ПАУТИНА

      Как и планировалось, она поехала в Антеп, проведать свою тетю, которая с нетерпением ждала ее. Ифакат обычно приезжала редко, раз в два месяца, а то и в три, но оставалась у нее на пару дней. Тетя Айдан, несмотря на преклонные годы, оставалась на редкость красивой и статной женщиной, с седыми волосами, едва достающими плеч.       Женщина сильно огорчилась, что племянница приехала лишь на пару часов, но виду не подала, зная что у нее есть обязанности, которыми она не может пренебрегать.       Ифакат все же заметила, что у тети испортилось настроение, после того, как она сообщила, что уедет после обеда.       Пока они сидели за столом, госпожа Айдан рассматривала подарки, которые она привезла ей и племянникам, детям двоюродной сестры, которая часто навещала ее. Ифакат была благодарна ей, так как сама не могла этого делать. Она бы забрала ее в Стамбул, поговорила бы с Халисом, но женщина упрямо отказывается, не желая покидать родной город. Из всех подарков особое внимание привлекла брошь, которую передал ей Халис. Женщина вглядывалась в золотой цветок, с крупными камнями вместо лепестков и усмехнулась.       — Красивое, но руки мастера уже не те… — констатировала она, замечая маленькие недочеты, последствия трясущихся рук. Раньше изделия господина Корхана мечтали приобрести самые капризные представители Антепской знати. Своей аккуратностью и красотой изделий, местный ювелир подкупал их сердца, — Сильно он сдал? — поинтересовалась она, вглядываясь в ее лицо из под опущенных очков.       — Да, тетя, — сухо ответила она. Страшно было признавать слабость человека, который был для них нерушимой горой. — Но и с этим мы справимся. — Ответила Ифакат, отложив приборы.       — Аминь. — кивнула она, прикрыв на секунду глаза, в уголках которых рассыпалась сеть морщинок. — А ты ешь, дочка. Когда еще сможешь отведать мой суп одному Аллаху известно, — Ифакат поняла намек, но ничего сделать не могла. Госпожа Айдан жалеет, что когда-то отдала ее в тот дом, встречи становились все реже и реже. Без позволения господина Халиса они даже из дома не выходят.       Женщина посмотрела на доброе лицо тети и спрятала возникшую грусть за улыбкой.       — Здоровья твоим рукам, моя красивая тетушка. Еще никто не смог превзойти тебя. — Айдан сама приготовила чечевичный суп, который так любит Ифакат.       — На здоровье. Приезжала бы почаще, я бы тебя вкусно кормила, болтали бы вечерами.       — Я и так поправилась… — Вздохнула она.       — Да ну брось эти глупости. — махнула Айдан рукой, — Ты и мелкой никогда не была, — добавила тетя и засмеялась от своих слов. В памяти всплыла семнадцатилетняя Ифакат с осиной талией, пышной грудью и широкими бедрами. Она всегда была статной, при своем росте имела яркую рыжую шевелюру, доходящую до поясницы, и молочную кожу, которую даже палящее солнце Гизантепа не делало ни на тон смуглее. Не удивительно, что сын Халиса, едва увидев ее, сразу же засватал девушку.       — Даже не знаю, ты хорошее сказала или плохое… — Засмеялась она, вставая из-за стола.       Ифакат убрала грязную посуду, а госпожа Айдан в этот момент поставила на стол сладости и разлила им чай в фарфоровые кружки с позолоченными ручками.       — Я удостоилась такой чести? — удивленно приподняла она брови, заметив старинные кружки. Тетя доставала этот сервиз только для особенных гостей.       — Моя любимая племянница разве не особенный гость? — Произнесла она с улыбкой на губах.       — Сколько раз я приезжала с господином Халисом, ты для нас их не доставала… — напомнила она.       — Может, потому, что ты была с Халисом? — Сказав это, женщина посмотрела ей в глаза. Ифакат насторожилась, услышав в ее голосе стальные нотки. В ее интонации читалась неприязнь к нему.       Она опускает глаза, не понимая, почему вдруг тетя начала так относиться к мужчине.       Потерянный взгляд упал на тарелку с фисташковой пахлавой, что подкинула ей парочку воспоминаний.       В пекарне, где ее готовят, она познакомилась с Орханом, Гюльгюн, и с Онуром, старшим сыном Халиса. Вся молодежь собиралась у пекаря и смотрела, как он готовит, мужчина всегда угощал их. Сейчас его дело продолжил его сын.       