За пределами дома постепенно становилось светлее. Красивый серебристый полумесяц все еще украшал небесный свод, плавно передвигаясь в западном направлении.
Корхан стояла у панорамного окна, наблюдая, как постепенно отступает ночь и просыпается природа.
Здесь, в горной лесистой местности, образовался легкий туман.
Она допила вино, что осталось в бокале с вечера. Вкус его изменился до неузнаваемости: напиток потерял свою терпкость, стал мягче, но сейчас это даже нравилось.
«Я люблю тебя, Ифакат…» — сказал Орхан несколько часов назад, увлекая ее в поцелуй, который получился долгим и немного соленым…
Она улыбнулась, прикладывая пальцы к припухшим губам.
Это время, что они провели вдвоем, надолго останется в памяти.
Сильные руки мужчины, что сжимали ее тело, полные губы, оставившие сотню поцелуев на коже, низкий голос, сводящий с ума, его тяжесть, рваное дыхание, обжигавшее шею…
Ифакат на секунду прикрыла глаза.
— Ифо… — Услышала сонный голос Орхана и обернулась: его вытянутая рука лежала на ее половине. Орхан проснулся, когда вместо нее, почувствовал холод простыни под пальцами. — Который час?
— Спи, Орхан, — она подошла к нему, ступая босыми ногами по мягкому ковру, и села на край кровати с его стороны. Одна ладонь опустилась на грудь мужчины, вторую же запустила в частично поседевшие волосы, поправляя их после сна. — Еще очень рано…
— Ты не ложилась? — Сон его постепенно улетучивался.
Он поднял запястье на уровень лица и проморгался, вглядываясь в циферблат наручных часов: время показывало шесть утра. Орхан опустил руку, положив локоть на колени женщины, а ладонь переместил на бедро, обтянутую молочным шелком. Под тонкой тканью пальцы ощутили лишь кожу, ничего более. Орхан улыбнулся уголком губ, смотря в ее лицо, которое сейчас было без макияжа и привычной надменности.
«Как теперь уснуть с тем осознанием, что сорочка надета на голое тело…», — возмущался про себя, любуясь ее улыбкой.
— Я только поднялась, — солгала она. Сон совсем не шел: мысли одна за одной атаковали ее голову, — Ты отдыхай. Выспись хорошенько, ведь когда вернемся, снова не будет нам покоя.
— Иди ко мне, — он провел ладонью по пустующей стороне и убрал руку, чтобы она могла лечь.
Корхан осмотрелся, в комнате был порядок: некогда разбросанные вещи сейчас аккуратно были сложены.
Ифакат было лень обходить кровать, поэтому она уперлась коленом в постель, желая перелезть через него. Только она перекинула ногу, находя опору второй коленкой, как руки Орхана опустились на ее талию, усадив ее поверх одеяла.
— Что такое?.. — Женщина растерялась и успела сжать его плечо, чтобы не потерять равновесие. Руки его опускаются ниже, оглаживая изгибы, и перемещаясь на поясницу. По телу Ифакат пробегается легкая дрожь.
— Я ведь просил тебя никогда не врать мне. — Взгляд его скользнул по часто вздымающейся груди, молочным плечам, что были усыпаны россыпью веснушек и шее, на которой были отчетливо видны вены и некоторые суставы.
Рыжие пряди, которые она убрала на один бок, завитыми кончиками касались его плеча.
— С чего ты… — она не успела договорить, внезапно оказавшись снизу. Дыхание мужчины после такого маневра немного сбилось, одна его рука все еще была на талии, а вторая упиралась в постель возле ее лица. — Ну нет! — возмутилась она, видя его довольную ухмылку. Она прекрасно знала, что за этим последует.
— Могла бы сказать, что тебе не спится, мы бы начали второй раунд…
«Отойти бы от первого…», — буркнула она про себя, ища пути к мучительному отступлению.
— Орхан, ну прекрати, — увернулась она от его поцелуя, который теперь пришелся на щеку, — Ну, Орхан! — сквозь смех, шипит она, когда мужчина резко вытягивает одеяло из-под себя, что разделяло их.
Желание отступать неожиданно капитулировало. Ифакат затаила дыхание, ожидая дальнейших действий. Орхан нежно прошелся ладонью по щеке, пройдясь подушечкой большого пальца по нижней губе. Потом он целует ее, сначала нежно, а после жадно сминая податливые губы.
Рука его плавно скользила ниже и, добравшись до подола сорочки, потянула его наверх, оставляя на уровне бедер.
