Плохой день

Этот день попросту не мог быть хуже… — Я тебе такое покажу! — прерывал размышления Джулии задорный голос Альберто. На улице стоял июль, жаркий, издевательски яркий и горячий. Она видела горящее энтузиазмом лицо Альберто, который прямо сейчас пытался увести Луку смотреть очередное невиданное чудо человеческого гения. Видимо, это чудо было только для мальчиков, раз ей не предложили отправиться с ними. Если честно, Джулии слегка казалось, будто бы Альберто не рад ей. А если точнее, он вообще не чувствовал к ней ничего. Не было речи о той любви из книг, которую испытывают взрослые, конечно же нет. Но он был для Джулии почти что братом… Брат… Сейчас же, сидя на тесной кухоньке и наблюдая за друзьями, девочка испытывала столь сильное чувство ревности, доселе не известное. — Ты слишком много пропустил, пока сидел в своей школе, будем восстанавливать. Как будто бы ее в комнате вообще не было… — Джулс, мы попозже придём, наверное, к вечеру, пока, — практически через несколько секунд хлопнула дверь, а на лестнице раздались радостные шаги. Да они же просто сбежали от неё! Как же это всё глупо. И так весь день. Они вчетвером ловили рыбу вместе с папой, всем, вроде как, было весело… Вот только Джулия, если честно, отчётливо чувствовала, что ребятам весело и без неё. Можно было сказать, что впервые за весь год она чувствовала себя третьей лишней. Но ведь… Они ещё не очень далеко ушли. Может быть, если она сама предложит, они возьмут в компанию и её? Воодушевлённая этой идеей, девочка вмиг приободрились и поспешила догнать друзей. К счастью, Альберто и Лука ушли не особо далеко, поэтому встретилась с ними Джулия быстрее, чем ожидалось. — Хей, горе луковое должно держаться вместе, поэтому я с вами! — вот, сейчас, всё должно прийти в норму, они втроём отправятся исследовать то, что нашёл Альберто, а потом съедят немного джелато… — Эм… — наигранная попытка казаться весёлой тут же провалилась, стоило девочке заметить взгляд сводного брата: — Джулия, мы хотели бы… Только вдвоем, понимаешь. Возникла неловкая пауза. Молчаливый Лука с недоумением переводил взгляд с Джулии на Альберто, в то время как сама девочка чувствовала, что готова сейчас провалиться сквозь землю. Значит, она всё-таки была права… — Ладно, — пожала она плечами. Маска спокойствия не должна пускать трещины, всё хорошо, подумаешь, не взяли, всё хорошо. — Мы можем в следующий раз взять тебя с собой, — примирительно улыбнулся наконец Лука, осторожно положив руку девочке на плечо: — О, а давай мы отправимся в соседние деревни в следующий раз, это будет здорово! — Конечно, — улыбка, казавшаяся самой Джулии очень кривой, вроде бы убедила ребят в её хорошем настроении. Продолжать разговор дальше, тем не менее, смысла не было. Едва заметно сжав кулачок, девочка повернулась и, стараясь изобразить веселую походку, поспешила было обратно в дом, как вдруг Альберто ее откликнул: — Джулс! В его голосе зазвучали тревожные нотки, которые Джулия радостно проигнорировала. — У тебя пятно на штанах, ты на что-то, видимо, села. * * * Видимо, ещё хуже этот день быть мог. Издевательская, изнемогающая жара даже и не думала спадать. Это и стало причиной, почему сделать это дело Джулия решила в холодной небольшой пещерке. Кровавые пятна не стираются в горячей воде. По веснушчатым щекам градом катились слёзы, а вода, ближе всего находившаяся к джинсам, была окрашена в коричнево-бордовый цвет. Лука и Альберто поверили, что она села на грязный тротуар. Посвящать кого бы то ни было из мальчиков в тайны женского тела ей строго-настрого запретила мама ещё в тот день, когда она впервые стала девушкой. — Если станет совсем плохо — говори папе, что просто болит