Записки с севера

Последний рейс в Стокгольм был ровно на пять вечера. Два с половиной часа. Она продержалась ровно два с половиной часа. Интересно, хватит ли ей времени ещё немного порыдать, прежде чем она вызовет такси и уедет в аэропорт, чтобы сюда никогда и ни при каких обстоятельствах больше не возвращаться? Даниэль всхлипнула, глядя на неразобранный чемодан, и испуганно дёрнулась, когда на первом этаже хлопнула входная дверь. Ну, начинается... — Даниэль! — деревянные стены сотряс голос Вильмы — асисстентки в пиар-отделе косметической компании, в которой Даниэль трудилась менеджером. — Дани, мать твою! Спускайся сюда, ты же все веселье упустишь! Мальчики уже заказали апероль, — Вильма запыхалась — явно поднималась по ступенькам. Дани накрыла голову подушкой, мечтая стереть себя с лица Земли, а заодно и этого мерзавца Ларса, который, вообще-то, ни в чем не виноват, и вообще, мужчины лучше ей не найти... — Ах, вот ты где. Только не говори, что ты из-за... — Вильма, уйди, — проскулила в подушку Даниэль и, путаясь в своих светлых волосах, перевернулась на другой бок. — Возвращайся в бар к остальным. Я ещё немного полежу и поеду домой. Мне здесь делать нечего. Ответом на слова Дани стал долгий, полный невыраженной нецензурщины раздраженный вздох. Всё в «Космоксе» знали — вот уже больше года молодая, очаровательная и непосредственная Даниэль Линдберг влюблена в начальника пиар-отдела, Ларса Энгстрёма. Все, включая самого Ларса. Такая осведомленность давала ему множество преимуществ, но едва ли Дани, ослепленная пеленой чувств, догадывалась хотя бы об одном из них. К тому же, в последнюю неделю она была слишком счастлива, чтобы допустить малейшую мысль о том, что что-то может пойти не так — ни один из рождественских подарков не сравнится с тем, что предоставил им в прошлую пятницу господин Хауген — топ-менеджер компании «Космокс». Даниэль едва ли не во весь голос заверещала, увидев в корпоративном конверте билеты на горнолыжный курорт Клэппен в Сэлене, совсем недалеко от границы с Норвегией. Не то что бы Дани дружила с зимними видами спорта, но «поднятие корпоративного духа каждого из отделов нашей компании», как сказал господин Хауген, важная цель, особенно, когда такой же конверт с довольной улыбкой держал её босс, её обожаемый Ларс. Но вот они здесь, и где этот чертов корпоративный дух сейчас? Ларс окучивает в баре какую-то «подругу детства», которую он встретил, едва они заехали в Клэппен, а Дани лежит в своей спальне, не желая и мысли допускать о том, чтобы снова позволить себе наблюдать это зрелище со стороны. То, как он обнимает её за поясницу... и как она устраивает свои ноги на его коленях, играя с его пшеничного оттенка волосами... а ведь все это могла делать она! — Если тебе будет легче, Лу уже вернулась в свой отель. Она сегодня ночью уезжает в Осло, там её муж и дети, а сюда она ездила на день рождения сестры. Ларс, к слову, ни капельки не опустошен её отъездом. Дани нахмурила брови. Взгляд её синих глаз сверкнул недоверием. — Ну, конечно. Уже подыскивает себе новую пассию? — Нет. Спрашивал, куда ты подевалась. Дыхание у Даниэль сбилось. Она резко села, поворачиваясь к подруге и заглядывая в её серые глаза. — Лжешь. — Пойди и проверь, — Вильма пожала плечами, но вдруг её лицо исказилось озарением. — Ах, точно! Как я могла забыть? Как-то даже слишком взбудораженно потянувшись к заднему карману своих брюк, Вильма вытащила оттуда телефон и, разблокировав его, показала Дани сообщение, высветившееся на дисплее. «Ты нашла Даниэль? Всё хорошо?» Ларсон Сердце у Даниэль подпрыгнуло, кажется, до самого горла и заколотилось там так бешено, что стало больно дышать. А когда в дело вступили пресловутые бабочки, состояние уже вполне можно было расценивать, как критическое. Она в считанные секунды подскочила с кровати, путаясь в огромном лоскутном пледе, и под недоуменный взгляд подруги понеслась к зеркалу на дверце высокого деревянного шкафа. Стоит ли ей переодеться? Во что-то вечернее? Это же бар, всё-таки... Пригладив длинные и спутанные светлые волосы, Дани критично оглядела свой наряд — чёрные зауженные джинсы, белую шерстяную володазку и тёплые угги... Однозначно, нужно что-то более элегантное. И волосы собрать надо, и глаза накрасить, и... Внезапно дверь на первом этаже хлопнула. Послышались мужские голоса. Девушки испуганно переглянулись. — Ларс? — с надеждой спросила Даниэль, но, вслушавшись, с ужасом осознала, что вошедшие говорили на другом языке. Сердце, до того радостно трепетавшее, испуганно ухнуло в пятки. Вильма встала и, оглядевшись по сторонам, схватила первое, что попалось её взгляду — высокий торшер. — Ты что задумала?! — шёпотом шикнула Дани. — Мы только-только проговорили об этом с ребятами, — Вильма медленно подошла к двери и тихо, стараясь не скрипеть, ее приоткрыла, чтобы заглянуть в коридор. Оглянувшись на побледневшую Дани, она прошептала: — Тут любят обворовывать туристов, редко кто задумывается об этом и закрывает шале, а вечером почти никогда никого нет — все или в барах, или ещё на трассе, — тут она замолчала, вздрогнув, когда внизу упало что-то