НЕведьма и баронесса Люкс

      Пахло смертью: гнилыми яблоками, землей и еще какой-то дрянью вроде тухлой воды. Из-за ветвей пухлого куста было видно чернильные силуэты духов. Они парили вокруг огромного дуба, и ветер развивал их рваные расползающиеся черным дымом в стороны тела.       Справиться с этими четырьмя — задачка не для молоденькой ведьмы, но у Жени не было другого выхода, ведь пока она пряталась за кустом, на поляне к стволу могучего дуба была привязана Зоя — будущая верховная ведьма, сильнейшая из известных этому миру колдуний, единственная надежда всей светлой магии и… лучшая подруга.       — Никольские были вырезаны нами так давно! — прошипела дух и крикливо рассмеялась, завизжала, как мелкая собачка, которой наступили на хвост. — Ты последняя, Зоя. На тебе прервется род Никольских, и мы отомстим за своего Князя.       — Твоей кровью умоется тот, кто убил нашего повелителя, — грозно прошептал второй дух, и Женя увидела, как он подлетел к Зое и застыл, почти касаясь своим обезображенным рваным носом ее красивого лица. Зоя даже не моргнула, но ничего не ответила — продолжила смотреть на крону дуба, задрав голову. Приготовилась умирать?       — Это будет наша месть вашему миру, а после этого мы устроим хаос сами.       — Не думаю, что у вас получится. Гончие псы без хозяина — всего лишь породистые шавки.       Зоя резко опустила голову и ее рот открылся то ли от ужаса, то ли от возмущения. Женя, запихнув руки в карманы, вышла вразвалочку на поляну и, открыто насмехаясь над всей нежитью, представилась:       — Это я дочь того, кто убил твоего Князя. Мой отец умывается только проклятой кровью.       Духи повернулись к ней медленно: вязкая субстанция их лиц не могла быстро перетекать по воздуху, который мешал. Папа говорил, что в Багровом королевстве воздуха нет, и там эти твари становятся жутко быстрыми.       — Ты с ума сошла?! — испугалась Зоя и кинула быстрый взгляд в сторону духов. — Это не она.       — Я ждала папу дома, пока он резал вашего Князя, — продолжала Женя, чтобы тянуть время. Диана вот-вот должна была появиться тут с учителями, ну где она?! — Говорят, что весь мир Багрянца содрогнулся, когда мой отец достал черное сердце. Правда?       Один дух медленно подплыл к ней, и Женя, собрав в кулак всю смелость, что осталась у нее при встрече с предвестниками смерти, осталась стоять на месте, не слушая Зою. Та кричала, потом умоляла, наконец, стала ругаться и просить уйти отсюда. Женя никогда не видела, чтобы Зоя так вопила — наверное, потому что они обе никогда не были в такой заднице…       — Ну, нежить, подеремся? — постаралась дерзко спросить Женя, и сжала кулаки в карманах. Папа говорил, что это придает уверенности.       — Убить тебя? — свистяще произнес дух, и в лицо Жене пахнуло холодом и ужасным запахом. — Вытащить сердце и подарить твоему отцу…       Его костлявый палец потянулся к груди, и Женя резко вскинула руку, призывая в ладонь маленький электрический разряд. Тот отпугнул духа.       — Я хочу посмотреть на его лицо, когда он увидит, что от тебя осталось. Ты умрешь очень больно.       — Кишка тонка, клякса одноглазая, — прошипела в ответ Женя, и духи разразились смехом.       Он был ужасным, как будто скрипят петли дверей, надрывается в истошном визге свинья и в предсмертной агонии шепчет что-то безумец. Этот звук добирался до сердца и сжимал его в ледяные тиски ужаса, он кричал о том, что Багрового Князя убить никто не сможет. Как можно вообще лишить жизни того, кто несколько веков с ней воевал?       Духи слетелись над дубом, стали кружить над его могучей кроной, и небо затянулось черными облаками, скрыв под своей пеленой звезды, потом задрожала земля. Женя растеряно посмотрела под ноги: то тут, то там почва расходилась по швам, из земли, цепляясь когтистыми лапами и вырывая клоками траву, выползали чудища. Они были похожи на… Ни на что и на все одновременно. Женя знала, что у них нет материи, они были всем одновременно, ничем — кромешным ужасом, кошмаром, верной гибелью.       — Елагина! — уже едва не плача, кричала Зоя. — Убирайся отсюда, дура! Беги!       Женя рванула к дубу и попыталась развязать веревки, но те живо обратились в змей и укусили. Твари!       — Не паникуй, — строго приказала Женя, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Ща че-нибудь придумаем.       — Что ты придумаешь, идиотка! Уноси отсюда ноги. Слышишь меня?!       — Станешь Верховной, тогда и будешь командовать, — пробубнила Женя, быстро оглядываясь.       Воздух стал плотным от острого запаха гнили. Черные твари лезли из-под земли и истошно орали, щелкали пастями, взлетали вверх, ловили перепуганных птиц и перекусывали их. Зрелище было ужасным: как будто запускает кто-то в небо черный салют, от которого на землю падают только туши убитых синиц.       — Елагина… — тихо прошептала Зоя, когда они обе замолчали, прижавшись спинами к мощному дубу. — Зачем?       — Самый тупой вопрос. — Женя прикрыла глаза, когда прямо перед ней свалилась на землю маленькая синица без головы. Откуда здесь столько птиц?       — Тебя же убьют.       — Нет, нам надо всего лишь потянуть время, Диана уже ведет сюда учителей.       — Потянуть время? — обреченно усмехнулась Зоя и повернула голову в сторону Жени.       Ее глаза налились слезами, но этого было почти не видно в кромешной темноте. Никольские не знали страха и трусости. Говорили, что их кровь настолько велика, что выжгла из себя все недостойное, и Зоя всегда оправдывала свою фамилию.       Но под большим дубом, в лапах самой смерти ее великое сердце дрогнуло и разрешило пустить по щекам слезы. Не страха, но обиды, что обе они, такие маленькие и глупые, прямо сейчас сгинут в лапах кровожадных монстров просто потому, что никто не успеет помочь.       — Спасибо, — прошептала Зоя и через слезы улыбнулась. — Я молила небеса, чтобы ты не пришла. А сейчас… Посвети нам, пожалуйста. Я не хочу умирать в темноте.       — Точно! — выдохнула Женя и посмотрела на небо. — Свет.       Багровая магия была запрещена. Опасная, смертельная, проклятая — от нее с детства учили держаться подальше любую ведьму, но… Мама Жени ведьмой не была, а единственная заповедь отца-мага звучала так: «Учись всему, что хоть раз может спасти твою шкуру». И Женя не была бы Елагиной, если бы за несколько лет в самой великой ведеческой школе ей не удалось найти что-нибудь жуткое и полезное — заклинание, на которое можно решиться только тогда, когда смерть неизбежна, потому что то, что после…       Не сейчас. Потом с этим разберется.       — Время есть, — сглотнула Женя, буравя взглядом крону. — Диана успеет.       Женя оттолкнулась от дуба и побежала навстречу чудищам. Те сужали кольцо вокруг поляны.       — Эй, кровожадные твари! — крикнула она так громко, что перекричала даже шум охоты существ. Ветер поднялся жуткий, он растрепал волосы и напихал их в глаза и рот, едва не сшиб с ног, но четверых духов Женя все равно увидела. — Если вы решили сунуть сюда свои уродливые носы, то получайте по заслугам. Женя кинула быстрый взгляд в сторону Зои — та, опешив, стояла молча. И Женя ей грустно улыбнулась.       «Пожалуйста», — одними губами прошептала она и вскинула руки.       — Энтера!       За плотными черными облаками полыхнула белая вспышка. Приглушенный звук далекого грома заставил чудищ оставить в покое птиц и удивленно поднять уродливые морды вверх. Еще одна вспышка. Гром стал яростнее, а ветер утих. Здесь, на пустой поляне, около большого дерева, было слышно, только как сосредоточенно дышит Женя, призывая всю свою силу.       — Парада!       Разряд! Яркие молнии прошили темную завесу и понеслись к земле. Чудища завопили, стали разбегаться, зарываться в землю, давить друг друга и погребать под своими телами туши других монстров. Молнии били в землю, гоняли монстров по поляне, сделали из плотного черного неба решето, сквозь которое лился белый опасный свет на крону дуба.       Вспышка боли обожгла руки — не удивительно, ведь это заклинание должно вытащить все волшебное, что есть в ведьме. Вот магия в крови уже начинала опалять вены, делая эту муку почти невыносимой.       Последнее слово. Женя видела, как к Зое полетели четыре духа — сумасшедше быстро, выставив вперед острые когти рук. Женя посмотрела на небо, изнизанное белыми иглами, словно подушка для иголок, и произнесла:       — Фиера.       Гром заложил уши, и локти прошило жуткой болью, от которой сердце испуганно бахнуло в груди, дыхание перехватило, и Женя упала на землю. Последнее, что увидела она перед тем, как потерять сознание: с неба прямо к кроне дуба понеслась толстая ломаная полоса разряда молнии.

