Берлинский монстр

Четверг был ужасным днём для прогулок. Накануне выпал снег, неожиданно ударили морозы. Гермионе пришлось достать из шкафа пуховик и переобуться в зимние ботинки. Снейп тоже оделся тепло. Пушистые хлопья снега лениво, но непрерывно падали с неба, устилая улицы белым ковром и заставляя коммунальные службы работать в усиленном режиме. Более или менее это у них получалось, потому что шоссе и пешеходные дорожки были расчищены, и Гермиона с Северусом без труда добрались до парка. Немцы коллективно решили, что в такую погоду комфортнее оставаться дома, поэтому окружающий пейзаж напоминал какой-нибудь Каледонский лес, не тронутый человеком: пустой парк, девственно чистый снег, кое-где снегоуборочная техника и — они. Это была сказка. — Вот идиоты, — сказала Гермиона, чьё дыхание рисовало маленькие облачка пара в холодном воздухе. — Такую красоту упускают! — Немцы не такие морозостойкие, как мы, англичане, — горделиво улыбнулся Северус. Они шли рядом, говорили о прошлом, вспоминали родную альма-матер. Под ногами хрустел снег, а лицо приятно покалывало. Гермиона узнала, что в Англии у Северуса остались родители, с которыми он иногда общается по видеосвязи, друг Люциус — единственный, кто не отвернулся от него после скандала с аспиранткой Эванс, — а также старый пёс Сниффер. Снейп с удовольствием отвечал на многочисленные вопросы Гермионы о детстве, о периоде обучения в колледже и об особенностях преподавательской жизни в Оксфорде. Бывало, он прерывался посреди рассказа, и тогда его лицо становилось отрешённым и печальным. В такие моменты Гермионе было жаль его и вместе с тем она испытывала тайную радость от того, что нашла человека, с которым может разделить чувство тоски по родине. — Сколько времени тебе понадобилось, чтобы хоть немного полюбить Берлин? — спросила она во время очередной паузы. — Я не полюбил, — задумчиво сказал Северус. — Я приспособился. Когда пальцы ног у обоих закоченели, а мышцы лица начали терять подвижность, Снейп достал из кармана куртки две маленькие бутылочки с алкоголем, помещавшиеся у него в ладони. — Джин или ром? — Ого! А ты полон сюрпризов, Северус Снейп, — улыбнулась Гермиона. — Лежали дома с прошлого Рождества. Подумал, что в такой холод они нам пригодятся. — И что, будем пить прямо здесь? Как какие-то пьянчуги? — Не хочешь — не надо. Можешь и дальше мёрзнуть, — сказал он с весёлой издёвкой. — Ну уж нет! — Она выхватила у него из рук миньон и осушила в два счёта. Это оказался джин «Уитли Нейл» со вкусом ревеня и имбиря. Напиток неприятно обжёг ей горло, но потом разлился теплом в груди и животе. — Ну как, согрелась немного? — спросил Снейп, закручивая крышку своего, уже пустого миньона. — Ага, но пальцы рук всё равно с трудом чувствую. — Давай их сюда. Северус начал тереть её руки между своими, согревая дыханием. Гермионе вспомнилось детство: праздничные огоньки, проносящиеся над головой, пока сани вместе с ней скользили вперёд; воздушные хлопья снега, оседающие на красных вязаных перчатках; папины большие горячие ладони. В прикосновениях Северуса не было ничего интимного, наоборот, они были бережными и тёплыми, как прикосновения её папы. На одной из дорог, параллельных главной аллее, по которой они шли с Северусом, и полускрытых рядами вязов, Гермиона заметила мужчину в дутой чёрной куртке с надетым на голову капюшоном. Странно, неужели нашёлся в Берлине кто-то такой же сумасшедший, как они? Она собиралась сказать об этом Северусу, но, когда в следующий раз повернула голову, там никого не оказалось. Она смотрела туда снова и снова и не могла понять, что же это было: действительность или галлюцинация, порождённая выпитым джином? В холодном свете дня Гермиона ни в чем не была уверена. Они отогрелись в небольшом, но уютном кафе, располагавшемся так удачно близко от парка. Столики в нём шатались, а дешёвая кожа на сиденьях потрескалась, но еда была вкусной. Гермиона пожаловалась Северусу на то, что не может найти работу. — Мне кажется, Рон недоволен тем, что я сижу дома. — Он же сам предложил тебе переезд, должен был понимать, что первое время ты будешь не у дел. Или я ошибаюсь? — Да, но… я бы и сама хотела. Просматривала вот вчера вакансии инженера-биохимика, но нигде не подошла по требованиям. — По своей специальности ты здесь работу не найдёшь. Нужно переучиваться. А что ты ещё