Месть

      Каждый божий день мне приходится вставать на рассвете, чтобы успеть собраться и побежать к королеве Анне. Мне выпала роль камер-фрау. Меня выбрали ей благодаря приему у Короля Солнца, на котором все придворные дамы оценили мою способность сочетать платья и украшения. Никогда бы не подумала, что поднимусь до статуса второй леди при королеве за две недели.       Благодаря своему статусу каждое утро я надевала на эту дряблую, белую и длинную шею новое колье, подходящее под платье, и представляла, как случайно душу это прекрасную женщину. Или когда надеваю серьги, отрываю мочки ушей и заставляю ее их проглотить, пока она кричит от боли и возмущения.       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.       У меня грандиозные планы, чтобы так легко попасть на плаху, как мой неаккуратный дядя. Я никогда не буду такой беспечной как он. Я обязательно отомщу за свою семью и свои унижения. А пока мне надо терпеть и играть свою роль. Как, например, сейчас.       — Ох, Ваше Величество, это самый чудный чай, который я пробовала. — Я делаю один маленький глоток. — А тарталетки просто прекрасны и оригинальны.       Я откусила кусочек выпечки, а королева отмахнулась от моей лести, хотя ее глаза блестели.       — Рене, вы говорите так, словно это я их пекла и сама собирала чай.       — Я с огромной честью съела бы все, что вы приготовите. А из ваших рук выпила яда.       Внимательно смотрю на королеву Анну — не переборщила ли я? Нет, королева прикрывает улыбку веером. Отлично.       — Мадам королева, а где же всеми любимая герцогиня Орлеанская?       — Сейчас она находится на прогулке с детьми Марией и Филиппом.       — Ох, как же она прекрасно смотрится со своими детками. — Мария Терезия миловидно улыбнулась. — Люблю, когда мой сынок Людовик играет со своими братом и сестрой.       Бла бла бла…       Ненавижу чаепития — они слишком долго идут, но это единственное «культурное» место, где дамы могу обменяться информацией. В общем и целом, все избранные и интересные сплетни рождаются здесь. К сожалению, к сегодняшнему дню это не относится, сегодня узкий «семейный кружок».       Пока шли не интересные мне разговоры про детей — как тех лечить, что в моде в этом месяце, какое лучше образование, а я думала над тем как мне занять место Бонны. Можно было бы стать статс-дамой, но мне это не выгодно. Хочу быть наперсницей.       Но как мне это сделать?       Сейчас королева приглашает меня на чаепития и зовет на прогулки, но все это выглядит слишком формально. Надо отдать должное Александру за такой быстрый рост среди придворных дам. Иначе мне пришлось потратить на это годы.       Я посмотрела в сторону фрейлин королевы Анны, что устроились на простынях и поедали фрукты. Я мазнула по ним взглядом, пока не зацепилась за герцогиню де Понс. Во мне снова всплыли чувства, которые я старательно пыталась потушить.       Обида. Разочарование. Злость.       Черт, зачем только Бонна появилась в том саду — могла бы узнать, как та смогла приблизиться к королеве.       От злости я сильно сжала пироженку в своей руке, и крошки разлетелись по белоснежной скатерти. Принцесса, королева и мадам де Мотвиль обратили свой взор на сжатую руку.       — Боже мой, мадмуазель Рене, у вас все в порядке? — Принцесса Мария подняла еще больше шума своим детским нравом, подзывая слуг. — Вы самое главное не переживайте. Они сейчас все приберут и принесут нюхательные соли.       — Вы правы — у меня помутнее рассудка. Видимо перегрелась на солнце.       Мадам де Мотвиль что-то черкнула своем блокноте, а королева лишь бесстрастно следила за каждым моим действием. Она оценивала меня, как кусок мяса на рынке. Интересно…       — Прошу прощения, ваше величество и дамы, — Я встала из-за стола и склонила голову. — Но мне стоит покинуть вашу компанию. Было очень приятно с вами общаться. Надеюсь на будущие встречи.       Идя по саду до дворца, я поняла, что это отличный шанс подготовиться к маскараду, который будет проходить в Версале. Удобно, когда праздник длится два месяца. Прекрасная возможность наладить связи, рассказать про свои успехи, найти спонсоров для дела или найти мужа для дочери. Для девушек шанс быть замеченной одним из принцев и стать фавориткой.       Там я постараюсь поймать двух зайцев сразу.

