Берлинский монстр

Следующий день Гермиона провела, гуляя в парке с учебником по немецкому для начинающих, с маленьким чёрным рюкзаком за спиной, делая перерывы на прослушивание песен из альбома The Smiths, потому что Rammstein её не вдохновляли. Приближался декабрь. Со дня на день ждали ночных заморозков, но осень ещё ласкала всё живое сухими холодными пальцами, золотой лист кружился в полёте, а в воздухе пахло сливовым пирогом из городских пекарен. В парке, что находился в самом центре города, на одной из тропинок Гермиона столкнулась с порывом северного ветра, выбившим из причёски несколько каштановых локонов. Она достала телефон и посмотрелась во фронтальную камеру: пряди неряшливо свисали на лицо, закрывая обзор. Спрятав их за уши, она заметила в камере позади себя мужчину. В этот момент с ветки сорвалась ворона и, каркнув, пролетела над её головой. Гермиона вздрогнула от неожиданности и пролила на себя немного кофе из бумажного стаканчика. Слава богам, плащ был того же светло-бежевого цвета, что и кофе, разбавленный молоком. Гермиона притворилась, что всё ещё поправляет причёску, а сама попыталась разглядеть незнакомца. Он остановился в тени деревьев и будто что-то искал в кармане куртки. Разрешение камеры было небольшим, так что Гермиона не смогла рассмотреть черты его лица, однако русые волосы и узнаваемая коричневая куртка подсказали ей, что это тот самый человек, который преследовал её в зоопарке и с которым она столкнулась в магазине. Гермиона решила, что от беды подальше ей лучше отправиться домой. Она вышла из парка и спустилась в метро. На станции вновь увидела мужчину в коричневой куртке. Её сердце заторопилось. Гермиона быстро преодолела расстояние платформы, оказавшись в другом конце станции, и села в последний вагон, хотя удобнее было высаживаться с первого. Вагон оказался полным, но ей удалось разместиться в самом углу. Пассажиры расслабленно пялились в телефоны, высокомерно либо с завистью рассматривали других или спали. Гермиона была как на иголках. На протяжении всего пути она вертела головой и зорко следила за входящими и выходящими из вагона людьми, но подозрительный мужчина так и не появился. Когда голос в громкоговорителе объявил станцию Heinrich-Heine-Straße, она вновь увидела его. Так как все вагоны были сочленены свободными проходами, а поезд представлял собой неразрывный коридор, стало ясно, что мужчина прошёл его насквозь, чтобы оказаться в последнем вагоне. Вот только зачем? Это уже не могло быть простым совпадением. Гермиона доехала до своей станции, наблюдая за мужчиной боковым зрением. Она боялась посмотреть ему в глаза. Преследователь с безучастным видом изучал карту метро, демонстрируя полное равнодушие к окружающим, но она была уверена, что это лишь видимость. Она пулей вылетела из вагона и почти бегом добралась до эскалатора, ведущего к выходу из метро. Но у его подножия собралась толпа, образовав пробку, и Гермиона с чувством отчаяния смотрела, как преследователь приближается к тому же эскалатору. Оказавшись на улице, она вновь ускорила шаг, а завернув за угол, побежала. Налево в арку, потом направо, ещё раз налево — вот и знакомый подъезд. Гермиона остановилась, чтобы отдышаться и осмотреться. Подозрительного мужчины нигде не было видно: вероятно, преследователь сильно отстал. Когда она уже собралась пойти по дорожке к подъезду, её плечо тронула чья-то рука. Гермиона испуганно дёрнулась. — Tut mir leid, ich wollte dich nicht erschrecken. Hast du meine Katze gesehen? — спросила пожилая женщина. Гермиона поняла только слова извинения, но по фотографии пятнистой трёхцветной кошки, которую женщина трясла перед её лицом, догадалась о сути просьбы. — Ich sehen keine Katze. Es tut mir leid. — A-а-а. Du kommst nicht aus Deutschland, oder? Wo kommst du denn her? — Кажется, женщина жила одна и была не прочь получить немного человеческого общения. — Ich komme aus England. Es tut mir leid, ich bin in Eile. Не дожидаясь ответа, Гермиона юркнула в подъезд и нажала кнопку вызова лифта. Как назло, оба лифта были на верхних этажах, так что Гермионе пришлось в напряжённом ожидании наблюдать за меняющимися цифрами на табло. 