Спасибо, друзья!

      Генерал-майор собрал нас сегодня в переговорной, будучи мрачнее тучи. Под стать ему и командиры не блистали хорошим настроением. Даже обычно предельно сосредоточенная во время таких совещаний Багира уныло рассматривала разложенные перед ней материалы дела, то и дело поправляя и так идеально повязанный форменный галстук.       Всё это показалось нам странным, ведь в задаче, поставленной перед группой сегодня, не было ничего сверхъестественного. Очередные злодеи снова решили устроить гадость на территории нашей страны, а нам снова предстояло не дать им этого сделать. Причина мрачности командиров стала ясна, как только мы узнали координаты места, где бандиты устроили свою базу. Те же самые горы, что и на том задании год назад.       Мы переглянулись. Было совершенно очевидно, что все до сих пор до мелочей помнили его и не собирались забывать, но нужно было брать себя в руки. Воспоминаниям сейчас было не место и не время. Получив все необходимые вводные и выслушав от Пригова привычное «взять живыми и разговорчивыми», мы разошлись готовить снарягу и оружие.        Я автоматически укладывал в рюкзак всё, что могло понадобиться на задании, мыслями находясь совсем в другом месте. Воспоминания, словно льдинки с острыми краями, красивые, но такие смертельно опасные, кружили в морозном хороводе, в котором я снова и снова ранился в кровь и замерзал. Но который, как ни странно, каждый раз позволял мне собирать себя воедино и чувствовать, что я живой и цельный.        Первая льдинка — отряд специального назначения «Тайфун». Вот я, вытянувшись в струнку, стою перед адмиралом Соловьёвым и, изо всех сил стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение, жду, когда он меня представит новому командиру. Мои мытарства, наконец, окончены. Я не только полностью реабилитирован и восстановлен в звании, моё новое место службы — легендарный «Тайфун»! Буду служить под началом самого Булатова!       Как же я нервничал тогда. В отряде ведь не только знаменитый Батя, перед которым, как минимум, нужно было не облажаться. Там была ещё Багира, единственная на всём флоте женщина-боевой пловец, может быть, даже бо́льшая легенда, чем Батя. Да и остальные бойцы явно должны быть не менее серьёзными и опытными. Обо мне они знали только то, что с ними теперь будет служить ботаник с учёной степенью, по какой-то странной случайности попавший в элитный спецназ. О моём прошлом не знал никто, кроме командиров. А я не знал, что ждало меня там. Не знал, справлюсь ли. Всё-таки приличный перерыв в службе. Да и не только в перерыве было дело.       Мне казалось, что я никогда не смогу стать для них своим, а уж о дружбе и не думал. Да, собственно, после того, что мне пришлось пережить, я к этому и не стремился. После всех предательств самых близких, лжи и подлости, думалось, что доверять людям уже не смогу. Нет, я понимал, что придётся себя пересиливать и как-то настраивать, ведь взаимопонимание и абсолютное доверие в бою — такая же необходимая опция, как исправное заряженное оружие и умение вести этот самый бой. Но жестокие уроки жизни, прописанные моей же собственной кровью, были накрепко выучены. Я больше не верил ни в пресловутое воинское братство, ни в честных командиров, ни в верных друзей. И думал, что нет ничего и никого, что способно было разорвать этот замкнутый круг. На деле всё оказалось с точностью до наоборот. И первые же дни в новом отряде показали, что в моей жизни всё может быть и будет по-другому.       Знаменитый каперанг Булатов оказался честным и порядочным офицером, строгим, но справедливым командиром. И вообще просто отличным мужиком. И группа была ему под стать. Все приняли меня очень тепло, поддерживали и с удовольствием делились знаниями и опытом. Эта бесхитростная забота пробудила в моей душе робкие ростки надежды, что всё может измениться к лучшему. А после первого же задания я убедился, что эти ребята пойдут друг за друга в огонь и в воду, и отчаянно захотел стать для них своим.        