живот, — наставляла мама Джулию в тот далеко не прекрасный день, — Но не упоминай, что конкретно с тобой происходит. Что тогда, что сейчас Джулия лишь смутно понимала, что происходит. Где-то на уровне подсознания она чувствовала, что происходящее с ней — нечто странное и запретное для её друзей. Следует сказать, что помимо Луки и Альберто друзей и подруг у Джулии не было… Почти. Об отношениях с Эрколе не знает даже папа. Это было нечто столь странное и непривычное, что не укладывалось в рамки «знакомых», и было слишком мало для «друзей». Позор на гонке не забывался. Жиденькие сомьи усики не забывались. Если честно, их оскорбления даже усиливались между собой. Вот только… Это ощущалось по-иному. Казалось, будто бы за шелухой инфантильного подростка скрывалось нечто большее. Пока что всё выглядело так, словно бы Эрколе был гусеницей, недавно ставшей куколкой. Он оставался придурком с глупыми интересами, избалованным сынком богатой семьи. Но объяснить, по какой причине ей было столь спокойно и комфортно с этим сомом, она бы не смогла. Под воздействием воды и порошка кровавое пятно на штанах медленно бледнело. Тем не менее, никакого удовлетворения от выполненной работы девочка не испытывала. Более того, по окончанию работы поток слёз лишь усилился. Чистые мокрые штаны сейчас хотелось просто утопить как символ того позора, что испытала Джулия. Живот пронзительно заурчал. — Идиот, — погрозила девочка пальцем животу, что, впрочем, не помогло: завывания продолжились. Придётся просто перетерпеть. Джулия аккуратно поднялась с камня, на котором и стирала штаны, и принялась хорошенько выжимать их, не оставляя без внимания ни один из отдельных участков. — Нам сегодня нужно придумать что-то на обед, — тихо пробормотала Джулия. Штаны в ответ на это только хлюпнули водой. — Папа должен работать чуть больше, раз уж нас трое. А потом я на доставку. А потом… Не знаю даже. Ответом Джулии послужил тихий стук капель. — Можно навестить Сомика… — едва слышно пробормотала Джулия и тихонько усмехнулась. Ну вот зачем стесняться здесь, когда никого нет? Вздохнув, Джулия вновь принялась выжимать штаны. Вода капала на босые девичьи ноги, а на задворках сознания мелькала мысль, что стирать в море в принципе идея так себе. Однако дома было бы куда более некомфортно, нежели здесь. К тому же, тут тихо… Когда Джулия жила у папы, купальник надевался на её тело почти каждый день. Вода и плавание иногда помогали выплеснуть бурлящую в молодом теле энергию, а иногда были чем-то вроде времени для самой себя, когда можно было спокойно подумать о чём-то или же поплакать, качаясь на волнах подобно листочку. Как, например, могло бы быть сейчас, если бы не хитрая конструкция из ваты и бинта под одеждой, факт создания которой вгонял Джулию в перманентное чувство стыда. Тем не менее, сейчас она могла хотя бы помочить ноги, что она и поспешила сделать. Ступни в ледяной воде начали медленно неметь. Даже вода сегодня не была нужной температуры: либо горячая (в чём Джулия убедилась чуть раньше), либо попросту ледяная, что опять-таки не доставляло никакого комфорта. Ей срочно нужен разговор по душам. Поток слёз остановился, да только лучше от этого Джулия себя не чувствовала. Влажные, но выжатые и чистые штаны нужно было повесить во дворе, потом приготовить папе посуду, потом помыть еду, точнее, нет, не так… …будучи с ней наедине, Эрколе всё также любил хвастаться и постоянно напоминать о том, что он здесь самый лучший. Стоило ли упоминать тот факт, что готовила перекусить им именно Джулия, а не хозяин дома. Вот только иногда его фразы будто бы скрывали в себе нечто большее… То, что словно бы молнией пронзало девичью душу и вызывало