Дженни в мире Гарри Поттера

Мэри время от времени задумывалась: как бы все-таки выяснить свое происхождение? Она практически ничего о себе не знала – ни точного возраста, ни фамилии. И даже имя было сомнительным. Может, она вовсе и не Мэри… Судя по всему, думал об этом и Финч. Однажды, за вечерним чаем он даже обратился к директорам за помощью – они теперь собирались по вечерам в его кабинете: директора на портретах соскучились по человеческому общению за то время, что Хогвартс был закрыт. Да и перемещаться они никуда не могли – все их портреты в государственных учреждениях и частных домах были уничтожены по приказу Блейза, а те, кто отваживался хранить изображение кого-нибудь из директоров, разумеется, прятал их. – Вы можете попробовать поискать Мэри в списке, который ведет Волшебное перо, регистрируя всех родившихся волшебников, – сказал Дамблдор. – В волшебном списке… Но как же мы найдем Мэри, не зная даже даты ее рождения? – Может быть, я просто посмотрю список за несколько лет? Вокруг моего предполагаемого года рождения? – Ты не сможешь. Только директор Хогвартса может войти в комнату, где хранится список. – Но вы же можете скопировать для Мэри часть списка? И она посмотрит сама, – сказал Грымж. – Но как она определит, что запись относится именно к ней? – Ну… Можно будет сравнить с хрониками, с газетами… не знаю… – А в список не вносятся имена родителей? – робко спросила Мэри. – А то можно было бы посмотреть на запись Дженни. – Теперь уже не вносятся, – сказал Макгрегор. – А раньше вносились? – В мое время этого не было, – заметил Дамблдор, а Макгрегор продолжил: – Это придумали после изгнания Септимии и Спайка. Министерство магии очень боялось, что потомки Септимии поступят в Хогвартс, ну и создали новое перо, которое записывало и родителей учеников. – А разве у нее еще были дети? – Нет, но могли быть. – И что же с этим новым пером? – О! Какой был скандал! – Скандал? – Да. На Министерство и Хогвартс посыпались судебные иски по обвинениям в нарушении конфиденциальности и о вторжении в частную жизнь. – А сколько репутаций было погублено! Сколько семей разрушено! – Но почему? – Да потому, что это их дурацкое перо, – сказал Маркус, – так и писало в Приглашениях: «Сэм Джонс, сын Анны Дорн и Питера Спайна», например. – И что? – Мэри все не понимала. – Ну, сын Питера Спайна, а не Джорджа Дорна. Открылись все семейные тайны. – Ну да. И Министерство тут же отыграло назад – вернули старое перо, а новое уничтожили. – А его точно уничтожили? – Я сам собственноручно его сжег, – вздохнул Макгрегор. К счастью, оказалось, что в год, когда родилась Дженни, перо еще действовало. Финч сделал для Мэри копию записей, и Мэри с душевным трепетом читала и перечитывала витиеватые строки, постепенно выучив их наизусть: «10 марта… такого-то года… родилась Дженнифер Пен. Родители Джон Пен (магл) и Мэрион Лавиния Кассандра Аберкромби (волшебница)». – Поздравляю тебя, дорогая. Поздравляю, – Финч светился от радости. – Теперь ты сможешь посмотреть родословные книги. Аберкромби очень древняя волшебная фамилия. Я, правда, не был знаком ни с кем из Аберкромби… Насколько я помню… Финч вздохнул. С памятью у него было по-прежнему неважно: он многое путал и забывал. Самое ужасное, что он никак не мог вспомнить, что же, собственно, с ним произошло, и кто наложил заклятье забвения, так надолго погрузившее его в беспамятство. Мэри побежала в библиотеку. У нее все пело внутри: «Мэрион! Лавиния! Кассандра! Аберкромби!» Сейчас она узнает, кто были ее родители. Она в нетерпении водила пальцами по строчкам: Аббаси… Аббот… АБЕРКРОМБИ! Аберкромби Мэрион Лавиния Кассандра… родилась – ага! – четвертого апреля. Родители: Флабиус Корнелиус Александр Аберкромби, (аврор). Аврор, мракоборец – Финч оказался прав. И Лавиния Ромильда Селеста, урожденная Вейн (знахарка). Так… Родители отца: Арнольд Корнелиус Сигизмунд Аберкромби и Кассандра Ромильда Александра, урожденная Перкоттусс… У Мэри зарябило в глаза от множества имен – и все это ее семья. Родители матери: Птолемеус Меркуциус Вейн и Мэрион Джемайма, урожденная Смирцонни… Она прыгала со строчки на строчку, путаясь в бесчисленных Лавиниях, Селестах и Кассандрах, то прослеживая родственные связи отца, то выясняя, кем же была бабушка, и не сразу заметила запись, стоявшую несколько выше, над «Аберкромби Кассандра Селеста Александра» и «Аберкромби Лавиния Ромильда Селеста»: «Аберкромби Джемайма Лавиния Александра… родилась 4 апреля того же года… Родители: Флабиус Корнелиус Александр Аберкромби и Лавиния Ромильда Селеста, урожденная Вейн». Мэри потрясенно смотрела в книгу: это же означает, что у нее есть сестра. И не просто сестра – близняшка. Им дали имена их матери и бабушек. Но где же она? Джемайма? Почему их разлучили? Живы ли их родители? После того, как Мэри узнала, кто она такая, вопросов стало только больше. И как же получить ответы? Джемайма… Джеми… У Мэри перед глазами вдруг встала яркая картинка: солнечная детская комната, в кроватке прыгает крошечная девочка – это она сама, звонко крича: «Джеми, Джеми, Джеми!» Джеми, а не Дженни, как ей помнилось. Так вот почему она назвала свою дочку Дженни… Дженнифер. А надо было – Джемайма.