***
После целой недели на жарком курорте Александр усадил Лизу в самолёт и повёз… в холодные снежные вершины. Девушка вопросов не задавала и покорно следовала за ним на горнолыжную базу, но в её глазах он периодически читал непонимание. Но разъяснять по существу не стал. Не говорить же, что доктор, чтоб она не сошла с ума с горя, прописал ей долгий отдых, пока их домик в Нижнем насквозь продувался ветрами средней полосы. Никто из них кататься не умел, поэтому приходилось вместе учиться постигать вершины. Лыжи поддались Александру почти сразу, правильно работать ногами его научил ещё драконбол. А вот Лиза, несмотря на военную подготовку, в палках и метровых деревяшках путалась, да так, что к концу второго часа они её выбесили, и разъяренная девушка отправилась в прокат сдавать ненужный инвентарь. Эндельс ожидал, что выйдет она оттуда, гневно топая ногами, но ошибся. Лиза тащила в обнимку сноуборд, стукающий по коленкам. И это было попадание в десятку. Прокатавшись день с инструктором по самым разным трассам, она же уже неплохо ездила. Правда, Лизу постоянно тянуло на трюки. Ну не прельщала её ровная дорога, когда рядом росли родные-милые заросли. Сдавшись, инструктор показал ей на свое горе несколько кувырков и потом каждый раз напряжённо следил, чтобы ученица не сломала шею. Александру думалось, что в спорте она нашла, что получала в боях: адреналин, состязание, кипящую кровь, проверку способностей и силы воли. Лизе нужно было удостовериться, что без значка она остаётся тем же самым бойцом и борцом. И в скорости, сложности и трюках она нашла этому подтверждение. Ловко двигаясь почти на ровной поверхности, жена подъехала к нему на приступки деревянного домика, в котором располагалось кафе, и сняла алый шлем. — Фуф, я так устала! Видел мой прыжок? — Потрясающий, — кивнул парень. — Принести тебе глинтвейна? Здесь вкусный, особенно с вишневыми пирожками. — Да, пойдём внутрь греться. Представляешь, вон там — она указала на склон горы — снежная пушка стоит. Похожа на обычную, только уж маловата и ярка. Но при обороне от налета с возвышенности классно пошла бы. Убить не убьет, а снегом накормит… Лиза осеклась, поняв, что начала мыслить как солдат, и, нахмурившись, стряхивая снег, пошла внутрь. — Да, многофункциональная вещь, — попытался сгладить острый угол Эндельс. — Как, например, газеты. Как настоящие русские люди, они поверх шерстяных носков обернули ноги газетой и надели бахилы, прежде чем засунуть их в ботинки. Смешно, но универсальная защита от мороза, снега и воды выглядела именно так. Лиза то ли от лени, то ли чтобы не отбиваться от Александра, себя не грела и морозилась как обычный человек. — Помнишь, мы в Турции говорили о работе? — спросила она, развешивая варежки на батарее. — Да. — Ты можешь на следующий вопрос ответить мне предельно честно? — Я как-то не склонен тебе врать. — Я не об этом, а о том, что желаю услышать твоё мнение, а не то, которое мне якобы хочется услышать. Александр смутился. Да, был у него такой грешок — пытаться постоянно угадывать её желания. Чаше всего получалось, но, как оказалось, не всегда это было кстати. — Ладно. — Ты бы хотел, чтоб я снова работала в органах? Солдатом, генералом, полицейским — не важно кем. Эндельс опустил взгляд и принялся, растягивая время, гонять крошки по столу. Но скоро официантка принесла им заказ и протерла скатерть, лишив Александра последнего занятия. — Видишь ли, — вздохнув, сказал он. — Я не хочу, чтобы ты в принципе работала. У Лизы аж брови вверх подскочили. Такого ответа она ожидала меньше всего. Отломив кусочек пирожка, девушка стала ждать продолжения. — Просто, — сник Александр, — я устал быть вдалеке от тебя и в вечной бесполезности. Не хочу, чтоб ты скакала под пулями, общалась со всякими прогнившими личностями и подверглась опасности только ради денег. Хочу видеть тебя каждый день, видеть дома и желательно целой, невредимой и счастливой. Если ты думаешь, что я не смогу нас обеспечить, то ошибаешься, я… Лиза пересела на его скамейку и обняла мужа за талию. — Это просто моё эгоистичное желание, к которому ты, конечно, можешь не прислушиваться, — закончил парень. — Хочешь, чтобы я сидела дома, готовила борщи и мыла полы? — по-доброму спросила она. — Не обязательно, но… в чем-то да… нет, — он вздохнул. — Я не хочу тебя ограничивать, делай, что пожелаешь… но рядом со мной, пожалуйста. Лиза мысленно продолжила: «да… хочу почувствовать себя женатым. Хочу женской руки в доме, женской ласки и нежности». — Я подумаю, — пообещала она. — Но пока что могу обещать, что точно никуда больше не уеду без тебя. На лице Александра расцвела нежная, светлая улыбка. Тогда девушка приникла губами к его уху и прошептала: — И, конечно, отдам весь нажитый супружеский долг с процентами. Эндельс рассмеялся.***
Среди горных простор в душе появлялась лёгкость, несмотря на плотный снег, жгучий мороз и тяжёлые лыжные костюмы. Александр, стоя на верхней площадки канатной дороги, ловил лицом лучи заходящего солнца и любовался на заснеженные вершины. Сколько ж лет они здесь простояли и сколько ещё простоят. Ни один человек и маг не увидит их гибели. Эндельс подумал, что хотел бы поглядеть на это событие, хотя бы с неба, лёжа с Лизой на пушистом облаке… но тогда они уже будут мертвы. И их дети, и их внуки. Александр вздрогнул. Ему не хотелось умирать, и чтобы Лиза умирала тоже, а их будущие дети так тем более. Как можно, ведь в мире столько всего неизведанного, неувиденного, непрочитанного и неуслышанного. Ему хотелось жить вечно, но… он понимал, что может надеяться только на то, чтобы, как в сказке, умереть с женой в один день в окружении своих наследников. — У тебя такой вид, словно ты хочешь прыгнуть вниз, — подкралась Лиза сбоку. — Задумался. Поехали вниз? Поехать-то они