***

      — Женя!       — Елагина, вы меня слышите?       Больно. Небеса, как же это отвратительно больно — хоть плачь. Во рту так сухо, что горло дерет от каждого вздоха и воздух такой невыносимо горячий, будто дышишь над варенной картошкой с полотенцем над головой.       — Зоя, — прохрипела Женя, едва разлепив глаза. Над ней, скорчившись в три погибели, стояла Роксана Михайловна, классный руководитель, а рядом с ней, сидя на коленях и заливаясь слезами — Диана. — Где Зоя?       — Елагина, лежите и не двигайтесь.       — Где Зоя?! — Женя перевалилась на живот и подняла голову на дуб…       Пустая поляна была усыпана мешками тел монстров. Валялись обезглавленные птицы и легкий ветер пригибал траву. Посреди поляны стояли учителя, разглядывая огромное пепелище, и только черная зола была там, где только что стоял могучий толстостволый дуб.       Женя почувствовала, как задрожала шея, как захотел, но не смог вырваться из ее горла испуганный крик, как сердце, которому и так сегодня досталось, вдруг взяло и оборвалось. В последней надежде Женя перевела взгляд на Диану.       Скажи. Ну скажи, что это неправда.       Диана плакала. Ее тело трясло. Она быстро замотала головой и закусила губу, а потом опустила глаза и закрыла голову руками, согнувшись пополам.       — Елагина, вы меня слышите? Небеса, вам срочно нужен врач. Погодите немного…       Резко стало тихо, как было только что, пока на землю не сорвались молнии. Не было слышно ничего, только жуткая боль вопила в венах. Женя опустила на руки пустые глаза и усмехнулась.       Это было достойное клеймо для убийцы.