Жил один далматский дог

Взлетев по лестнице и втащив Гарри на буксире, Бим заюлил-заплясал перед родной дверью, не дождавшись ответа, подскочил к соседней и неистово заскребся в неё. Слушая, как гремит в замке ключ, Гарри воззвал к Румпелю за помощью: «знание языков-то дай, и так еле выпросил в столовой тарелку бульона у дежурного». — Упс, мой промах, дорогуша! — невидимо отозвался Румпельштильцхен и щелкнул пальцами. Горло Гарри на секунду царапнуло магией, а в голове возникло ощущение перестройки всего и вся, в результате чего он прекрасно понял причитания пожилой и очень милой женщины, когда та открыла дверь и увидела Бима. — Бимушка! Вернулся! Да куда ж ты запропастился-то, родненький?! Иван Иваныч со дня на день должон приехать, а тебя всё нет и нет! Говоря это, старушка просеменила к квартире и завозилась с замком, бросая на Гарри приветливые и любопытные взгляды. — А вы не первый, кто приводит Бимушку домой, сперва-то Дашенька захаживала, даже табличку специальную на ошейник Биму заказала, да вишь ты, какой-то нелюдь её снял вместе с ошейником, чтоб ему пусто было, такое дело доброе загубил… И ведь не заставишь Бимушку дома безвылазно сидеть, живой он, воздух, простор ему нужны! — А давайте я с Бимом поживу, пока хозяин не приедет, — предложил Гарри, вклинившись в паузу. — Он же скоро приедет? — А и давайте! — тут же согласилась бабушка, отпирая наконец дверь и пропуская в квартиру Бима и его нового друга. — А то ж никогда не знаешь, что случится через час или сутки, так что давайте, поживите с ним, поживите, хоть денёчек, хоть недельку, сколько надо, столько и побудьте… А там даст бог, и Иван Иваныч объявится. Замолчав, старушка захлопотала, доставая из шифоньера постельное белье и колючее байковое одеяло, которыми тут же застелила старенький продавленный диванчик, стоявший в глубине комнаты. Всё остальное в помещении было таким же аскетично-спартанским: журнальный столик у дивана, массивный письменный стол у окна, торшер рядом с ним, пара стульев с креслом, шкаф, забитый книгами, допотопного вида пишущая машинка на столе, старинное зеркало над трюмо, далее стояло пианино, над ним фото в рамочке, ну а картина с лесным пейзажем над диваном завершала обстановку. При более внимательном рассмотрении Гарри заметил календарь за шкафом, двери на кухню и в ванную, вешалку в прихожей и кладовку. Ещё в зале висело ружье, как некое дополнение к охотничьей собаке… — Ну что, Бим, — сказал он, садясь в кресло с книгой, — подождем Ивана Иваныча? Книга, взятая наобум из шкафа, оказалась стареньким сборником сказок братьев Гримм, и в содержании в глаза сразу бросилось название «Румпельштильцхен». Изрядно позабавившись, Гарри нашел сказку на двести первой странице и погрузился в чтение — раз выпала такая нечаянная оказия, то почему бы не познакомиться со столь загадочным персонажем?.. Вот вкратце, что он узнал из сказки. У мельника была красивая дочь, и чтобы выдать её за короля, мельник похвастался, что она может из соломы прясть золотую пряжу. Король запер девушку в комнате с соломой и приказал перепрясть всю солому в золото, а если она не сумеет, то умрёт. И так повторялось трижды. Но к ней в подмогу явился маленький человечек и сказал, что спасёт её за определённую плату. В первую ночь потребовал её ожерелье, во вторую — кольцо, а в третью — её первенца, когда она станет королевой. Так оно и случилось. Когда родился ребёнок, карлик явился за младенцем, но молодая королева стала умолять его оставить ей дитя и готова была отдать карлику все сокровища королевства, но карлик был неумолим: «Нет, — сказал он, — живое мне дороже всех сокровищ мира». Дочитав сказку, Гарри с осуждением покачал головой, хитер король, ой хитер, знал ведь, что мельник хвастает, иначе б муку не молол, будь его дочь действительно талантливой. Вот и наказал хвастуна — забрал невинную деву, чтоб казнить. А карлик, улыбнулся Гарри, показан с весьма положительной стороны: пришел к деве на помощь, не дал ей умереть, сам за неё спрял злато из соломы. Что ж в итоге-то? Сей волшебный