поехали, но уехали недалеко. Успели только спуститься на второй ярус, когда неожиданно налетели тучи, поднялся ветер и канатная дорога из соображений безопасности остановилась. Они и ещё многие туристы ждали. Десять минут, двадцать, тридцать, но ветер никак не стихал. Солнце почти село, потихоньку темнело и холодало, и Эндельсы нехотя приняли поражение и поплелись по краю лыжной дорожки вниз. Сосны и ёлки нависали над тропой, щедро посыпая слетевшим с веток снегом. Они проваливались в сугробы по щиколотки, иногда по колени, но продолжали идти к огонькам внизу. Александру было весело — такое приключение! Лиза его эмоций не разделяла и даже включила внутренний магический подогрев, ведь так и зад можно обморозить. Парень со смехом наблюдал, как она, идя впереди, шатается на снегу, и потихоньку стал доставать телефон. Лиза заподозрила что-то неладное, только когда устройство пикнуло, сообщив о начале записи. Девушка гневно обернулась, но хитрый Александр включил фронтальную камеру и принялся разглагольствовать: — Всем привет. Погода в горах не очень, ветер поднял такой, что канатная дорога остановилась и пришлось идти пешком. Но мне нравится: снег, ёлочки, звезды. — Холод, голод, темнота, — пробурчала Лиза и тут же попала в объектив. — Просто кто-то бука. — Ещё бы! Застрять черти где и идти теперь километр черти куда! Пылаю восторгом, разбрасываю эндорфины, — всплеснула она руками и тут же провалилась по пояс в сугроб. Александр быстро переключил камеру, и она успела заснять улыбку, которую парень тщетно пытался скрыть. Он открыл было рот, чтобы попрощаться, но в его лицо смачно врезался снежок, на котором при последующем монтаже запись и оборвалась. Такой вариант увидели читатели блога Эндельса, в число которых входили и его коллеги. Им оставалось только смотреть и завидовать, почему это, когда они работают, кто-то отдыхает.***
Вернувшись в Нижний после двух недель путешествий, Лиза принялась за их обитель: вымыла окна, пропылесосила, наготовила еды по книге рецептов, купила новые постельное белье и столовые приборы. Александр все это время походил на кота, объевшегося котлет. В глазах его, синих, как океан, светилось чистое счастье. Выполнив такой массивный пласт работы, девушка подуспокоилась и заскучала. От телевизора её тошнило ещё со времен увольнения. Александр теперь новости мог слушать только в машине по радио, дома они находились под строгим запретом. Готовка требовала много продуктов и усердий, которых Лиза нередко не находила. В сторону спорта она пока даже не смотрела. Скука в конце концов завела её в сторону книжного шкафа. Эндельс вспомнила все произведения, что читала в детстве, в школе, в университете, вспомнила любимые, сложные и непонятные. И в ней вспыхнуло желание перечитать их. Вспомнить, как выглядят красивые слова и предложения, без канцеляризмов, неологизмов и терминов, лишь плавная песнь цепляющихся друг за друга букв. Неделю она усердно штудировала домашнюю библиотеку, а после отправилась в городскую и вернулась с горой книжек. И читала их, читала, читала… Во время ужина каждый день Лиза пересказывала сюжеты Александру. Он с удовольствием слушал, а после убегал на тренировки, матчи, любительские фотосессии и школу. С последним была связана презабавнившая история о том, как Эндельс стал учителем. Директор школы его нанял и, за отсутствием у того времени, Александр как добрый человек согласился приехать и обсудить дело. Уже после встречи Эндельса, как мышу сыр, привлекли играющие подростки у забора школы. Его позвали, поиграли вместе партейку, это все увидел директор… И в общем, через неделю у школы появился вечерний кружок волейбола во главе с симпатичным молодым тренером. Александр не звал Лизу с собой, зная, что она откажется. Пока девушка даже в магазин ходила только при крайней необходимости, предпочитая заказывать доставку. Ей опостылело всякое общество, и тишина дома лилась, как мед на уши. Прочитав все, что она партийно вывезла из библиотеки, Эндельс ради интереса забрела в книжный магазин… и уже на следующий день курьер на тележке привёз её десятикилограммовый заказ. Александр, получив электронный чек, конечно, был немножко обескуражен, но и слова не сказал. Сам же разрешил ей жить в удовольствие, а у шикарной женщины поистине шикарные потребности. Тем более, видя её горящие глаза, язык у парня не поднимался что-либо говорить. Такими темпами и прошёл целый месяц с печальных событий, перевернувших жизнь генерала Эндельс. Вдоволь наглотавшись умных мыслей, она снова заскучала и принялась искать другое хобби. Но не успела на что-нибудь положить глаз, как на её личную электронную почту пришло интересное письмо, что немножко сотрясло царившую все это время идиллию в семье Эндельсов. — Ал, — позвала Лиза мужа с кухни. — Сейчас, вода в омывателях закончилась! — крикнул он с улицы. Провозившись с машиной, он вернулся и принялся обедать. — У меня новость… — сказала она. Александр поднял брови, показывая, что заинтересован, спешно глотая горячий суп. — Ты только не злись на меня. — Ну когда я ругался, миледи? — с укором спросил он. — Значит сейчас будешь — я устроилась на работу. Эндельс недоуменно моргнул и для верности опустил ложку в тарелку. — Куда? — Это охранная фирма. Видя, как разочарование разливается в его глазах, девушка быстро договорила: — Это дистанционная работа. Она заключается в проверке досье и отборе персонала. И все. Мне написал директор фирмы и сказал, что исходя из моего опыта, я вижу сразу хорошего работника. Зарплата приемлемая. Даже обещали прислать компьютер и подключить бесплатный интернет для всего дома. Эндельс встрепенулся. — Ну что могу сказать, поздравляю, — ласково улыбнулся он. Конечно, Александр знал, что в конце концов Лиза не усидит. — Обижаешься? — Почему же, восхищаюсь тобой, моя работящая пчёлка, — он подошёл и чмокнул её в лоб. — Желаю удачи на новом месте. Лиза обхватила его руками и прижалась к мужской груди. Видимо, на небесах произошёл побег, потому что ангел терпения явно находился рядом с ней, а не в Эдеме.***