лёгкий шок и стремительные размышления. Прикрыв глаза, перед девочкой словно наяву появился особняк Висконти, сокрытый в декоративных растениях. В разрисованной турке кипел кофе, тихо, будто боясь случайно капнуть на идеально чистую плиту и столешницу и создать пятна. В доме Эрколе пахнет стиральным порошком и фруктами, а большие окна выходят на огороженный тяжёлыми стенами сад, где растёт так много всего благоухающего и эстетически приятного, что покидать это место попросту не хочется. Эрколе, по его словам, лично следит за садом, во что, если честно, верится слабо. Всё же не мог образ садовода вязаться с таким инфантильным придурком, как Эрколе. Тихо выдохнув, Джулия открыла глаза и вновь вернулась в реальность. Нужно было делать дела, а потом уже думать о себе. * * * Видимо, отметки «хуже всего» не существует, иначе бы всё уже закончилось. Не сказать, конечно, что у Джулии не было вообще никакого опыта в приготовлении томатной пасты. Нет, всё шло как обычно. Приправы уже дожидались около медленно теплеющей массы в сотейнике. В кастрюле напротив закипала вода. Слегка погруженная в свои мысли, девочка перебирала пакетики с пастой, выискивая тот, который ей был бы по душе. — Фузилли, — воскликнула Джулия, вынув на свет нужную ей упаковку пасты. Тем не менее, это, как оказалось, не означало успех: практически в ту же секунду позади девочки раздалось странное шипение. Оказалось, что она не уследила за пастой. Джулия с возмущенным возгласом устремилась к плите и выключила конфорку. Увы, плиту от красных томатных пятен это не спасло, как не спасло и от прогорклых пятен на дне сотейника. А папа должен прийти с минуты на минуту! Не думая ни секунды, девочка спешно сняла сотейник с плиты и намочила тряпку. Торопливо стирая томатные пятна, Джулия пыталась игнорировать и запах, и шипение, появившееся из-за контакта тряпки с горячей поверхностью. В процессе чистки девочке часто мешали капли кипящей воды из кастрюли рядом. Пятна не стираются. Тряпка портится. Вода шипит. Фузилли на полу. Ну и как тут, черт возьми, оставаться спокойной?! Замочить сотейник. Бросить фузилли в воду. Накрыть на стол. Неприятный звон нарушил все планы Джулии. Разбитая тарелка покоилась на полу в окружении мелких осколков. — Сантамоцарелла… — практически на одной ноте прошипела Джулия. Метёлкой, стоявшей в углу, спешно сгребла осколки в кучу, решив оставить эту проблему до лучших времён. С тихим вздохом девочка, проигнорировав мелкие осколки, подняла с пола фузилли и бросила их в кипящую воду. У нее есть примерно двенадцать минут, чтобы убрать стекло и достать песто. Главное сейчас — не забывать проверять фузилли и хотя бы иногда их помешивать, иначе все будет ещё хуже. Она и так перевела сегодня продукты и испортила посуду, так дело совершенно не пойдёт. Крупные осколки отправились в мусорный пакет сразу же. Для более мелких Джулия использовала ранее подгоревшую тряпку, которую все равно нужно было уже поменять. Тарелку было жаль, но не сильно — она была достаточно старой и оставшейся у папы от старых-старых-старых знакомых. Настолько старых, что знала их Джулия только по одной фотографии. Помешать фузилли! К счастью, за три-четыре минуты они не успели слипнутся. Хотя бы это хорошо. Небрежно посолив фузилли (нужно было сделать это раньше!), Джулия отправилась за новой тарелкой. К счастью, она не разбилась. Неожиданно раздался металлический лязг, означавший только одно: папа вернулся. О нет. Она не успела. — Эмхе… Папа! Привет, — чутьё её не подвело: на пороге действительно показался именно её папа, немного уставший после целого утра рыбалки. В душе теплилась надежда, что небольшой провал на кухне, вместе с разбитой