***

      На мне была надета шляпка, похожая на голову лебедя с длинной шеей, и белое пышное платье, покрытое перьями. Половина лица была спрятана маской, которую мне подарил шевалье Филипп. В руке я держала бокал с вином и смотрела на гостей. Рядом со мной стояли Катерина принцесса Монако и Генриетта, которая без остановки что-то рассказывала. Видимо дети ее сильно утомили, раз она не может остановиться говорить и пить. Но тут сорвалось с ее пьяных уст имя Бонны, и я навострила уши, как гончая.       — Катерина, я клянусь тебе своим детьми, что, фрейлину королевы Анны, Бонну де Понс выгоняют из дворца, так как та стала фавориткой короля Людовика.       — Я тебе не верю, Генри. — Принцесса Монако покачала головой. — Все видели, как она вертела своим хвостиком перед мадмуазель Рене.       Две дамы посмотрели на меня, ожидая реакции. Я всего лишь ухмыльнулась и посмотрела на принцессу Орлеанскую.       — Я приближенная королевы Анны и могу спросить у нее про этот слух, тем самым разрешив ваш спор, дамы.       — Представляю, как вам будет тяжело и обидно, если мои слова окажутся правдой.       Генриетта опасно улыбнулась, а я лишь посильнее сжал бокал в руке. Не зря шевалье хочет избавиться от нее — слишком уж она заигрывается. Хотя с какой-то стороны я ее прекрасно понимаю, слишком скучно жить правильно во дворце, где плетутся интриги и любовные романы.       Пока я пыталась подавить свой гнев, к нашей компании подошел Александр Бонтан. Он поклонился дамам и протянул мне руку, приглашая на менуэт.       — Прошу прощения, дамы, но я украду у вас мадмуазель Рене.       Те глупо захихикали, прикрываясь веерами, а мне оставалось идти с этим холодным человеком в центр зала.       Какие же у него холодные руки.       Музыка грянула, и начали танцевать. Этот танец был одним из легких, лично для меня, но рядом с господином Бонтаном, казался мукой. Я не понимаю в чем причина таких ощущений, ведь Александр двигается легко и грациозно, словно всю свою жизнь посвятил танцам, а не политике.       Как же душно и тяжко.       Я решила нарушить тягучее молчание между нами:       — Александр, когда будет мое следующее задание?       — Скоро.       Коротко и холодно. Так не пойдет.       — Это правда, что Бонна была фавориткой короля?       Из-за танца пришлось отойти друг от друга, но я видела, как заходили желваки на лице советника. И как только он приблизился, выплюнул:       — Что интересуетесь своей возлюбленной?       — Да. — С вызовом ответила я.       — Не смогли раскрыть всех темных пятен на белоснежной госпоже де Понс? — Александр ухмылялся, а я начинала закипать.       Что он себе позволяет, черт возьми?       — Да, у меня нет таких связей во дворце как у вас.       — Вы признаете свое поражение? — Я кивнула головой, соглашаясь. — Как на вас не похоже, видимо вы сильно ее любили.       Александр сильнее сжал свою руку на моей талии, вызывая у меня злобное шипение. Боже, дай мне терпения с этим человеком.       — Да, мадмуазель де Понс фаворитка короля. Я сам отправил ее из дворца, чтобы не было такой же ситуации как с Луизой.       Музыка закончила играть, а мы с Александром продолжали смотреть друг другу в глаза. Каждый пытался найти подвох, но ничего не находилось, кроме ощущения неизвестности. Мы оба понимали, что каждый ведет свою игру.       Я хочу победить!       Видимо, это слишком явственно написано на моем лице, что даже заставило улыбнуться Александра. На прощание он поцеловал кончики пальцев, как требовал этикет.       