Новая работа не сильно поменяла жизнь, потому что занимала всего несколько часов в день. Лиза в свободное время снова сменила ориентиры и занялась садом. Теперь вдоль дорожек росли ровные кустики цветов, а клумбочки были выделенными атмосферными камушками. Понтифик, привыкший к хаосу, где он знал каждую травинку, теперь недоуменно оглядывался и уходил гулять по улице. Понимая, что совсем скоро от скуки Лиза полезет на стену, Александр принял непростое решение и… потащил её везде и сразу. Первым мероприятием стал его матч в любительской лиги. Стадион для такого события выделили небольшой, и потому Эндельс с первых же секунд окружила группа мужиков в майках команды на голую грудь и принялись громко орать кричалки. Лиза терпела долго, но в конце концов пересела на другое место, откуда её выгнал единственный на весь стадион контролёр. Вернувшись, она немножко нагрела лёгкие мужчин и те закашлялись, не понимая, почему, когда они открывают рот, дышать сразу становится труднее. В матче победила команда Александра, но ему не удалось забить ни одного года. По дороге домой Эндельс жестом фокусника вытащил из сумки майку, как у тех мужчин, и натянул на Лизу. Она покрутилась, подпоясалась кожаным ремнем и осталась довольна. Правду говорят, что уверенные и по-настоящему красивые люди прекрасны и в мешке картошки, и в лыжном костюме, и в спортивной накидке. — Пойдём в кафе, отпразднуем? — спросил парень, по-детски покачивая их сомкнутые руки. — Дома полно еды. — Неужели тебе не хочется какого-нибудь вкусного бургера или морского деликатеса? — Не особо. — А если это будет кафе-мороженое? — хитро спросил Александр. — Подлый приёмчик! — Признаю, но не отказываюсь, — рассмеялся он и потащил её объедаться ледяным десертом. Следующим культурным событием стала фотосессия, на которую Эндельс затащил жену чуть ли не силком. Пыхтя, недовольно топая ногами и скрипя зубами, девушка выдавила свое кислое «да». На следующий же день, одетая в черное, как сама чёрная дыра, платье с разрезом по ноге и с накрученными локонами она оказалась в фотостудии. Было их всего двое, поэтому Лиза не так сильно стеснялась. Получив несколько десятков безумно ярких кадров, муж отправил её переодеваться в пышный ворох красных тканей. В этом образе девушка у него получалась не так хорошо, из-за чего парень очень расстроился. Тогда Лиза позвала его с собой, заставив поставить камеру на таймер. Она положила руку ему на шею, а другую на грудь. Александр приобнял её за талию, а за несколько мгновений до снимка подбросил вверх подол платья. Позже, просматривая снимки, Эндельс не мог не признать, что это стало лучшей их семейной фоткой. Даже лучше той, в которой Лиза, шутя, его поцеловала. Не удержавшись, как истинный блогер в душе, парень опубликовал пост с фотографиями, похваставшись на всю Ивановскую своей красавицей-женой. За что от неё же и получил потом. Сама Лиза тоже завела аккаунт, но ничего там не выкладывала, лишь просматривала профили Александра и его семьи. Точнее, их семьи по его линии. Павел Эдуардович, наверное, уже и не помнил, что девушка не была им кровной родной. Перед третьим и финальным событием Александр поздновато вернулся с тренировки. Весь потный, грязный и уставший, он поднялся на второй этаж, навалился на ручку ванной и не смог её открыть. — Кто там? — раздался голос из-за двери. — Потный почтальон Печкин, желает посетить ванную, просит освободить её поскорее! Замок щёлкнул и парень заглянул внутрь. Лиза по подбородок в воде и пене, а также в окружении бокала вина, плитки шоколада и ноутбуком с какой-то советской комедией. — Лакшери зона прям, — цокнул он языком. — У меня ещё фильм не закончился. Хочешь — жди, хочешь — присоединяйся, — качнула она бокалом. Эндельс хмыкнул. — Ну из двух зол выбирают меньшее…- протянул он, закрывая дверь изнутри. Для приличия прикрыв глаза, Лиза подобрала ноги и подождала, когда Александр сядет напротив. Лишь через маленькую щелочку полюбовалась на его довольно накаченный пресс до тех пор, пока Эндельс не просек, показав язык. Холодные волосатые ноги потянулись вдоль неё. — Ну и тёпленько тут у тебя, — намекнул он, и Лиза чуть остудила воду. Она открыла глаза и была вольна лицезреть сильную шею, прекрасный профиль и широкие плечи. Не теряя времени, её муженёк намылил мочалку и принялся тереть руки. — Как прошла тренировка? — Бодренько, пропахал носом песок, потому что случайно встал на пути хвоста дракона. Лиза сочувственно кивнула и закинула ноги на бортик. Пена на воде от движения разъехалась, но Александр сделал вид, что ничего не увидел. Лишь легкая ухмылка выдавала его. — Потрешь спинку? — невинно спросил он. Лиза глотнула из бокала. — Конечно. Плавно сев, так что вода стала доставать ей по ребра, она перебрались на его колени и, вооружившись мочалкой, протянула руки за спину мужа и принялась мягко тереть кожу. Александр как бы невзначай приобнял её и несколько раз подряд коснулся губами ключицы на левом плече. Отвечая, Лиза намочила руку и забралась ей в светлые слипшиеся локоны. — Кажется, голову тоже придётся мыть, — с грустью сообщила она и Александр также печально кивнул. Вернув мочалку на полку, она полила его волосы водой и намылила, подушечками пальцев перебирая пряди. Эндельс от удовольствия аж зажмурился. И не только так отреагировал. Лиза хладнокровно смыла шампунь и ноготками разбросала пряди по бокам пробора. Передние пряди доставали до разреза глаз, что делали парня милее в сотни тысяч раз. — Всё. Александр открыл глаза и