увесистое. Судя по голосам, на первом этаже было несколько человек. Мужчины. Однозначно. — Ну, парни, не на тех напали... Даниэль нахмурилась, пытаясь понять, на что больше похожи предположения Вильмы — на истину или на сущий бред. И пока она размышляла, Вильма уже ретировалась из ее комнаты. Широко распахнув глаза, Дани ринулась за ней. Они обе замерли посреди деревянной лестницы, ведущей на первый этаж, когда вдруг увидели в холле возле огромной рождественской ёлки троих мужчин — те, обернувшись на шаги, в том же оцепенении уставились на девушек. — И только посмейте шевельнуться! — первой ошеломленную тишину нарушила Вильма, замахнувшись торшером и подавшись вперёд. — Я вас так упакую и под ёлкой оставлю! Тихо хихикнув за спиной подруги, Дани тотчас же прикусила язык. Судя по экипировке, мужчины были спортсменами, и на лицах их не читалось ничего, кроме недоумения. Едва ли они походили на местных (или не очень местных, судя по речи) воришек. Один из них — высокий шатен со светло-карими глазами и аккуратной щетиной усмехнулся и, покачав головой, устало провел ладонью по лицу. Дани бросила быстрый взгляд на спортивные сумки, лежащие у их ног, и широко распахнула глаза, когда заметила чехлы от винтовок. Похоже, версия Вильмы была самой безобидной, если, конечно, они не биатлонисты. Но что делать биатлонистам на горнолыжном курорте? Правильно, какого-то черта торчать в их шале. — Ну, парни, а вы ещё спрашивали, какую подставу Симон для нас подготовил? Вот, получите, распишитесь, — заговорил на немецком тот, кто изначально привлёк внимание Дани. Вильма нахмурилась, поворачиваясь к подруге. В отличие от неё, Даниэль знала немецкий — три года она отдала учёбе в Ганновере. Немую, но настойчивую просьбу перевести Дани восприняла с энтузиазмом. — Этот парень только что назвал нас с тобой подставой. — Что?! — Вильма обернулась к спортсменам. — Вы вообще кто такие? Это наш шале! Невысокий, но самый мускулистый из них парень пожал плечами и покачал головой. Кажется, шведского никто из них не знал. Даниэль обошла подругу и, спустившись по ступенькам вниз, подошла к парням. — Моя подруга, Вильма, пытается сказать вам, что мы не ждали гостей, — пояснила она на немецком. — Тебе не кажется, что ты как-то уж слишком ласково их выгоняешь? — добавила Вильма, спускаясь следом за Дани. Спортсмен с карими глазами (а вблизи они показались Даниэль медового оттенка) оглянулся на своих друзей. — Я так понимаю, произошла какая-то ошибка, — начал он, привлекая внимание Дани своим мягким, но слегка хриплым голосом. — Мы приехали на сборы, нас заселили в этот шале. Не волнуйтесь. Сейчас Берт позвонит администратору, и все решит. Надеюсь, вам недолго собирать вещи? Понимаете, мы устали с дороги, только вчера закончился Чемпионат в Контио... — Простите? — Дани подняла брови. — Но вы сказали... «нам» собирать вещи? — Да, — протянул незнакомец. — Очевидно, именно вас заселили по ошибке. Мы останавливаемся здесь в какой... седьмой раз? Или восьмой? — В девятый, точно говорю, — фыркнув, заявил голубоглазый брюнет, стоящий у камина. — Девчонки, этот шале для нас уже как дом родной. Вильма начинала закипать — из пяти человек она была единственной, кто не понимал, о чем идёт речь. Но едва она потянулась к плечу Дани, чтобы потребовать перевод, входная дверь распахнулась, впуская высокого мужчину в пальто, а вместе с ним и откуда-то взявшуюся метель. — Ух, ну и буря! — заговорил он, стряхивая с воротника снег. Дани резко обернулась, уставившись на вошедшего в шале Ларса, и сердце её взволнованно затрепыхалось в груди. — Вот вы где. С соседями знакомитесь, девочки? Ну, молодцы, а я пришёл вас забирать, все веселье упустите! Там Йо приударивает за одной весьма милой бабулей! — Соседями? — Вильма переглянулась с Даниэль. — Что значит «с соседями»? Ларс закатил глаза, приглаживая ладонью мокрые от снега волосы. — То и значит. Или вы думали, наш скупой босс каждому выделит по личному шале? Так дешевле — снимать комнаты, а не сам дом. — Но в чем проблема была расселить всех в одном шале? — Даниэль нахмурилась, всячески стараясь игнорировать взгляд кареглазого мужчины, что смотрел на неё в упор, вероятно, понятия не имея, о чем идёт речь. — Вернее, в двух, учитывая, сколько нас. — Тогда пришлось бы снимать целый дом, а это в три раза дороже, к тому же, как объяснила его ассистентка, все шале уже наполовину были заняты, когда она бронировала комнаты, — Ларс пожал плечами. — Я сам обеспокоился этим вопросом, первым делом позвонил Ингрид, когда в мой домик въехали какие-то биатлонисты... а! В такой же форме! Вы из Германии, парни? — Он сказал «Германия?» — парень коснулся плеча Дани, привлекая её внимание. — Ну, прекрасно... — протянула Вильма, подставляя два пальца к виску и изображая выстрел, а затем направилась к вешалке, чтобы снять свою куртку. — Вы как хотите, а я приму эту новость только с гордо поднятой рюмкой. Чувствуя, как недоумение сменяется огромной липкой волной недовольства, Дани с трудом оторвала от Ларса свой взгляд и повернулась к спортсменам. — Это не ошибка, — заговорила она на немецком, и где-то за её спиной