персонаж обладает магическими навыками: ловкими руками он прядет из соломы золотые нити и этими же руками может навлечь кошмары на неприятную ему личность. Примечательно, что он обладает нечеловеческой силой, ведь герой смог самостоятельно разорвать себя на куски. Мнение Гермионы и Барри Винкля Гарри уже знал, те считали Румпельштильцхена монстром и крайне отрицательным персонажем, несмотря на дар долголетия Винклю, а Гермионе он и вовсе ничего не сделал ещё… Интересно, а если расспросить об этом хозяина Бима, любопытно всё же будет услышать мнение русского человека. Чтобы чем-то убить время, Гарри почитал ещё сказок, потом немного потыкал пальцами по клавишам пианино, выжимая из него звуки, а разобравшись в нотах, неумело помузицировал, пытаясь повторить Бетховена и Шопена. На одну мелодию почему-то завыл Бим, чем очень удивил Гарри. Увидев же, как сеттер ежится и прижимает уши, Гарри понял, что собаке что-то не нравится, и прекратил играть на пианино. В восемь часов пришла Степановна с кастрюлькой горяченького: картофельное пюре и котлетки на пару. Их Гарри попробовал впервые в жизни: огромные, в половину ладони, из рубленого мяса, смешанного с хлебом, домашние котлеты показались ему необычными и вкусными, к тому же они были и нежными, буквально таяли во рту. Такой же вкусной оказалась и сливочная подливка к гарниру. Пока гость наедался, соседка сбегала за компотом. Накормлен был и Бим — разогретым вчерашним супом, куда для густоты был накрошен хлеб. После завтрака Гарри и Бим поспали до полудня. После чего было решено выйти погулять около дома. Прогуливаясь в зеленой зоне двора, Гарри оглянулся и, убедившись, что здесь его никто не увидит, превратился в далматина — захотелось составить Биму компанию повеселее. Бимка, увидев преображение человека в собаку, был сражен наповал: округлил глаза и начал удивленно рассматривать Гарри, наклоняя голову то так, то эдак, всем своим видом выражая вопрос «ой, а ты как это сделал?». Гарри зафыркал, смеясь по-собачьи, потерся носом о нос Бима и припал на передние лапы, приглашая к игре. Бим приглашение принял, с удовольствием побегал-порезвился со странным мальчиком-псом. Играя с Бимом, Гарри не забывал следить за тем, что происходит во дворе и на лавочках возле подъезда, где собрались бабушки и мамочки с колясками. Погода хоть и была по-октябрьски морозной, но день выдался ясный и солнечный, и многие жильцы воспользовались им, чтобы насладиться и подышать свежим воздухом. Была тут и тётка, злобно поглядывающая в сторону псов. Святая в своей правоте, она недобро заворчала, видя бесхозного Бима с незнакомой пятнистой собакой. — Безобразие! Распустили! Без намордников и без надзора, а тут, между прочим, дети малые бегают! А этот бес лохматый меня когда-то укусил, вы помните? Укуси-и-ил! — и палец всем показывает, якобы укушенный… Народ только посмеялся да и начал расходиться, явно не желая выслушивать бредни сплетницы. Отошел и дворник с метлой, когда некого стало слушать, удалился он, и только метелочка его шуршала где-то в отдалении, и тётка преобразилась. Воровато оглянулась, состроила отвратную гримасу и грозно прошипела Биму: — Ужо погоди, я те устрою «сладкую жизнь», пустобрех несчастный, вот скормлю тебе крысиного яду, вот ужо и послушаю, как ты запоешь! Бармалей драный, хоть бы сгинул ты куда отсюда! — жалобно вдруг выкрикнула эта, с позволения сказать, женщина. Гарри аж сел и к уху задней лапой потянулся — он не ослышался? Эта мадама действительно желает, чтобы Бим сгинул со свету белого?.. Ну прямо слов нет! А тут и румпелева магия подключилась, вливая в голову Гарри знания касательно этой женщины… Своей первейшей обязанностью тётка считала проследить, кто из чужих вышел на заре из того или другого подъезда, у кого горит свет в окне в то время, когда все спят крепким зоревым сном, кто поехал на рыбалку или на охоту и — с кем. Кто первый, ещё в темноте, пронесет что-то на помойку. Потом она посмотрит и определит, что произошло, судя по помойке: бутылки если — значит, от жены прятал. Старое