Арбалет

Нет, Сэдлигроув всегда знал, что кра хороши в том, чтобы устраивать засады, но чтобы пришлось искать собственного сына в лесу — это он, конечно, постарался. — Фло! — громко позвал Гроуви, приставив ладонь ко рту, но в ответ раздавался только шелест листьев. — Ох, устроит же тебе Ева, когда с города вернётся, устроит… — посмеивался Рубилакс на поясе, намеренно выводя иопа из себя. — Надо ж было, пацана потерять… — Да не потерял я его, — прорычал Гроуви, сквозь зубы, отрицая очевидное. Ну не мог он признаться шушу, что действительно банально не знал, куда сын подевался. Какие-то остатки чести должны же быть. — Флопи-и-и-н! — закричал Гроуви снова, шагая по тропинке. На стрельбище мальчика не было, дома Элили, надув щеки как недовольный тофу, сказала что знать не знает и знать не хочет, куда её брат подевался. Видать, за завтраком повздорили. Порой дети были такими сложными, что Гроуви только чесал затылок и хлопал глазами, понятия не имея, что ему делать. Обычно такие ситуации разрешала Ева — как всегда, спасала мужа, тяжко вздыхая. Флопин ушел тренироваться, что Гроуви встретил с энтузиазмом с широкой улыбкой. Сын демонстрировал великолепные навыки стрельбы, достойные его матери, и Сэдлигроув дождаться не мог, когда же мальчик попросит и отца научить его чему-нибудь. Честно говоря, он просто хотел побольше времени проводить с маленьким кра… — Ладно, сдаюсь, — разочарованно выдохнул Гроуви, останавливаясь посреди тропинки. Ладонь сама собой потянулась к правому плечу. — Я его потерял. Рубилакс что-то промычал, то ли раздраженно, то ли ободряюще, но Гроуви не расслышал, опускаясь на землю возле ближайшего дуба. Откинув голову на кору, иоп глубоко вздохнул, наполняя легкие до предела, замер на мгновение, и громко выдохнул. Раны почти не тревожили его, зажившие спустя пару дней после битвы — но слабость… Слабость все еще преследовала его, заставляя дергаться по ночам в неспокойном сне, вынуждая просить помощи в таких простых вещах, как починка крыши и приготовление пищи… Отдаляла его от семьи. Проклятая слабость… — Ты опять начинаешь? — раздался голос Рубилакса и Гроуви открыл глаза, опуская взгляд на меч. — Думать прекращай быстро, я знаю это лицо. Гроуви улыбнулся. — Ладно, ладно. Дай просто посижу тогда. — Недолго. Нам еще домой твою жопу тащить, да мальчонку искать. Иоп едва заметно кивнул, вновь откидывая голову. Ветер шумел в листве, перешептываясь с деревьями о чем-то. Солнце, изредка пробивающееся сквозь крону дуба, ослепляло, но лишь на мгновение. Было тихо. Спокойно. Мирно. Гроуви глубоко вздохнул. К миру он привыкал удивительно хорошо. Что, если однажды он совсем отвыкнет сражаться?.. Что, если однажды слабость поборет его окончательно?.. Что тогда останется от когда-то легендарного воина?.. — Папа? Сэдлигроув резко открыл глаза, выпрямляясь. Флопин стоял перед ним, обеспокоенно оглядывая отца. На руке у него был тренировочный арбалет, за спиной — колчан со стрелами. — Флопин! — широко улыбнулся иоп, рукой опираясь на колено, чтобы подняться. — Я тебя обыскался. Где ты был? — У реки, — удивленно захлопал глазами мальчик. — Я Элили сказал, что буду тренироваться там, она не передала? Ну конечно. Обиженная маленькая иопка, естественно, ничего отцу не сказала… — Мне кажется, она на тебя злится, — усмехнулся Гроуви. — Смотри, как бы подушкой не избила. — Ладно бы только подушкой, — улыбнулся мальчик в ответ. Гроуви махнул головой в сторону дома, и Флопин кивнул, тут же прижимая руки к груди и доверчивыми карими глазами глядя на отца. Иоп улыбнулся мягче и потрепал мальчика по голове, чуть приобнимая его за плечи. Флопин был хорошим мальчиком — умным, самостоятельным, ответственным. Насколько Элили напоминала отца, настолько же ее брат был похож на Евангелину. Это сходство удивляло и восхищало Гроуви, но оно же немного его пугало. У них было не так много тем для разговоров, и чем старше Флопин становился, тем больше Гроуви боялся, что однажды сын закатит глаза и отвернется, не желая более слышать старые истории о подвигах и приключениях, не желая слушать глупого иопа, каким-то чудом оказавшегося его отцом. — Папа? Гроуви дернулся, опуская глаза на сына, и заморгал, вопросительно хмыкая. Мальчик обладал тем же талантом, что и его мать — мастерски выдергивал иопа из мыслей, когда тот начинал в них тонуть. — Что такое, Флопин? — Можно, мы на стрельбище остановимся? Я хочу еще кое-что попробовать, пока мама не вернулась… Она говорит, что мне еще рановато, но я очень хочу, — попросил мальчик застенчиво, глядя на Гроуви исподлобья. Отец усмехнулся, щуря глаза. Нетерпеливый… Может, не так уж мало у них общего. — Конечно, — рассмеялся он. — Уверен, мама будет только рада, когда узнает, что у тебя все получилось! Мальчик просиял, цепляясь за отцовскую руку, и улыбнулся.

