Дом агента 007

— Что-нибудь скорострельное и маленькое, пожалуйста, Кью. — Заберёте через неделю, 003. Кью даёт агентам с двумя нулями то, что им нужно. Это его работа. Когда они наглеют, он ставит их на место. — Я разбил машину, Кью. — М вычтет из зарплаты, я полагаю. А, это вы, 007. Зайдите за новой с утра. Поставить на место удаётся не всегда — некоторые агенты попросту игнорируют Кью, с попустительства начальства. — Я хочу точно знать, где находится Бонд каждую грёбаную секунду, Кью. Если нужно — чипируйте его, как собаку. — Да, сэр. Программа «умная кровь» готова к активации. Удобно, что агенты без вопросов принимают всё, что даёт им Кью. Но некоторые потом выдвигают условия. — Раз ты точно узнаешь, где я, Кью, сделай, чтобы я исчез. — Я подчиняюсь напрямую М. И мне надо платить ипотеку и кормить котов, Бонд. Неловко выходит, когда агенты преступают личные границы. — Скажите, что 007 в Лондоне, Кью. Жду десять секунд. — Разумеется, я вижу его, сэр. Он в Челси. Точка на карте движется в горах Австрии. Иногда Кью хочет, чтобы и ему кто-нибудь подарил идиотский кнопочный телефон и цветы, но всё, на что он может рассчитывать — бутылка шампанского стоимостью в его месячную зарплату. Если её продать, можно целый год кормить котов. Особенно, если его всё-таки уволят. — Моя карьера под угрозой из-за вас, Бонд. Кью терпеть не может выходить в поле. В подземных ангарах МИ-6 гуляют сквозняки и царит сумрак. Кью не обманывается: вечный сумрак — условие для круглосуточной работы. Неважно, ночь или день снаружи, в техотделе безвременье. Кью не одобряет солнце — бликуют мониторы. Он не любит, когда его отвлекают, но старается быть вежливым; удаётся не всегда. — Я действительно ненавижу вас, Бонд. Он не выносит перелёты и шерстяные шарфы. И то, и другое раздражает кожу. — Вы были кое в чём правы, Бонд. Он терпеть не может ошибаться. Это раздражает его самого. — Хорошо, я всё сделаю, Бонд. С некоторых пор Кью кажется, что, когда он покидает МИ-6, то выходит в темноту. Время суток не имеет значения. Он поднимается вслед за М и Таннером на конспиративную квартиру, сжимая бронированный ноутбук обеими руками. Кью ненавидит высоту. С чердачного этажа Лондон сияет ночными огнями, промозглый ветер забирается под воротник. Ощущения — как в подземном техотделе. М захлопывает за собой дверь, но неплотно, и слышен низкий голос 007. — Кью взломает систему и остановит её... Он разберётся, как и всегда. Но он работает на М. На МИ-6, будь оно проклято. Кью работает по ночам — круглосуточно. Чтобы дать агентам то, что им нужно. — Бонд, вы же хотели уйти? Фигура 007 соткана из мрака и одинока, как пистолет под столешницей Кью, как он сам в огромном ангаре, с чашкой остывающего чая возле ноутбука. — Я ушёл. Но хотел забрать одну вещь. Кью собирал эту смешную машину несколько лет, собственными руками. Он подарит её агенту, чтобы он прятал там свою женщину от убийц. Чтобы у Кью появилось время на другую работу, время зажечь свет. — «Громкие» часы для вас, 009. Нет, а винтовка — для 005. Всего хорошего. Мощные лампы разгоняют мрак, но Кью им не верит — над слоем бетона и стекла царит ночь. — Я подчиняюсь напрямую М, 003. Я не могу выполнить вашу просьбу. В огромном подвале холодно. Кью зарабатывает достаточно, чтобы закрыть ипотеку, раскормить котов и перейти с кусачей шерсти на кашемир. Ангар раритетной машины Бонда пустует. Оттуда тянет сыростью, но Кью не занимает его другой техникой. — С Днём Рождения, Ив. Конечно, я помню, какие цветы ты любишь — тебе их дарил 007. Окей, загляну вечером, спасибо. Дома Кью тоже носит свитер. Он опускает тяжёлые шторы, чтобы не отключать систему периметра и не обманывать себя: на улице по-прежнему ночь. — Значит, вы ещё живы, Бонд. — Я тоже скучал, Кью. Ты должен мне сказать, что на этой флэшке. Кью даёт агентам с двумя нулями то, что им нужно. Это его работа: даже в своей квартире, накануне свидания с другим человеком, — и нет, Кью не жалеет, что оно отменилось. Точечная