Не успела я перевести дыхание, как меня подхватил принц Филипп и у нес в следующем танце. Я кружила в танце, не отрываясь смотрела в голубые глаза принца. Он был пьян и весел. Возможно, я бы влюбилась в него, если бы не его легкомысленность. Он идеальный партнер для такой же легкой девушки.       По окончанию партии, принц Орлеанский подвел меня к столику с едой и напитками. В руке у меня снова оказалось вино.       — Рене, почему вы так серьезны? Я вижу даже сквозь вашу маску, как сдвинуты ваши брови.       Указательным пальцем, положив на мой подбородок, Филипп аккуратно повернул мое лицо в свою сторону. Принц поставил бокал с вином на стол и снял с моего лица маску. Я смотрела в его пронизывающие глаза. По моей спине побежали мурашки, а к лицу прилила кровь.       — Во всем виноваты вы, месье. Вы заставляете мое сердце биться чаще. Находясь рядом с вами, мне хочется петь от счастья. Мое лицо покрывается краской, а пальцы начинают дрожать.       Филипп нежно взял мою руку в свою и поцеловал каждый пальчик. Его лицо было довольным, как у сытого кота. Он подхватил меня под руку и повел в центр зала танцевать. Так я протанцевала три танца с принцем, ловля хмурые взгляды шевалье и советника. Александр показал четыре пальца и постучал правой рукой по правому плечу. Я вздрогнула. Это был наш шифр, который говорит, что дела плохи.       Я начала в голове перебирать, что я сделала не так за этот вечер и поняла. Я станцевала с принцем больше чем один раз, что является публичным заявлением — принц заинтересован мной. Теперь понятны хмурые взгляды шевалье и советника.       Боже, храни короля!       Дотанцевав последний танец, я притворилась, что плохо чувствую себя и покинула зал. Я бежала по коридорам, пока холодные руки не схватили меня за талию и не закрыли рот. Меня затолкнули за нишу.       — Вы хоть понимаете, что натворили?! — Это был злой Александр. — Теперь на вас начнется охота среди девушек, которые давно метят на место фавориток распутного принца.       — Что вы себе позволяете? — Я занесла руку для удара, но ее поймали, сильно сжав. Синяки останутся. — Не лезьте в это дело. Моя задача всего лишь вам помочь удержать у власти Людовика, а далее я свободна. Кого хочу, того и люблю.       — Ваши любовные похождения будут отвлекать вас от дела, ради которого вы здесь. Ведете себя как распутная девка.       — Не смейте меня так называть! — В моих глазах начала скапливаться влага. — В какой-то мере вы сами меня кладете под всех. Я не виновата, что, когда вы говорите познакомиться с тем или иным человеком, он является с раздутым эго и желает утех.       Моя челюсть дрожала от сдерживаемых слез. Мне бы хотелось сейчас убежать от него. От всех. Но я не могу, папа должен жить в достатке.       — Значит, вам никто не нравится среди ваших любовников? — Поинтересовался Александр уже без прежнего пыла.       — Да. — Одна слезинка предательски скатилась по щеке. — Отпустите меня, пожалуйста. Я устала.       Мужчина аккуратно стер слезу подушечкой большого пальца и, внимательно посмотрев в глаза, невесомо поцеловал в лоб. Александр отступил назад, выпуская меня.       Я больше не могла сдерживать всхлипы и, подойдя к мужчине, вцепилась в его лацканы. Я умоляюще смотрела на него:       — Обещайте, что будете на моей стороне. Прошу вас…       Это было сказано из последних сил, и я потеряла сознание.