И ведь сработало. Все они — Батя, Багира, Риф, адмирал Соловьёв и даже Пригов с его вечными секретами показали мне, какой может быть настоящая команда и командиры. А окончательно вернул обратно мою нормальную жизнь самый молодой боец отряда с несерьёзным позывным и лёгким характером. Именно он, совсем ещё юный парнишка, как-то просто и незаметно смог вытащить меня из той раковины, куда пришлось упрятать самого себя, все свои чувства, эмоции и душу. И стал моим лучшим другом.       Вторая льдинка — Вася Ионов, который Кот. Почти никогда не унывающий, вечно фонтанирующий откровенно завиральными идеями он легко шёл по жизни, заряжая и меня своим неиссякаемым оптимизмом. Вася не умел ни долго расстраиваться, ни обижаться, ни переживать. И был честным и преданным товарищем. Это очень отличало его от всех, кто был рядом раньше. Невольно я проводил параллели между ним и своими прежними друзьями и сослуживцами, и Кот всегда и во всём выигрывал. На него можно было положиться в любой ситуации, не задумываясь доверить свою жизнь.       На пару с Мишкой Рифановым, таким же балагуром и шалопаем, Васька являлся главной движущей силой, когда дело касалось самых разнообразных авантюр и розыгрышей. В парнях иногда вообще невозможно было определить бойцов такого серьёзного спецподразделения, как «Тайфун». На базе то и дело раздавался их весёлый смех, и следом летело Багирино «Клоуны!» или коронное Батино «Поймаю, уши надеру!» А я, предполагалось, что как взрослый серьёзный мужчина, учёный, на минуточку, не поддамся этому раздолбайству, взял да и примкнул к нему. Да так, что до сих пор стыдно перед Соловьёвым, застукавшим нас с Васькой, когда мы его пародировали. В который раз я тогда оценил, как нам повезло с начальством. Всего лишь заданием отделались. А могли бы и погон лишиться.       И вот это вот всё вместе — тёплая дружеская атмосфера в отряде, сложные и интересные задания, поддержка старших товарищей — позволяло забыть о пережитом и снова почувствовать себя молодым и беззаботным.       Увлёкшись, я совсем забыл одно простое правило жизни: за светлой полосой всегда следует тёмная. Но мне очень скоро пришлось о нём вспомнить. За лёгкость службы в «Тайфуне» и крепкую мужскую дружбу с Котом скоро пришлось заплатить немалую цену.       Сначала был штурм катера, во время которого погибли жена и дочь Кечаева, а потом наказание, которое я принял на себя за всех, кто был и не был виноват в провале операции. И снова в моей жизни наступила чёрная беспросветность. Я не жаловался. Просто ждал, когда она закончится, и пытался не сломаться.       Третья льдинка — Мура. После того, как меня в очередной раз избили, и я валялся на шконке без сил, вдруг раздался противный скрип двери и прозвучала команда «С вещами на выход!» До последнего не веря в происходящее, я вышел на унылый тюремный двор, и меня вдруг ослепило.       Тогда я ещё не знал, что голубоглазая младший лейтенант с лучезарной улыбкой станет для меня кем-то гораздо более важным, чем просто сослуживица и боевая подруга. Что она, как тот лучик, выведет меня к свету после очередных ударов судьбы. Мне тогда казалось, что влюбился я в неё с первого взгляда и любовь эта на всю жизнь. Но, как выяснилось позже, втюрился не только я. Кот тоже был настроен весьма серьёзно, и мы с ним наперегонки пустились ухаживать за неприступной кошкой, стремясь произвести лучшее впечатление и покорить её сердце.       Надо ли говорить, что по всем законам жанра характер у Женьки оказался настолько сложным, что мы с Васькой забуксовали почти сразу же. В ней уживались, казалось бы, несочетаемые черты. С одной стороны, хладнокровный аналитик. На раз вычислила, что именно я пытался взломать сервер Минобороны. С другой — вулкан, в котором бурлили упрямство, гордость и своенравие, способный сжечь одним только взглядом синих глаз. С третьей — милая, добрая девочка, которая в случае опасности, неважно, кому та угрожала, гражданским или кому-то из сослуживцев, превращалась в безжалостную фурию, метко разившую врагов из любого оружия, что было у неё под рукой. А то и вовсе без него. С четвёртой, пятой и других сторон вообще иногда непонятно было, чего от неё ожидать. Этот взрывоопасный коктейль мог просто уничтожить любого из нас. Но мы с Васькой очертя голову кинулись в этот водоворот, не зная, кто в итоге выплывет, а кому суждено остаться в нём навеки.       Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, какими смешными мы были, ведь Женя сделала выбор сразу. Хотя поначалу не показывала этого, равно как и не давала надежду ни одному из нас. А потом в один момент всё изменилось. Я понял это по их изменившимся взглядам, когда прилетел на помощь группе в горы. Да и как было не понять. Женя украдкой поглядывала на Ваську, но так, как смотрят на очень дорогого человека. Нежно, мягко, ласково, но как бы стесняясь. А Кот вообще не думал о стеснении. Он всегда был весьма эмоционален, а тут и вовсе не считал нужным что-либо скрывать. Каждый раз, глядя на Муру, он словно говорил глазами, что эта женщина — его и только его. И всё это ещё можно было игнорировать, объясняя моим разыгравшимся воображением, но когда Кот в присутствии всей группы вкупе с толпой посторонних, чуть ли не напрямую признался Муре в любви, на что она и не подумала возражать, а лишь застенчиво улыбнулась и мило покраснела, мне стало ясно, что моя позиция в этом треугольнике отныне — жилетка для слёз и откровений для обеих сторон. Помню, как удивился, что меня это вообще не расстроило. Уже тогда я понял, что быть её другом тоже прекрасно. Поэтому ни разу не пожалел, что её выбор оказался не в мою пользу.       Женька стала для меня таким же близким человеком, как и Васька. Я был бесконечно счастлив, что в мою жизнь снова вернулась настоящая дружба, и готов был на всё ради друзей. Мне казалось, что вот, наконец, наступила белая полоса, что теперь-то ничто не сможет отнять их у меня. Но снова жизнь решила всё за нас, свернув совсем в другую сторону.       Идти по горным тропам, глотая раскалённый воздух, для меня, хоть и привыкшего уже давно к резким перепадам температур, было весьма нелегко. Но я изо всех сил не показывал этого, с нетерпением ожидая, когда Батя скомандует привал. Возникший словно из ниоткуда, рядом Кот как будто догадался о моём состоянии и знаком показал, что скоро будем отдыхать. Действительно, не прошло и десяти минут, как группа подошла к подходящей для отдыха площадке.       Сразу после команды Бати «Привал!» все повалились на землю, хватая воздух пересохшими ртами. По рукам пошла фляжка с водой. Каждый цедил целительную влагу по глотку, чтобы всем хватило на подольше. А ещё через пять минут мы уже пробирались дальше к своей цели.       Добравшись до входов в пещеры, мы разделились и максимально осторожно двинулись в оговорённых заранее направлениях. Я крался в полутёмном пространстве, поминутно оглядываясь, успевая следить за абсолютно неслышно следующим чуть впереди Котом и стараясь не упустить его из виду. Васька же пару раз обернулся и ободряюще кивнул, поддерживая меня.       Всё это время я настороженно прислушивался к тишине, которую нарушали лишь неясного, но явно природного происхождения шорохи, стуки и скрипы. Такое спокойствие весьма настораживало.       — Командир, — негромко позвал я Батю. — Что-то здесь не так. Слишком тихо!       — Надо всё тщательно проверить, — отозвался Булатов и скомандовал: — Всем предельное внимание! Будьте осторожны, ребятушки!       И ровно в этот момент по нам открыли шквальный огонь. Котяра среагировал первым, мгновенно укрывшись за ближайшим уступом. Я за ним не успел буквально на полсекунды, и пришлось просто падать на каменный пол. В следующий миг меня осыпало осколками скальной породы, выбитой автоматной очередью, заставив прижаться к стене.       Сориентироваться, откуда именно палят, получилось не сразу. Только поймав злодеев на перезарядке, мы мгновенно поменяли позиции и открыли ответный огонь, стараясь выманить бандитов из их лёжек.       Перестрелка утихла так же внезапно, как и началась, и я осторожно поднял голову, оценивая обстановку. Кот уже, насколько это было возможно, осмотрелся и жестами показал, что нас атаковали от трёх до шести человек. Я кивнул, принимая информацию, и Кот быстро нырнул за угол. А я рванул в другую сторону. Навстречу выпрыгнули двое бандитов, которых получилось обезвредить, но на шум среагировали ещё трое.       — Физик, падай! — раздался вдруг в голове голос Кота, и я в тот же миг рухнул на пол, одновременно нажав на курок.       