пальто негодное — значит, скупец хранил дома ненужную тряпку. Тухлое мясо выброшено — значит, хозяйка растяпа, и так далее. Если же девушка придет домой перед рассветом, то это для тётки было уже верхом торжества. Собак и их владельцев она ненавидела, потому наблюдение за ними составляло, пожалуй, одно из самых важных мероприятий тётки, при этом она посылала им вслед непотребные слова, запас которых был у неё неистощим, что свидетельствовало о большой памяти и эрудиции. Всё это было существенно необходимо для ежедневной информации, когда она вместе с несколькими свободными женщинами будет долго сидеть на заботливо выкрашенных скамейках и докладывать о том, кто есть, и тут уж никто не будет забыт и ничего не будет забыто. От поступившей информации, да ещё такой неприглядной, рот у Гарри наполнился слюной — было так мерзко и противно от присутствия этой… дай боже, бабы, что и находиться рядом с ней стало оскорблением. Подробности тёткиной мелочной мещанской жизни так возмутили Гарри, что он срочно перекинулся в человека прямо тут, на глазах у «советской женщины», и, нацелив ей в лицо палочку, рявкнул: — Да езжай ты в самую дальнюю захудалую деревню, дрянь, и мешай там сама себе, сколько влезет! Другим-то зачем вредить?! И сработало же! Из палочки вылетел золотой луч и ударил тётку в одутловато-рыхлую рожу, заклиная её именно на то, что пожелал ей Гарри. Вздрогнув, она деревянно повернулась и посеменила к воротам, чтобы сесть в автобус и прямо так, без документов и багажа уехать прочь и с концами. Надеюсь, вас не волнует её дальнейшая судьба? Во всяком случае Бим и жильцы этого дома больше никогда не видели тётку… Шумно выдохнув, Гарри подозвал Бима и взял на поводок. Прогулка и настроение были безнадежно испорчены, и теперь оставалось вернуться и как-то скоротать время до вечера. Придя домой, Гарри разделся и занырнул под одеяло, паршиво ему стало от негатива, хоть и выплеснутого на дурную бабу, но… Но даже этого короткого нахождения рядом с ней хватило, чтобы почувствовать себя очень плохо. Бывают такие люди, общение с которыми выматывает и истощает, как если бы в компании с энергетическим вампиром постоял… Бим, добрый славный Бим задрожал-забеспокоился, очень уж напомнило это болезнь его старого друга. Заскулил, заходил по комнате: к Гарри подсунется, руку-щеку лизнет и снова по комнате кружит, на дверь глядя. Словно ждал уже опять людей в белых халатах с тревожным запахом больницы. К счастью, Гарри услышал эмоции доброй собаки и постарался успокоить. Сел и подозвал горемыку: — Ты чего, Бим? В порядке я, не бойся, иди сюда. Подошел добрый Бим, голову на колени юноши положил и вздохнул глубоко-глубоко. Гарри погладил белую голову, потеребил пальцами мягкие висячие ушки, нащупал колтун и понял — есть чем заняться. Встал, пошарил по полкам, поискал собачьи расчески-щетки-ножницы, нашел и занялся псом: поставил посередине зала и начал вычесывать, чистить и приводить в порядок шерсть. Состригая усохшую и задубевшую шерсть между пальцев, Гарри обнаружил изуродованные раздробленные пальцы на одной из лап, рассмотрев их получше, покачал головой: — Помотало тебя, дружок. Как же ты охотиться будешь, с хромой-то ногой, а? Полежи спокойно, сделаю что-нибудь… — сказав это, Гарри накрыл лапу ладонью и сконцентрировался, вливая в искалеченные пальцы исцеляющую магию. Открылся у него такой дар с подачи того же Румпеля, за что Гарри был очень благодарен. Хороший, очень нужный бонус при его новой работе на службе у драконоглазого… Бим вздрогнул, ощутив, как что-то странное происходит с его конечностью, но боли, к счастью, не было, и он вопросительно полизал гаррину руку, лежащую поверх его лапы. Закончив с лечением, Гарри принялся дальше вычесывать-стричь, с улыбкой прислушиваясь к удивленным эмоциям белого Бима. Пёс заглядывал в склоненное над ним лицо юноши, нюхал щеки и, казалось, спрашивал: «что же ты такое?». — Волшебник я, Бим, — ответил Гарри и подул дурашливо в нос. Бим чихнул и засиял глазами — ах, волше-е-ебник?! «Смешно! — завилял хвостом