тарелкой, останется незамеченным. Вот только она не оправдалась. Было трудно не заметить то, каким взглядом папа окинул замоченный в раковинке сотейник и осколки тарелки в пакете. Этот взгляд Джулии очень не понравился. Очень-очень-очень. — Джульетта, — тихо откликнул дочь Массимо, не особо спешащий сесть за стол. — Папа, подожди, сейчас всё будет, — наигранная невозмутимость не могла прикрыть беспокойство в голосе Джулии, которая в данный момент пыталась слить воду из кастрюльки, — Сейчас, сейчас, всё… АУУУУ! Кастрюлька выскользнула из девичьих рук, из-за чего всё содержимое, вместе с кастрюлькой, упало на пол. К счастью, реакция у Джулии была не самой худшей: она успела отскочить, из-за чего пострадала только нога, которая, увы, тут же начала довольно-таки ощутимо болеть. В какой-то момент Джулия неожиданно для себя поняла, что больше не стоит на полу, а сидит на руке у папы, сверху вниз наблюдая за упавшей кастрюлей. Не плакать, не плакать, не плакать! Между ног за эти несколько минут стало настолько влажно, что Джулия всерьёз испугалась, что ей опять придется стирать и объясняться перед папой. — Ты в порядке? — Массимо, казалось, очень сильно испугался за дочь и, посадив на ближайший стул, принялся осматривать её, — У тебя ожог! Следующие полчаса Джулия, буквально сгорая от чувства стыда и вины, наблюдала за тем, как папа обрабатывал небольшой ожог на икре и звонил сеньоре Марсельези с просьбой помочь с обедом, что было удивительно для такого любителя готовки, как папа. — Сиди, я сам, — отозвался он, заметив, что Джулия поспешила встать стоило ему начать убираться, — Дорогая, ты сегодня сама не своя, отдыхай, хорошо? Недовольно поморщившись от боли, Джулия проигнорировала его просьбу и, слегка хромая, поспешила помочь папе, достав пакет и сложив туда упавшие фузилли. — Давай я приготовлю что-нибудь другое, — начала девочка, — Хотя бы панини я сделать смогу, честно, не нужно никого звать. — Нет, — пресёк всё на корню папа, — ни у тебя, ни у меня нет сил сейчас готовить, а сеньора Марсельези уже согласилась помочь. — Пожалуйста, прости меня, — с каждой секундой вина за случившееся лишь усиливалась. Это ведь из-за нее голодный папа сейчас не обедает. — Всё нормально, — коротко отозвался Массимо. Не знай Джулия папин характер, она бы решила, что он злится. Тем не менее, невзирая на понимание того, что папа не злится, Джулия чувствовала за собой столь сильный стыд и чувство вины, которые исправить ничем нельзя было. Аккурат к приходу сеньоры Марсельези почти что всё было убрано. Работая на спонсора, она всегда имела у себя в распоряжении несколько упаковок пасты имени Джордио Джордонни, но помимо этого, она была неплохой хозяйкой в целом. С собой она принесла немного остывшее факаччо, которым все с удовольствием (почти) пообедали. Более того, сеньора Марсельези любезно согласилась помочь с доставкой и Джулия была отправлена восвояси. — Подышишь свежим воздухом, отдохнёшь. Только не перенапрягайся. «Не перенапрягайся», — звучало в голове Джулии, когда она выходила из дома. На сегодня дела были закончены. Если Джулии не изменяет память, когда она спешно выходила из дома пару минут назад, часы показывали половину третьего. Перевязанная икра слегка побаливала, поэтому девочка решила для начала просто посидеть около моря, выдохнуть, подумать, может, поесть мороженое. Хотя, если честно, хотелось просто лечь спать и всё. Одним из плюсов жизни у моря были божественные звуки, более или менее помогавшие успокоить нервы. Если бы не месячные и не ожог, она бы уже с большим удовольствием плескалась в воде. «Интересно, что сейчас делают ребята?» — лениво подумалось Джулии, когда она села на каменные