***

Как именно Флопин колдовал над своим маленьким арбалетом и что именно делал, Гроуви не имел и малейшего понятия. Но мальчик излучал сосредоточенность, уверенность и, кажется, свет — совсем как его мать, поглощенная боем, омываемая любовью природы и собственной силой. Флопин призывал маленькие сияющие стрелы — совсем крохотные, больше похожие на сверкающие иглы, чем на острые ослепляющие световые молнии, подвластные Евангелине, к которым он взывал с помощью ее лука, мощного и пропитанного магией кра — но и это было впечатляюще. Так впечатляюще, что Гроуви наблюдал за сыном, совсем забыв закрыть открывшийся рот. Мальчику было всего девять — и уже такие успехи! Призывать стрелы на тренировочном арбалете! Как таким гением не гордиться?! Флопин заметно выдохнул, поддерживая вытянутое оружие свободной рукой, и отпустил стрелу, позволяя ей с едва заметным свистом сорваться в недолгий полет. Мишень слегка покачнулась, пораженная, и Флопин резко вздохнул, обрадованно взмахивая руками. — В яблочко! — рассмеялся Рубилакс на поясе Гроуви, с интересом наблюдавший за тренировкой. Флопин обернулся к отцу, сверкая глазами, и иоп широко улыбнулся ему, подбадривая маленького кра. — Ты молодец, Флопин! — голос Гроуви был теплым и восторженным, идеально отражавшим горящее в его груди пламя, которое можно было описать только как «гордость». Однажды он станет великим кра — величайшим воином, лучником и изобретателем! Не могло быть иначе, просто не могло. Как Элили однажды стала бы легендарной искательницей приключений, так и Флопин был обречен на славу, превосходящую тот след, что оставили его родители. Однажды они запишут свое имя в историю — Гроуви был уверен в этом, не было ничего, в чем он был бы более уверен. Их с Евой дети были прекрасны, сильны, умны и невероятно быстро учились. Не так далек тот день, когда они отправятся в приключение — собственное приключение, полное опасностей и побед! И Гроуви отпустит их, отправляясь в их с Евой новое, но никогда не оставит своих детей — как Голтард всегда присматривал за ним, научил его всему, так и сам Сэдлигроув проследит за тем, чтобы Элили и Флопин были готовы к любому препятствию на пути к цели. Они будут встречать опасность с задорным криком, обставят и оставят за спиной любого противника, и будут гордостью своих народов. Иначе быть не могло! Не могло быть иначе… Пальцы сами собой вновь потянулись к укрытому плащом плечу. Улыбка постепенно потеряла искренность, оставаясь упрямой маской. Холодное, раздражающее ощущение снова заскреблось под кожей, преследуя его как зимний ветер. Только Ева помогала как-то держать его в узде, напоминая о том, что даже с одной рукой он все еще был лучшим из всех воинов, что она знала. Что он все еще был тем Сэдлигроувом, за которого она вышла замуж, все еще был отцом ее детей — и прекрасным отцом, чудесным другом и иопоголовым, которому вредно так много думать. Но сейчас ее рядом не было. Гроуви прикрыл глаза, чуть хмурясь. Он был не силен в диалогах, с самим собой особенно — и если бы он мог избить свои сомнения, то непременно так бы и поступил. Но они были неуловимы, как воздух, и вечно жужжали где-то над самым ухом. Напоминали о том, что его божественная мощь покинула его. Шептали о том, что он никогда не станет так же силен, как был когда-то. Что из-за его ошибок могли пострадать те, о ком он заботился больше всего на свете. Кто знает, какие еще ошибки он совершит — те, что уже не исправить… — Папа! Гроуви резко открыл глаза, почти дергаясь. Проморгавшись, иоп сосредоточился на сыне. Он даже и не заметил, как мальчик подошел… Совсем сноровку терять начал. Надо будет пойти с Рубилаксом на долгую тренировку, чтобы снова отточить чувства… Руби будет держать его в узде, пока не станет совсем паршиво. Гроуви замотал головой, отмахиваясь от мыслей — где-то у правого виска начинала скапливаться знакомая боль. — Да, Флопин? — Хочешь, я научу тебя