Бим. — Удивительно, как с вальдшнепом. Не видел?» — Нет, не видел, — помотал головой Гарри и спросил: — А что, интересная птичка? «Забавная, — Бим застучал хвостом по полу и округлил глаза. — У него такой но-о-ос!» — Обязательно посмотрю, — пообещал Гарри. Дальше он молчал, орудуя щеткой и расческой, прихорашивая и чистя красавца сеттера. Терпеливо распутывал и прочесывал колтуны, собирал на щетину отмершую шерсть, которую потом соскребал на расстеленную газету. Результат порадовал обоих: Бим почувствовал себя обновленным и посвежевшим, шкуру перестало стягивать там, где была свалявшаяся шерсть, а Гарри был обрадован красотой и элегантностью линий породистой ухоженной собаки. — Ох и красавец ты, Бим! Обед-ужин, принесенный Степановной для Гарри и Бима, прогулка после обеда и перед сном, вечером, и настала ночь. Для Бима первая ночь с человеком за долгое время одиночества, и как же Бим был благодарен за это мальчику, составившему ему компанию! Это было… неоценимо. Слышать дыхание ещё одного живого существа и знать, что ты не одинок. Словно боясь, что это сон, Бим несколько раз вставал и подходил к дивану, чтобы понюхать руку спящего и удостовериться, что он действительно здесь, никуда не делся… Ночь прошла сравнительно спокойно, наутро оба проснулись с ощущением чего-то необычайно хорошего, с ожиданием грядущего чуда, и надо сказать, оно их не обмануло. Позавтракав, вышли ненадолго во двор, постояли, прислушиваясь к утренней тишине. Рука Гарри покоилась на голове Бима, из них он один знал, что пёс пережил канонную смерть, как раз в это утро он должен был умереть… В то же утро в вокзальную толчею, опираясь на палочку, вышел из вагона скорого поезда седой человек в коричневом пальто. Пройдя вокзал, он приостановился и осмотрелся вокруг. Так человек, надолго разлучавшийся с родными местами и возвратившийся обратно, смотрит — все ли на месте, не изменилось ли что. В этот момент к нему и подошли два незнакомых мальчика. Один из них, явно сельский, спросил: — Вопрос можно, товарищ? Седой, чуть склонив голову на сторону и пряча улыбку, ответил: — Конечно, можно, товарищ. Второй, явно городской, продолжил вопрос: — Скажите, пожалуйста, вы не видели собаку с черным ухом, белая, с кра… Седой сжал плечо мальчика и с нескрываемым волнением воскликнул: — Бим?! — Да, Бим. Видели? Где? Все трое сели на скамейку привокзального скверика. И все трое доверяли друг другу без каких-либо сомнений, хотя мальчики абсолютно не знали этого старого человека, не знали, что это и был Иван Иваныч, хозяин Бима, даже не сразу бы и догадались, если бы он сам не сказал о себе. Толик рассказал всё, что знал о Биме, даже и то, что он хромой и больной. Алёша толково и коротко поведал о жизни Черноуха в селе. Ребятам всё нравилось в Иване Иваныче: разговаривает с ними как со взрослыми, иногда положив ладонь на плечо собеседника, нравилось и то, как он слушает не перебивая, и то, что он белый-белый, и имя, и отчество у него хорошее, а главное, он любит их, незнакомых мальчиков, — это уже яснее ясного. Иначе к чему же он сказал в заключение: — Хорошие вы ребята. Будем друзьями, по-настоящему… А теперь — ко мне. Судя по всему, Бим уже пришел домой. О да, Бим пришел домой и уже ждал, скуля и лая в запертую дверь своей квартиры, заслышав Ивана Иваныча и Толика с Алёшей ещё с парадного этажа, из подъезда. Радость его была безграничной, шальной и по-щенячьи громкой. Как он плясал, как он визжал, прыгал на грудь Ивану Иванычу, лизал лица Толика и Алёши… Рядом взволнованно что-то рассказывала Степановна с пританцовывающей от радости Люсей. Охал и смеялся от наскоков Бима Иван Иваныч и смотрел, как пёс радостно мечется между ними. Не забывал Бим и о госте: лизнув руку тому-другому, благодарный сеттер кидался к Гарри и наскакивал уже на него, прекрасно связав его присутствие со счастьем. Бим умный пёс, понимал он, как и зачем Гарри появился в его жизни… Понимал это и Иван Иваныч, составивший себе картину в целом и понявший из рассказов мальчиков, какие страшные приключения выпали на долю Бима. И