присвистнул Ларс. Попытавшись скрыть смущенную улыбку, девушка заправила прядь волос за ухо и продолжила — они, как школьники, слушали с широко распахнутыми глазами, приковав все внимание к её персоне. — Нас подселили к вам, потому что снимать комнату намного дешевле, чем весь шале, вероятно, ваше руководство пошло по тому же пути. Парни усмехнулись, и голубоглазый брюнет, кажется, выглядел довольнее всех. — Что ж, тогда нам повезло, — пропел он с дружелюбной улыбкой и протянул Даниэль ладонь. — Я Берт, это Кристиан, — парень кивнул на шатена, а затем рукой махнул в сторону самого молчаливого из них. — А это Гюнтер. Мы тут часто тусуемся. Вообще-то, мы выступаем за сборную Германии, но вы вряд ли о нас слышали, мы только и торчим в резерве. — Ладно, прекращай болтать, — фыркнул Кристиан, и Дани сощурилась, не сводя с него недовольного взгляда. Вероятно, из них троих он был самым противным человеком. — Я устал и хочу в душ. Надеюсь, вы здесь ненадолго. — Вы очень милый человек, Кристиан, — протянула Даниэль, скорчив гримасу. — Нам безумно повезло с соседями. Взгляды их схлестнулись, и ни он, ни она не планировали уступать друг другу. И едва Кристиан набрал воздуха в лёгкие, чтобы ответить, когда Ларс вдруг тяжело вздохнул и протянул, как маленький ребёнок, дожидающийся, пока мама наговорится с подругой и отведет его домой: — Дани, заканчивай уже и пойдём! Нас все заждались! Мир, что сузился до медовых глаз незнакомца, вдруг со всей мощью рухнул на плечи Даниэль. Она обернулась к начальнику с ужасом, застывшим в глазах. Впервые за весь этот год ей довелось напрочь позабыть о том, что он стоит рядом.

***

Бар был отвратительным — эдакая консервная банка, в которую запихнули портативную музыкальную колонку и дюжину тлеющих сигаретных бычков. Как объяснил Петер, ещё один пиар-менеджер и душа этой злосчастной компании, в Клэппене баров больше нет. «А вот химиков отправили в Линдваллен! Им-то есть, где разгуляться», — сокрушался он примерно каждые десять минут. Впрочем, Даниэль его не слушала. Всё её внимание было приковано к Ларсу. Впервые он сидел так близко к ней. Почти на расстоянии вытянутой руки. И даже пару раз бросил взгляд в её сторону! Правда, все остальное время он глаз не сводил со сноубордисток, лыжниц, официанток и просто случайных девушек... Но ведь он захотел, чтобы она была здесь. Это уже большой шаг. До этой поездки Ларс и имени её не знал. Если не считать тех двух с половиной раз, когда он назвал её «Дэнни». «Чокнутая, — ругала себя Дани, болтая трубочкой в безалкогольном коктейле. — Тебе двадцать четыре года, все вокруг веселятся, а ты сидишь тут с кислой миной. Но не умею я так развлекаться! И мне совсем не нравится примерять на себя чужой пот, как это делает Вильма, прижимаясь к какому-то парню». Она снова взглянула на Ларса и вдруг запаниковала. Он больше не сидел на своём месте. Обернувшись, чтобы найти начальника, Дани почувствовала, как сердце её стремительно сжимается до несовместимых с жизнью размеров. Вот он, у барной стойки. Клеит длинноногую брюнетку, заправляя ей за ухо коктейльный зонтик. — Эй, ты куда это? — Петер встрепенулся, заметив, как Даниэль хватает свою куртку и направляется к выходу. Вопрос его утонул в общей какофонии бара. Дани выбежала на объятую ночным морозом улицу и сделала несколько жадных глотков свежего воздуха. Плакать уже не хотелось — все выплакала в спальне двумя часами ранее. Но порой менее болезненно поплакать, чем ощущать это едкое, убийственное разочарование где-то между рёбрами. Даниэль всегда думала, что если поговорить с ним о своих чувствах начистоту, то у них обязательно начнутся отношения — причём именно такие, какие она себе нафантазировала. Но если она ему просто безразлична? Хотя, откуда ей знать? Она же и не спрашивала... Запищавший таймер на часах резко вырвал Даниэль из омута размышлений и заставил вспомнить о режиме. Спрятав руки в карманах куртки, она шмыгнула носом и направилась вниз по узкой заснеженной улочке, испещрённой всевозможными туристическими лавками, маленькими кафе, магазинами с экипировкой, и не было ни на одном здании и дюйма, который не мерцал бы золотыми огнями многочисленных гирдянд. Под ногами хрустел снег, домики редели, сменяясь невысокими пушистыми ёлками, также украшенными гирляндой, а где-то вдалеке уже виднелись заснеженные крыши шале, за которыми, насупившись, спали горы. Их совсем не было видно в ночи, и Дани подняла голову, уставившись на чёрный небосвод в поисках звёзд — всё заволокло тучами. Ночью снова будет метель. Выдохнув облачко пара, она поджала губы и преодолела последние шаги до шале. Свет горел во всех окнах, кроме её комнаты и комнаты Вильмы. Замечательно. Даже в одиночестве не пострадать. Или не поплакать во весь голос. — Привет! — воскликнул Берт, когда Дани вошла в шале и сняла шапку. Взгляд девушки моментально приковался к роскошной ёлке, встретившей её возле лестницы. «Прилечу в Стокгольм — тоже наряжу свою ёлку золотыми и белыми игрушками», — пронеслась мимолетная мысль, пока мерцающие огни, переливающиеся стеклянные птицы, звезды и полумесяцы держали её внимание в