мягко провел рукой по её плечику. — Спасибо, любимая. Эта же рука надавила девушка на спину и заставила прижаться тяжёлой грудью к его груди. Лиза наклонила голову и легонько коснулась губами его губ. И ещё раз, и ещё. По-детски, почти невесомо, осторожно. Эндельс боялся дышать от таких прикосновений. — Мы рискуем, — напомнил Александр о том, что ванная — не самое удобное и комфортное место, но тем не менее опустил руку под воду, дотягиваясь до самых лакомых частей женского тела. — Рискуем ли? Он приподнял брови, и Лиза засмеялась. Она прошептала заклинание, и железные бока ванны стали расширяться до тех пор, пока её коленям не стало достаточно места рядом с бёдрами мужа. Потом уже попыталась объяснить свою мысль. — Ну тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время?.. Я не молодею. Уже даже умирала. И я не знаю, как это сказалось на моем здоровье и воспроизводимости. Александр прошёлся рукой у неё между лопатками, отчего по спине пробежали мурашки. — А ты хочешь?.. — Я не знаю, — честно сказала она. — С одной стороны, крики и памперсы — не самое приятное развлечение, а с другой… А с другой, кто-то будет звать тебя мамой. Кто-то будет любить по умолчанию, по факту существования. Не он ли станет самым лучшим человеком и солдатом, которого она воспитает, как захочет. — Ну и ты вроде хочешь… — Ты не должна ничего делать в укор себе. Лиза провела пальцем по мышцам его руки. — Я немного стесняю себя, ты — себя. Мне кажется, это называется компромисс. Она взглянула на его лицо и увидела сияющие глаза Александра. Конечно, он мечтал о детях. Больше, чем о чем-либо ещё. Поэтому он придвинул её поближе, и девушка, не сдержавшись, закусила щеку изнутри. — Ну тогда давай перейдём от теории к практике. Лиза усмехнулась. — Тогда расслабься…хотя нет. Мне нравится, как выглядят твои напряжённые мышцы шеи, — сказала она, проводя по ним подушечкой пальца. — Только шеи? А пресса? — Ладно, мне нравится многие твои напряжённые мышцы, — поправилась она, устраиваясь у Александра на коленях.***
При большом желании во всех смыслах этого слова долго ждать обычно не приходится. Тем не менее когда, меньше чем через две недели, Лиза усадила Александра за стол после работы и сунула большой-пребольшой киндер сюрприз, парень опешил. Ласково посмотрел на неё, на шоколадное яйцо и послушно принялся открывать. Прихоти тараканов жены он встречал с уважением и нежностью врача психиатрической лечебницы. Девушка облокотилась на стол и внимательно следила за его руками. Когда «желток» с щелчком открылся, на руку Александра упал снимок узи, на котором при такой неделе не было видно абсолютно ничего, и маленькие бежевые носочки. — Ты беременна? — выдохнул он. Лиза просто кивнула. Тогда он быстренько обошёл стол и крепко-крепко прижал её… их к груди. Их. Её и маленького, ещё не сформировавшегося ребёнка. Их первенца. Их дитя. Слов, которые могли описать состояние Александра, у него не было, поэтому парень молчал. Их скоро будет трое в семье. Трое! — Ты будешь хорошим папой, — сказала Лиза. — Мы оба будем лучшими родителями, — он повернул её подбородок и коротко поцеловал, а потом, словно сомневаясь, протянул руку к животу и мягко положил на него. Никто, конечно, не лягнулся в ответ, но само знание, что там живёт другой человек, взрывало мозг. — Скажешь Печорскому? — неожиданно спросил Эндельс. Он и сам не понял, как его мысли дошли до него. Но дошли же, и ему, наверное, было бы интересно узнать о повышении в должность деда. — Давай мы пока никому не скажем, — попросила Лиза. — Я не прошу долго, всего месяцок. — Почему? — Потому что я обследуюсь, узнаю, что все, скорее всего, будет хорошо и точно можно будет радоваться. — Все точно будет хорошо, — непоколебимо сказал Александр. — Это же наш ребёнок, такой же упертый и неотступный. Хочешь — буду молчать, пока не заберу вас из роддома. — Заманчиво, конечно, потому что я представлю реакцию Джу, на нас ещё со свадьбы обижаются. Этого точно не простят. — А как ты думаешь: мальчик или девочка? — Ал, он ещё сам не знает, он размером с хлебную крошку! — В моих фантазия он уже у меня на руках, — рассмеялся парень. — Даже не сомневаюсь, — улыбнулась Лиза, высвободилась из его рук и стала двигать вазу с кастрюлями, стоящие на столе, которых Александр не заметил. Ловким движением, девушка вытащила его штатив и сняла с подставки телефон. — Для достоверности, блогер ты мой. Александр рассмеялся в голос.***
Как и было оговорено, через целый месяц мучительного для Эндельса молчания на его странице появилась фотография киндера с носочками и видео без звука с подписью: «Лимитированная коллекция киндеров для взрослых. Отличается тем, что с подарком приходит ответственность. Но знаете, от эйфории про неё вовсе забываешь. Хотя в моем случае это пока нестрашно — игрушка не мгновенная, доставка долгая. З.Ы. Люблю вас, милая!»***
Получив определённую установку на будущее, Лиза, как человек военный, осела, в некотором смысле заматерела и, расслабившись, стала жить размеренно. У неё была работа, семья, дом, должно было появиться и маленькое кричащее чудо, для полного счастья не хватало лишь хобби, но и без него жилось нормально. Александр, наблюдая за ней, как доктор Ватсон, удовлетворённо делал мысленные заметки и спускал требования к окружающему миру его жены. Теперь они ходили и в парки гулять, и на велосипедах кататься. Единственным непокоренным Эверестом оставалось знакомство Лизы с его друзьями, которые, конечно, заметили разительные перемены в жизни парня, что он щедро выставлял в полный блог. Всё чете Эндельсов казалось прекрасным и спокойным, и именно поэтому очередную серию ударов судьбы они пропустили. Началось все не то что бы с удара — с пинка под зад. Александр с утра, как обычно, прослушивал по дороге на