этот юноша, скромно стоявший в глубине комнаты у дивана, уже заочно стал родным, судя по отношению Бима к нему. Своим поведением сеттер рассказал о Гарри всё: что это самый лучший его друг, и не просто друг, а Спаситель. Отметил Иван Иваныч и дистрофичное телосложение Гарри, едва заметные, но видные ветерану войны признаки гипоксии, недокормленности, все следы тяжелого детства приметил старый писатель. И со всем почтением отнесся к желанию мальчика поговорить о персонаже немецкой сказки. Ближе к вечеру, когда ушли Толик и Алёша, ставшие крепкими друзьями, Иван Иваныч заварил чай, выложил купленные днём баранки и печенье, сел за стол и приветливо глянул на Гарри. Получив приглашение к разговору, тот, волнуясь, наспех пересказал содержание сказки и задал тему: — Другая тайна в этой сказке — это тайна имени. Тайна слова. Стоило произнести королеве имя Румпельштильцхена, и тут же наш герой отправился назад в невидимый мир продолжать творить золото и странствовать по мирам-временам. Имя его отражало его сущность. В этой инсценировке в центре истории дочь мельника — хорошенькая девушка, её смущает отец талантами, которых у неё нет. Имея это в виду, почему Румпельштильцхен хотел детей? Почему Румпельштильцхен описан как охотник за детьми? При этом карлик готов прийти на помощь. Правда, она окажется не безвозмездной, а плата за услуги будет расти с невероятной скоростью, — закончив развивать свою мысль, Гарри отпил черного чаю. — Ну, — задумался Иван Иваныч, как никогда радуясь своему писательскому навыку. — Полагаю, он был очень одинок, этот карлик. И ещё он думал, что сломает волю человека. Он, видимо, хотел превратиться в полноценного человека с бессмертной душой, и для этого ему был нужен ребёнок. Со своей способностью получать золото он мог бы стать очень могущественным. Он приравнивал себя к королям. Но не тут-то было! Он существо нематериального мира, я так думаю, Гарри. — Как же мельникова дочь вытащила его из невидимого мира, дала физическую форму? — Не знаю! Впервые это сделал Бог. Сотворил Свет, Небо и Землю, Твердь. Сотворилось это по Слову Его… Видимо, человек всё-таки тоже Творец, не только Образ и Подобие Творца, но и Творец, поскольку мельникова дочь тоже дала невидимому существу физическую форму. Кажется, что ему не нужно богатство из-за его умения создавать золото из соломы, но он не может зарабатывать на жизнь своей магией. Так как он отчаянно одинок и жаждет общения, ему и нужен ребёнок, о котором можно заботиться, кто-то, кто будет ему благодарен. Это заветная мечта любого одинокого создания — любовь детей и родителей друг к другу. Чудесное существо маленького роста… — Иван Иваныч вздохнул и заключил: — Это либо гном, либо злой эльф, что-то из той породы, уж очень он мал. Многие, кто читал эту сказку, задавались вопросом: для чего этому лесному жителю ребёнок? Питается ли маленький волшебник детьми или питается только горем матери от потери ребёнка. Этого сказка не раскрывает. Мы этот момент можем додумать. И тот, и тот варианты не противоречат сюжету. Герой представлен антагонистом. Хоть зло представляет именно этот волшебный гном, именно он не дал казнить бедную девушку. Точно ли антагонист он?! Злой, маленький, одинокий, карлик тем не менее является озорником: пока никто не видит, он танцует и поет, словно добрый малыш. Да и к финалу он так сердится, что причиняет вред самому себе! Как же это грустно-то на самом деле… Гарри, притихнув, смотрел перед собой, размышляя о только что услышанном: и правда, очень грустно это — танцевать и петь в одиночестве, мечтая о несбыточном. Драконоглазый, уродливый Румпельштильцхен перестал казаться Гарри чем-то страшным, напротив, он начал понимать его. Вздохнув, Гарри отставил чашку и вылез из-за стола. — Пора мне домой, Иван Иваныч. Прощай, Бимка. Держитесь рядом и берегите друг друга. — Конечно, Гарри. Спасибо тебе огромное, сынок! — Иван Иваныч и Бим проводили Гарри до двери и долго потом стояли у окна, следя за тоненькой фигуркой мальчика до тех пор, пока он не скрылся за поворотами…