умеешь? Гермиона задумалась. — Я неплохо лажу с документацией, организована, исполнительна. Господи, да я бы и на место секретаря согласилась! Снейп досадливо цокнул языком. — Место секретаря тебе здесь не светит. По крайней мере, пока не выучишь язык, — он вздохнул. — Есть у меня одна мыслишка. Даже не знаю, предлагать тебе такое или нет. — Попробуй. — У нас в школе требуется уборщица. Возникла долгая немая пауза, во время которой Гермиона обдумывала свой ответ, а Северус смотрел вниз, на клубящийся паром глинтвейн в красно-зелёной рождественской кружке, и надеялся, что Гермиона не сочтёт его предложение оскорблением. — Я согласна, — наконец, сказала она. — Тогда я поговорю с директором. Директором оказалось милая молодая женщина, тоже иммигрантка, только из России. Она не понаслышке знала, как тяжело освоиться в новой стране, и с радостью приняла Гермиону на работу. На оформление бумаг ушло какое-то время, но фактически Гермиона стала работать уже с понедельника. Мужу не понравилась новая работа Гермионы. — Ты с твоими навыками, с высшим образованием — и уборщица?! Бред! — Ну, выбирать не приходится. — И кто это тебе подкинул такую работёнку? — Рон недоверчиво покосился на неё. — Так быстро оно только по знакомству делается. — Урсула, — быстро соврала Гермиона. — Делай, что знаешь. Но, как по мне, зря ты это затеяла. Урсула Штольц была репетитором по немецкому языку и по совместительству человеком, которого Гермиона вплетала в любые свои рассказы, в которых фигурировал Снейп. У Рона сложилось впечатление, что эта Урсула чуть ли не лучшая подруга его жены. — А вы с этой Урсулой, я смотрю, спелись. — Да, что-то вроде того. — Славно! Я рад, что у тебя здесь наконец-то появилась подружка. Может пригласишь её к нам? Устроите пижамную вечеринку или что вы там, девочки, любите… Прогулки Северуса и Гермионы вскоре стали чем-то привычным для обоих. Словно следуя неозвученному ритуалу, Гермиона приходила к нему по утрам в одно и то же время, три раза в неделю. Они готовили вместе завтрак, болтали, спасали друг друга от одиночества. Благодаря тому, что они теперь и работали в одной школе, виделись почти каждый день. Иногда Гермиона оставалась у Северуса допоздна и позировала для картины. Ей безумно нравилась его стряпня, и она с удовольствием помогала ему на кухне (Северусу даже пришлось купить второй фартук). Гермиона ни разу не пригласила его к себе. Снейп не жаловался и не упрекал. Мало ли почему замужняя женщина не хочет впустить в своё жилище холостого мужчину. Хотя за три с лишним недели он не сделал ни намёка на то, что Гермиона ему нравится, исключая одну неудачную шутку. О Берлинском монстре ничего не было слышно. На сайте местных новостей как-то раз появилась заметка психолога — да и только. Однако Гермиона не теряла бдительности: старалась не бывать на улице в тёмное время суток, избегала безлюдных мест и всегда держала наготове перцовый баллончик. Пару раз она замечала поблизости мужчину в надвинутом на лицо капюшоне, но он и не следил за ней, просто случайным образом оказывался рядом — наверное, жил здесь, в Blühender Hof. Психолог в заметке причислял Берлинского монстра к организованному несоциальному типу серийных убийц. Это значило, что убийства, как и всё остальное в своей жизни, он планировал задолго до их совершения. Такой человек, утверждал психолог, умеет прикинуться нормальным, способен нравиться людям, но в душе их ненавидит и предпочитает одиночество. — Это Юрген Ланге, — сказал как-то Рон, вернувшись вечером домой. — Он живёт с отцом-инвалидом и работает техником в Ihr Haus. Обычный парень. Я думаю, тебе нечего опасаться. Хвала небесам, коллега Рона наконец-то выяснил имя человека в окне. — Хорошо. Это немного успокаивает в том смысле, что я знаю теперь его имя и род занятий. Как думаешь, у него есть мастер-ключ? — Гермиону не оставляла в покое мысль об открытой двери. Не взломанной! А именно открытой! — Понятия не имею. — Рон, если меня найдут с перерезанным горлом, попроси полицейских проверить алиби этого Юргена. — Господи, Гермиона, откуда у тебя в голове такие мысли? — Ты же слышал о Берлинском монстре. Он убивает девушек с каштановыми волосами двадцати пяти лет. Так что я — идеальная кандидатка на роль его следующей жертвы. — Так он затих же, монстр этот, переехал может или сдох. — Хотелось бы мне так думать…