плену. Кто-то прокашлялся, и, вспомнив о своём злосчастном соседе, она повернулась к нему и растянула потрескавшиеся от мороза губы в дежурной улыбке. Берт сидел на длинном островном диване перед камином и попивал какую-то дрянь, похожую на воду, набранную с болота. — Привет, Берт, — на немецком ответила Дани, бросая беглый взгляд в сторону виднеющейся кухни. Никого. Отлично, значит, тот зануда уже спит. — Почему не веселитесь со всеми? Могу поклясться, я видела парней в похожей форме в баре. — Гюнтер отрывается за нас всех, — Берт хохотнул, пожимая плечами. — Мы с Кристианом хотели завтра пораньше отправиться в горы. Стрельбища здесь все равно нет. — Я видела здесь детский тир, — Дани мило улыбнулась, когда Берт рассмеялся. — Ладно, не буду отвлекать. Спокойной ночи. Спортсмен улыбнулся, а его голубые глаза продолжали искриться какой-то одной лишь ему понятной радостью. Берт был красив. Наверняка от девушек отбоя нет. Он напоминал голливудскую звезду пятидесятых — высокий, широкоплечий брюнет с идеально уложенными волосами и тоненькими усами над верхней губой, которые точно делали из него секс-символа кинематографа тех лет. Усмехнувшись своим мыслям, Дани покачала головой. — Спокойной ночи, Дани, — произнес он и отвернулся, возвращаясь к своему наверняка смузи. Тряхнув волосами, которые уже распушились, Даниэль направилась к лестнице, перила которой, как она только сейчас заметила, были украшены еловыми ветками и гирляндой. Губы её тронула улыбка. В какой эйфории надо было заезжать в этот шале, чтобы не заметить всю красоту его убранства? Она обернулась к лестнице, чтобы убедиться, что эти еловые ветки напоминают ей те, которые она на днях присмотрела в Икее для своей маленькой лестницы в доме, но вдруг с силой вписалась во что-то твёрдое, мокрое и горячее. Широко распахнув глаза, Дани подняла голову, сталкиваясь с разъярённым взглядом медовых глаз. Кристиан открыл было рот, чтобы наверняка рявкнуть что-то обидное, но она его опередила: — Ты специально поджидал меня в одном полотенце у лестницы, чтобы я в тебя врезалась, а у тебя был повод на меня огрызнуться? Он наверняка опешил. Всего на секунду опустив взгляд на его загорелый торс с выдающимися кубиками, она фыркнула и быстрым шагом направилась дальше по коридору, заходя в единственную спальню, дверь которой была приоткрыта. Она захлопнула её и прислонилась к деревянной поверхности, шумно выдыхая. Какое счастье, что она не ошиблась с дверью — в комнате отсутствовал торшер.

***

— Ну и куда ты пропала вчера? Все веселье упустила, — хрипло пробормотала Вильма, встречая подругу на кухне с пивным стаканом, доверху заполненным водой со льдом. Видок у неё был не очень — все муки похмелья отёками легли на загорелое лицо девушки. А вот Даниэль уже была в полной боевой готовности — стильный лыжный комбинезон, который она купила специально для Ларса этой поездки, легкий макияж, замечательное настроение. Так всегда бывает, когда ночью на тебя вдруг сваливается озарение — хватит быть вечно унылой и страдающей тенью самой себя. Иначе Ларс никогда на неё не посмотрит. Если ему нравятся яркие и жизнерадостные девушки, она такой станет. И если он вчера между делом обмолвился о том, что собирается пойти на лыжную трассу к девяти, она встанет в семь и оставшиеся два часа посвятит тому, чтобы понять, на какую, черт подери, конкретно трассу он пойдёт. К счастью, погода позволяла сегодня провести в горах как минимум всю первую половину дня — яркое зимнее солнце обещало надолго задержаться на абсолютно ясном небосводе. И как хорошо, что Дани никогда не завтракает. Иначе пришлось бы ещё и на поиски кафе время тратить! — Кстати, — Дани бросила взгляд на корзинку с фруктами. — Где наши соседи? — Красавчики ушли на трассу ещё часа три назад, я столкнулась с ними, когда шла за очередной порцией воды, — Вильма выглядела так, будто её сейчас вырвет в этот пивной бокал, но она сдержала позыв, сделав глубокий вдох и шумно выдохнув. — Красавчики? Разве вчера они не были ворами, и ты не мечтала их выгнать? — Дани изогнула бровь, усмехнувшись. — И я бы осталась верна своим принципам, если бы не отжигала вчера всю ночь в баре с Гюнтером. Ты уже ушла и даже не увидела нашу с ним бачату. — О, Господи, — расхохотавшись, девушка накрыла лицо ладонью. — Он казался мне самым скромным из всех. — А что, уже кого-то себе присмотрела? А как же обет верности Ларсу? — О, черт, Ларс! — Дани впопыхах натянула шапку и, послав подруге воздушный поцелуй, побежала к выходу. Он уже наверняка на трассе. Но как его найти? Даниэль торопливым шагом направилась по дорожке к самому центру Клэппена — кажется, возле магазина с экипировкой она видела схему всех трасс. Может, там будет ошиваться кто-нибудь из парней с работы. В крайнем случае, спросит у случайных людей, на какую трассу идут все новички. Ларс до этого стоял на лыжах лишь в далёком детстве. Впрочем, как и она сама. А может, удастся пересечься с ним в прокате... Вот только ни в прокате, ни возле карты не было ни его, ни парней. К счастью, милая девушка-сноубордистка подсказала Дани, на какой подъёмник и куда ей нужно пойти