работу новости. Помимо переговоров президента и выставок в региональных городах из столицы России прилетела весть, ударившая парня наотмашь. В Москве у военного министерства собралось несколько сотен людей на митинг с требованием вернуть генерала Эндельс на пост командующей ОМОНа. Услышав это, Александр едва не пропустил свой поворот. Зачем? Зачем мутят уже устоявшуюся воду? Зачем разрушать наладившуюся жизнь? Вдруг органы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поддадутся уговорам? Вдруг раскопают её данные и подвергнут ее и их маленького ребёнка опасности? Ведь Лиза отнюдь не карманников сажала за решётку, а террористов и настоящих преступников против нации, гуманности и закона. Сделав несколько глубоких вдохов, парень напомнил себе, что генералы с удовольствием выгнали её и вряд ли пойдут себе в укор. С этой мыслью он заехал на парковку офиса, где и получил новый удар. На этот раз прямой: водитель чёрной Шкоды перепутал задний и передний ход и, газанув, протаранил Эндельсу левую заднюю дверь и бензобак. Тело Александра бросило на окно, но ремень безопасности удержал его. Сделав ещё несколько глубоких вдохов, он отстегнулся и вылез. Со стороны шлагбаума уже подходили дежурные, а коллеги его на парковке собирались вокруг. Эндельс подошёл к двери и подавил вздох. Такие траты сейчас совсем не кстати. Он поглядел на Шкоду и только подумал, почему же водитель не выходит, как машина дернулась вперёд и рванулась к выезду, едва не содрав себе крышу опускавшимся шлагбаумом. — Эй! А ну стой! — растерянно крикнул Александр, но ничем помешать не смог. Поняв, что его оставили лопушком, парень раздражённо махнул руками. — Сашка! Сильно он тебя? — приблизился дежурный Филька. — Прилично. Филька подошёл, осмотрел помятый металл и присвистнул. — Не переживай. По камерам номера посмотрим, в полицию отдадим. — Вот не представляешь настолько все не вовремя, — буркнул Эндельс, соображая, что скорее всего придётся засветиться в судебном процессе. — ДТП вовремя не бывают. Александр с грустным вздохом отогнал свою подбитую ласточку на парковочное место и поспешил в офис. Но судьба не желала его просто отпускать и потому, расхохотавшись, влепила новую пощёчину. Смирившись к обеду с потерей, Эндельс разработался и собирался было поесть перед встречей с клиентом, как Санта сообщила, что его вызывает шеф. — Спасибо, сейчас подойду, — отозвался парень, про себя думая, зачем это он понадобился начальству. Бодрый директор фирмы встретил в достаточно скверно расположении духа своего работника и холодно попросил присесть. — Александр, — сказал он и примолк. Отбил по столу дробь. И снова повторил: — Александр. — Да? — поерзал на стуле упомянутый. — Это тебя на парковке ударили? — Да. — Сожалею. И ещё по той причине, что я не могу тебе позволить начать судебный процесс против хозяина машины. Он губернатор города и может разрушить всю нашу контору по щелчку. — Но ведь это противо… — опешил он. — Против него мы бессильны, Сашка. — Я понимаю, что вы мне хотите сказать, — нахмурился Эндельс. — Но и вы поймите, у меня жена беременная и лишних средств на ремонт нет. — Поезжай с разбитой, — своей невозмутимостью директор ошарашил парня. — Неужели не видел: половина города на таких корытах катается. Тем более, на сколько помню, у тебя не очень дорогая машина? Александр лишь на мгновение представил, как его ласточка, его верная четырехколесная подруга будет светить своим раненым боком всему городу. Да и как его клиенты будут смотреть на адвоката, у которого не хватает денег отремонтировать машину? И слово — «корыто» — шеф сказал так пренебрежительно, словно не считал помятую дверь серьёзной потерей. — Ещё момент, — сказал директор и Эндельс приготовился к худшему. Тенденции сегодняшнего дня он уже просек и ничего хорошего не ждал. Наверное поэтому новый удар оставил не такой большой синяк. — Этот самый губернатор дал нам крупное дело против него о коррупции. Вечером собирается коллегия, ты в неё входишь. Потом надо будет ехать в Москву. Так как ты две недели был в отпуске поедешь, поработаешь. У Александра отнялся язык. Задержки на работе — это никаких ужинов с Лизой, тренировок, школы и фотосессий. — Оплачиваемых? — Поезка — да. Но неужели ты будешь с меня требовать оплатить часик-другой санкционированных разговоров с друзьями на работе? Эндельс молчал. — Начинаем сегодня вечером. — Хорошо. Александр, ничего не видя и не слыша, вернулся на свое место и уставился на заставку монитора. Сделал несколько глубоких вдохов. Вспомнил он, что сейчас обед, только когда Санта замаячила перед глазами, как в немом кино, шевеля ртом без звука. — Эндельс? — А, да. — Заказываем еду, ты что-нибудь будешь? — Коньяк. Санта хихикнула, а он печально улыбнулся и сообщил, что ничего не хочет. Девушка надула губки, сказала, что всё-таки закажет ему алкогольных конфеток к чаю, и ушла, виляя бёдрами, на которые Александр посмотрел абсолютно без интереса. Зазвонил телефон, на экране высветило «миледи» и новая фотография Лизы, где она сидела спиной на краю деревянного стола. — Да, милая. — Привет. Такой дрянной день сегодня, честное слово. Гром с дуру запрыгнул на плиту и обжег лапы. А потом от боли сиганул на подоконник, перебил все горшки, переломал цветы и унесся за забор. Я не могу найти ключи от гаража, там есть горшки? И не задерживайся, пожалуйста, повезем Понтифика к ветеринару. Александр вздохнул. — Да, день действительно отвратительный. Что-то в его интонации насторожило девушку и она уточнила, все ли у него в порядке. — Ой, Лизонька, если я буду рассказывать, что за сегодня случилось, то не пообедаю. Ключи в коридоре на полке с шапками над вешалкой, да, какие-то горшки там есть, посмотри у стенки или в подвале. А Грома отвези, пожалуйста, днём сама, я сегодня задержусь. И завтра тоже. И, в общем-то, всю неделю тоже буду задерживаться. — Что такое? Эндельс благоразумно не стал рассказывать про митинги, лишь коротко про то, что произошло потом. Девушка выслушала внимательно, не перебивая. — Вот сука твой директор! Он сейчас на месте? — Боги, Лиза, сиди, пожалуйста, дома. — А Гром? — Ты поняла, что я имел в виду. — Да. Тогда до вечера, что-нибудь придумаем. А с губернатором, не волнуйся, я разберусь. — Лиза! Я как раз за это и волнуюсь. — Ой, все, Ал! — бросила она и скинула звонок. Эндельсу хотелось завыть, но он лишь достал контейнер с вкуснейшей лазаньей и отправился на кухню её греть.***