ступеньки. Доставка на сегодня отменялась. В обеденное время на небольшой площади было непривычно тихо, но Джулия знала, что это ненадолго: детишки, стоит им доесть весь обед, тут же сбегутся на улицу, и тишина прекратится. По крайней мере, у девочки оставалось совсем немного времени, дабы просто отдохнуть. Интересно, почему сегодня всё… Ладно, почти всё, от доставки она была освобождена, шло не так, как задумывалось, а даже куда хуже? Связано ли это было с её состоянием или же просто сам по себе день такой, понять девочке было не дано. Слава богу, что сеньора Марсельези помогла с обедом и уборкой! А ведь это же всё произошло из-за неё самой. Море поблескивало лазурно-бирюзовым на солнце. Где-то на глубине, возможно, сейчас резвились Лука и Альберто, даже о ней и не думая… — Хей! — от не самых приятных размышлений её отвлёк до боли знакомый голос, вызвавший мурашки по коже. Повернувшись, Джулия вновь уверилась, что это был он: всё те же инфантильные шортики с жёлтой футболке, те же прилизанные волосы… — Привет, — вообще-то, если честно, Джулия действительно собиралась навестить его, но сейчас, когда неприятная усталость буквально усаживала ее на ступеньки. Эрколе, не мешкая ни секунды, с тихим смешком присел рядом. — Мне сегодня повезло, милая, домашнюю работу я сделал быстро, — сообщил Эрколе и Джулия приготовилась слушать долгий рассказ о том, как прошло утро Эрколе, — сегодня было сочинение по итальянскому, потом я просмотрел французскую грамматику… Представляешь, мама с папой уехали! Вообще-то, у них это происходит не очень редко, но знаешь, я как-то рад, что такое случается… Кстати, я что-то проголодался, хочу, чтоб ты мне что-то приготовила. — Обойдёшься, — как бы ни старалась Джулия не выдавать своего плохого настроения и усталости, Эрколе, кажется, это заметил, судя по неловкому молчанию с его стороны. Слишком уставшая для размышлений, Джулия буквально рухнула на плечо удивившегося дру… В смысле, приятеля. Чувствуя под ухом жёсткость костлявого теплого плеча, девочке лениво приходит мысль в голову, что сидеть вот так, опустив голову на плечо бывшего заклятого врага — самое правильное. — Ты попала под влияние моей харизмы, да? — Пошёл ты. Джулия не хотела ничего объяснять. Иногда, когда Эрколе не говорил ничего, он даже не вызывал никакого раздражения по отношению к себе. Временами, может быть, с ним было очень хорошо… — Серьёзно, Тошнулия, что с тобой? — совершенно другим тоном поинтересовался Эрколе. От этого тихого вопроса Джулия почувствовала, что вот-вот готова расплакаться, к чему она совершенно не привыкла. Не из тех она девчонок, которые из-за какой-то ерунды готовы заплакать… Но сегодня всё словно бы идёт наперекосяк. Осмелев, Джулия придвинулась ещё ближе и неожиданно для самой себя крепко обняла Эрколе. На удивление, худощавый наглый придурок был очень теплым и мягким. Здесь, на пустынной площади, отчего-то не было мысли, что их могут каким-либо образом заметить. — Эм… — очень смущённо пробормотал Эрколе и очень неловко потрепал ее по голове. — Молчи, мне и без тебя тошно, — тихо отозвалась девочка и прикрыла глаза, почувствовав как по щекам медленно потекли слёзы. — Пошли к тебе… Ну пожалуйста. — Плакса ты, детка, — совсем тихо пробормотал Эрколе, хотя в его голосе не было насмешки. Скорее, жалость и некоторая обеспокоенность. Поднимались они молча. Дом Висконти располагался на возвышенности, из-за чего подниматься туда было трудновато. Джулии в ее нынешнем уязвимом положении было достаточно тяжело подниматься в гору, но показывать ещё раз свою слабость перед бывшим врагом было не очень правильно. Тем более, что он, кажется, и так уже начал беспокоиться за неё. Звук