Сколько времени прошло с тех пор…       Ей было семнадцать, когда господин Халис с двумя своими сыновьями пришел сватать ее старшему сыну, который вернулся из заграницы после учебы. До этого дня она видела его четыре раза, четыре дня подряд в той самой пекарне, из которой он забирал Орхана по поручению отца, ведь вместо того, чтобы перенимать навыки ювелирного мастерства у него, он пропадал в пекарне соседа. В пятый раз она увидела его в пятницу вечером, когда ее и засватали.       Не спрашивали ее мнения, не поинтересовались ее чувствами.       Когда сказали, что Корханы придут свататься, наивная Ифакат была рада, надеясь стать женой названного принца Антепа, что всегда отличался воспитанностью и веселил ее.       Но в тот день ее мечты разрушились как карточный домик.       Женщина тянется к своему чаю, когда ее настигают следующие слова тети:       — Я слышала о тебе и о Халисе уже очень давно… — Внутри вмиг все похолодело. Голос женщины словно оттолкнулся от стен, отзываясь эхом в ушах. — Но не стала ничего говорить. Ты лучше знаешь, чего хочешь… — От волнения руки начали предательски дрожать. Кружка в ее руке начала стучать о блюдце под ней, которую она придерживала второй.        — Что же ты услышала такого, тетушка? — Даже голос ее дрожал.       Где твоя выдержка, Ифакат? Ты даже перед Халисом так не трясешься!       — Что вы делите одну постель уже долгое время, — тихо, но твердо пояснила женщина. Ифакат казалось, что ее сердце сейчас умчится прямо в преисподнюю, так сильно оно билось.       Что теперь будет? Тетя не захочет ее больше видеть? Это ведь позор…       Внезапно Айдан накрывает ее руку своей, видя, как дрожит посуда с горячим чаем в ее руках. Она осторожно забирает чашку и садится рядом, взяв руки Ифакат в свои.       — Ему этот сервиз ни за что не достану, тебе — да, — она несмело поднимает взгляд на тетю, а она смотрит на нее все с той же добротой.       — Я не одобряю этого, — продолжила женщина, — но первое — ты моя племянница, я приму любое твое решение. Тебе давно не семнадцать. Ты Корхан. Ты возлюбленная влиятельного мужчины, пусть я его терпеть не могу, но если ты счастлива в том доме с тем мужчиной, то я не смею вмешиваться.       — С каких пор ты не осуждаешь мое решение быть любовницей? — Она усмехнулась, тетя вздохнула.       — Смотря какому мужчине. У него ведь нет жены, ты единственная, а главное, что меня не устраивает — то, что вы вместе неофициально. Но ты в силах это исправить.       — А если я не хочу? — Вновь опустила глаза, поправляя рубиновое кольцо на пальце.       — А чего ты хочешь? — Тетушка села рядом с ней и, погладив щеку, посмотрела ей в глаза. — Девочка моя, я столько раз говорила, что это твой дом. Ты всегда можешь вернуться к своей тете. — Проблема в том, что она больше не сможет жить в Антепе, — Кроме меня в этом огромном пустом доме только слуги, я хотела забрать тебя сразу, но Халис не позволил. Возвращайся, живи здесь, в спокойствии. Я знаю нрав Халиса. Я выдавала тебя за его старшего сына, спокойного и перспективного, не за разгильдяя младшего, и тем более не за жестокого Халиса.       — Он не жестокий. — отозвалась она.       — Неужели? — усмехнулась женщина, — Его сын и та женщина, постоянные срывы на тебя за провинности семьи — это не жестоко?       — Откуда?.. — Только и смогла вымолвить она, ведь никогда об этом ей не рассказывала.       — Я бы не смогла оставить тебя там, если бы у меня не было в особняке доверенных людей… Если бы не было того, кто сможет прикрыть тебя в случае чего…       — Неужели Латиф? — Единственный, кто постоянно выручает ее, порой принимая на себя весь его гнев — это он. Господин Латиф. Тетя промолчала, но она поняла. Обо всем, что происходит между ними знает только Латиф. — Что еще докладывает? — с опаской спросила она. Да, они с Орханом осторожны, но ведь может и быть такое, что и о них он мог узнать…       — Многое, но больше всего меня огорчает поведение Халиса, и твое смирение перед ним. — Корхан улыбнулась, — Ни перед кем не опускай головы, дочка. Никому не позволяй неуважительно относиться к себе. У меня душа болит за тебя.       Ифакат обняла женщину, а после поцеловала ее руку.       — Я очень тебя люблю, тетя Айдан… — Ифакат не могла выразить словами всю ту благодарность и уважение, что она испытывает к этой женщине. Но даже спустя годы и километры, тетя продолжает заботиться о ней.