стрелять? Гроуви замер, ошарашенный. Сын смотрел на него снизу вверх, сверкая огромными карими глазами, и, кажется, был абсолютно серьезен. Гроуви неловко усмехнулся. — Флопин, я… Я не могу стрелять, — он повел правым плечом, на что мальчик задумчиво поджал губы. — Ничего! — выдал Флопин тут же, щелкнув пальцами. Одним движением он снял с руки тренировочный арбалет и принялся что-то в нем перетягивать и переделывать. Гроуви ошеломленно хлопал ресницами. — Вот! Флопин потянул отца за край штанов, и тот покорно опустился на колени, продолжая растерянно моргать. Мальчик тем временем поднял его руку, скрыв темную кожу под деревом арбалета и потуже затянул ремни, чтобы оружие не соскочило без поддержки. — Если потянешь вот тут, то можешь стрелять и одной рукой! — довольно воскликнул Флопин, гордо складывая руки на груди. Гроуви приподнял оружие на уровень глаз, рассматривая его, как будто видел впервые. Луки и арбалеты никогда не были… первым, к чему бы он рванулся, окажись в оружейной. Честно, куда проще было бы увидеть, как иоп избивает кого-то изогнутым оружием в качестве простой дубинки, чем представить, как с его пальцев срываются свистящие стрелы. Мечи, копья, палицы… В основном, мечи. Мечи и кулаки. Это была его вотчина, в этом он был уверен. Стрелы он, наверное, просто не понимал. Не сомневался в них, в пальцах мастера, как Ева, они были грозным оружием, но для него… Не его это было, в общем. Но Флопин смотрел на отца таким восторженным взглядом, что Гроуви не мог сказать ему «нет». Улыбка сама собой снова появилась на лице. — Ну, ладно, — пробормотал Гроуви, оборачиваясь к мишени. — Попробуем… Первый тренировочный болт пролетел мимо мишени, врезаясь в дерево. Рубилакс зычно рассмеялся, щурясь. — Хорошо пошел! Меня ты обычно более метко кидаешь! Гроуви только заворчал, проводя пальцами замысловатые манипуляции, с которыми Флопин помогал ему. Мальчик уверенными движениями вставил новый болт, следя за тем, чтобы отец верно натянул тетиву — Гроуви понятия не имел, как именно арбалет работал на одной руке, и хотел было оставить затею, но смех шушу уже раззадорил его. Второй болт вонзился в самый край мишени. Рука дрожала. — Это сложнее, чем мне казалось, — признался Гроуви себе под нос. Флопин только улыбнулся. — Дыши медленнее, папа! Нужно быть терпеливым, — поучительно сказал мальчик, и иоп только кивнул. — Не старайся, пацан, — снова засмеялся Руби на поясе своего стража. — Твоя мать пыталась научить его еще когда у него обе руки было, так не получилось ничерта. Терпение и Гроуви — вещи несовместимые! После парочки саркастичных комментариев и нескольких неплохих советов, мишень покачнулась, пораженная в самый центр. — Уху! — обрадованно подпрыгнул Флопин, улыбаясь во весь рот. Гроуви вскочил, радуясь вместе с сыном, заливисто смеясь. — Хорош скакать, припадочные! — возмущенно отозвался Рубилакс, почти выпавший из своих ножен. — У меня получилось! Глотай свои слова, Руби! — с оскалистой улыбкой засмеялся иоп, тыкая в шушу пальцем, и тот демонстративно закатил глаз. Флопин, смеясь, поймал отца за руку и тот поднял мальчика вверх, позволяя ему повиснуть на локте. — Ты молодчина, папа! — воскликнул Флопин, улыбаясь так ярко, что казалось, источал чистый свет. Сэдлигроув замер на мгновение, разглядывая сына, и как бы ни старался, не мог не улыбаться. Гроуви будто бы стиснуло грудь от острой, светлой и необъятной любви, пропитывающей каждую клеточку его тела. Согревающей его каждую секунду, каждое мгновение его существования. И вся его боль, все его сомнения затерялись где-то вдали, откуда не могли добраться до него. — Ладно, великий учитель, пойдем домой, — добродушно усмехнулся Гроуви, опуская сына на землю и позволяя снять с руки арбалет. — Тебе еще с сестрой мириться. Флопин тут же застонал, прижимая оружие к себе и запрокидывая голову в бессильном раздражении. Гроуви с Рубилаксом рассмеялись одновременно.