открывающегося замка уже был для девочки словно бы родным. Через пару мгновений она уже усаживалась на стул в светлой кухне, стараясь не смотреть на Эрколе. От ходьбы перевязанная нога болела, а живот медленно скручивался в спазме. Очень стыдно было сейчас быть такой… Нездоровой, особенно при Эрколе. — Милая, в чём дело? Пока Эрколе суетился на кухне, ставя чайник на плиту, Джулия медленно легла на стол. Вряд ли она могла бы что-то объяснить сейчас. Это было… Стыдно, может быть. Конечно, быть с ним сейчас казалось немного легче, нежели с папой или с мальчиками, но это не отменяло чувства стеснения и неловкости. Живот болезненно сжимало. Между ног ощущалась неприятная влага, из-за которой очень хотелось отправиться в ванную, дабы избежать конфуза. — Можно мне в туалет? — Да, но ты не ответила на мой вопрос. — Скользский гад. Преследуемая глубоким и обеспокоенным взглядом юноши, Джулия медленно последовала в сторону туалета. Если честно, в туалет-то ей особо и не было нужно, больше… Кажется, ей нужно было выплакаться. В доме Висконти даже ванная, казалось, была идеальной. Едва закрыв дверь за собой, Джулия равно выдохнула; из ее глаз тут же потекли горячие слёзы, которые девочка уже не в силах была сдерживать. Как же глупо, глупо, глупо! Весь этот день казался бессмысленным и неправильным. В особенности, из-за того, что она заставила своих близких поволноваться. Бедный папа, он так хочет, чтобы с ней все было в порядке, а она выливает на себя кипяток! Эрколе, кажется, за глупыми шутками скрывал свое истинное беспокойство. Рыдать в его ванной прямо сейчас было очень неправильным. Очень. Что же с ней творится? На кухне свистел чайник, но никто, кажется, не думал его выключать. Неожиданно раздался стук в дверь, до того громкий, что Джулия вздрогнула. — Хей, Тошнулия, — голос Эрколе был приглушен из-за двери, но всё ещё хорошо слышен. Джулия едва могла сдерживать всхлипывания, чтоб не волновать его. — Не притворяйся, что ты там не плачешь, я тебя слышу. В чём дело? Беспокойство в привычном голосе очень расстраивало. — Джулия. Собственное имя из уст Эрколе звучало неожиданно тепло. Они никогда не называли друг друга по имени. Никогда. — Я в порядке, правда. — Это неправда. Да. Это не было правдой. Такие повседневные проблемы, которые раньше не могли пошатнуть уверенности Джулии, сейчас казались непосильным грузом. Отчего сейчас было так, понять, увы, девочка не могла. — Выйдешь? Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. За дверью действительно стоял Эрколе, в глазах которого было неподдельное беспокойство. — Милая… Не прошло и секунды, как Джулия с силой стиснула бывшего врага в крепких объятиях, из-за чего они оба потеряли равновесие. — У меня был просто отвратительный день, — прошептала девочка; рука Эрколе уже без всякого стеснения поглаживала ее по голове и крепко прижимала к себе. — Совсем всё плохо было? — Нет… Но сегодня странно… Мне раньше не было бы так тяжело. На жёлтой рубашке появилось мокрое пятно от слёз. Джулия отчаянно цеплялась за Эрколе, словно утопающий за соломинку. Она чувствовала, как силы медленно покидают ее тело, каким теплым, оказывается, был Эрколе, и как сильно ей не хотелось абсолютно ничего. — Я понимаю. Правда понимаю, милая… Твои морские идиоты тебя обижали? При всех своих изменениях в лучшую сторону, Эрколе всё также терпеть не мог морских монстров, поэтому с большей вероятностью допускал, что именно из-за них Тошнулия и плачет. — Понимаешь… Они просто ушли, словно им и дела нет до меня. — Хочешь, я подерусь с ними? — Глупый ты… Не отпуская друг друга, Джулия и Эрколе проследовали на кухню, где уже вовсю кипела вода. — Милая, это очень мерзко с их