Женщина приподнимается на локте, обвивая его шею одной рукой и целуя так, словно через минуту они расстанутся и не воссоединятся больше. Она помогает ему избавиться от верха пижамы и он стягивает ее через голову, отбрасывая ненужный предмет одежды куда-то в сторону. Ифакат проводит ладонями по накаченной груди Орхана и прессу, спускаясь руками к завязкам на его брюках. Он напрягся, еле сдерживая себя, чтобы не наброситься на нее, забыв о приличиях и ее комфорте.
— Ифакат… — Мужчина перехватывает ее руки, не позволяя закончить начатое, — Я сам, — говорит он и стягивает с себя штаны вместе с боксерами, ведь каждое движение Ифакат под ним, каждое прикосновение, ненарочно играло на нервах.
Орхан замечает, как она нетерпеливо облизала губы и снова нависает сверху, устраиваясь поудобнее. Сплетая их пальцы, заводит руки Ифакат над головой, прижав их к подушке.
— Сегодня я хочу слышать твой голос, — шепчет он, оставляя поцелуй в сгибе шеи.
Сейчас, когда они могут не прятаться, можно отбросить осторожность в сторону и не быть тихими.
Он ухмыльнулся, вспоминая, как она до крови искусывала свои и его губы, как сжимала простыни, только, чтобы их не услышали. Она испускает первый сладостный стон, когда чувствует его в себе и запрокидывает голову, открывая ему шею, так манящую его сегодня.
Если бы у стен были уши, то сегодняшним утром, они бы стыдливо их прикрывали…
***
После завтрака, пока Орхан был в душе, женщина убрала со стола и помыла посуду. Хотелось занять себя чем-то, чтобы отвлечься от мыслей. Но, даже стоя с губкой в руках, она не могла отбросить, поселившуюся в ней, тревогу.
Ифакат присела на просторный диван в гостиной. Ей, почему-то, было неспокойно, странное ощущение сковало грудь. Она прикладывает руку к сердцу, чтобы унять его, но чувство вязкой, как смола, тревоги только разрастается сильнее.
Спустя несколько минут раздумий, она, все же, набрала номер Халиса. В последний раз она говорила с ним в Антепе перед вылетом в Стамбул.
Она заметила как трясет правой ногой, в то время, как мучительно долго раздавались гудки.
— Господин Халис? — Нетерпеливо позвала его, только он поднял трубку.
— Ифакат, — С первых же секунд голос показался ей расстроенным, — Я думал ты позабыла обо мне в родных краях… — Ей стало совсем не по себе от этих слов.
— Разве можно, господин, — отозвалась она, поднимаясь с дивана и отходя к окну, — Как твое самочувствие? — Рядом с Орханом она совсем забыла ему позвонить и узнать о его состоянии.
— Без тебя и сына дом не мил. — Она грустно улыбнулась, подперев плечом стену, — Когда ты вернёшься?
— Я не успела уехать, а ты зовешь меня обратно?.. — Хохотнула женщина, пытаясь снять градус напряжения.
Не вышло.
Мужчина ушел от ответа, оставив вопрос одиноко висеть в воздухе:
— Как Айдан? — услышав это, она поначалу растерялась, ожидая совсем других слов, но быстро нашла ответ:
— Очень довольна брошью, что ты подарил. — Ей послышался сигнал машины, — Ты куда-то едешь?
— Да, кое-какие дела, — снова уклончивый ответ, который совсем не устроил Ифакат. — Так когда ждать тебя?
— Пусть будет сюрпризом… — Она могла вернуться и сегодня вечером, а могла и утром, но пока так и не решила когда именно.
Нервная улыбка не сходила с ее лица. Когда-нибудь, отношения с Орханом сведут ее в могилу. Постоянный страх, что о них могут узнать, уже совсем не давал жить.
— Главное, хорошим… — подытожил он. Потом Халис замолчал, позволяя ей переварить сказанное.
— Халис, ты в порядке? — Не выдержала она. Его ответы, а точнее, их отсутствие, заставляли ее волноваться. Тревога, охватившая ее до разговора, теперь и вовсе, словно сжимала в тисках.
— Я сейчас занят. Поговорим вечером, Ифакат. — Даже не видя его лица, она чувствовала его раздражение и злость.
Но что могло так его расстроить?
Звонок оборвался. Она посмотрела в экран телефона, чтобы удостовериться в этом и нервно сжала телефон в руке, приложив его к подбородку.
За окном было тихо и спокойно. Внутри разбушевался пожар…
***
Ифакат шла к лестнице, когда до нее донеслись звуки возни с первого этажа. Она поправила пиджак, что был накинут на плечи поверх тонкой майки и, придерживаясь за перила, пошла вниз.
— Орхан! — Этот голос она не спутала бы ни с чьим, никогда.