***

      Утром я проснулась с отвратительной головной болью и опухшими глазами. Надеюсь, служанки донесли королеве, что я плохо себя чувствую.       Как же тяжко.       Я повернулась на правый бок и заметила на прикроватной тумбочке вазу, в которой был букет цветов с запиской, и стопку писем. Я решила начать с писем. Первое было от Бонны, в котором она признается, что все еще любит меня и хочет все вернуть как прежде. Какая хитрая лисица. Я ведь прекрасно понимаю, что она хочет во дворец, где будут о ней заботиться, дарить подарки, вкусно кормить и взбивать перину.       Второе и третье письма были от тети Сюзанны и отца, которые очень переживают за свой хрупкий цветочек.       Ну и на самое сладкое я оставила букет из розовых гвоздик. Судя по языку цветов — это обозначает, что меня желают. Забавно.       «Мадмуазель Рене,       Вы заняли все мои мысли. Я сплю, ем, гуляю и вижу вас. Сколько бы я не смотрел лица придворных дам, я не нахожу вас среди них. Они пустые как куклы и серые как мыши.       Мое сердце разрывается от разлуки с вами. Месье Бонтан, который является вашим опекуном, сказал мне, что вам стало плохо после приема. Поэтом желаю вам скорее пойти на поправку и жду, когда мы сможем вместе прогуливаться по саду и посещать балы.       Человек, влюбленный в вас, Филипп Орлеанский»       Я прижала к груди письмо и рассмеялась от души. Оказывается это так приятно, когда тебе пишут любовные письма и дарят цветы. На душе становится так тепло и легко.       Тебе нельзя влюбляться!       Я вздрогнула и, собрав все письма, положила в туалетный столик. Потом позвонила в колокольчик позвав служанок. Смотря на несвежие цветы, пришлось поинтересоваться, сколько дней я спала. Оказалось, у меня четыре дня был жар, который прошел только вчера.       Служанки помыли, одели и накормили меня. Отпустив их, я села за туалетный столик и посмотрела в зеркало. На меня смотрела блондинка в дорогих украшениях, сама легкость и воздушность, если не смотреть в ее серые холодные глаза.       Улыбайся! Улыбайся!       Как я не заметила, что к зеркальной раме было прикреплено письмо. Оно было от Александра. Он приносил свои извинения. В задание пока мне не надо принимать участие, он справится сам. Отсюда делаю ввод, что улики он смог найти сам. Бедные старцы! И я рассмеялась до слез.       Пришлось сжечь письмо от опекуна над свечой, ведь мне не нужны проблемы.       Я вызвала служанку и передала ей письмо для королевы, в котором желаю аудиенцию. Ответ не пришлось ждать долго.       Открыв в комнате окна, я направилась в гостиную для аудиенций королевы. Это была огромная комната в белых и голубых цветах. Одна из комнат, где отдыхают глаза от позолота.       Королева Анна сидела на софе с прямой спиной, попивая чай. Я поздоровалась с ней, как требует этикет, и заняла место напротив женщины.       — Что вас сюда привело, мадмуазель Рене? — Мне понравилось, что она сразу же перешла к делу.       — Мадам королева, вы ведь знали, что Бонна фаворитка вашего сына. — Женщина кивнула головой, отпивая чай. — Вы не хотели повторения ситуации с герцогиней Лавальер?       — Да, вы правы. Сейчас вам покажется, что я веду себя как ребенок, но мне было обидно, что мой любимый сын устраивает праздники для любовницы, прикрываясь матерью. Почему-то он считает меня идиоткой.       Королева перевела дух и продолжила:       — Еще и Мария молчит. Хорошо, я ее понимаю. Ее мнение ничего не стоит — она была всего лишь обменной монетой на политической арене, но я-то нет. Я мать! Я королева! Я не смогла стерпеть этого.       Уголки моих губ поползли вверх. Я прокашлялась, привлекая внимание буйствующей женщины.       — Значит, вы можете повторить такое и с мадмуазель Луизой?       — К сожалению, нет, Луи слишком близко ее держит.       Я разочарованно выдохнула. Как бы славно сложилась картинка. Мне даже руки не надо было бы марать.       — Прошу прощения, Рене. Я сказала много лишнего.       — Что вы, ваше величество, я никогда не выдам ваши тайны. Я только «за» помочь вам.       Королева Анна усмехнулась и холодно посмотрела на меня.       — Набиваешься ко мне в наперсницы?       — Что вы, как я могу? Я всего лишь предлагаю вам свою помощь. Например, убрать графиню Лавальер или докладывать про вашего второго сына.       — А ты хитрая лисица, Рене де Ноай. Только вот где гарантия, что ты не пойдешь против меня?!       И в правду, что я могу дать такое женщине, у ног которой вся страна.       — Предлагаю жизнь единственного мое дорого человека — отца. Сейчас он живет за счет Александра Бонтана, но вы можете взять его под свою опеку. И как только я предам вас или вы захотите остановить меня, просто пригрозите мне его смертью. Я все сразу же пойму. Отец — это единственное ради чего я здесь.       Королева Анна хитро улыбнулась. По ее лицу я видела, как она была рада получить власть над человеком, который добровольно пришел к ее ногам.       Ты подписала себе смертный приговор…