20… 18… 12… В подъезде она чувствовала себя безопаснее, так как была уверена, что преследователь потерял её из виду, но всё-таки хотела как можно скорее добраться до квартиры, запереться на замок и позвонить Рону. Наконец лифт открылся, и из него вывалились пять человек. Гермиона быстро зашла в опустевшую кабину и нажала цифру 17. Лифт словно задумался, выполнять ли эту команду. «Скорее, скорее!» — торопила Гермиона громоздкую машину. Подъездная дверь открылась, и кто-то зашёл в предбанник, выпустив предварительно жильцов. Раздался щелчок в механизме, и тяжёлые двери лифта начали закрываться. Перед тем, как они сомкнулись полностью, Гермиона смогла увидеть в оставшийся просвет человека, зашедшего в подъезд. Это был он. Тот самый человек в бежевой куртке, с русыми волосами. Лифт неспешно двигался вверх. Сердце стучало как бешеное. Это уже не могло быть совпадением. Он не просто выследил её, он заранее знал, где она живёт. Пугающая догадка вновь пришла к ней: преследователь и незнакомец в окне — один и тот же человек, а если так, то он знает номер её квартиры, а значит, ей опасно туда возвращаться. Гермиону охватила паника. Пока цифры на табло менялись, приближая её к семнадцатому этажу, она судорожно соображала, что же делать. Спуститься вниз, найти людное кафе и дождаться Рона? А что, если незнакомец подстерегает её внизу? Что, если она столкнётся с ним на первом этаже, а рядом никого не будет? Ведь, как известно, большинство нападений на женщин случается именно в подъездах! Подняться на другой этаж? И что дальше? Бежать до квартиры и вызывать полицию? Они не приедут: нет оснований. А даже если и приедут, будет уже поздно. Преследователь успеет сделать своё грязное дело, что бы он там ни задумал. На табло загорелась цифра 15. Гермиона нащупала в сумочке газовый баллончик, заранее достала ключи. Когда двери лифта открылись, она выскочила оттуда и налетела на мужчину полного телосложения. Сердце ухнуло в пятки. Мозг, видимо, отключился, иначе она бы сообразила, что преследователь никак не мог обогнать её. Только спустя несколько секунд Гермиона поняла, что это Хайнрих Мюллер — безобидный сосед из 1603 квартиры. — Du musst vorsichtiger sein, — пробухтел мистер Мюллер. Гермиона извинилась. Тут ей пришло в голову попросить его о помощи, но его флегматичное лицо подсказало ей, что, скорее всего, ему нет ни до кого дела. Это был человек из разряда «оставьте меня в покое, у меня и своих проблем хватает». Проходя мимо квартиры Снейпа, ей вдруг подумалось, что он может быть дома. Рабочий день большинства немцев заканчивался в пять вечера, а сейчас шёл седьмой час. От нервов она со всей силы стала колотить в дверь и кричать его имя. Когда Снейп возник на пороге с недоуменным выражением на лице, она толкнула его внутрь, войдя следом, быстро захлопнула дверь и сразу же закрыла её на замок, а затем ещё и на цепочку. Снейп был одет в джинсы, рубашку из грубой хлопчатобумажной ткани и фартук, испачканный в краске, также несколько мазков было на его лице. Гермиона не обратила внимания на его облик. Она тяжело дышала, словно пробежала кросс. Её причёска растрепалась, а глаза были круглыми от страха. Не поздоровавшись и не сказав ни слова хозяину квартиры, она принялась смотреть в дверной глазок. — У тебя всё в порядке? — тревожно спросил Снейп. — Тс-с-с-с. — Она повернулась к Снейпу и приложила палец к губам, затем снова припала к дверному глазку. Через несколько секунд в поле её зрения появился преследователь. Он прошёл мимо двери Снейпа, в сторону, где были ещё три квартиры: мистера Мюллера, пустая 1604 и её с Роном. У Гермионы не было сомнений, чья именно квартира является его целью, и, когда незнакомец пропал из зоны видимости, она предположила, что скоро он постучит в её дверь или начнёт взламывать замок. Однако услышала она совсем другое. Это был звук, словно ключ проворачивался в замке. Странно. Могло ли быть так, что в 1604 квартире появился жилец? Гермиона наконец оставила глазок в покое и посмотрела на Снейпа. — Извини, — пробормотала она полушёпотом. — Ничего. Присядь, расскажи, что случилось. Снейп подвинулся на диване, освобождая место рядом с собой. Заметив, что она дрожит, предложил чай. — Нет, спасибо. Это не от