и, следуя чётким её указаниям, она, наконец, добралась до цели. Однако разочарование в ту же секунду окатило её ушатом ледяной воды. Очередь на подъёмник растянулась немаленькая. Прижав к груди пару взятых в прокате лыж и тихо чертыхнувшись, Дани, наконец, остановила свой вечный бег за Ларсом и позволила себе полюбоваться окружающими её пейзажами. Маленький деревянный домик, где люди могли переждать стихию или переобуться, находился у самого подножия широкой трассы, где уже вовсю катались лыжники. Горы здесь были невысокими, надёжно укрытыми пуховыми шапками из снега, и где-то там вдалеке мерцали маленькие точки, то исчезающие, то пропадающие вдали. Трассы для настоящих профессионалов. Эта троица, её соседи, наверняка катаются там. Или же здесь есть отдельные трассы для биатлонистов? Хотя, Берт ведь говорил, что стрельбища здесь нет, значит, нет и стадиона... Да почему она вообще думает о них? Ларс, Ларс, где же Ларс? Когда подошла очередь Дани на подъёмник, она мысленно перекрестилась и плюхнулась на сиденье. Ощущение свободного полёта её мало привлекало, но когда рядом приземлился какой-то подросток со сноубордом, она выдохнула с облегчением. Умирать одной конечно, трагичнее, но возможно, теперь у неё больше шансов спастись. Металлические прутья заскрипели, подъёмник набирал высоту, и Дани, изо всех сил стараясь не смотреть под ноги, намертво сжала перегородку. Вот зачем она потащилась на эту трассу? Что она скажет Ларсу? А если их лавина настигнет? Даниэль часто заморгала, уставившись на виднеющиеся вдали заснеженные макушки елей, и, с ужасом осознав, что они почти приехали, приготовилась к прыжку. С подъёмника они с мальчишкой сошли почти одновременно. И стоило сделать Дани всего шаг в сторону, как в очереди в обратную сторону она разглядела пару знакомых глаз — единственное, что было видно за оранжевой балаклавой. Она замялась, надеясь, что он её не заметит, но отступать было уже поздно. Глаза сощурились, и он стянул балаклаву, встряхивая темно-русыми волосами. В ослепляющем свете солнца они казались почти медными. — Я выиграл у Берта тридцатку, — первое, что сказал он, когда Дани, ведомая один бог знает чем, сама к нему подошла. Кристиан вышел из очереди, с ног до головы оглядывая её прикид. Даниэль солгала бы, если бы сказала, что её не впечатлил его вид. В своей форме биатлониста этот заносчивый мерзавец выглядел великолепно — кажется, каждая его мышца выделялась через черно-оранжевую ткань, на ресницах и щетине его застыли кристаллики льда, глаза в свете утренних лучей казались почти золотыми. Едва ли они отдавали отчёт себе в том, что нагло и совершенно бесцеремонно разглядывали друг друга все это время. Наконец, когда кто-то случайно толкнул её, чтобы пройти в очередь, а Кристиан, не задумываясь, взял её под локоть и отвёл в сторону, она вышла из ступора. Прокашлявшись, Даниэль недоуменно покачала головой. Странно, но в его присутствии она переключалась на немецкий, не задумываясь. — И о чем вы спорили? — Он утверждал, что ты возьмёшь сноуборд. А я сказал, что ты слишком неповоротливая для сноуборда, — он усмехнулся, глядя на неё сверху вниз. — Выходит, ты не отрицаешь, что для лыж и неповоротливые сойдут. Так, вот почему вы в резерве, а не в основе вашей сборной? Кристиан склонился над ней, угрожающе сверкая своими необыкновенными глазами. Она совсем его не боялась. Напротив, улыбка отчего-то так и просилась наружу, щеки окрасились в румянец. Наверное, от мороза. Нет, точно от мороза. — Я бы на твоём месте так не язвил с человеком, у которого есть винтовка. — Ты говоришь это человеку, чья подруга вчера едва не убила вас торшером. А хочешь знать всю правду? — она чуть ближе подалась к нему и прошептала: — Этот торшер был в моей комнате. Кристиан смотрел на неё несколько бесконечно долгих секунд, их лица были слишком близко друг к другу из-за того, что он наклонился, и она, кажется, совсем перестала дышать — ровно до тех пор, пока он вдруг не прыснул смехом. Дани держалась недолго — вскоре и она захохотала, и маленькая площадка перед подъёмником вдруг заполнилась звоном их весёлого смеха. Давно она так не смеялась! Да и он, кажется, тоже. — Ты просто чокнутая, ты в курсе? — сквозь хохот процедил Кристиан. — Ну а ты... просто псих! — беззлобно выпалила она, поправляя шапку и с трудом удерживая лыжи. — Всем угрожаешь винтовкой? — Только тебе. Совет на будущее можно? — Нет. — Выходи на трассу раньше. Ещё десяти нет, но она уже убитая. Если хочешь покататься, а не расшибить свой очаровательный нос, пересиливай себя и вставай раньше, чтобы попасть на первый подъёмник. Оскорбленная, Дани вздернула подбородок. — Я в любом случае его расшибу. Кататься я не умею, — зачем-то призналась она, а затем прикусила язык. Стоп. Он что, назвал её нос очаровательным? Дани поморщила его и нахмурилась, поймав любопытный взгляд биатлониста. — Неважно. — Тогда что ты здесь забыла? — Я по делу, — девушка оглянулась, изо всех сил пытаясь убедить себя в том, что она не забыла, зачем преодолела весь этот путь. — Так не пойдёт, — Кристиан вдруг поставил свои лыжи возле загородки у домика и подошёл