Увидев поверженного бандита с аккуратной дыркой во лбу, я хмыкнул, уже не удивляясь своей меткости. Выглянувший из-за уступа Кот подмигнул мне, подняв большой палец кверху. Я обернулся на шорох, и мне показалось, что уловил в полутьме еле заметный характерный отблеск оптического прицела СВД. «Любимая машинка Мурки», — мелькнула шальная мысль.       Уже покончившие со своими злодеями Ума с Батей выскочили навстречу. Бизон доложил, что захватил главаря. Спустя ещё двадцать минут перекрывшие пути отхода погранцы и спецназ ФСБ переловили немногих успевших выбраться наружу бандюков. Операция была завершена.       Я стоял около входа в пещеры, глядя на собирающего оружие Бизона, связанных бандитов, слушая, как Батя докладывает Пригову о результатах предварительного допроса главаря, и ощущение дежавю накатывало тёмной волной. Настолько всё было похоже на то задание. И горы были теми же самыми, и воздух, и небо. И когда почувствовал, что силы справиться с эмоциями иссякают, мой локоть сжала чья-то рука. Обернувшись, я увидел Уму, в глазах которой блестели слёзы. Теперь мне нужно было собраться. Я должен был поддержать не просто коллегу, а ставшую уже почти сестрёнкой девочку, у которой потерь в этой жизни было побольше, чем у меня. Для этого ведь и нужны друзья. Чтобы быть рядом и помогать. Без лишних слов.       А Вася с Женей стояли чуть поодаль, невидимые для всех, кроме меня, совершенно одинаково склонив головы набок и улыбаясь. Кот обнимал свою Мурку, и оба щурились, словно от яркого солнца, хотя светило только-только начинало свой разбег, готовясь подарить этому миру новый день. Ещё один день, который капитан-лейтенант Василий Ионов и лейтенант Евгения Мурашова никогда уже не увидят.       Они погибли больше года назад здесь, в горах, при подрыве автомобиля, когда группа ловила очередную банду террористов. Я был с ними тогда, но меня выкинуло из салона взрывной волной. Очнувшись, узнал, что отделался всего лишь переломом ноги, а ребята вместе с машиной рухнули в пропасть.       И теперь мои лучшие друзья помогали мне и всей группе, оставаясь невидимыми для всех. Никто не мог объяснить, как я вдруг стал попадать в цель с совершенно немыслимых позиций. Как оказавшаяся под камнепадом Ума отделалась всего лишь лёгким испугом, попавшие под взрывную волну Багира с Бизоном — парой царапин, а группа, оставшись без связи и патронов, умудрилась выбраться из ловушки, словно кто-то подсказал верную тропинку. Обычно все дружно удивлялись и списывали произошедшее на простое везение. И только один я знал, кто был этим самым везением.       Хотя всё чаще и чаще мне казалось, ещё и Умка что-то чувствовала. Иногда она замирала, словно тоже ощущала присутствие ребят. Но мы никогда не обсуждали это. Ума молчала, а я вообще не знал, как об этом говорить. Всё же ситуация не из простых. Шутка ли: погибшие бойцы спасают своих товарищей. Не всем, даже самым близким, такое расскажешь.       А ребята приходили не только на заданиях. В личной жизни их советы тоже были очень кстати. Женька всегда примечала то, чего не видел я, а Васька только посмеивался, отпуская ехидные комментарии относительно очередной неподходящей, по их мнению, мне барышне. Так продолжалось, пока в моей жизни не появилась Кристина. Её кошаки, как только услышали, что лейтенант не бросила меня в плену, а после жизнь спасла, единодушно одобрили оба. Их весёлое хором «С этого всё и начинается!» до сих пор звучит в моей голове.       Я был безумно им благодарен за советы, подсказки и просто за то, что они не оставляли меня, и очень сильно скучал. Было так пусто без дружеских перепалок и шуточных соревнований с Васькой, наших с Женькой шахматных баталий и болтовни под одну чашку кофе на двоих. Наших редких, но от того тем более ценных посиделок солнечным весенним днём на крыльце моего старого дома и неспешных разговоров за чашкой ароматного чая.        Прошло столько времени, а я всё ещё ждал, что откроется дверь, они войдут в комнату отдыха, и мы обнимемся, как в старые добрые времена. Мне очень их не хватало. Не хватало нашей дружбы наяву.       Но как бы мне ни хотелось поскорее встретиться, я точно знал: мои лучшие друзья сделают всё, чтобы наша встреча состоялась ещё очень и очень нескоро.