холода. Северус присмотрелся к ней внимательнее и на месте Гермионы вдруг увидел маленькую напуганную девочку, которая искала защиты у кого-то надёжного и сильного. Ему захотелось обнять её и успокоить, хотя бы просто взять за руку. Но вряд ли она позволит ему. — Чего ты боишься? — заботливо спросил он. Гермиона рассказала всё. О странном мужчине в окне, о преследователе в зоопарке, о столкновении с ним же в магазине, о сегодняшнем инциденте и даже о том, как она написала на форум, где её окрестили чокнутой. — Ты тоже считаешь, что мне пора обратиться к психиатру? — спросила она у внимательно слушающего её Снейпа. — Ты не похожа на сумасшедшую, — констатировал тот. — Спасибо, — Гермиона улыбнулась. — Приятно, когда хоть кто-то тебе верит. — Значит, ты думаешь, что сейчас он в твоей квартире? Она кивнула. Снейп приложил палец к губам и тихо подошёл к стене, соединявшей их квартиры. По всей видимости, за стеной была её ванная. Часть комнаты, где он сейчас слушал, прислонившись ухом к стене, представляла собой нечто вроде мастерской. Стоял мольберт с начатой картиной, несколько законченных картин на полу — в полутьме Гермиона не могла разглядеть их сюжетов — и были развешены этюды. Северус повернулся к Гермионе и пожал плечами, затем подошёл к окну. Только теперь она обратила внимание на его одежду — Снейп выглядел как художник, которого оторвали от работы. — Из какого окна, ты говорила, он за тобой наблюдал? Гермиона встала рядом с Северусом и показала пальцем на окно, в котором сейчас даже не горел свет. — И ты думаешь, он и этот преследователь — один и тот же человек? — Не думаю. Чувствую… — Ладно. Сейчас мы поступим так: ты останешься здесь, а я проверю твою квартиру на предмет наличия в ней посторонних. — Ни в коем случае! Я не допущу, чтобы ты рисковал из-за меня. — Очень мило с твоей стороны. Но позволь узнать, разве у тебя есть другой план? — Вызовем полицию. Ты скажешь, что слышал подозрительный шум из моей квартиры. Если он ещё там, они его задержат. — За время, пока полиция будет добираться сюда, он успеет улизнуть. Если уже этого не сделал. — Мне всё равно. Я тебя туда не пущу. — И как же ты меня остановишь? — Его брови с вызовом приподнялись. Снейп был тронут её заботой, но решать проблемы привык энергично и смело. Пока Гермиона хлопала глазами, соображая, как именно она будет его останавливать, рыцарь без страха и упрёка уже вооружился кухонным ножом. — Я скоро, — пообещал он и был таков. Она подошла к смежной стене, той самой, за которой должна была быть её ванная, и прислонила ухо, но не смогла расслышать ни звука. И слава богу. Она бы умерла от стыда, если бы знала, что стоило Северусу прислониться к стене, как он мог без труда различить её фальшивые ноты во время пения в душе. Гермиона подошла к мольберту, стоявшему неподалёку, стала разглядывать картину на нём. Это был набросок портрета девушки, которая, остановившись в дверях, обернулась вполоборота и смотрела прямо на неё. У девушки были пышные каштановые волосы, карие глаза, курносый нос… Чем больше Гермиона вглядывалась в портрет, тем отчётливее узнавала себя. Краска на холсте была свежей. Он начал её вчера? После встречи с ней? Неужели она произвела на него такое сильное впечатление? Вскоре появился Снейп. — В квартире никого нет. Кстати, дверь была не заперта. — Я точно помню, что закрыла. — Гермиона нахмурилась. — Значит, он взломал замок. — Я бы посоветовал тебе проверить, не пропало ли чего. Хочешь сделаем это вместе? — Нет. Я не думаю, что он приходил за деньгами или ценностями. После небольшой паузы Гермиона поинтересовалась, чей портрет стоит на мольберте. За мгновения во взгляде Северуса промелькнули неуверенность, беспомощность, смятение. Гермиона всё поняла. Ей вдруг стало неудобно за свой вопрос, и она попыталась сгладить неловкость, чтобы никто из них не потерял лицо. — Очень красивая, — сказала она мягким тоном. — Ты думаешь? Это только набросок. Я начал её вчера. «О Боже мой! Вчера!» — Хотелось бы увидеть конечный результат, — попыталась произнести она спокойным голосом. — Ты рисуешь по памяти? — Да, но… гораздо лучше с натуры, — он многозначительно посмотрел на неё, а потом уставился в пол, смутившись. — Ты