к ней, хватая её лыжи. — Хм, не Фишер, конечно, но тоже ничего. За сколько брала в прокате? Она нахмурилась, вспоминая. — Сто пятьдесят, кажется... — Значит точно нос будет в порядке. — Ты за мой нос так беспокоишься? Он закатил глаза, прижимая обе лыжни друг к другу. — Смазаны нормально. Пошли. — Куда? Кивнув в сторону очереди на подъёмник, Кристиан вернул Даниэль её лыжи, а сам взял свои. Ей только и оставалось ошеломленно открыть рот, когда он направился через толпу людей к креслам подъёмников, сменяющим друг друга каждые несколько десятков секунд. Она направилась за ним лишь тогда, когда он обернулся, махнув ей рукой. Почему никто не возмущается в очереди? Дани бросила взгляд на его широкую спину, облаченную в экипировку сборной Германии. Ну, конечно... Но, в самом деле, почему она вообще идёт за ним? — Давай же, — поторопил её Кристиан, поднимая перегородку и дожидаясь, когда она усядется в кресло, чтобы затем сесть самому, прижимая лыжи к своему боку. Она почувствовала непривычное волнение в груди и повернулась к парню, недоуменно качая головой. — Мы на другую трассу едем? Или... что ты задумал? — Мы возвращаемся в город, — вдруг ответил он, и поморщился, когда Дани завопила: — Что?! — Тише! Лавину вызовешь. — Я лучше психушку вызову! Ты зачем меня похитил? — Что, прости? — Кристиан усмехнулся. — Ты нагло выкрал меня с гор, — Даниэль сощурилась. — Я по делу туда отправилась, между прочим. — Это я уже слышал. Какие дела там могут быть, кроме как кататься? Йети искать? Она насупилась, точно маленький ребёнок, и отвернулась, обиженно буркнув: — Можно и так сказать... — Слушай, я всерьёз говорю — нечего там делать в это время, особенно новичкам. Трасса не должна быть убитой. Парни ушли час назад, не смогли кататься, а я ещё пытался с ней совладать. Самый сезон, тут не развернёшься. Ещё позже вышла бы — очередь на подъёмник начиналась бы от нашего шале. — И что ты хочешь этим сказать? — Дани вновь повернулась к нему, и, когда они столкнулись взглядами, смущённо отвела свой. Да что с ней такое? — Тут есть одно место, где подают божественные оладьи. Позавтракаем, а завтра я разбужу тебя в половину шестого и покажу настоящие горы и настоящую трассу. Не то безобразие, на которое ты сегодня зачем-то навострила лыжи. Пришло время сходить с подъёмника. Кристиан сошёл первым и, обернувшись, подал Даниэль руку. Она плотно сжала губы, пытаясь скрыть улыбку, и обернулась на канатную дорогу, чтобы понять, на каком участке пути её мозги выпали из кресла. Ну зачем, зачем она идёт за ним? А как же Ларс? Впрочем, разве не будет замечательным, если Кристиан завтра обучит её азам, а она, в свою очередь, тонко намекнет Ларсу на то, что ей есть, чему его научить? Это точно их сблизит. — Ты идёшь, нет? — подозвал её Кристиан. Подобрав лыжи к груди и поправив шапку, Даниэль, не раздумывая, засеменила за ним. Весь предстоящий им путь вполне мог пройти в атмосфере враждебности, но — так странно — если добавить в неё немного юмора, пусть и слегка обидного, все кажется не таким уж и ужасным. И Кристиан, вероятно, не такой зануда, каким показался в их первую встречу. Дани выяснила, что ему двадцать шесть, и ему перекрыли все ходы в сборную из-за его конфликта с главным тренером. Она сказала, что это неудивительно, учитывая его характер, а он ответил, что с её характером её бы выгнали из сборной в первый же день. Сама Даниэль почему-то не стала рассказывать ему о том, что приехала сюда исключительно ради Ларса, зато призналась, откуда знает немецкий. В свою очередь, Кристиан удивил её тем, что вот уже четыре года он живёт в Стокгольме. — Что?! — завопила она, когда он открыл для неё дверь в тёплое и светлое кафе, украшенное к Рождеству, вероятно, в стократ интенсивное, чем ведь Сэлен. — То есть, ты знаешь шведский?! И заставляешь меня говорить на немецком? Кристиан широко улыбнулся, входя за ней следом и, как и она, оставляя свои лыжи и палки у двери. — Мне нравится слушать, как ты пытаешься коверкать наш язык. — Ничего я не... Она вдруг остановилась, отчего он едва не вписался в её спину. Дышать ей стало так тяжело, что она почти рухнула в обморок от увиденного. Какого черта? Сквозь пелену напрашивающихся слёз Дани могла чётко видеть Ларса, сидящего за столиком у окна с той самой брюнеткой из бара и пытающегося едва ли не всю свою голову ей в рот засунуть — таким мерзким выглядел со стороны их поцелуй. Она поморщилась в отвращении, набрала воздуха в лёгкие и резко обернулась к Кристиану. Он не был идиотом — ему хватило и пары секунд, чтобы смекнуть, что к чему. Так вот, за каким важным делом она потащилась в горы... — Пожалуйста, пойдём в другое место, — почти проскулила она. Сжав челюсти, Кристиан покачал головой. И едва Дани успела выпалить что-то очень возмущённое, он взял её за руку и повёл к ближайшему к тому недоделанному ловеласу столику. Она оторопела, впала в ступор, но закатывать истерику не торопилась, и когда он отодвинул для неё стул в молчаливом требовании сесть, Даниэль, как тряпичная кукла, рухнула на него. Ей не хотелось оборачиваться. Но она затылком чувствовала, что Ларс её заметил. Об