***

      Ей всегда нравился белый. Как чистый лист, с которого она так хотела начать новую жизнь.       Но пока до новой жизни было не скоро, и женщина, облаченная в белый брючный костюм, покидала здание аэропорта в Стамбуле.       Водитель, что уже ожидал ее перед парадным входом обернулся, тут же открывая ей дверь. На женщине были массивные очки с затемненными стеклами в золотой оправе, а на голову был накинут шифоновый синий платок, за которым скрылись рыжие волосы, собранные в высокую прическу. Ничего не выдавало в ней невестку семьи Корхан, за исключением походки: женщина с абсолютно ровной спиной уверенно шагала в сторону автомобиля, цокая высокими каблуками.       — Госпожа Ифакат. — Мужчина в знак приветствия склонил голову.       — Добрый день, Хаким. — Губы, покрытые красной матовой помадой изогнулись в уставшей, но доброй улыбке. Она села в машину, наконец, снимая очки. Мужчина прикрыл за ней дверь и, быстро обойдя машину, сел на водительское место. — Как ты? Мы давно не виделись, как дела у Бюге?       — Спасибо, госпожа. — Улыбнулся он, поглядывая на нее через зеркало. — Бюге полностью восстановилась и уже вернулась в школу. Вы с господином Орханом оказали нашей семье огромную помощь, я никогда не забуду Вашей доброты.       — Ну что ты, Хаким. Главное, чтобы твоя дочь была здорова. — Улыбнулась она.       В памяти мужчины всплыл момент, когда она, стоя бок о бок с господином Орханом, ругалась с врачами, которые, разводя руками, говорили, что сердца для его дочери нет. Госпожа Ифакат тогда убедила горюющую мать отдать сердце погибшего сына для маленькой девочки. Они с Орханом боролись за жизнь его дочери, когда они с женой уже потеряли надежду.       — Вы были бы хорошей мамой, госпожа… — Она резко подняла глаза на зеркало, встречаясь с ним взглядом. Эта тема была табу для всех, кроме Халиса и Орхана. Но злиться она не могла. — Ваша дочь, наверное, наблюдает за вами и гордится.       — Не спасли мою, хоть спасли твою… — Женщина слабо улыбнулась.       Во что превратилась твоя мама, мой ангел? Гордишься ли ты мной и в правду? Есть ли чем гордиться?       Остаток дороги они ехали молча. Ифакат смотрела на дорогу: постепенно высокие здания начали сменять деревья и один за другим вырисовывались красивые частные дома.       Как и обещал, Орхан снял им загородный дом. Деревянный двухэтажный коттедж прямо в центре лесного массива с большой уютной террасой. От видов перехватывало дыхание. После Антепа с домами в рыжевато-глиняном оттенке и серого Стамбула, зелень этого места была усладой для глаз и легких. Она неспешно шла по тропинке, ведущей в дом.       Хаким сообщил, что останется в доме для слуг, если вдруг понадобится. Женщина кивнула и зашла внутрь.       Темный интерьер дома, со стенами из бруса никак не вязался с разбросанными по полу лепестками белых роз. Ифакат улыбнулась, понимая, что встречать ее Орхан не собирается, полагая, что она сама придёт к нему по импровизированной дорожке.       — А вы подготовились, господин Орхан, — прошептала она, ступая по лепесткам.       Они привели ее в дальнюю комнату, которая оказалась гостиной: просторный диван, накрытый стол, большой телевизор. Она охает, когда внезапно становится темно.       В доме вырубился свет или только в гостиной, она так и не поняла…