Вечером, после завершения рабочего дня, Александр зашёл в конференц-зал, где уже сидела половина его коллег. — О, Шурик, и тебя привлекли? — Добровольно-принудительно, — печально улыбнулся Эндельс, усаживаясь на кресло. — Ничего. Вряд ли мы сегодня надолго. Я даже файлы дела не видел, а слова «о коррупции» мне ничего не дают. — Мне кажется, дело звучит скорее «отмажьте-ка нашего губера от тюрьмы». — Думаешь, он виновен? — Жизнь учит не доверять чиновникам. — Шурик, тебя покусала муха пессимизма. — Скорее уж протаранила. — Бодрый вечер, ну что ж, начнём, — шеф с размаху приземлился на крутящийся стул. Но не успели они проработать часа, как Санта прокралась в кабинет, что-то нашептала директору на ухо и вывела в коридор. Прошло минут десять, но шеф так и не возвратился. Зато его личный секретарь юркнул внутрь и тихо объявил, что все могут идти домой. — З-завтра з-заседания не будет, — объявился он. — Ты чего? — спросил Александр. — Я? Я ничего, — он понизил голос. — Но ты, пожалуйста, иди домой, поешь, успокой ж-жену… Эндельс усмехнулся, сообразив по какой причине их отпустили. — Она что ли звонила? — Не знаю, кто именно, но шеф очень просил отправить тебя поскорее домой. — Понятно. Ну, тогда до завтра? — С Б-богом. И Александр, надеясь, что хотя бы Господь убережет от новых ударов судьбы, доехал до дома, где его ждал горячий ужин. Лизу он нашёл в зале на диване, она мазала завернутому, как в кокон, Грому лапы. — Давай помогу, — Эндельс сел рядом и взял на руки кота. Понтифик посмотрел на него как на врага народа и недовольно заурчал. — Ну тише, она же тебе помогает, придурок! — прикрикнула на него Лиза, намазала вторым слоем каждую подушечку и надела сверху маленькие носочки. Раскидывая в стороны лапы, Гром оскорбленно поплелся наверх. — Уже лучше, днем кожа совсем слазила и он оставлял кровавые следы, — сказала девушка, провожая его взглядом. — Как ты меня выкрутила? — Связями. — Лиза, ну я же… — Я была сегодня на УЗИ. Эндельс с укором посмотрел на неё. — Подлый приёмчик. — Признаю, но не отказываюсь. Она подсела к нему поближе и смачно поцеловала в губы. Потом ещё раз, и ещё. Александр растаял, как мороженое на солнце, и откинулся на спинку дивана, прижимая её к себе. — Ты хитрая лисичка, да? — улыбнулся он, целуя ушко жены. — Ну если только чуть-чуть, — призналась она, вытягивая шею. Эндельс не обделил и её, а потом большими «шагами» поцелуев спустился вниз и чмокнул живот. — Привет, кроха. Ему очень нравилось разговаривать с ребёнком. Пускай даже он его не слышал и не понимал. — Кроха, как и его мама, проголодался, пока ждал папу, — сообщила Лиза. — Тогда пойдем. Что у нас сегодня? Девушка коварно улыбнулась. — Индейка под клюквенным соусом. — Уу, беспощадная женщина! Лиза хихикнула и отправилась с ним на кухню. Птицу они поглощали с большим аппетитом и притом молча. Но когда снова между ними завязался разговор, то он повернул в неожиданную сторону: — Знаешь, на что навели меня сегодняшние события? — спросил Александр, отдавая тарелку. — На то, что все у нас не такое устойчивое, как казалось? Эндельс кивнул. — И как ты хочешь это изменить? — спросила девушка. — Не хочешь переехать? Спина Лизы окаменела. — Куда? — хрипло спросила она. — В Питер, — парень подошёл к ней и забрал из рук намыленную губку и тарелку. — Недалеко от моих родителей. Город хороший, развитый, большой, чтобы жить в далеке от всех. Родственники рядом, а значит, малыша и тебя, если я буду уезжать на игры или в командировки, будет с кем оставить. Думаю, многие университетские наши друзья тоже там остались. Как думаешь? Лизу ошарашила такая мысль. Она отвернулась, поставила чайник, насыпала заварку в заварочный чайник и достала из холодильника лимон. Это было очень неожиданно… и гениально. Пускай с Питером у неё связаны не только хорошие воспоминания, но там она чувствовала себя в своей тарелке, горела огнём и всё-таки, несмотря ни на что, победила свои страхи и врагов. На какое-то время город стал ей настоящим домом. — Я думаю, это замечательная идея, — призналась она. — Правда? — Да. Тем более ты заслуживаешь должность побольше, чем нижегородского адвоката. Александр смущённо улыбнулся. — Значит, я ищу квартирку? — Дом. Мы ищем двухэтажный дом в развитом частном секторе со школой, садиком и детской площадкой на приличном расстоянии от твоих родителей. — Так точно, мэм. И работу, так понимаю. — С этим я тебе помогу. — Можно я хоть здесь сам? Лиза недоуменно на него обернулась, Эндельс сделал глубокий вдох, извинился и чмокнул её в голову. — Я очень ценю твою помощь, но я сначала попытаюсь найти место сам. — Конечно, как хочешь, — еле слышно сказала девушка, все ещё обижаясь. — Лизонька, я очень устал сегодня, не принимай, пожалуйста, мой выпад близко к сердцу. Лиза же поняла его по-своему. — Но ведь это проблема, Ал. Серьёзная проблема. Я опекаю тебя и словно ставлю себя выше, хотя ты взрослый человек и можешь все сам. Наверно, я чувствую себя виноватой, за то, что тогда оставила тебя в Нижнем самому барахтаться, когда уехала в Москву. Эндельс положил руки ей на щеки и заставил поднять на него глаза. — Миледи, просто мы с тобой похожи, но ты резче меня. Что делаю я мягко, постепенно, то делаешь ты сразу и рывком. Я знаю, что ты хочешь для меня лучшей жизни, но прошу набраться терпения. Поверь, когда мне действительно требуется твоя поддержка и забота, ты не останешься в стороне. Дай мне немножко времени, хорошо? Лиза снова опустила глаза. — Ну не грусти, солнце моё яхонтовое. Я ни в чем не виню тебя, ни разу, честное слово… Нам нужно расслабиться. Много нервов сегодня. Как на счёт горячей ванной? — Давай. С бомбочкой? — Хочешь? Конечно. Можно хоть с лепестками роз и пеной. Девушка кивнула. Александр поцеловал её в щеку и отправился набирать воду. Лиза задержала взгляд на тарелке со своим отражением и подумала, что ей надо найти баланс между гиперопекой и заботой, иначе даже у такого ангела, как Александр, закончится терпение.***