подсветка бежит по потолку, горят светильники по углам. Лицо Бонда походит на неровную маску: он не умеет выстудить из себя ночь. Кью хочет подарить ему хотя бы свитер взамен разбитой машины, но Бонд принципиально носит костюмы. За исключением случаев, когда голым спит на гостевом диване под тяжёлым одеялом. — Отставить цирк, Кью, он живёт у вас и вы от меня это скрываете! Кью работает на М. На МИ-6, не на Бонда. Так написано в документах. Кабинет М давит на психику благородно-коричневым цветом, окна плотно зашторены. Кью не помнит, какое теперь время суток. — Бонд, мне нужно взять образец вашей крови. Знаете, если «Геракл» попал в организм, это навсегда. Наноботы это вам не игрушки. Его знобит под тонкой рубашкой, но свитер остался дома — Кью торопился. Очень торопился. Он смотрит на перекошенное лицо Бонда и жалеет, что не захватил с собой шарф. Кашемир согревает и цветом напоминает глаза Бонда, тёмные сейчас, с расширенными зрачками. В грузовом самолёте над океаном Кью заворачивается в толстую куртку. Здесь мрачнее, чем в ангарах техотдела, но мониторы также исправно светятся. — А вот и «умная кровь», Бонд, не желаете подзаправиться? Агенты всегда принимают то, что даёт им Кью. Они уверены, что, когда тот собирал оружие и гаджеты, вокруг было достаточно света. Они ошибаются, кругом была ночь. Кью работает исключительно в темноте и делает это безупречно. Даже когда ему мешают. — Нет-нет-нет, Бонд. Ракеты уже запущены. Немедленно уходите оттуда. Агенты с двумя нулями не слушают его команд. Никогда. — Убирайтесь оттуда, Бонд! — Ничего, Кью, это ничего... На мониторе лицо М застывает скорбной маской — белой, как его крахмальная рубашка: блёклое пятно на фоне благородно-коричневого, в тисках опущенных штор. Кью работает на М, который не хочет потерять своего агента. Солнце слепит со второго монитора — где Бонд, шатаясь, смотрит вверх, встречая звездопад боеголовок. Кью игнорирует этот экран. Он активирует форсаж на дронах и корректирует курс. Очки запотевают в холоде грузового отсека. Кью сбрасывает тяжёлую, жаркую куртку. Два дрона сбивают Бонда с ног и пеленают в «люльку», как куклу. Кью срывает гарнитуру, чтобы не слушать задушенных проклятий, не слышать... Хриплых рыданий агента с двумя нулями. Кью отправляет на крошечный остров вертолёт реанимации раньше, чем на лицо М возвращаются краски и жёсткое выражение начальника МИ-6. Солнечный монитор расцветает белым пятном; Кью отворачивается. Ракеты уничтожают цель. Он отвык от яркого света. — Я не прощу тебя, Кью. Никогда. Агент 007 смотрит с больничной койки выцветшим взглядом. Кью молча поднимается и уходит. На тумбочке у кровати остаются его подарки: цветы и дурацкий кнопочный телефон. Кью даёт агентам с двумя нулями то, что они хотят. Но когда агенту не нужно ничего, он бессилен. Он никто. Он уходит в квартиру с точечной подсветкой и бронированными шторами, чтобы не помнить о том, что случилось под палящим солнцем. — Я вас не отпускаю, Кью, — М смотрит цепко и ясно, как через прицел, а Кью — сквозь него, на благородно-ореховые стены. — Вы нужны мне. Нужны МИ-6. В подвале промозгло и сыро, Кью работает в куртке поверх двух слоёв кашемира. Мощные лампы включены через одну. — Маячок для вас, 005. — Осторожнее, 003, интеллектуальное оружие не игрушка. — Кто вас впустил, 009? Вам назначено на завтра, кем вы себя возомнили — 007? Убирайтесь. Убирайтесь вон. Телефон Кью дребезжит на столе. Сигнал ввинчивается в уши, мерзкий рингтон, копия дверного звонка прошлого века. На заставке — букет цветов. Кью откладывает отвертку, пальцы дрожат. Он стаскивает душный, невыносимо жаркий шарф и нажимает «ответить». — Мне нужен дом, Кью. Сделай так, чтобы туда никто не попал, даже М. В пустующем ангаре, где стояла машина Бонда, громоздятся ящики со взрывчаткой. Кью ждёт наступления настоящей ночи, чтобы загрузить их в вертолёт. Кью служит в МИ-6, но работает он для агентов. Круглосуточно. — Я действительно ненавижу тебя, Бонд. — Спасибо, Кью.