этом говорил и заговорщицкий взгляд Кристиана, направленный в его сторону. Что он, черт возьми, задумал? — Кажется, вчера ты говорила, что хочешь блинчики? Черт, не могу выкинуть из головы эту ночь. Я уже говорил, насколько ты удивительна? — Кристиан ослепительно улыбнулся и потянулся к ней, чтобы коснуться ладонью её румяной щеки. — Замёрзла? Прости, не надо было так загонять тебя на трассе. Всё внутри неё дрожало от шока, недоумения, и вместе с тем что-то тёплое разливалось внутри, это было что-то намного больше, чем благодарность, что-то совершенно непонятное, подпитываемое едва ли не детским восторгом, который она так и не смогла отделить от изумления. Кристиан говорил на шведском. Чтобы Ларс понимал каждое его слово. Это было ещё удивительнее, чем сам факт того, что он собирается сделать. И когда где-то за спиной у Дани вдруг скрипнул стул и послышались шаги, Кристиан резко придвинул свой стул к ней и, схватив её за подбородок, припал к приоткрытым губам с самым крышесносящим на свете поцелуем. Едва их губы соприкоснулись, внутри разлилось совершенно незнакомое прежде тепло, по телу расползлись мурашки, и первый порыв отвесить наглецу пощёчину полностью утонул в нежности и чувственности этого поцелуя. Длился он недолго — к сожалению или к счастью — Кристиан разорвал поцелуй и убрал руку с её подбородка, когда кто-то над их головами настойчиво прокашлялся. Уверенный в том, что это Ларс, спортсмен самодовольно улыбнулся и поднял голову, встретившись с хмурым взглядом хозяина кафе. Нахмурившись, Кристиан посмотрел в сторону нужного столика и лишь усмехнулся, поняв, что этому придурку и дела до них не было. Ларс только улыбнулся, глядя на Дани, будто вовсе не ревнуя, будто радуясь за неё... «я что, зря её поцеловал?» — пронеслась испуганная мысль в голове Кристиана. «Она же меня сейчас прикончит». — Молодые люди, если вы хотите уединиться, на втором этаже есть отель. А здесь посетители едят. Не друг друга. С губ внезапно очнувшейся Дани вдруг слетел смешок. Затем ещё один. А затем ещё. Вскоре она уже вовсю хохотала, но, поймав недобрый взгляд хозяина, приложила ладонь к еще пылающим губам и пожала плечами. Едва ли она понимала, что с ней творится. Но одно Дани знала точно — сейчас её совершенно не волновало, видел ли это зрелище Ларс или нет. И это было ещё одно ошеломляющее открытие. Уже второе за эти несколько минут. О первом Дани не станет признаваться даже самой себе, изо всех сил стараясь не возвращать взгляд к губам этого наглеца. Она ещё успеет его прикончить.

***

До шале после этого странного завтрака (где они молча поедали оладьи, даже взглядами не решаясь обменяться) Даниэль добиралась уже одна. Ничем не объясняя свой поступок, Кристиан попрощался с ней у выхода из кафе и отправился, по его словам, на беседу с тренером. Было это правдой или нет, её не волновало, и все же он успел бросить ей напоследок что-то не менее странное, чем его выходка. — Если завтра все же решишь почувствовать настоящую свободу, постучись ко мне в половину шестого утра. Если нет, приходи на трассу к десяти, как сегодня. Я тут краем уха услышал, завтра он снова будет там, — сказал Кристиан, прежде чем развернуться и направиться в противоположную от неё сторону. Она долго сверлила его спину недоуменным взглядом. И сейчас, подходя к шале, все ещё пыталась разгадать смысл его слов, пусть даже он и лежал на поверхности. Но что он подразумевал под свободой? С чего он вообще взял, что она никогда не чувствовала свободу? Дани вошла в тёплый дом и, игнорируя присутствие ёлки и умирающей на диване Вильмы, оставила лыжи у стены и направилась по ступенькам на второй этаж. Сердце её грохотало с каждым сделанным шагом, губы горели. Кристиан пытался помочь ей, вызвать ревность у Ларса, и что теперь? Теперь он пытается сделать какие-то совершенно глупые выводы о её свободе! Но почему нельзя быть влюблённой и при этом свободной? Даниэль рухнула на кровать прямо в комбинезоне и немигающим взглядом уставилась в потолок. В памяти замелькали события минувшего года, и сердце отчего-то болезненно сжалось. Задерживаться допоздна лишь потому, что сегодня он пришёл после обеда, а значит, до восьми точно будет в офисе... «Дэнни, ты же ассистентка? Не принесёшь мне кофе? О, стой-стой, и моей очаровательной спутнице тоже захвати, коль уж она изволила меня навестить». Обновлять его профили в соцсетях. Снова и снова. Особенно часто — перед сном. Отказывать интересным и красивым парням, ведь кто они такие против самого Ларса Энгстрёма? Как итог — целый год без свиданий, мимолетных улыбок, мурашек, поцелуев... Даниэль коснулась кончиками пальцев пульсирующих губ и прикрыла глаза. А затем резко распахнула. Но что делать с чувствами? Она ведь так и не призналась Ларсу. Вдруг они взаимны? Иначе вчера он не пришёл бы за ней, черт с ним, за ней и Вильмой в шале, чтобы позвать их в бар. И уже в самом баре не смотрел бы на неё несколько раз так, как точно не смотрел на неё в офисе! Глупый смешок слетел с губ Даниэль, и она убрала от них руки, вскинув те за головой. Кажется, Кристиан говорил, Ларс будет на трассе к десяти?..