В это время в центре цивилизации — в Москве — Печорский зашёл в зал совета министров, прикрыв за собою дверь. Заседание было неофициальным, о котором не прознают ни активисты, ни политологи, ни журналюги, но очень важным. Здесь собрались лишь самые матерые волки, имеющие огромные полномочия, даже побольше президента. Каждый заслужил себе кресло потом и кровью, и поэтому вопрос о принятии нового человека решался полным составом. — Добрый вечер. Ему приветливо кивнули. — Раз все на месте, начнём. Сегодня первым на рассмотрении Милош Желязных — крупный бизнесмен, умный, хитрый, умеющий манипулировать массами. В последнее время завоевал уважение среди преступных главарей. В прессе имеет почти кристально чистое «лицо» и репутацию, люди знают его как щедрого и доброго человека. На лице многих появились ухмылки. Последнее уж точно не могло подойти ни к одному из присутствующих. — Поднялся с самых низов, заручившись поддержкой масс. Есть сын, но он крайне глуп, тщеславен и бесполезен, вылетел даже из органов, — поджал губы диктор. — Имеет в родственниках одного из губернаторов областей. В связях с полицией и террористами не замечен. Остаётся понять, заслужил ли он подняться ещё выше или нет. — Я говорю его кандидатуре «да», — ответил сидящий с права от него и закурил. — И я. — И я. — И я. — Я тоже. — Я «за». — Против. Диктор повернулся к Печорскому, который задумчиво крутил в пальцах массивный перстень. Глава образования имел довольно большой авторитет, которым мог задавить многих. — Почему? Мы чего-то не знаем? Вы же сами были его куратором. Печорский откинулся на спинку стула и поднял на него ледяные глаза. — Желязных ненадежен, в совсем не привлекательном для нас смысле слова. Конечно, каждый здесь готов задавить соседа, но сделать это самому. Он же будет пилить ветки под всеми сразу, чтобы мы перегрызли друг другу шеи. Также он очень труслив, как мышь в кошачьем приюте, и не способен держать себя в руках на людях. Репортёры — это хорошо, но очевидцы его выходок и скандалов больше не наши люди. — Не говорят ли в тебе родственные чувства? — хмыкнул сидящий наискось к нему. — В том числе, — признал Печорский. — Замахнуться на мою дочь тоже самое, что замахнуться на меня. Как я сказал, он будет под каждым пилить ветки, и начал с меня, даже не вступив на пост. Я заявляю честно и прямо: часы, которые Желязных проведёт в числе членом совета, можно будет посчитать на пальцах, и я об этом позабочусь. Диктор кивнул, принимая мнение. — И все-таки, воздержавшиеся? — Я против. — Против. — Против. — Против. — В связи с обстоятельствами, я меняю голос. — Я тоже. Диктор хмыкнул и искоса глянул на Печорского, но тот ни капли не удивился такой реакции. — Кандидатура Желязных исключена. Следующая… На этом персональная вендетта отца Лизы не закончилась. Вечером следующего дня должен был пройти вечер, на котором представят новую кандидатуру. При учёте, как высоко забрался Желязных, не оставалось сомнений, что именно он займёт место. Но, как уже известно, его мечте не суждено было сбыться, и остаётся лишь наблюдать, как красиво Печорский осуществит свою месть за униженную дочку. Он не разговаривал с ней ни до, ни после инцидента, то есть уже больше двух месяцев. Но не так давно ему по обычной почте в офис пришло письмо, написанное явно рукой Александра. Там лежал снимок УЗИ и надпись «вы повышены в ранг дедушки». Печорский не мог похвастаться тем, что был хорошим отцом, но новость о будущем внуке или внучке весьма порадовала его. Возраст давал о себе знать и возможность заиметь более… терпимого по отношению к нему наследника Печорского радовала. И в этот раз ему плевать, будет ли он магом или нет, девочкой или мальчиком. Абсолютно. Он будет его младшим родственником и этого достаточно. Жизнь не однократно отомстила ему за прошлую ошибку в лице дочери и второй раз совершать её он не собирался. На вечере Печорский появился довольно поздно, когда свет уже приглушили, оставив только ярко освещенную сцену. С Дэвидом он ловко прокрался через столики к своему месту и водрузился на стул. Он чувствовал такое злорадство и невольно задавался вопросом, а не это ли ощущала Лиза, арестовывая По? Ведь он убил её мать, его жену, а Желязных покусился на его дочь. Одним из их семейных сходств являлось то, что нужды близких стояли в приоритете над остальными. И Печорский знал, что понадобись Александру луна с неба, Лиза бы организовала полет в космос и создала уменьшитель, как в мульте «Гадкий Я». Хорошо, что парню не нужна была луна, а лишь его законное свободное время, ведь по этом вопросу она обратилась к Дэвиду, уточнив, что ему об этом рассказывать не обязательно. В какой-то степени Печорский гордился дочерью. И её непоколебимостью, и гуманностью, и целеустремлённостью, и способностью любить. Она во многом походила на него, но многое взяла и от матери, этого нежного, жизнелюбивого цветка. Неожиданно для себя, отец Лизы, глядя