать, малышка Сара?» Да и сама девушка задавала себе тот же вопрос. Она не знала, что от него ожидать, но она знала, что это иллюзия и из неё нужно как-то выбираться. В прошлый раз Сара разбила пространство, границы. Но теперь она не знала, где край этой маленькой искусственной вселенной. Но, если рассечь создателя… «Боже, о чём я думаю? Это же невозможно! Да и я не смогу. Я не убийца» — убеждала себя Сара внутри. Но вдруг в голове появился ещё один голос, бархатистый: «Верно, Сара. Тебя же учили, что убивать — это плохо. Будь умницей, опусти меч» Девушка помотала головой, отгоняя все мысли, и перехватывая поудобней клинок. А Король всё так же неподвижно стоял, ехидно улыбаясь. Саре хотелось снести эту ухмылку, размазать её! Сара выдохнула: «Это испытание. Он специально. Это всё ОН!» «Когда дело доходит до схватки, избравшие путь воинов должны думать только об уничтожении врага, подавлять сострадания и все человеческие чувства. Убивать всех, кто окажется на пути, даже если это будет сам Будда. Эта истина является основой основ боевого искусства» И зажмурившись, Сара рассекла мечом воздух и отрубила Повелителю голову. Приоткрыв глаза, она лишь увидела, как медленно капает с лезвия чёрная густая жидкость. Перед глазами вновь всё начало расплываться. И только дьявольский смех долго ещё звучал в ушах.***
Сара очнулась в каком-то тёмном коридоре. И вновь рядом с ней был Джарет, всё в том же одеянии. Но сейчас девушка была почему-то уверена, что это не обман. — Что-ж, Сара, меньшего я от тебя и не ожидал. Пока твои дружки топчутся на месте, ты прошла уже довольно большой путь. Король улыбнулся. И в этой улыбке не было ни капли ехидства, что поразило Сару. Он подошёл к ней и убрал с лица мокрые пряди, прилипшие к щекам. Саре вдруг стало жарко и очень неловко, хотя она и сама не понимала почему смущается. — Почему у тебя черная кровь? — вырвалось у неё. Джарет лишь вновь позабавился над таким вопросом, откуда-то доставая маленький серебристый нож. Сара ожидала чего угодно, вплоть до того, что он сейчас прирежет её. Но Король вдруг одним резким движением рассёк себе ладонь. Девушка затаила дыхание: из раны на каменный пол капала алая кровь. Это было одновременно и жуткое, и завораживающее зрелище. — Но как?.. — Видишь ли, Сара, это была комната иллюзий. Ты хочешь видеть меня чудовищем, поэтому там я соответствовал всем параметрам, даже кровь чёрная… Джарет, немного помолчав, вновь хмыкнул: — Как забавно: раньше ты в иллюзии искала меня и танцевала, теперь же убегаешь и убиваешь… Сара промолчала. Только теперь приходило осознание ЧТО она все же наделала… И пусть ненастоящий, но ведь живой… Король растворился, вновь оставив её совсем одну в непонятном месте. И только только дальний бой часов сообщил, что прошло уже два часа.