***

Натянув на голову балаклаву и отвернувшись от зеркала, Кристиан подавил зевок. Несмотря на то, что вчера он лёг слишком рано (во многом с целью не сталкиваться с этой непредсказуемой бестией), мысли не отпускали его до полуночи. В основном, конечно, преобладало сожаление. Один и тот же вопрос: Зачем я её поцеловал? Это было не в его стиле. Целовать почти незнакомок. А целовать чокнутых почти незнакомок вообще никогда в его планы не входило! Но сперва ему почему-то так захотелось ей помочь. Подыграть, пусть она того и не просила. Он ещё вчера все понял, когда поймал её преданный щенячий взгляд, брошенный в сторону этого сноба. И Гюнтер вчера утром рассказал, что видел её в баре — она пускала слюни на какого-то придурка, а после едва ли не в слезах убежала прочь. Её заплаканный вид, когда они встретились впервые, тоже о многом говорил. И вот пазл сложился. Так что это — безответная любовь или пытка бывшими? Вдаваться в подробности Кристиан не хотел. А ещё он совсем не хотел, чтобы такая девушка, как Дани, допускала даже самую мимолетную мысль о том, что она может быть недостойна такого упыря, как этот тип из кафе. Даниэль красива, умна, остроумна, и забавна. Ей точно нужен кто-то другой. Конечно, не сам он — вот ещё, развлечение, с чокнутыми встречаться, — но кто-то по крайней мере заслуживающий её внимания. И те его слова про свободу... они ведь были неспроста. Она может раз и навсегда покончить с этой влюблённостью и открыть для себя что-то новое. А может продолжить убиваться по придурку, который её не ценит и сегодня утром вновь отправиться на его поиски. Выбор за ней, и судя по времени — на часах над ним усмехались цифры «5:48» — она его уже сделала. В досаде поджав губы, Кристиан закрыл за собой дверь и направился вдоль по коридору к лестнице. На первом этаже забрал свои лыжи и вышел на улицу, морщась от колючего морозного воздуха. На какое-то время он застыл на крыльце, глядя на кровавую полосу рассвета, разливающуюся где-то за горами, а затем, выдохнув облако пара, спустился вниз. Можно уже не спешить. На самый первый подъёмник он все равно опоздал, какого-то черта, как слюнявый мальчишка все же дожидаясь, когда она постучит. Просто совсем не хотелось потом выслушивать её гневные тирады о том, что она стучалась, а ей никто не открыл. Впрочем, он прекрасно понимал, что этого не произошло бы. Кристиан усмехнулся, прижимая к себе лыжи и усаживаясь в кресло подъёмника — ко второму тоже ещё никто не проснулся — ему совсем не жаль, он просто предложил свои услуги. Вряд ли у них что-то бы получилось. Она же чокнутая, а он, по её словам, зануда. Подъёмник тем временем медленно и со скрипом доставлял Кристиана к первой трассе — та предназначалась для новичков. Ему нужно было преодолеть ещё два подъёмника, чтобы оказаться на своей трассе в горах, а потому, спрыгнув с кресла, он подхватил лыжи и торопливым шагом, наслаждаясь хрустом снега под ногами, направился ко второй станции. — Что, даже доброго утра не пожелаешь? — вдруг выкрикнул кто-то совсем рядом с ним. Кристиан резко замер, оборачиваясь на знакомый звук. Он бы солгал, если бы сказал, что это не выбило весь воздух у него из лёгких. Ведь всего в нескольких метрах, у самого начала лыжной трассы, прижимая к себе лыжи и широко улыбаясь, стояла Даниэль. Она помахала ему рукой, дожидаясь, когда он сам подойдёт к ней. Тогда он, наконец, подошёл, все ещё не веря своим глазам. — Ты прав — трасса выглядит иначе, чем вчера, — как ни в чем не бывало пролепетала она. — Почему ты не постучала? — спросил Кристиан, недоуменно качая головой и изо всех сил стараясь скрыть улыбку. Даниэль закатила глаза, улыбаясь тоже. Она понятия не имела, зачем все это провернула, и уж точно не знала, что её ждёт теперь. Но она выбрала свободу. Путь исцеления от Ларса будет долгим. Но она ко всему готова. Тем более, если ей в этом обязуется (а на меньшее она не согласна) один весьма симпатичный, пусть и очень раздражающий биатлонист. И уж точно она не собирается вышибать чувства клин клином. Пусть все развивается плавно. В конце концов, никто не исключает и того финала, где они просто поубивают друг друга. Так, придумав, наконец, достойное оправдание, она усмехнулась и пожала плечами: — Извини. Не имею привычки вламываться по утрам к мужчинам, угрожающим мне винтовкой. Кристиан улыбнулся шире, выдыхая. — Могла бы захватить с собой торшер, — проговорил он и, положив на снег свои лыжи, сложил руки на груди. — Ну, с чего начнём?