на сцену, где готовились для объявления новой кандидатуры, вспомнил свою покойную жену. Он действительно любил её в молодости, до свадьбы, но после страсть стала испаряться, а с появлением Лизы всякие нежные чувства в нем очерствели. Ему светила серьёзная должность и, кроме неё, ни о чем другом он не думал. Видя холодность, некогда влюблённая женщина огрубела и вскоре, уже с подросшей Лизой, стала проявлять явную нелюбовь. Поняв это, Печорский развернулся и ушёл, не подумав о ребенке, которому он нанесёт серьёзную травму. Лишь когда уже было поздно, когда ему пришла новость о пожаре, он вспомнил о своей семье, но вместо неё в доме нашёл лишь руины и пепелище. И обгоревшие остатки его некогда любимой с цветочным именем. — Добрый вечер! — голос вырвал Печорского из мыслей и он тряхнул головой. — Не буду долго затягивать и скажу, что кандидат сейчас находится здесь, и он совершенно неожиданный. Цветущее лицо Желязных, что находился в этот момент на сцене, в мгновение завяло, а когда назвали фамилию — не его фамилию — оно совсем посерело и осунулось. В его глазах красной строкой побежало «ЧТОКАКЧТОКАКЧТОКАКТАК». Новый кандидат заскочил по ступенькам, раскланялся по сторонам и ушёл под всеобщие аплодисменты вниз, с намёком подмигнув Милошу. У того в ответ дёрнулся глаз. — Не может быть, — прохрипел политик, когда вокруг него образовалась толпа подчинённых и друзей. — Может, — ответил Печорский, подкрадываясь сзади. Желязных от неожиданности вздрогнул и сдулся, как шарик. — Ты?.. Ты? — Я. Неужели думал, что уйдёшь белым и пушистым, кролик ты декоративный? — После чего…? — После того, как навострил против меня свои зубки. — Но я… — Нет, дорогой Милош. Пойти против моей дочери, значит пойти и против меня, — почти ласково сказал Печорский. — И если её ты смог победить, то я никак не под силу. — Эндельс твоя… — Мне казалось, мы очень похожи, — пожал плечами министр образования. — Она такая же целеустремленная, пробивная и нетерпящая, когда какие-то травоядные преграждают дорогу. — Я не знаю… — Незнание не освобождает от ответственности, как известно. По доброте душевной предупреждаю: будешь метить на более высокое кресло, пытаться подсидеть меня, и тебе не то что должности — спокойного уголка в целом мире не найдётся. Ни тебе, ни твоему бестолковому сынку, которого Лиза за шкварник вышвырнула из части. — П-понятно… — от цветущего политика не осталось и следа. Это жалкое, трясущееся животное даже человеком не назовешь. И все понятно стало не только ему. Кристофер Ханли, который сидел за первым столиком с обратной стороны сцены, тоже все услышал и все сообразил. Они действительно были поразительно похожи с дочерью. Генерал встал, застегнул пиджак и направился к выходу, но дойти до него не успел: у самого порога маленький дерганый человек по имени Дэвид задержал его и отвёл в уголок. Вскоре подошёл Печорский, и встреча двух близких людей Лизы состоялась. Целую минуту мужчины прожигали друг друга взглядом. Ханли — внимательным, мрачным, словно вызывающим, Печорский же деловито-заинтересованным. Он первым не выдержал, усмехнувшись: — Ну теперь хоть понятно, почему вы подружились. — И почему же? — Да дерзкий, как яйцо вкрутую. — Это вы как политик или как её отец говорите? — Слышал, значит. Как человек. Я её отец, ты её друг, почему бы нам не дружить? — Потому что я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я. Да и не друг я Лизе. — Говори это перед зеркалом почаще и не дерзи, когда серьёзные люди предлагают союз. Ханли переместил центр тяжести и принял расслабленную позу, означающую, что как хищник он готов к атаке. — Я знаю, что ни вы, ни ваши коллеги ничего не делают просто так. А ввязываться в чиновничьи игры мне не хочется. — Ты общаешься с Лизой? — спросил он. — Зачем это вам? — Мне интересно, ты бросил её, как и все остальные, или нет. Ханли вспыхнул от злости, как спичка. — Это кто кого ещё бросил?! Не я оставил часть и страну в момент, когда её могут стереть с лица земли! Не из-за меня люди выходят на улицу калечить наших же, чтоб защитить чью-то оскорбленную задницу! Вы правы, вы с ней очень похожи, тем, что когда игра надоедает, вы готовы выбросить её с балкона! Печорский выслушал его так спокойно, что взбесил генерала ещё больше. Отец Лизы же приметил, что в этом сам Ханли как раз похож на Лизу. Та также неконтролируемо злилась, из-за чего и происходило большинство её проблем. — И с чего вдруг вы… — продолжал рычать Кристофер, как вдруг Печорский его осек. — Ты знаешь, что она беременна? Ханли моргнул, для осознания этой новости ему понадобилось мгновение. Но после он вернулся в колею ненависти к ней. — Откуда бы?! Она ни с кем не разговаривает. — Через Александра, конечно. У него блог есть, мне казалось про него уже все органы знают, — беспечно отозвался министр образования. — С таким событием близкие люди обычно поздравляют. — Это вы как человек, у которого запрет на приближение к ней, говорите? — холодно и язвительно поинтересовался генерал. — С чего вообще взялись поучать? Глаза Печорского охладели. Вот они и подошли к главному. — Я не могу помочь ей. Но ты — другое дело. Неужели ты, взрослый человек, не способен побороть свою вшивую гордость и принять, что она не разозлилась, а сломалась. Как тогда, в Нижнем Новгороде, только морально. Та поездка ведь и на тебя возымела действие. Так почему же в этой ситуации ты её бросил? Чем она отличается от той? Кристофер побледнел. «Та поездка ведь и на тебя возымела действие». Печорский говорил так, словно что-то знал. «Но ведь он не знает. Не может знать. Просто щупает почву», — едва дыша, подумал Ханли. — Она тебе помогала. Ты ей. Не кажется, что пора сравнять счёт и даже вырваться вперёд? — предложил Печорский и, подав знак Дэвиду, вышел через парадные двери.