теперь зарабатываешь на жизнь продажей картин? Он кивнул. — В том числе. Ещё я преподаю рисование в местной школе. — Он кивнул на окно, где за домом через улицу находилась школа. — Здорово. Меня научишь? — А ты хочешь? — Я… честно говоря, нет. Глупость. Не знаю, зачем я это сказала. Извини. — Не извиняйся. Всё нормально. После несуразного диалога повисла тишина. Гермиона посмотрела на часы — до прихода Рона с работы оставалось ещё много времени, а ей не хотелось возвращаться в одинокую квартиру, «осквернённую» преследователем. Будто прочитав её мысли, Снейп предложил: — Если хочешь, побудь у меня, пока твой муж не вернётся, — увидев, что Гермиона в замешательстве, он быстро добавил: — Мой ноутбук, телевизор и кухня в твоём распоряжении. Я всё равно планировал рисовать, так что мешать не буду. — Спасибо, Северус. Она закрыла свою квартиру на ключ и вернулась. Поначалу всё шло неплохо. Гермиона налила в чашку заваренный молочный улун и расположилась на диване, чтобы позаниматься немецким. Сегодня предстояло изучить тему дательного падежа. Снейп спросил, не возражает ли она против музыки. Она была не против. Заиграли «The Smiths», и Гермиона вслух подметила, что у Северуса хороший вкус. Вскоре она обнаружила, что у него не только хороший вкус, но и красивые руки. Эти руки мешали краски, вымеряли пропорции, наносили мазки на холст. Снейп закатал рукава рубашки, и стало значительно труднее концентрироваться на дательном падеже. Её взгляд то и дело отрывался от ноутбука, наталкивался на его руки, скользил по набухшим синим венам. Волшебное действо влекло, притягивало, завораживало. Правду говорят, что бесконечно человек может смотреть на три вещи: огонь, воду и человека за работой. Особенно если этот человек — Северус Снейп. То, как изящно он держал в пальцах кисть, как прищуривался, наклонив голову, как двигался всем корпусом, нанося краску на полотно, заслуживало того, чтобы любоваться этим. Заиграла песня «Paint a vulgar picture». Они встретились взглядами. Потом ещё раз, и ещё. — Хочешь взглянуть? — спросил он. — Да. Гермиона встала позади Снейпа. Свет в этой части комнаты был более ярким. Она подняла глаза на потолок, к которому были прикреплены огромные квадратные светильники. — Какие интересные у тебя лампы, — сказала она. — Специальные. Они имитируют дневной свет, хотя, честно говоря, лучше солнца ещё ничего не придумали. Поэтому я редко рисую по вечерам. Гермиона посмотрела на картину. Теперь у девушки появились губы и стали лучше прорисованы глаза. — В жизни брови у меня короче, а лоб не так сильно выдаётся вперёд. То есть я хочу сказать, если бы ты рисовал меня, то нужно было бы кое-что изменить. — Не хочешь попозировать? — неожиданно предложил он. — Можно, — пожала плечами Гермиона. Ей всегда нравилось изобразительное искусство. В детстве она любила рисовать, но, когда родители отдали её в художественную школу, Гермиона быстро поняла, что её собственные способности весьма посредственные. Она с удовольствием посещала выставки и картинные галереи (безуспешно пыталась затащить туда Рона), но сама рисовать больше не пыталась. Теперь же ей представилась возможность поучаствовать в создании если не шедевра, то, по крайней мере, очень неплохой картины, судя по остальным его работам. Снейп приглушил музыку, принёс с кухни стул и усадил на него Гермиону вполоборота. Затем он протянул руку к её подбородку и остановился. — Можно мне?.. — Да, верти мной, как хочешь. Всё ради искусства, — усмехнулась она. Снейп взял свою натурщицу за подбородок и придал её голове нужный наклон. — Вот так, постарайся не двигать головой. — Ага, как у парикмахера. Не двигайся, иначе отрежет лишнее. — Или полоснёт лезвием по шее. Гермиона, обычно любившая чёрный юмор, даже не улыбнулась. Ведь именно таким способом маньяк убивал девушек. Снейп заметил, что её настроение переменилось. — Я что-то не то сказал? — Ты слышал о Берлинском монстре? — Да, говорят, одна девушка была найдена прямо возле нашего дома. — Я видела её… вернее, только каталку и две ступни под простынёй. — Ужас. — Он перерезает им горло. — Ты в порядке? Хочешь, прервёмся? Участливый тон Северуса располагал к откровениям, и Гермиона