стороны. — Сказал тот, кто ещё хуже всего себя в том году, — перед Джулией появилась чашка травяного чая. Поставивший ее Эрколе с нежностью ткнул Джулию локтем. — Я же уже извинился! Зевнув, юноша присел на соседний стул и осторожно отпил из своей чашки. — А ещё я стирала штаны сегодня. И получила небольшой ожог. Эрколе был очень теплым; очень хотелось взять его за руку. Не дотянувшись до ладоней, Джулия положила свою руку на голую коленку, что вновь вызвало смешок у юноши. — Тошнулия, я что, так сильно тебе нравлюсь? — Придурок ты, Сом, — усмехнулась Джулия, не убирая руку. Неожиданно сверху легла ещё одна ладошка. Очень теплая. — А я не говорил, что я против, — с усмешкой подмигнул Эрколе. — Кстати… А зачем ты стирала штаны? Вопрос заставил Джулию вновь смутиться. Вспомнились мамины слова: лучше не говорить никому из мальчишек об этом. Вот только… Хоть Эрколе и был парнем, но что-то все равно отличало его от других. Возможно, ему даже можно знать о таком. Конечно же, Джулия не сомневалась в том, что папа в курсе такой вот особенности, равно как и Эрколе. Но дело тут было немного в другом… Знать, что оно есть и наблюдать за тем, как оно есть у близких — два совершенно разных опыта. — У меня сплошь неприличные варианты, — вздохнул Эрколе, — но раз уж ты такая непрошибаемая, пойдем другим путем. Ты села на что-то? Джулия покачала головой. Ту же гипотезу ранее выдвинул Альберто, но она, разумеется, была ошибочной. Ей не хотелось отчего-то прямо говорить, в чём дело, поэтому чашка чая в руках была хорошим прикрытием. — Значит, нет. Может, у тебя недержание? — а вот это была уже явно издёвка. Уж до туалета добежать она точно в состоянии! — Идиот, — усмехнулась Джулия, плюнув на всякое «прикрытие». Только очень глупый человек способен был всерьез подумать об этом. Эрколе не был глупым, несмотря на свой паршивый характер. Пусть находясь и на домашнем обучении, но он учился усердно и знал достаточно. — Тогда у тебя месячные, — то как открыто Эрколе заявлял об этом, заставило Джулию не в первый раз смутиться. — Уж извини, но ваш девичий секретик я знаю. Теперь спокойно смотреть в глаза юноши было почти невозможно. Главное, ей было стыдно даже перед самой собой, а он так спокойно говорил об этом, что пусть и не казалось особо странным, но очень смущало. — Не издевайся, — прошипела Джулия и постаралась максимально отвернуться. На ее удивление, Эрколе заговорил очень спокойно и немного серьёзно. — И не думал, милая… Тебе нужно что-нибудь? Заботливым Джулия его ещё не видела, и зрелище это, надо сказать, было как минимум непривычным. — Как долго не будет твоих родителей? — Обычно они приезжают домой уже ночью. Времени у них было полно. Это хорошо. — А как ошпарилась-то? Об кровищу, что ли? — Обещал же не издеваться, — закатила глаза Джулия и легонько шлёпнула юношу по коленке. — Неудачно приготовила обед и пролила кипяток себе под ноги… Слушай, какие у тебя на сегодня планы? — Не знаю, — задумчиво протянул Эрколе. — Вообще, я думал читать весь день или с тобой быть, это уже как получится. Ты не хочешь домой идти? — Угу. Джулия все ещё чувствовала себя виноватой перед папой. Возможно, полагала она, было бы логичнее вернуться и постараться все исправить, но по прошествии всего дня складывалось ощущение, что всё, что Джулия пытается сделать, неизменно рушится и всё становится ещё хуже, чем было. Может, ей действительно стоит просто отдохнуть? Что ей вообще следует делать? — Тогда, милая, оставайся, сколько душа твоя пожелает, я не против, — без тени улыбки отозвался Эрколе. Задержав на нем взгляд, Джулия любовалась глубокими карими глазами, медленно опуская взгляд ниже, когда улыбка парня стала ещё шире.