открыла ему историю нападения на неё троих грабителей в Брокуэллском парке. Она поведала даже о тех моментах, которые не стала рассказывать родителям. Например, что один из подонков, пока остальные двое вытряхивали её сумочку, взял её за горло и пригрозил убить и отдать её труп на съедение собакам, если она хоть кому-нибудь пикнет. Гермионе казалось, что Северусу можно доверить многое, что он не станет осуждать или вешать на неё ярлык ненормальности, как это делали некоторые её бывшие коллеги. Поэтому Гермиона не стала скрывать от него, что месяцами боялась выходить из дома одна и боролась с посттравматическим расстройством. Он слушал внимательно, не перебивая, не переставая работать кистью. Когда Гермиона закончила, Северус сказал: — Твой ПТСР, так это называется, да? — получив в подтверждение кивок головой, он продолжил: — Ты говоришь, он может обостриться. То есть это что-то типа язвы, только душевной? — Ты очень точно описал. — И что советует твоя Сара Молл, чтобы избежать обострения? — Покой, отсутствие стрессов, прогулки, здоровый сон. — То есть всё то, чего ты лишена сейчас. Гермиона задумалась. Переезд и правда дался ей тяжело. Одиночество, отсутствие привычного окружения и маньяк под боком не способствовали её душевному равновесию. — Ну, я стараюсь высыпаться и гулять каждый день. — Одна? — Ещё не успела завести здесь друзей. — Обижаешь, Гермиона. А как же я? Она смущённо улыбнулась. Они разговорились о живописи, о любимых художниках, Северус посоветовал Гермионе посетить одну малоизвестную, но очень интересную галерею в западной части города, а Гермиона порекомендовала ему несколько хороших авторских фильмов, так как была заядлым киноманом. — Раз уж зашла речь, я давно хотел посмотреть «Догвилль». Сходим завтра в кино? — спросил Снейп. — … В ответ на её молчание он поднял одну бровь. — Я замужем, — пояснила она. — Ну зачем же ты хвастаешься, — пошутил он и слегка наклонил голову, прищуриваясь. — Муж запрещает тебе ходить в кинотеатр с друзьями? — Это будет неуместно — пойти с другим мужчиной. — С другом. — Всё равно. Он пожал плечами. — Настаивать не буду. В животе у Гермионы заурчало. Она немного покраснела, а Снейп хлопнул себя по лбу. — Прости. Я ужасный хозяин. Ты, наверное, давно не ела? — Днём перекусила круассаном с кофе. Он цокнул языком, вытирая руки о тряпку, пропитанную уайт-спиритом. — Так не пойдёт. — Покачал головой и направился в ванную, чтобы отмыть остатки краски с кожи. Вернувшись, Снейп достал из холодильника кастрюлю, снял крышку и потянул носом, прикрыв глаза. Гермиона почувствовала вкуснейший аромат говядины и овощей со специями, и у неё потекли слюнки. — Вот, экспериментировал сегодня днём, — улыбнулся он и поставил кастрюлю на плиту. Откуда-то донеслась знакомая мелодия. Спустя мгновение Гермиона поняла, что звонит её телефон, оставленный в кармане плаща. Когда она взяла его в руки, на экране высветилось: «Рон вызывает». Гермиона глянула на время и выругалась. — Что такое? — спросил Снейп. — Рон вернулся с работы. А меня дома нет. Вызов прекратился. Пять секунд блаженной тишины, а затем экран загорелся, и снова зазвучала раздражающе-весёлая мелодия, так не соответствующая моменту. Шум из динамиков мешал думать, подгонял её взять трубку: «Ответь, ответь, ответь». Но Гермиона понятия не имела, что она ему скажет. — Правду, — вдруг вывел её из ступора Снейп. — А? — Скажи ему правду. Он поймёт. Чёрт, он что, по глазам читает? Гермиона повернулась к нему спиной. На всякий случай. — Алло… Я у соседа, — она сглотнула и быстро затараторила. — Меня преследовал мужчина, и я побоялась заходить в квартиру, поэтому попросила у соседа помощи, и он проверил нашу квартиру. Там никого не оказалось, но я уверена, что преследователь был там, потому что дверь была открыта, а я помню, что закрывала. Мне стало страшно возвращаться, а он любезно предложил подождать у него, пока ты не вернёшься с работы… ну, сосед… из квартиры 1601, его зовут Северус… я боялась находиться одна в квартире и… нет, я никого домой не приглашала, это он меня пригласил… он не незнакомец, мы знаем друг друга давно… нет, ты всё не так понял… Рон… Рон, нам лучше поговорить дома, я сейчас приду.